Дьявольские яйца

Подруга Тони была удачно замужем, жила в достатке, а на днях собиралась купить новую иномарку. Ни первым, ни вторым, ни третьим, напрямую связанным со вторым, Тоня не могла похвастать, зато умела радоваться чужим удачам. Предстоящая подруге дорогостоящая покупка привела её в восторг. За обсуждением этой приятной темы они выпили бутылку вина.
 По дороге домой свернув в узкий переулок, Тоня столкнулась с двумя женщинами. От неожиданности все подпрыгнули, вскрикнули и рассмеялись.
Незнакомки были одеты в пестрые кофточки и черные трикотажные юбки. Старшая из них была высокой и худой, с глазами, по-птичьи круглыми и близко посаженными к крупному носу. Ее спутница – низенькая и очень полная  – вылитый колобок на ножках. Пожилая дама неожиданно сказала Тоне:
– Вы не подскажете, где можно снять угол? Мы с Украины, здесь были с товаром; расторговались, и теперь возвращаемся до дому. Нам где перекантоваться ночку, а завтра электричкой мы уедем на Москву.
 Тоня, уроженка Донецкой области, в её речи уловила украинский акцент.
– И где вы живете на Украине? – поинтересовалась она
– Мы из Горловки, - сказала женщина и представилась: – Я Олеся, а цэ моя товарка Галю.
 «Цэ Галю», а не «это Галя» окончательно убедило Тоню, что перед ней землячки.
– Тут один дидок перебрался жить к сыну, - сказала она женщинам, - а его хата пустует. За бутылку он пустит вас туда хоть на месяц.
– У нас при себе много денег. Нужно, чтоб люди рядом были. Так спокойнее, надежнее, - Олеся просительно посмотрела на Тоню, и та, подумав, согласилась:
– Ладно, переночуете у меня.

 Возле Тониного дома женщин нагнали синие «Жигули». Из машины выскочил Михаил – худощавый, смуглый мужчина средних лет.
 Он приезжал сюда к приятелю; при встрече с Тоней балагурил, звал ее в кафе, или  к себе в гости, или напрашивался к ней домой. Она отказывалась и отказывала, так как после измены бывшего супруга не испытывала желания найти нового спутника жизни, а скоротечные любовные интрижки ей претили. Но, как истинная женщина, она была не прочь пококетничать и позубоскалить, тем более с таким приятным поклонником, как Михаил.
– Добрый вечер, Тонечка! Как дела? – спросил он.
– Хорошо. Извини, Миша, тороплюсь, - она одарила его улыбкой и повела женщин к себе.
 Дома их встречала Авдотья Никитична, осторожная и подозрительная, как все матери, хлебнувшие на своем веку немало лиха. Нехотя пустив гостей на порог, она шепнула дочери:
- Кто такие?
- Наши землячки, им ночевать негде, - пояснила Тоня.
- А мы тут причем? – возмутилась мать довольно громко. – Ты зачем привела этих приблуд?! Выстави их вон!
 Делая вид, что ничего не слышат,женщины со вниманием разглядывали потолок в прихожей.
– А ты припомни, как мы начинали здесь жить, - холодно сказала Тоня. - На целую
неделю нас приютили чужие люди.
Авдотья Никитична в ответ сердито фыркнула и ушла в свою комнату.

С позволения молодой хозяйки приняв ванну, гостьи достали из своей сумки
батон колбасы, конфеты. Тоня подогрела солянку, открыла баночку корнишонов и 
водрузила на стол графин с самогоном. Авдотья Никитична от застолья отказалась, и маленькая компания ужинала без нее. Ели с аппетитом, попутно рассуждая о радостях и тяготах жизни.
– Сама я родом из Виноградова,  – рассказывала пышнотелая Галя.  – Место красивое – пером ни описать! Не зря там снимался знаменитый фильм. Забыла название…ну, с такою сценой: молодая цыганка идет по улице с трубкою в зубах, а её товарки приплясывают и поют: «Ай, на-на-на, хоп-хоп-хоп!».
– «Табор уходит в небо»?
– Он самый! – сказала Галя и, вдруг перехватив руку хозяйки, всмотрелась в ладонь. – А в твою жизнь впуталась нехорошая женщина!
– Мой муж сам спутался с этою бабой и бросил меня, – уточнила Тоня. – Да хрен с ним! Насильно мил не будешь. А дочка наша учится в Москве на менеджера, приезжает только на каникулы. Вот мы и кукуем с мамою вдвоем.
– А муж и рад к тебе вернуться, - уверенно продолжала Галя, - но эта поганка  удерживает его  приворотами, а тебе из ревности козни строит. Со свету хочет сжить. Смотри сама: линии на твоей рученьке крестом пересекаются.
Тоня испуганно ойкнула.
– Всё поправимо. И мужа можно вернуть, - заверила Олеся. - А сначала надо узнать, что на тебе: просто сглаз или черная порча.
 Вернувшись в Тонину комнату, женщины закрылись на ключ: вдруг Авдотье Никитичне вздумается войти. Вскоре на полу, на белой простыне, по углам которой стояли зажженные свечи, в рост вытянулась Тоня. Олеся положила ей на грудь куриное яйцо;  достала из сумки бутылку с землей и, наклонив её, тонкой струйкой очертила простыню по кругу. Галя произнесла какие-то заклинания. Потом, по указанию гадалок, Тоня поднялась и бросила на пол яйцо. Расколовшись, оно выплеснуло прозрачный белок. В нем колыхался, шевеля… двумя черными отростками, черный желток.
–  Рога! – указывая на него пальцем, сдавленно вскрикнула Олеся. – Это дъяволово
яйцо! На тебя, милая, наслана самая страшная порча.
Тоня испуганно молчала.
– Мне плохо! Страшно! Уберите его скорее! – в ужасе потребовала Галя. От волнения её лицо покрылось потом.
 Только Олеся не потеряла присутствия духа: прибралась в комнате, вытерла пол. Всё это время её подруга вполголоса молилась и крестилась, а Тоня тёрла глаза, пытаясь избавиться от кошмарного видения. Олеся подсела к ней, сказала с сочувствием:
– Вот ты, болезная, своими очами убедилась, что в жизнь твою вмешался сам диавол.  А чтоб его отвадить, нужны большие деньги. И всего-то на полдня.
– На полдня? – переспросила Тоня. – А сколько?
– Чёрную силу надо заманить деньгами в яйца. Их должно быть по числу диавола – тринадцать. А за каждое яйцо – не меньше пяти тысяч. Битое яйцо не в счёт.
Тоня прикинула в уме, что нужно целых 65 тысяч!..

