4. Человеческая цивилизация...

Если рассматривать цивилизацию с позиций социологии, то это понятие означает реальность особых, протяженных во времени и внутренне целостных человеческих сообществ. Каждое такое сообщество развивается по своим уникальным законам и имеет собственные источники развития. Между отдельными культурно-историческими целостностями нет отношений взаимообусловленности или преемственности, хотя культурный обмен несомненен. Каждая нация вносит специфику своей истории и культуры в мировой исторический процесс, свой тип общества и понимание прогресса.

Основой исторического процесса признается провиденциализм, т.е. воплощение и раскрытие первопринципа цельности, реализуемого через народы, нации и общества. На каждом этапе лидирует то общество, которое оптимальным образом реализует единство материальных и духовных (культурных) условий для осуществления идеала цельности. Долгое время ведущим являлось «западное» общество и «западный» тип цивилизации. Однако к исходу XX века стало ясно, что в самой его глубине кроется порок, ведущий к неизбежному концу его гегемонии, к утрате политического и культурного влияния. Этот порок – принцип индивидуальности как основы общественного взаимодействия, принцип субъективизма и рационализма.

Социальный и психологический тип «западного человека» являет собой противоположность действительной целостности человеческого существа. Рационализированное, механистически-ассоциативное индустриальное общество утратило свой творческий импульс. С этой точки зрения идеалы славянофильства не смогли быть воплощены, потому что Россия переняла не только сам принцип «западного общества», но и все его самые худшие проявления. Но, с другой стороны, этим была достигнута ее интеграция в мировое сообщество, снявшая многие противоречия предыдущего пути развития нашей страны.

Иное понимание истории человеческих цивилизаций предлагает Д.Вико. «Вечная идеальная история» разворачивается в преемственности трех эонов – религиозного, героического и гражданского. Каждый из них – это отдельная  формация, проходящая полный цикл существования. Конкретные события циклического развития наций могут различаться, но сам закон циклического воспроизводства остается неизменным.

Понятие культурно-исторического типа было введено Н.Я. Данилевским. История видится им как взаимоотношения самобытных цивилизаций. Прогресс исходит из факта борьбы между ними. Сам прогресс осуществляется не в пределах одного универсального типа цивилизации, а в гегемонии какого-то из них по степени развития этого типа. Н. Я. Всего Данилевским выделяется 11 типов цивилизаций, последним (и самым поздним) из которых является славянский; кроме того, он выделяет цивилизации открытого и закрытого типа. К последним, по его классификации, относятся Индия, Китай, Япония.

Цивилизации открытого типа обладают преемственностью и обусловливают истинный прогресс общечеловеческой цивилизации. Культурно-исторический тип есть реализатор прогресса; этнокультурные образования, не создавшие цельного типа – реализаторы разрушения. Таковы гунны, турки, татаро-монголы. Однако и у них существует своя определенная задача – вывести цивилизацию из «закрытого» состояния.

Завершенность цивилизации характеризуется следующими видами деятельности:

1) религиозной (духовной);
2) культурной, включающей научно-теоретическую, художественно-эстетическую и промышленно-техническую;
3) политической;
4) социальной, или общественно-экономической.

Первые типы цивилизаций не были полными и обладали лишь одним главенствующим признаком. К настоящему времени полностью сформировавшимися можно считать цивилизации двух типов: «западную» и «восточную»; некоторые ученые считают возможным говорить и об «исламской» цивилизации.

Системный подход рассматривает существование цивилизации как процесс восхождения от естественной простоты к чрезмерной усложненности и распаду на подсистемы. Есть и иная опасность – прогрессирующее упрощение социокультурного организма, подмена свободы воли и индивидуальной творческой инициативы принципом «атомарной индивидуальности», полным забвением духовных идеалов и уравнительным смешением «допустимого» и «должного».
Современная «западная» цивилизация как раз и пребывает в стадии вторичного упрощения (это относится и к России), а «восточная» – в стадии усложнения.

О. Шпенглер рассматривал цивилизацию и историю через призму фундаментального понятия жизни как бесконечного процесса самозарождения, роста и гибели. Единый исторический процесс порождается единым и бесконечным процессом жизни; его самоосуществление происходит циклическим образом – от «внеисторического» через «историческое» вновь в «внеисторическому». Поколения, приходящие на исходе и после исхода цивилизации (или определенного типа общества) неспособны к историческому самоосуществлению и даже к сохранению предыдущих достижений.

Каждая цивилизация привязана к присущему ей ареалу как среде обитания. Вне этой среды существование данной цивилизации становится сомнительным, наступает упадок «энергии эволюционного движения», распад и разложение на «социальные первоэлементы». Возможны варианты «неполных» или «застывших» цивилизаций, но это вопрос лишь времени. Сама суть роста и выживаемости цивилизаций есть проблема роста общественного разума, его зрелости и готовности дать адекватный ответ на вызов ситуации.

Выработка же адекватного ответа является функцией творческого меньшинства – передового отряда человечества, составляющего его «энергетическую часть». «Низшая» и «средняя» части бессильны, они склонны лишь к терпению или бунту. Если «господствующее меньшинство» опирается не на высшую разумность, творческую энергию и индивидуальное дарование, а на материальные стимулы и инструменты власти, в обществе происходит «раскол духа», образование «внутреннего пролетариата» в виде деклассированного паразитического слоя, а также появление «внешнего пролетариата» – народов, не успевших оформить свое единство формами цивилизации, и многочисленных «социальных осколков» распавшейся империи (общества).

Подытоживая все вышесказанное, можно дать следующее определение:

ЦИВИЛИЗАЦИЯ – это фазовое состояние общества, венчающее собой длительный и сложный процесс взаимодействия на всех уровнях (материальном, энергоинформационном, технологическом, научном, идеологическом, культурном, духовном); это особое качество, особая форма организации бытия общества, превышающая все, имевшееся ранее, которое условно может определяться как «предцивилизация» или «субцивилизация».

Признание общества «цивилизованным» отнюдь не означает признание его более высоко развитым уровнем иерархии разумной жизни, а лишь говорит о том, что данное общество отвечает определенным критериям и имеет ряд устойчивых признаков.

Для того, чтобы именоваться цивилизацией, разумная форма жизни должна организовать общность, общество, максимально развить систему социальных связей; сформировать этнос или систему этносов; пройдя этап самоосознания, определить объемы и цели разумной деятельности; создать культуру; избрать для себя структуру общества, его тип; определить стратегию общественного, экономического и политического развития; организовать управление и выработать идеологию общества.

Все эти этапы мы можем отслеживать только на собственном примере, так как не обладаем информацией об иных формах разумной жизни на других планетах. Однако сама суть нашего этапа – воплощение ментального (разумного) принципа Универсума на материальном плане – предполагает принципиальную общность цивилизаций I типа и схожесть их истории.

Первый вопрос, с которым мы столкнемся на этом этапе исследования – это вопрос об этносе. Есть ли человечество изначально единый народ, лишь потом распавшийся на группы, или каждый народ образовался самостоятельно?

