Маленькая история, часть 2-2

…
Два раза в день он приносил нам еду. Это было мясо непонятного происхождения. Впрочем, почему непонятного? Увеличьте корову до размеров бронтозавра, зарежьте под музыку Бетховена и разделайте. Готовить на медленном пламени пожара, в котором доживают последние минуты маленькие городки каких-то карликов. Посыпать паприкой и сушеной петрушкой. Тоже гигантскими. Потом разрежьте кусок мяса на маленькие кусочки и несите своим пленницам. Хорошая кормежка. Отсутствие возможности нормально двигаться и это мясо – как результат лишние складки на пояснице и целлюлит. Или последний не из-за мяса? В иной жизни (я уже называю тот период своего существования именно так) я такого себе не позволяла. А тут можно расслабиться.

Впрочем, полностью расслабиться мне не удавалось. Хозяин – мы так именовали нашего титана – чередовал нас ежедневно. На тот момент, когда в тесной компании подруг по несчастью появилась я, их было семеро. Я, стало быть, оказалась восьмой. Такому факту я порадовалась: мне думалось, что в следующий раз за мной придут через неделю. Если, конечно, ему не захочется нового мяска. Или, к примеру, если он не решит устроить групповушку. Если вдуматься, то таких «если» можно было насчитать с десяток.

Не учла я лишь того, что не все девушки возвращаются.

О тех, кто не вернулся, ходили легенды. Блондинка (ее звали Маша) рассказывала, что он убивает их. Но при этом обязательно увеличивает. Рыженькая (ее звали Таня) уверяла, что он давит их руками, пока они еще маленькие. В дальнем углу находилась клетка темненькой. Ее звали Настя, и она утверждала, что сначала наш титан убивает их, потом увеличивает, а потом скармливает нам. После ее слов пару дней мы ничего не ели. Но голод свое взял.

А вчера появилась новенькая. Все делали вид, что ничего не изменилось, а я пыталась успокоить ее. Ничего сделать я, впрочем, не успела. Он очень быстро пришел за ней и унес. Больше мы ее не видели. Все, и Маша, и Таня, и особенно Настя признали, что это – рекорд. Печальный рекорд, настораживающий.

Потом пропала Маша. И вовсе была не ее очередь. Потом наш титан унес девушку, которая так и не назвала своего имени. И не принес обратно. Через три дня он унес вторую блондинку, которая путалась в показаниях: иногда она говорила, что ее зовут Люся, иногда утверждала, что отзывается на Галю. Мы так и не смогли выяснить, что случилось, но подозреваю, что однажды она просто ударилась головой.

В конце концов, я осталась одна. С одной – маленькой – стороны меня это даже устраивало. Щебетание птицедевушек уже порядком надоело мне. Сама я старалась в пространных и туповатых беседах участия не принимать. С другой стороны – огромной – я понимала, что следующая на очереди я. И меня это пугало. Я не спала ночами, прислушивалась, как будто могла пропустить его приближение. О, как неожиданно гигантская рука схватила меня! О, как неожиданно хрустнули мои кости, и свело судорогой мои мышцы. Но юмор юмором, а я понимала, что жить мне осталось немного. И тешила я себя лишь одной надеждой – вдруг он просто отпустил их.

И вот очередь дошла до меня. Сказать, что испугалась, нельзя – я боялась все это время, и мое состояние едва ли изменилось. Напротив, к пальцам гигантской руки, сжимающей мое тело, прибавилась апатия, сжимающая мои мышцы не меньше. Потом она сжала мой мозг. Я закрыла глаза и отдалась на волю Судьбы. Быть может, он пожалеет меня. Быть может, я смогу убежать. А может, мне даже удастся убить его.

Ах, да, чуть не забыла. Моя надежда теплилась отнюдь не только на том факте, что я отдала себя в руки Судьбы. Я не была уверена в том, что мой план удастся. Да и планом это можно было назвать с великой натяжкой. Но я надеялась.

Я не знала, может ли увеличивать мой тюремщик только существ из плоти и крови, или же он в состоянии сделать это со всеми предметами. Но на всякий случай, если вдруг мои догадки сработают, я прихватила с собой в последний поход в спальню маленькую деревянную щепку. Совсем маленькую – она идеально помещалась у меня в руке. Расчет был на то, что с увеличением моих размеров увеличатся и размеры этой щепки. И она превратится в достаточно увесистый кусок дерева. Формой и размерами очень напоминающий нож. Если, конечно, титан вообще планирует меня увеличивать.