Уступив свою кровать гостьям, она переночевала на раскладушке. Проснувшись поутру, застала женщин на кухне, возле плиты. Авдотья Никитична, как ни странно, мирно беседовала с ними и с аппетитом уминала румяные оладьи. После завтрака старушка ушла к себе. Гадалки о вчерашнем ритуале словом не заикались, словно ничего не произошло. А Тоня пребывала в страхе и растерянности. Как чёрная головка с рожками оказалась в обыкновенном курином яйце, которое она наугад взяла из холодильника? Не
иначе в дело вмешалась нечистая сила. Бывший муж, оказывается, перед ней невиновен.
Он сам жертва колдовства. А уж её саму порча может свести в могилу. Срочно требовались деньги, а накоплений - нуль: каждая лишняя копейка отсылалась дочери в Москву. После недолгих раздумий Тоня заняла требуемую наличность у богатой подруги.
 Опять втроем закрывшись в комнате, приступили к обряду снятия порчи. Ворожеи провели его с помощью и белой, и черной магии. Над каждым из тринадцати яиц Олеся читала божественные молитвы, а Галя обмахивала его пятью тысячными купюрами и приговаривала, обращаясь к нечистой силе: «У куриного яйца нет начала и конца… Сколько порчи забираешь, столько грошей получаешь».
 Когда вся чертова дюжина яиц была заговорена, а «обмахавшая» их сумма достигла 65 тысяч рублей, Олеся сказала:
- Теперь, хозяюшка, эти яйца забросишь в речку - и порча с тебя будет снята. Тогда делай с деньгами, что хошь, а покуда положь их в сервант или ещё куды-нибудь.
 Тоня убрала деньги в сервант, под ключик, с таким чувством, словно закрыла их в бронированном сейфе, и получила от Олеси последние инструкции: к речке идти пешком, избегать людей и не раскрывать рта, кто бы ни встретился и чтобы ни спросил...
- А мы тебя будем дожидаться, - добавила в заключение Олеся и посмотрела на подружку. - Так что на сёдня электричка отменяется. Допреж надо хозяюшку из беды вызволить, а потом ехать.
 
Тоня уложила яйца в небольшую сумку и вышла из дому. Против подъезда стоял «жигуленок» Михаила. Он с другом ковырялся в капоте машины, а увидев свою зазнобу, заторопился к ней навстречу:
- Добрый вечер, Тонечка!
Она молча пробежала мимо; пересекла дорогу за домом, потом двор, окруженный « хрущёвками», и вдруг увидела в двух метрах от себя родную тетку. Поспешно нырнув в кусты сирени и выскочив из них на какой-то пустырь, Тоня споткнулась и растянулась на земле, выронив сумку. Поднявшись, она с трепетом заглянула в пакет с разбитыми яйцами: вместо ожидаемых черных рогатых головок в осколках скорлупы колыхалась безобидная белково-желтковая масса.
«Яйца по дороге не разбей, а то порча вернется к тебе», - вспомнила Тоня
предостережение Олеси и едва не расплакалась: яичные желтки выглядят, как обычно, потому что ритуал сорван. Его нужно повторить, а дело идет к вечеру. После вторичного снятия порчи она попадет на речку в полных сумерках.
 Сломя голову Тоня помчалась домой…