На биологическом уровне все ясно – все люди являются представителями рода Homo Sapiens, принципиальных различий между ними нет. Исследования генома человека убедительно показывают, что все мы – не только «одна семья», но и ведем свое происхождение от двух первичных генных структур.

Вопрос о расах сложнее: негр – это не «дочерна загорелый» европеец, а азиат – не «пожелтевший» белый. Однако и здесь речь идет лишь о незначительных расхождениях в анатомии и биохимии, но не каких других существенных различиях.

Таким образом, идеи о превосходстве одной расы над остальными или о происхождении разных человеческих рас и народов от разных «космических Отцов» оказались полностью дискредитированными.

Интереснее иное: что выгоднее и целесообразнее для эволюции – единый «линейно развивающийся» разумный объект (сообщество) или группа по-разному развивающихся объектов (сообществ)? Единообразие или многообразие? Единый «план развития» или только его общие принципы с различным их воплощением в разных сообществах разумных существ? Все, что мы знаем о жизни, свидетельствует о том, что многообразие форм единого и их конкуренция – основной метод природы. В одной из сур Корана об этом сказано так:

«Если бы было так угодно,
То сотворен бы был народ единым,

Скрепленным верой единой
И Законом единым.

Но признано целесообразным
Испытать вас тем, что

Даровано каждому.
Превосходите друг друга

В мудрости и
Делах благочестивых,

А когда вы вернетесь ко Мне,

Я объявлю вам, относительно чего
Вы заблуждались –

Без гнева и наказания».

Что же такое народ? НАРОД – это локализованная общность людей, консолидированная как форма их активной адаптации к условиям окружающей среды и выработавшая способ деятельности, именуемой культурой. ЭТНОС – явление социальное; он рассматривается как результат творческого процесса освоения общностью людей определенной географической зоны.

В процессе освоения общность формирует уникальный стереотип поведения, представляющий собой особый способ отношения к миру и деятельности, формирование индивидуального культурного типа (если понимать культуру как специфическую технологию деятельности). В истории человечества четко прослеживается особая цикличность: «этнические» и «социальные» ритмы не совпадают.

Зависит это от того, что народ, этнос может рассматриваться и как форма социально-экономического процесса, и как самостоятельный «жизненный феномен», то есть специально организованная форма жизни, имеющая стадию зарождения, развития, зрелости и угасания.
Постепенная гибель любого народа – историческая реальность. Замкнутость, изолированность, ограниченность ведут к информационно-энергетическому упрощению и полной ассимиляции бывшего народа иным, более высокоразвитым или более сильным. Чрезмерное усложнение внутренней структуры ведет к тому же – единый народ распадается на ряд более слабых и менее жизнеспособных. Есть и третий путь – интеграция. Правда, до сих пор не принято решение, можно ли считать американцев единым народом, в то время как о существовании американской нации спорить уже бессмысленно.

Сам же этногенез идет непрерывно, он носит глубинный, истинно бытийный (онтологический) характер. Процессы «этнического старения» не зависят от характера социального строя, политической системы, культуры и идеологии. Отсюда и понятие «древних» и «молодых» народов, говорящее о преемственности самого принципа развития от «старой» общности к «новой». Основой длительности или короткой жизни народа является его отношение к природе, слитность с ней, имеющая особые жизненные и метафизические корни. Даже сегодня на Земле есть народы, имеющие древнейшую историю и в то же время сохранившие свой жизненный потенциал и всю свою самобытность.

Признание реальности «духа народа», «расового темперамента», «национальной идеи», такие понятия, как «Мать-Родина» и «Отец народа» многое могло бы объяснить в сложной и запутанной истории возвышения и гибели народов.

Сегодняшнее человечество уже близко к тому, чтобы признать деятельность власти и управленческих структур государства целиком зависящей от «священного закона развития народа» (Л. Вольтман). Любые действия власти, этот закон нарушающие, неизбежно ведут к национальной катастрофе и свержению этой власти. Понять и принять этот закон достаточно сложно. Можно привести в качестве примера народы, для которых определяющим является религиозный фактор – ислам, вне которого развитие данных народов представляется невозможным.

Очень много говорят об этом и в современной России, никак не могущей понять ни своих истинных потребностей и стремлений ни закона собственного самосуществования. Здесь есть смысл обратиться к теме «загадочной русской души», особости чисто русского мировосприятия, для которой уже давно предложено понятие «соборность».

«СОБОРНОСТЬ» в русском ее понимании – это особый род человеческой общности, характеризующийся свободой, любовью, верой. «Соборность» противопоставляется европейской (в более широком понимании – западной) рационалистической «разумности», ассоциации механической общности людей, разлагающей и извращающей живую душу общества. Соборность – это единство индивидуальности и общности, определяющее государственность и культуру в мировом историческом процессе. В своей «Философии истории» П.Я. Чаадаев так определяет этот принцип: «Если не согласиться с тем, что мысль человека есть мысль всего рода человеческого, то нет никакой возможности понять, что же такое он есть сам по себе».

Индивидуальность человека – иллюзия, самообман. Сам разум и следующая за ним духовность возникают лишь как продукт объединенного человечества. Идея соборности предполагает, в первую очередь, наличие духовной общности, по отношению к которой социальность вторична; иными словами, духовность заложена в человеке изначально, а общность, соборность только выводит ее на более высокий уровень. «Соборная Душа», «Соборный Учитель» – это чисто русские понятия.

Свобода коренится в самом человеке, в строе его бытия, однако ее реализация возможна лишь в объединенном человечестве. Индивидуальность личности, противоречия внутри личности, между личностью и личностью, личностью и группой, между отдельными группами – малыми и большими, между разными типами культур, между народами и расами – все это есть следствие отчуждения от изначальной целостности человеческого бытия. Возврат к ней – трансцендентальный, провиденциальный замысел всемирной истории.

Вл. Соловьев вводит в соборность еще одно понятие – «София», то есть Мировая, или Соборная Душа, являющаяся первичным носителем вселенской органичности космического Существа. В этом смысле соборность предстает как один из элементов мирового единства, проявляющийся в самом Бытии (одушевленность Космоса), в человеке (всеединство сознания) и в истории, субъектом которой выступает объединенное человечество. Сознание личности едино со всем
сознанием человечества и далее – со вселенским Сознанием.

Следует напомнить, что концепция соборности была сформулирована в XIX веке; научное же ее понимание начинает происходить только сегодня. Через призму понятия соборности роль этносов приобретает особое значение. Действительно, связывая решение о представленности человеческого рода через совокупность этносов (как единой формы разумной жизни), мы не можем не признать в то же время и целесообразности разнообразных форм, культур, организаций общества, общности – и высшего смысла всей истории человечества, идущей от «единого во множестве» к «множеству в едином» как более высокой ступени эволюционного процесса.