И еще одно: я смогу освободиться, если мне удастся воткнуть этот кусок дерева в шею тюремщика. Или в глаз. А может быть в грудь. Я не знаю, но куда-нибудь ему его воткну обязательно. Даже если потом он, разозлившись, свернет мне шею. А на случай, если вдруг он решит меня отпустить еще до удара, я просто выброшу щепку. Пусть таковой и остается.

Потащил он меня, как и все прошлые разы, в спальню. Кровать была заправлена, огромная. И никакой крови на простынях и стенах, ошметков мозга, крюков, свисающих с потолка. Когда он швырнул меня (как всегда!) на кровать, и я начала увеличиваться в размерах прямо в полете, я в последний раз пристально вгляделась в его лицо. Как минимум, думала, что в последний раз. И в тот момент я поняла, что он вовсе не похож на маньяка. Он скорее напоминает водопроводчика или сантехника. Маленький (титан!), полноватый, лысоватый. Он словно состоял из морщин. И, что самое странное, я не испытывала страха. Больше не испытывала. Я поняла, что мне все равно, что он собирается сделать со мной. Я все равно попытаюсь убить его.

Когда он лег рядом (а он всегда сначала ложился рядом и наблюдал), я, выждав момент, всадила щепку в его шею. В смысле, кусок дерева, который когда-то был щепкой. Он выпучил на меня глаза, попытался что-то сказать, но судорога свела его лицо. А ведь это были бы его первые слова. Я лежала и смотрела, как его лицо, его тело, кровать под нами заливала кровь. Даже залюбовалась. Когда кровь стала добираться до меня, я очнулся от оцепенения. Вскочила и, никуда не торопясь, отправилась искать себе подходящую одежду. К сожалению, ничего по размеру не нашла. Я не о том, что на мой третий размер я была не в состоянии натянуть лифчик второго. И даже не о том, что мои крутые бедра (сейчас, наверно, излишне крутые) не влезали в трусики, целую стопку которых я нашла в комоде в соседней комнате. Все женские вещи, которые я нашла в этом доме, были маленькие. Они подошли бы мне в клетке. Он мог бы надеть на меня их, пока сжимал в своей руке. Но напялить их на себя сейчас я была не в состоянии. Оставалась только его одежда. Означает ли это, что уменьшали нас, не раздевая?

Его штаны были широковаты и коротки. Я завернула их на манер бриджей. Майка тоже была слишком широка, но под курткой ее не было видно. И кроссовки – вполне подходящая обувь для побега из плена. Все, теперь я иду домой. Надеюсь, уже вечер.

Я открываю дверь.

Я с легкостью делаю это, просто потому, что совпадаю с ней по размерам.

Я чувствую себя в своей тарелке, потому что вернулась к моим природным габаритам.

Я открываю дверь и слышу птиц. Это первое ощущение. Шумит ветер в кронах деревьев. И там действительно вечер. Но кроме вечера там огромное пустое небо. Я будто подвешена в воздухе. И маленькие деревья внизу. Я вижу, как на уровне колен колышутся их верхушки. Похоже, что это лес.

Я делаю пару шагов, рассекая нестройный ряд деревьев, словно колосья в поле. Со страхом и пока еще недоверием я оглядываюсь, и вижу огромный дом. С огромной открытой дверью, но без единого окна, по крайней мере, в обращенной ко мне стене. Как это смотрелось со стороны? Какой-то чудак (маньяк?) построил на собственном участке посередине леса огромный дом. Сначала люди глазели на него, собирались на границе участка и удивлялись. Потом – я уверена в этом – ажиотаж прошел, и про чудака забыли. Мало ли кто что делает на собственному участке земли… Да и кому какое дело?!

Я делаю еще пару шагов, и вижу дорогу. Малюсенькие, словно детские, автомобильчики едут по ней туда-сюда. Люди, управляющие ими, пока еще не видят меня, их действия чеканны и выверены. Но скоро кто-нибудь заметит на фоне темнеющего неба огромный черный силуэт. Слишком черный. И снова соберутся зеваки, если, конечно, я не уберусь отсюда. Хотя куда я могу убраться?