 Авдотья Никитична сказала ей с порога:
- А гостьюшки в магазин пошли, прикупить чего в дорогу…
 Тоня бросилась к своему серванту: его дверца была открыта, а пачка денег, лежавшая в хрустальной вазе, исчезла. Туман в голове Тони мгновенно рассеялся.
«Меня обокрали! Обокрали, как последнюю идиотку!», - ужаснулась она и стремительно выбежала во двор. Михаил с приятелем, отдыхая, сидели на скамье и курили.
- Ребята, вы не видели женщин: худую и маленькую, толстую? Обе в черных юбках,
-  опять не поздоровавшись, торопливо спросила Тоня.
Михаил махнул рукой в сторону старых двухэтажных построек:
- Они между домами пошли, по тропинке.
Это был кратчайший путь к полустанку, где поезда останавливались на пару минут.
Тоня побежала по тропке и вскоре настигла коварных дамочек. Галя дёрнулась, видимо, собираясь задать стрекача, но подруга её придержала и с удивлением сказала:
- Хозяюшка?! Ты уже до речки сходила?
- Немедленно верните мои деньги, – потребовала Тоня, – и катитесь на все четыре стороны.
- Бог с тобою, какие деньги?! – Олеся изумлённо вытаращила свои птичьи глаза. – Ты убрала их в сервант – там они и лежат. Они там, где ты их положила.
- Смотрела я: нет их на месте.
- Там они, там! - с жаром заверила Олеся. – Нешто ты нас в дурном деле подозреваешь? Да нехай у нас руки-ноги отсохнут, если мы взяли хоть кроху твоего добра! Иди домой, милая, и найдешь деньги на месте. Они там, где и есть. А где есть, там и лежат.
От замысловатой речи и пронзительного взгляда женщины у Тони опять смешались мысли, и она вяло спросила:
 - Что ж вы тогда сбежали?
-  Тю на тебя! – хохотнула Галя. – Мы порчу с тебя сняли, да и пошли себе. Что надоедать чужим людям. А гроши твои как лежали в серванте, так и лежат.
Поняв, что мошенницы обладают даром внушения, Тоня перебила:
- Хватит брехать! Давайте деньги, живо! Ну-ка, что здесь у тебя, - она потянула сумку, висевшую на плече Гали, но та кулаком ударила её в грудь.
- А-а-а, спасите, уби… – падая наземь, закричала Тоня и захлебнулась на полуслове.
Это Олеся сдавила ей горло жилистыми руками. Глаза её горели черным адским огнем, а изо рта с шипением вырвалось:
 - Цыц, падла, если жить хочешь!
 Тоня отчаянно брыкалась, и толстушка вонзила острые ногти в ее запястья. На тропинке появился старик и остановился, удивлённый странной картиной.
- Не любопытничай, добрый человек, иди своим путём. Подружка вот напилась, так мы в чувство приводим, - пояснила Галя и для наглядности отвесила хрипевшей от удушья Тоне пару оплеух.
Прохожий удалился. Олеся озабоченно посмотрела на товарку:
 - Так и до беды недолго. Надо эту малохольную упрятать. И заткни ей чем-нибудь пасть, сколько ещё за глотку держать.
 Впихнув своей жертве в рот косынку, воровки оттащили ее в кусты и провели блиц-совещание:
 - Связать бы ее, так ты, дурища, шпагат выкинула!
 - Дак от него одни обрывки оставалися. И кто знал, что она на речку не пойдет!
 - Да уж, свалилась, как чума на голову! И что теперь с ней делать?
 -  Стукнуть чуток – и все дела.
И Тоню, не мешкая, ударили в челюсть. Её окутал серовато-черный туман, а когда он рассеялся, она увидела… Михаила.
 - Очнулась наконец-то! – обрадовался он. - Что случилось?...  Ладно, поднимись
сначала. Да, туфлю свою надень. Если б не заметил её под кустом, пробежал мимо.
 Тоня поднялась, отряхнулась, и они вышли на тропинку.
 - Хорошо, что вообще побежал,  - продолжал Михаил.-  Странной ты мне показалась, не в себе, а тут еще за бабами какими-то погналась. Ну, подумал чуток – и следом. А ты - уже без памяти, с кляпом в зубах. Это те бабы так расстарались?... Тонечка,что молчишь? Тебе нехорошо?
 -  Нормально… Господи, они у меня деньги украли! – вспомнив главное, закричала она. –  65 чужих тысяч! И сейчас эти гадины уедут на электричке.
 - Ого, сумма! И как тебя угораздило…- не договорив, Михаил взглянул на свои часы. – До электрички еще минут двадцать. Успеем их задержать…
 - А если они не пойдут на станцию, а затаятся где-нибудь? -  сказала Тоня. - Тогда попробуй их найди. И плакали денежки. А их нужно вернуть подруге завтра. А мне такой суммы за три года не собрать!
 - Сначала – на станцию, а там видно будет. Всё, я побежал, а ты давай за мной, –  сказал Михаил и, уже удаляясь, крикнул. – А долг свой, как и обещала, ты вернешь завтра… Завтра!
 «Завтра? Даже если воровок не поймаем?», - удивилась Тоня и, приободрившись,
 припустила следом, стараясь не упускать из виду широкую крепкую спину Михаила.