Этнос, народ – это динамическая система, часть общего, претерпевающая непрерывный внутренний процесс трансформации; «коллективная индивидуальность», стремящаяся одновременно и к сохранению своей целостности, и к слиянию с другими этносами ради создания единого человечества. Индивидуальность этноса сплавлена из индивидуальностей, его составляющих, однако имеет совершенно иной, исторически-временной характер.

«Индивидуальность» означает неделимость. Индивид – это единичный человек, «социальный атом», неразложимый далее элемент социального бытия. «Множественность» индивида, представленная в нем его собственным внутренним миром и целым комплексом субличностей – это реальность уже психологическая, а не социальная. В этом смысле можно говорить как о «социокосме» со всеми его институтами и взаимосвязями, так и о «психокосме», существующем по своим законам и пребывающем в пространстве коллективного бессознательного. Это две стороны одного процесса, взаимно дополняющие и обусловливающие друг друга.

Понятие «социальный индивид» указывает на дискретность, прерывистость социального процесса, реализуемого через индивидов и сумме их взаимосвязей. Понятие «индивидуальность» означает нечто иное – оно указывает на осознание индивидом своей «атомарности» как внутри себя, так и внутри социокосма, а также на задачу преобразования своего психического и социального бытия в формах самореализации. Сознание индивида обладает способностью к концентрации, направленности на какой-либо объект (неважно, реален он или существует лишь в воображении). Это особое состояние является основой всех психических феноменов, выступая как данность в сознании этих феноменов и определяя их реальность.

Стремление, внимание, его направленность – это фундаментальные свойства сознания. Дело в том, что существует прямая связь между способами «данности», «преподнесением» человеку мира его сознанием – и осознанием мира человеком. Поэтому существуют многообразные типы отношения индивидуума к предмету, феномену, идее.

Восприятие всего этого бесконечного разнообразия предполагает наличие единой центрации сознания на понимании некой основы, стержня, константы идеала, вокруг которого и выстраиваются самые разные отношения. Таким образом, и сама индивидуальность – это определенная общность, сконцентрированная вокруг некоего центра. Движение к этой общности является витальной потребностью человека, даже если это движение «к себе», «уход в себя», акт абсолютного самопостижения. В социальном аспекте эта общность возникает на почве взаимообусловленности жизни людей, связанности их процессами индивидуальной и совместной деятельности.

Вся сложность понятия «общность» заключается в его многомерности: общность – это то, что существует в человеке, и то, что существует между людьми. На начальном этапе развития общества его единство выступает как дихотомия, противоречивость: общество воспринимается как нечто, возникающее из совместной жизни людей, и как нечто «надлюдское», отдельное от этой жизни, обусловливающее или даже определяющее ее суть.

Взаимоотношения общества и человека, социального (общего) и индивидуального (частного) на материальном плане проявляются через отношения государства и общества. Если общество и государство отождествляются, то возникает устойчивая система, куда органично включаются индивиды, образуя некую гармоничную целостность.

Иное дело, когда общество и государство воспринимаются как разные формы, каждая из которых стремится если не к порабощению индивида, то к безусловному включению его в сферу своих интересов. В этом случае общество начинает восприниматься как общность индивидуальностей, а государство – как жесткая, самодовлеющая и самоопределяющая система насилия над индивидом. Выбор между служением обществу (людям) и государством (как некой абстрактной, но совершенно реальной сверхсистеме) становится для индивида сложной личностной проблемой.

Государство сплавляет все составляющие его индивидуальности в одно огромное единое «Я» («Я – это государство»), отстаивающее интересы не общества, не людей, не человека, а интересы «Сверх-Я». Это противопоставление отражается и на тонком физическом уровне, порождая две сверхтонкие эгрегориальные структуры: «тонкое человечество» – справедливое, объединенное высшими идеалами, стремлениями и иерархией Светлых Сил, и «надчеловеческое» – жесткое, подавляющее и перемалывающее все творческие инициативы и личностные устремления людей к самосовершенствованию.

Типичным примером такого рода является церковь, с одной стороны, и общность верующих с другой. Церковь здесь выступает как регламентирующая структура, жестко фиксированная в своем типе и своих требованиях, а общность верующих – как сообщество людей, нацеленных на служение Богу и духовным идеалам, частично отстраненное и от государства и от социума. Максимальное свое воплощение этот путь находит в полной аскезе с отказом от мира со всеми его реальностями, обществом и государством.

Попытки сблизить два типа общей (коллективной) индивидуальности – «Сверх-Я» человеческое, общественное, и «Сверх-Я» надчеловеческое, государственное – предпринимались с глубокой древности, достаточно вспомнить труды Конфуция и Платона, написанные в V-IV в.в. до н.э. Понимание несовершенства человека, общества и государства, восприятие реальности мифологических, архетипических и тонких миров для многих людей становилось способом бегства от реального мира с его обществом и Властью.

Только при наступлении того этапа развития, когда государство станет не всеподавляющей сверхсистемой, а лишь одной из подсистем общества, сделает возможным движение к самореализации человека во всей полноте его возможностей и способностей. Социальные процессы будут тогда ориентированы на такое изменение форм общества, которое приведет к объединению этносов, рас и государств в единое человечество, обогащенное достижениями всех народов и культур, его составляющих.

На сегодняшний день эта тенденция только начинает проявляться и осознаваться как жизненная необходимость для дальнейшей эволюции всего человечества как единой разумной расы, но развертывание этого процесса идет медленно и мучительно.

Понятия «социум», «социализация», «социальные связи», «социальные институты» значительно выше и сложнее понятий «общество» и «государство». Тема эта столь обширна, что не может быть достаточно подробно освещена в небольшом обзоре. Это и законы общественного развития, и логика социальных процессов, и теории обществоведения, «внутри» которого заключена социальная философия. Это также комплекс устойчивых принципов и норм, регулирующих сферу человеческой деятельности, и совокупность условий, влияющих на формирование и функционирование человека в обществе, и динамика развития личности в социуме, ее становление, потребности, интересы, самосознание.

Изучением всех этих проблем занимаются, в первую очередь, социология и социальная психология – науки об общественном и индивидуальном бытии человека и социума. Важнейшими среди этих проблем являются вопросы, касающиеся сущности и явления, структуры и системы, формы и процесса.

СУЩНОСТЬ – это внутреннее содержание предмета, единство всех многообразных и противоречивых форм его бытия.

ЯВЛЕНИЕ – это способ выражения предмета.

ПОНЯТИЕ «СУЩНОСТЬ» НАПРЯМУЮ СВЯЗАНО С ПОНЯТИЕМ «БЫТИЕ».

В платонизме «ИДЕИ» (эйдосы) – это «живые сущности», или «сверхчувственная реальность сущности». Эйдос видится мыслью, осязается умом, созерцается интеллектуально. В настоящее время это понятие имеет два аспекта: 1) мыслеформа как нечто скрытое, невидимое, но существующее реально, имеющее свою душу и потребность в реализации; 2) «эйдетическая идея» как «картинное», суммарное восприятие человеческим умом сверхчувственных феноменов.

Св. Августин утверждал, что только в Боге Бытие и Сущность тождественны. Бог есть простая субстанция, которая ничему не причастна, но к которой причастно все. По Оккаму в Божественном уме не существует идеи в качестве праобраза вещей, ибо он сам есть Идея Мира. Бог вначале творит вещи; идеи о вещах появляются вторично, изначально содержась в Боге.

Человеческий ум – это не Бытие, а представление, направленность на Бытие, поэтому он противостоит объекту. Сам же человек – это воплощенная идея, только по собственному незнанию ротивопоставляющая себя «идее Бога» и отделенная поэтому от «Божественного Бытия». В этом плане человек как «идея-сущность-вещь» абсолютно неисчерпаем.

Явление (феномен) – это познаваемое, конкретно-чувственное выражение идеи. В зависимости от того, как сам себя человек воспринимает – как явление или как сущность, как воплощенную эйдос-идею или как их динамическое сочетание, и проявляется его бытие и отношение к Богу.

Человек может воспринимать себя как Идею Бога; как явление; как нечто безличное; может воспринимать себя как сущность-бытие-личность; в последнем случае восприятие им Бога будет глубоко личностным. Наконец, он может чувствовать себя включенным в систему, структуру Бога, и тогда он будет воспринимать себя как часть единого Бытия. Для этого человек должен осознать себя личностью – т.е. не просто сущностью  или явлением, а динамическим процессом, разрешающим противоречия между своей «внутренней» и «наружной» жизнью в самореализации.

Общество – это гигантская система людей, утверждающих и реализующих свои  и устремления. Во все исторические эпохи потенциал личностного бытия был неизмеримо выше потенциала бытия коллективного. Существующий реально закон ментального и духовного превышения делал сумму «личностного потенциала» человечества на много порядков выше потенциала «общественного», определяя прогресс человеческой расы в целом. Не только общность, но и личность являются формами социального бытия – вне личности социальные качества не могут ни проявляться, ни реализовываться, ни развиваться.

Требования к человеку по беспрекословному усвоению им внешних стандартов и безусловному приспособлению к внешним социальным формам делают обновление и возникновение качественно иных социальных взаимоотношений неразрешимой проблемой.

Социализация, осуществленная в полной мере, не только не ведет к развитию личности, но и уничтожает ее как сущность, делая послушным объектом любой манипуляции. Сама же личность имеет шансы для становления лишь при истинном осознании своего суверенного – «внутреннего» и «наружного» – бытия, осознанном стремлении к самореализации, выходу из пределов социального к надсоциальному, из статуса фиксированной «социоформы»
к статусу творческой «мыслеформы», идеи-сущности бытия.

Под надсоциальным понимается совокупность идей, представлений и переживаний, связывающих «нефизическое» («сверхфизическое») бытие социальных процессов и явлений. Разум развитой личности обнаруживает истинное лицо социального бытия людей за рамками их непосредственного временного, пространственного и телесного проявления и взаимодействия.
Метафизическое свойственно любому человеку, хотя бы в какой-то степени наделенному памятью, предвидением, воображением, со-пониманием и со-переживанием бытия других людей. Без социальной метафизики невозможно развитие любых социально-гуманитарных дисциплин – психологии, социологии, истории, культурологии, не говоря уже об искусстве и творчестве.

Речь идет не о феномене сверхчувственного или мистического восприятия, а о присущему самому разуму свойстве ориентации в сложной пространственно-временной организации социальных и онтологических (бытийных) процессов. Необходимость подобного восприятия обусловлена многими факторами.

Первый из них – это развертывание социальных процессов во времени и вызванная этим потребность общества в реконструировании их или экстраполяции в будущее для выработки оптимальных путей развития. Второй фактор – это особый характер развития общества, имеющего не только (и не столько) материальные проявления.

Динамика накопленного опыта, сама временность, дискретность социального бытия, сочетающего конечность своих «социальных атомов» – людей с бесконечностью (в онтологическом смысле) человечества и человеческих сообществ заставляет говорить о времени как последовательности социальных явлений.

Третье – это особенность пространства, в котором протекает социальное бытие, его чувственно-сверхчувственный характер, включающий в себя не только бытие людей, предметов и явлений, но и социокультурную мифологию.

Четвертое – это легитимность и объективизация такого понятия, как «коллективное бессознательное». Эта реальность, пройдя сложный и противоречивый путь от изучения ее древними философами до исследований З. Фрейда, К.Г. Юнга и их последователей, стала основой для развития самых разных школ и направлений не только в психологии, но и в гносеологии, философии и даже в физических науках. Все эти исследования положили начало для осознания некой сверхструктуры, сверхсистемы, имеющей не только пространственно-физическую, но и сущностную реальность.

СИСТЕМА – это целостный объект, состоящий из элементов, находящихся во
взаимных отношениях. Основными понятиями системы являются: целостность, элемент, структура, связь. Целое не сводится к сумме его составляющих; анализ элементов возможен только с точки зрения целого. Элемент может быть как очень простым, так и очень сложным образованием, однако с позиций системы любой ее элемент неразложим.

Существуют материальные, биологические и идеальные системы. Идеальные системы возникают в результате познавательной деятельности людей. Выделяют открытые и закрытые, статические и динамические системы. Все статические системы являются закрытыми, что не исключает движения внутри их самих. В соответствии со вторым законом термодинамики способность изолированных физических систем поддерживать обмен веществ и энергии постоянно ослабевает, приводя к возрастанию энтропии. Второе начало термодинамики дает пессимистический прогноз однородному закрытому обществу.

В открытых системах доминирует подвижное равновесие при постоянном обмене веществом, энергией и информацией; кроме того, в них имеются подсистемы контроля, поддерживающие желаемый гомеостаз. Система и системы, в которые включен человек – это уже системы особого рода, синтез материального, биологического, разумного и идеального. Будучи сам сложнейшей системой, человек вступает как элемент во множество систем – от экологической до социальной, от биосферы до ноосферы, являющейся частью планетарной сверхсистемы.

Идеальная система является системой особого рода. Ее элементами выступают идеи, понятия, концепции, стремления, потребности; все они связаны определенными взаимоотношениями.
Идеальная система каждого отдельного человека включена в общечеловеческую, которая, в свою очередь, является элементом более глобальных сверхсистем – онтологической, космической, Вселенской.

В применении к человеку, социуму и всей реальности человеческого бытия физические законы (в том числе и второй закон термодинамики) теряют свой абсолютный смысл и становятся непригодными. Здесь вступают в силу уже иные закономерности. Отечественный исследователь И. Пригожин наряду с так называемыми «самореферентными системами» включает в общий цикл и «аллопоэтические системы», находящиеся как бы в ином пространственно-временном бытии. Функционирование таких систем поддерживается извне.

В определенном смысле понятия «душа», «дух», «внутренний Бог», «внутренняя реальность» – это типичные аллопоэтические системы. Энтропия неизбежна лишь в случае отключения человека от поддерживающей его сверхсистемы; при ее осознании и включении в нее безостановочного соскальзывания системы «человек» к состоянию, лишенному какой бы то ни было организации (т.е. полной и абсолютной смерти-небытию), не происходит. Внешне необратимые, негативные процессы материальной энтропии становятся источником, породителем нового порядка.

Даже в очень неравновесных системах может совершаться переход от хаоса, беспорядка к порядку; чем более деструктивным выступает фактор, тем большим потенциалом к достижению высшей организации он обладает. Возникаю принципиально новые динамические состояния материи, отражающие взаимоотношения с более высокими по уровню организации
структурами. И. Пригожин назвал эти структуры «диссипативными», поскольку их стабильность покоится на диссипации (неравновесности, неравнозначности) энергии и вещества. Понятие «диссипативной системы» полностью приложимо и к человеку, и к человечеству в целом.

Теория И. Пригожина создает новую основу для понимания эволюции систем (в том числе и общественных), преодолевающих принцип прогрессивного соскальзывания к энтропии. Теперь осталось лишь осознать триаду взаимодействующих диссипативных систем: личность (человек) – социум (человечество) – Планета (как интегрирующая первые две).

Следующим шагом станет выявление (проявление) строго специфических для каждого из этих уровней аллопоэтических систем. И, наконец – признание Вселенной единой разумной системой, работающей на принципе диссипации, в которой порядок, равновесие и устойчивость достигаются постоянными динамическими неравновесными процессами. По отношению к физической Вселенной это уже сделано: теория о ее неизбежной тепловой смерти, существовавшая длительное время, ныне признана ошибочной.

Огромный сдвиг произошел и в общественных науках, взявших на вооружение теорию систем, синергетику, социосемантику, теорию структурализма. Современные направления психологии также сделали серьезный шаг в изучении человека как сверхсистемы, Микрокосма, неотъемлемого элемента единого поля Сознания Вселенной. Одна из ошибок, возникающих при работе в этом поле – механическое перенесение законов существования «неживых», «механических» систем на системы социальные, биологические и психологические.

Процесс оформления социального взаимодействия в пространственно-временную системность именуется структуризацией. Этапность этого процесса выстраивается следующим образом: восприятие и осознание; мысль и мышление; побуждение и стремление; действие; разумная деятельность; реализация.

Действие разворачивается в пространстве-времени и обретает свою форму для человека и других людей, становясь реальностью. Реальность понимается двояко: как реальность материальная, физическая, свойственная трехмерному пространственно-временному континууму, и как реальность идеальная, т.е. особая реальность идеалов, идей, принципов, интуитивных озарений.

Копенгагенская декларация постулирует: «Не существует реальности, пока нет восприятия этой реальности; следовательно, любое восприятие есть проявление реальности». В ведантической литературе это же положение выражено в формуле: «Непроявленного не существует».

Деятельность разворачивается в следующей последовательности: временной аспект системы – взаиморасположение действий – пространственный аспект системы. Структурные свойства социальных систем непрерывно воспроизводятся и совершенствуются; они являются одновременно целью и средством, замыслом (идеей) и результатом воплощения. Структура может как ограничивать человеческую деятельность, так и служить стимулом для ее совершенствования. Все зависит, в первую очередь, от внутреннего потенциала системы, ее ядра, сверхидеи, ради которой система была создана или самоорганизовалась.

Понять систему можно лишь при двояком подходе: прослеживании процесса формирования структуры благодаря действию, и обратно – как действие оформляется структурно. Структура не является лишь «внешним» по отношению к человеку, ибо одновременно она – внутренний элемент деятельности. Иллюзия «внешнего действия» системы связана с переходом от творческого восприятия к рутинному и, следовательно, к однообразным, механически повторяемым действиям, мыслям, потребностям, ритуалам, догмам.

Воспроизводимый и прогнозируемый социальный мир определяется не только как результат направленных и осознанных социальных усилий, но и sui generis, т.е. существующий сам по себе, независимо от наших желаний и действий. При резком превалировании функций формы возникает опасность «автоматизации индивида», реализующего волю системы, а не ее
создателей. Наоборот, творческие, сознательные, «надсистемные» действия акторов (режиссеров), производящих и использующих систему правил, законов внутренней идеологии системы, обеспечивают ее развитие.

Выделение «акторов» – некоего человеческого ядра, свободного от формализации и всевластия системы, чрезвычайно важно. Чем более глобальной является система, тем более возрастает роль акторов. Если воспринимать Вселенную как единую разумную систему, то в роли актора выступает Высший Разум, имеющий свое представительство во множестве подсистем (Сверхразум, Космический Разум, Планетарный Разум) вплоть до человека.

В религиях это – Бог, Божественное; Божественная Иерархия как реализатор Божественного Замысла и Человек как исполнитель Воли Божьей; в эзотеризме – Белое Братство, или Братство Адептов; на самом явном, «грубоматериальном» поле таким актором представляют некое «надмировое правительство», «Римский клуб ста»; в высоком духовном смысле эту функцию выполняет Синклит Мира – высший уровень брамфатуры Земли (Д. Андреев).

В математике, физике и механике распространено представление о структуре как о сетке отношений, связывающей элементы системы в единое целое. Система в этом случае выступает и как совокупность элементов, и как сетка отношений между ними. Структура системы должна отвечать следующим требованиям:

1) целостности;
2) возможности трансформации;
3) способности к саморегулированию;
4) тождественности включенным в нее подсистемам.

Перенос акцента на структуру (в масштабах системы) – подход кибернетики и биоэнергетики. Холистический подход связан, в первую очередь, с работами В. Дильтея, рассматривающего структуру как особый порядок взаимосвязанных психических элементов и психически обусловленных фактов.

С точки зрения этой теории, структура обладает надфизическим, виртуальным существованием, независимым от системы, вневременным и бессубъектным (идеальным). Эта концепция интерпретирует Планетарный Разум как структуру, включающую в себя «надфизическую систему миров», эквивалентную «параллельным»  или «вероятностным» мирам физико-математической парадигмы.

Обзор систем был бы неполон без упоминания еще двух важных понятий: фрейма и эписистемы. Понятие «фрейм» было введено специалистом по искусственному интеллекту М. Минским для моделирования механизма человеческого мышления. Различаются верхние уровни фрейма, состоящие из набора абсолютно достоверных программ для любой ситуации, и более низкие уровни-терминалы («ячейки»), которые содержат вероятностные программы. Верхний терминал, будучи эталонным, определяет деятельность нижнего; последний работает как аналоговый компьютер.

Согласно теории М. Минского, человеческое мышление иерархизировано и состоит из субфреймов, фреймов и суперфреймов, слагаясь в особый фрейм – сферу разума. Единая система фреймов связана сетью поиска информации, складывается на протяжении всей жизни человека и аккумулирует весь его опыт. Суперфрейм после биологической смерти его носителя не разрушается и входит в систему фрейма планеты; последняя, в свою очередь, является субфреймом системы космического фрейма, имеющего свои собственные информационные терминалы.

Эта теория используется очень широко в биоэнергоинформатике, а также применяется как базовая при объяснении проблемы контакта с внеземными формами разумной жизни. Здесь основной акцент делается на информационном аспекте как наиболее важном элементе обмена систем разумов.

Эписистемы – это исторические структуры, определяющие условия и возможности развития сознания и формирования культуры конкретного исторического периода. Понятие эписистемы является основным в работе М. Фуко «Слова и вещи». За основу здесь взято соотношение между «словами» и «вещами» «объектами). Фуко выделяет три основные эписистемы нового времени: озрожденческую (XVII-XVIII в.в.), рационалистическую (XVIII-XIX в.в.) и упрощенно-прагматическую (XX в.).

Для Возрождения характерна тождественность слов и вещей; для рационалистической эписистемы – опосредование слов и вещей представлением о них; современная эписистема – это процесс коренного преобразования и слов, и вещей через онтологические (определяющие рациональное бытие) факторы.

Слова и понятия существуют не как самостоятельные структуры, а как примитивное и искаженное их восприятие, что формирует уродливое содержание масскультуры и социального бытия. В современной эписистеме идеальное полностью оторвано от феноменального; слова и язык отражают не истинную суть вещей, а их искаженное и примитивное восприятие, ложась в основу социальной действительности и социальной практики.

Согласно Фуко, в пространстве человеческого знания появились конфигурации, являющиеся не формами эмпирического познания, а следствием искажения всего гносеологического процесса в целом. Это своеобразная сверхсистема, обладающая поразительной живучестью и агрессивностью. Она не обусловлена пройденными историческими и культурными этапами становления человечества, а представляет собой некую археологию невежества и примитивизма.

Одним из самых важных каналов, через который идет воздействие и всепроникающее влияние этой эписистемы, автор считает современные СМИ; типичным примером – рекламу (не только торговую, но и социальную, политическую, расовую, псевдоразумную и псевдодуховную). По Фуко, язык и слово новейшей эписистемы являются мощным психотронным оружием и обладают всесторонним воздействием, особенно на неразвитый разум и незрелое сознание. Глубинные корни этого феномена кроются в абсолютно противоестественном существовании человека и общества, целиком попавшего в зависимость от созданной им же самим социальной системы.

К максимально большим социальным системам относятся общественные формации, т.е. формы связей людей, выработанные в процессе эволюции. Понятие формации связано с выделением основных ступеней общественного развития. Догматический марксизм ограничил социальную эволюцию пятью ормами: первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, – пытаясь подогнать конкретное развитие человечества под эту схему.

Однако у самого К. Маркса в основе этого деления на формы лежит более глубокая трехступенчатая модель, в которой он выделяет: общество, основанное на личной зависимости людей; общество, основанное на вещной зависимости; общество, основанное на зависимости, определяемой индивидуальным развитием людей.

В социальной философии XX века созрело представление о том, что теория только тогда может быть полноценной и применимой на практике, когда наряду с большими системами она способна понять  их связи с малыми, т.е. бытием, разумом и потребностями индивидов.

Сейчас принято деление общества на традиционное, индустриальное и постиндустриальное.
В настоящее время большая часть человечества живет в индустриальном обществе, основанном на развитии крупного производства и высших технологий. Производство формирует модели рынка, потребления, социальной организации, науки и культуры.

 Для индустриального общества характерна ориентация людей на постоянно возрастающие объемы производства и потребления. Идеи роста и прогресса являются ядром индустриальной идеологии, представляя собой очередной социальный миф.

Главнейшую роль в социальной организации играет понятие и метафора «машины», по своей значимости не уступающая идее Бога. В последнюю четверть XX века идея машины приобрела глобальный характер в связи с развитием электронных и компьютерных технологий. Следствием прямого переноса электронно-компьютерной реальности в реальность социальную оказалось не только экстенсивное развитие производства, но и механизация общественных и межличностных связей, отношений человека и общества, человечества и природы.

Индустриальный социум постулирует развитие гражданского общества и правового государства, заявляет о свободе личности как общественной необходимости распоряжаться своими силами, средствами, способностями. Однако и права, и свободы понимаются сообразно главенствующей парадигме – они являются скорее «целесообразными», чем «идеальными». И те, и другие имеют строго ограниченный характер, никогда не смешиваясь с правами и свободами как всеобщими реалиями…

Основная цель индустриального общества – рост благосостояния, удовлетворение материальных потребностей; идеал – мировое господство, основанное не только на грубой силе, но и на огромном и сверхмощном механизме идеологического убеждения и принуждения. Понятие свободы означает: «Разрешено все, что не запрещено». Разрешено же все, что не подрывает самих основ этого общества. Мораль его: «Я – это не он, мы – это не они». Идеалы истинной, а не «механически-выгодной» общности воспринимаются с большим трудом.

Ярким примером этого может служить саммит глав государств в Йоханнесбурге (сентябрь 2002 г.), посвященный комплексной проблеме «Общий дом» и ратификации Киотских соглашений.

Результаты этого саммита таковы, что журналисты с горечью писали о «доме, развалившимся еще до постройки». США отказались ограничить объем вредных производств и техногенных выбросов в атмосферу; большинство государств отказались увеличить помощь странам «третьего мира», обвинив последние в неумении управлять экономикой и в коррупции. Многие гуманитарные программы были заблокированы из-за серьезных проблем, связанных с катастрофическим ростом народонаселения Земли именно за счет слаборазвитых стран.

В самом подходе к проблеме «Земного общего дома» царил дух жесткого и неумолимого прагматизма. В определенной степени можно утверждать, что высшим членам индустриального сообщества невыгодно развитие низших; последние могут быть использованы лишь в качестве рынков сырья, дешевой рабочей силы и рынков сбыта.  Такова машинная логика и машинная идеология – в своей собственной истине она права и последовательна.

Дело в том, что прогресс индустриального общества имеет свои четко очерченные пределы – это пределы экстенсивного производства и «машинно-экстенсивной» идеологии. Далее возможен лишь некий передел сфер влияния и рынков со сменой лидеров. Этот тип прогресса, трактуемого как «научно-технический», несмотря на все его недостатки, дал человечеству очень многое – не только улучшение суммарного качества жизни, но и определенную защиту от глупости тотального самоуничтожения. Именно в индустриальном обществе созрело понимание невозможности применения каких-либо глобальных средств решения конфликтов – не потому, что это аморально, а потому, что это и опасно, и невыгодно.

Исчезновение с политической карты мира большинства социалистических государств стало закономерным следствием не ложности социалистической идеи как таковой, а преждевременности попытки ее воплощения. В результате «реальный социализм» строился как индустриальное общество, основываясь на тех же законах и принципах, что и «реальный капитализм» – и проиграл последнему по большинству экономических параметров, ибо пытался совместить несовместимое: идеалы коммунистического общества и идеологию общества индустриального. Возвращение «блудных овец» в общее русло развития мирового сообщества в значительной степени сняло политическую напряженность во всем мире, но не решило проблемы в целом.

Пессимистический прогноз общечеловеческого развития остается в силе, пока будут действовать тонкие «надсистемные» процессы и не произойдет полной переориентации общеземного сознания. Здесь уместно будет вспомнить доктрину циклического доминирования
Праджапати-Кумар, объясняющую суть основных движущих сил человеческой эволюции. Одно дело – преобразование природы, совсем другое – попытка достижения полного господства над ней. Добиться такого господства не удавалось, да и не может удастся в принципе, ибо высвобождаемые в ходе этого процесса порабощают не природу материального мира, а самих поработителей.

Философия исторического развития человечества утверждает: в эволюционном процессе нет случайностей, нет абсолютных ошибок и абсолютных достижений. Общество капиталистическое содержит в своей основе индивидуальность и индивидуализм; социалистическое – общность, понимаемую как всеобщность с подавлением индивидуальности в интересах социума; социал-демократическое ориентировано на удовлетворение интересов как личности, так и общества.

Нынешнее индустриальное общество – это социализм особого «машинного» типа, исповедующий одновременно свободу личности и свободу ее подавления, создавший пантеон материально-технических кумиров и религию взаимовыгодной целесообразности. Общественный разум такой формации весьма неразвит, бездуховен по сути и ориентирован, главным образом, на форму и структуру.

Идея о постиндустриальном обществе еще четко не осознается, основываясь преимущественно на противопоставлении его обществу индустриальному. Постиндустриальное общество более не рассматривает природу как склад сырья для экстенсивно развивающейся промышленности и экономики. Производство ориентировано не на количество, а на качество и целесообразность. Проблема квалификации, образованности, компетентности становится условием продуктивности и экономичности. В культуре большое значение приобретает тема преодоления стандартов и стереотипов, расцвет творческой деятельности, диалоговых форм социальных, политических, технологических взаимодействий. Дальше этого смутного видения пока прогнозы не распространяются.

Не случайно в футуристической и фантастической литературе будущее общество представляется как высокоразвитое в научно-техническом отношении, но практически тождественное сегодняшнему в социальном, культурном, морально-этическом и духовном. Исключение составляют гуманистическая философия и гуманистическая футурология, но их модели общества будущего весьма расплывчаты. Основой является система мировоззрения, утверждающая ценность человека как личности, ценность человеческого существования, его достоинства, прав и свобод, возможность развития как личности, так и общества на основе взаимного уважения.

История XX века показала несостоятельность подобных упований. Эрих Фромм писал по этому поводу: «Девятнадцатое столетие заявило: «Бог умер», двадцатое может сказать: «Умер человек»».

Исчерпанность модели «Общество как социальная машина» заставила по-иному увидеть проблему гуманистического идеала, но здесь серьезным препятствием явилась парадигма современного обществознания. Она не рассматривает людей в их собственном бытии, а их творческие способности и силы учитываются ею в неких абстрактных формах и измерениях.

Человек оказался искусственно разделен на две части: социальную, диктующую законы системы, и гуманитарную, обращенную к культурным и духовным запросам. Все попытки связать воедино представление о конкретном (материальном) и абстрактном (идеальном) человеке оказались нежизнеспособными, так как дополняющие по видимости образы их социальной и индивидуальной жизни взаимно исключают и отторгают друг друга. Серьезно рассматриваются две возможности.

Первая – это возврат человека «на землю», т.е. в историю, науку, рациональную жизнь. Вторая – создание «гуманистического государства», обеспечивающего просвещение и свободу людей через познане истины Знание; эмансипация и власть в таком обществе взаимосвязаны; единство достигается через образование, а отдельные науки развиваются как этапы становления духа.

Бытие воспринимается как присутствие; задачей становится преодоление пропасти между реальностью и субъектом познания. Знание апеллирует к инстанции абсолютного и универсального разума, само по себе оставаясь нейтральным. Идея безусловно полезного и в то же время нейтрального знания влечет за собой учреждение соответствующих институтов и профессий, надзирающих за его применением, становясь таким образом особой властью. Воля к познанию, к совершенствованию становится волей к власти, определяющей характер общества в целом.

Проблема конструкции идеального общества, высшего социального порядка имеет свою давнюю историю. Она получила название «утопии» (буквальный перевод – «нигдейя») от одноименной книги Т. Мора. Утопия является продуктом осознания прошлого (мифы и легенды о «золотом веке») и кризисного состояния настоящего. Она представляет собой особый тип разрешения противоречия между невозможностью возврата к старому и неистинностью, «неправильностью»
сегодняшнего социального порядка. И ранее, и сегодня продолжается конструирование самых различных утопий, однако все они имеют общие признаки.Это:

1) признание неистинности существующей реальности;

2) универсализм, т.е. предполагаемая всепреемлемость указанного в утопии рецепта;

3) возможность реального воплощения интеллектуального проекта в
действительности;

4) окончательное разрешение всех социальных проблем через воплощение утопической модели.

Утопия отказывается анализировать наличную социальную реальность; она не является мифологичной по сути вследствие своей интеллектуальной природы; не есть идеология, поскольку не ориентирована на интересы какой-либо социальной группы. В период своего становления утопия была не более чем иллюстрацией к выводам философских (Платон), этических (Ямбул) и религиозных систем.

С началом эпохи Возрождения сфера Божественного была заменена сферой социального. В дальнейшем сложные проблемы – такие, как неустойчивость социальных структур, незавершенность научной парадигмы, возврат к пониманию человека как Микрокосма – привели к поистине парадоксальному выводу: общество есть то, что оно не есть; чтобы им стать, оно должно перестать им быть.

Усиливающееся давление разума на сферу повседневности привело к распаду целостной утопии на ряд региональных (градостроительная, космическая, прогрессистская, просветительская и т.д.). Утопия все более вытесняется в область литературы; ее место прочно заняла футурология.
Тем не менее, утопия как социальное явление по-прежнему сопровождает всякий значительный факт или тенденцию в общественной жизни.

В отличие от утопии, антиутопия не претендует на разговор об обществе от имени всего общества – она выделяет наиболее опасные тенденции социального развития и доводит их до логического завершения. Лейтмотив утопии – неистинность социальной реальности – заменяется признанием неистинности самого утопического проекта; подвергается сомнению сама возможность воплощения любого интеллектуального проекта. Утопические произведения во многом являются антиутопиями по отношению к появившимся ранее.

XX век позволил реализовать многие черты утопического общества, хотя и не в адекватном воплощении. Разочарование в научно-техническом прогрессе, отставание прогресса социального и почти полное отсутствие духовного выдвинули жанр антиутопии на первый план. Критическому осмыслению подвергаются доведенные до предела тенденции современного общества – потребления у Хаксли, тотального государственного контроля у Оруэлла и Замятина, крайнего индивидуализма у Шекли.

Не миновала такого резко критического анализа и предстоящая «космическая эпоха» с полным перенесением в ее реальность доведенных до предела противоречий – уже не земных, а представленных противостоянием людей и разумных форм жизни, обитающих на иных
планетных и звездных системах. Интересно, что нередко в роли «чужих рас» выступаю те же люди, но уже расселившиеся по разным планетам и даже по разным галактикам.

В целом же утопия и антиутопия – это единый диалектический процесс, взаимообусловленный и взаимосвязанный – теза и антитеза, утверждение и отрицание; один из видов социального моделирования. Он необходим, ибо любые утопические проекты предпочитают не замечать социальной (и даже материальной) реальности, а антиутопические заставляют очень жестко и беспощадно отслеживать неблагоприятные процессы и последствия даже самой прекрасной социальной модели – не только интеллектуальной, но и любой другой.

С точки зрения социальной метафизики, оба варианта представляют собой прозрения, информацию о вероятных (или уже воплощенных) формах социальной организации разумных форм жизни, подсказку и предупреждение. В глобальном же смысле речь идет уже не об идеальном социальном устройстве, а о судьбе рода человеческого, о путях его эволюции, об опасности катастроф – экологических, социальных, нравственно-этических, культурных, военных и т.д.

В философском смысле мы имеем дело с «вечными» вопросами о соотношении части и целого, конечного и бесконечного, о самом понятии разумной жизни и ее пределах, о возможности «конца света» или его «бесконечности». Эти вопросы имеют самое прямое отношение к теме нашего разговора, поэтому придется остановиться на них подробнее.

Учение о конечности мира и человека в мире, о том или ином исходе мировой истории – одно из самых древних. Мистическая и религиозная традиции представлены многочисленными сюжетами на эту тему – Апокалипсис, Рагнарёк и др. В современной мифологии это – катастрофы общепланетарного масштаба: космические, экологические, уничтожение человечества космическими пришельцами и т.д.

Можно говорить о двух типах философской эсхатологии (учении о конечности мира): в рамках собственно мистической и религиозной традиции и в исторических и культурологических концепциях, оценивающих рождение и становление цивилизаций обществ, культур.

Основой этого учения служит сам принцип и способ человеческого мышления о мире и человеке в рамках оппозиций «первичное-производное», «абсолютное-иное», «подлинное-неподлинное», «истинное-неистинное». Суть и смысл феноменального мира оказывается отнесенным к сфере «первичного бытия», «первореальности», какой бы характер ей не приписывался - материальный, идеальный, Божественный. Так возникает двойственность – самостоятельность «Сверхбытия» и производного от него бытия феноменального, вещественного, предметного, не обладающего полнотой и совершенством «первореальности».

Отсюда – признание несовершенства человеческой природы, ее двойственность; отчуждение идеальной (духовной) личности от личности материальной (эго); в социологии это – наличие реально существующего общества и его резкое несовпадение с идеальным; в культурологии и историзме – цикличность, смена низкоразвитых субкультур и субцивилизаций более развитыми через этап уничтожения более низкоразвитых. Такая жестокая дихотомия не могла не породить принципа тройственности, триады с делением на низший, средний и высший уровни: человек, общество, весь суммарный потенциал планетарной жизни и Вселенной.

Во всех без исключения религиозно-философских системах отчетливо прослеживается деление на три слоя бытия: инфернальный, человеческий и Божественный миры, при этом восхождение человека имеет прямолинейный характер – от низшего к высшему, от «инфра» человекоживотного) к человеческому и Богочеловеческому. Таким образом снимается отчуждение, происходит разрешение диалектических противоречий; хотя вопрос о «конце света», «Вселенском катаклизме», глобальной деструкции человеческого этапа разумной жизни Космоса полностью не снимается, но перестает рассматриваться как неизбежный.

Возможность гибели феноменального (материального, вещественного) уравновешивается возможностью формирования, кристаллизации нового Вселенского порядка, понимаемого как всеобщность, всеединство, как результат диалектического становления. При этом не имеет значения исходный вариант воплощения – в любом случае происходит торжество «Града Небесного» на «Градом земным» (Св. Августин) или гармонизирующий синтез конкретного и абсолютного (гегелевская схема самораскрытия Духа, «Царство Божие» на Земле христианства, теория супраментальной эволюции Шри Ауробиндо).

В то же время большинство социально-философских систем сегодняшнего дня, признавая принцип прогресса аксиомой, неверифицируемой и неопровержимой реальностью и истиной, не могут избежать и мотивов «конечности».

Теории «замкнутых цивилизаций» или «культурно-исторических типов» (Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, К. Леонтьев) придают им характер временно-локальных образований. Любая цивилизация в пределах Земли или Космоса проходит полный цикл своего существования от зарождения до гибели, не уничтожая принципа реальности «Сверхцивилизации» и «Сверхжизни».

Другая сторона проблемы состоит в том, что трактовка человеческого и общественного бытия как неистинного, негармоничного, нуждающегося в завершении, реализуется только через отдельного человека и лишь затем – через все человечество. «Обреченность» человечества на эволюцию, преодоление несовершенства, разобщенности представляется центральным пунктом
универсального цикла мирового (космического) становления разумной жизни. Однако при этом остается нерешенным чрезвычайно важный вопрос – вопрос о дальнейшей судьбе человека и человечества, воплотившего идеал Универсального (Космического) Разума.

Современная культура выдвигает два основных варианта решения этой проблемы: Богочеловечество и Сверхчеловечество. Оба пути ориентированы на преодоление изначальной ограниченности человеческого существа и существования. Богочеловечество предполагает снятие отчуждения от космического единства, слияние творческих усилий и поисков человека с творческими усилиями и Волей Абсолюта (религии, Агни-йога, теософия, антропософия, Супраментальная йога).

Сверхчеловечество есть преодоление отчуждения посредством научно-технического прогресса и технологии, господством над природой сначала в планетарном, а затем и в космическом масштабе. При этом ставится задача изменения человека и человечества не только в социальном, этическом, культурном, но и в физиологическом смысле (Ф. Ницше, Н. Федоров, К. Циолковский).

Третье синтетическое направление не противопоставляет формирование Сверхчеловечества Богочеловечеству, а считает их чередующимися циклами развития разумной жизни, причем технологический этап предшествует духовному, этап формирования единого земного человечества предшествует этапу формирования космического человечества. Пройдя стадию духовного возвышения и выйдя из первичной материальности, на следующем, супраментальном витке развития человечество вновь оказывается в «материальном» мире, хотя и
неизмеримо более высокоразвитом. При нисхождении еще более высокого принципа снова начинается духовное возрождение и новый этап эволюции. Такой вариант описан в Ведантизме и изложен в доктрине Праджапати-Кумары.

Однако все эти концепции будут носить чисто теоретический характер, пока не будут решены важнейшие вопросы о взаимоотношениях и взаимосвязи всех уровней разумной жизни Вселенной, о сути и смысле жизни биологического вида – и только затем о возможностях и реальности трансформации одного разумного вида жизни в другой.

*** 

Иллюстрия из Интернета