Запики бармена. День ВДВ

                ЗАПИСКИ БАРМЕНА.  Д Е Н Ь   В Д В

        Визит к врачу она откладывала до последнего. Она знала, что ей придётся делать операцию, это было неизбежно и необходимо, как говорится,  по жизненным показаниям. Но ей совсем не хотелось расставаться даже малой частичкой самой себя, даже той, которую признали не совсем здоровой! Она знала, что тело её несовершенно, неидеально, но со временем она привыкла к нему, а теперь поняла, что любит его, все его части, все кусочки, и она не хотела, чтобы их отрезали от неё. И она тянула время.  Сначала оправдывалась тем, что ещё лето не закончилось, и врачи, скорее всего из отпусков не возвратились. Потом ждала, пока сменщица выйдет из отгулов, а там и Новый Год ожидался со дня на день, глупо же ложиться в больницу пред праздниками! «Вот отгуляю Рождество и пойду сдаваться», - поставила она себе последний рубеж. И когда это время всё-таки наступило, ей не оставалось ничего другого как отправиться на приём к гинекологу.

        Приняв на веру, что лечение у нас в стране бесплатное, она двинулась в поликлинику по месту жительства и с удивлением узнала, что запись теперь ведётся не через регистратуру, а по-научному – с помощью терминала. И для этого кроме паспорта с пропиской нужно принести ещё  страховое свидетельство и СНИЛС.  Потыкав  пальцем в экран, она увидела, что свободное время имеется только в следующем месяце, и это – ближайший срок, а на  приём  каждой женщины отводится семь минут! Она не поверила своим глазам: семь минут! Это чтобы раздеться, одеться, рассказать о своей проблеме, а врач ещё должен произвести осмотр, поставить диагноз, выписать рецепт или направление, занести всё это в карточку, и справиться со всем этим за семь минут! Бедные, бедные врачи! И бедные пациенты.

       Себя она  относила также  к категории бедных, но в данном случае проявлять экономность, если не сказать скупость, посчитала глупостью, потому что здоровья у неё осталось совсем мало, а жизнь вообще  одна, и не хотелось заканчивать её мучительно больно. Поэтому  в данной ситуации оставалось одно - направиться в медицинский центр, где богатые врачи лечили богатых пациентов. Собственно, вели приём там те же самые специалисты, только, отработав в бесплатной поликлинике смену за скромную зарплату, они шли в частную клинику делать то же самое, но за другие деньги. И больные к ним приходили тоже не олигархи, просто в критической ситуации все изыскивали средства для того, чтобы после проведённых манипуляций остаться не только живыми, но и максимально здоровыми.

       Доктор, к которому она обратилась, оказался женщиной, как ей показалось, средних лет. И  она являлась именно доктором, профессором, хотя и выглядела на первый взгляд несколько легкомысленной и слишком молодой для своих титулов, которые значились на табличке  двери. Впрочем, о её годах она судила опрометчиво, ведь судя по её заслугам, возраст она должна была иметь солидный. Белокурая милашка,  кокетничая  и жеманясь, взглянула на  результаты анализов, задала несколько вопросов, потом пригласила  в кресло для осмотра. И взор, который она бросила после этого на пациентку,  стал серьёзным и даже жалостливым, теперь можно было не сомневаться, что  она действительно и доктор и профессор, и в этот момент ей можно было дать значительно больше лет, чем вначале.

     - Ну, что я могу сказать, вы сами знаете - необходима операция, - серьёзно проговорила докторша.
     - Я направлю вас в лучшие руки, вот вам телефон, позвоните, скажете, от меня. Он хирург от Бога, всё сделает в лучшем виде, получится даже лучше, чем было! Как девочка станете, - щебетала блондиночка, опять приняв легкомысленный вид.

     - Хирург -  мужчина? – спросила она, чтобы хоть  что-то спросить, по большому счёту ей было всё равно, кто будет её резать.
     - Лучшие хирурги – мужчины, - ответила  кокетливая дамочка.

     - Это потому, что им никого не жалко?
     - Нет, наоборот, они  очень сочувствуют больным, особенно нам, женщинам, просто у них рука твёрдая, и эмоциям они меньше подвержены.

      На приём она записалась по телефону и долго сидела в клинике, ожидая своей очереди. Даже за деньги нужно долго ждать.  Когда она вошла в кабинет, то увидела усталого ещё молодого мужчину, замотанного работой, у него было общее для всех хирургов выражение лица. Ей был знаком  этот пронизывающий взгляд,  которым они окидывали пациентов, как будто сразу примеряясь, где и что лучше  всего отрезать. А  их  бесповоротная решимость немедленно приступить к операции пугала неискушённых посетителей. Но только не её.

      У неё уже имелся небольшой опыт общения со специалистами этого профиля  - однажды она приходила на приём в клинику пластической хирургии, её тогда почему-то страшно раздражал собственный нос. Она думала, что доктор начнет её отговаривать, и уже приготовила ответную речь о жизненной необходимости нового облика, но тот совершенно спокойно осмотрел её таким же точно пронизывающим взглядом. Он  включил лампу, направил ей в лицо и своими мягкими и одновременно твёрдыми пальцами принялся крутить голову, осматривая её как подопытный экземпляр. Потом, глядя на неё так,  как будто  был готов  прямо сейчас, сию минуту начать операцию, он  принялся деловито рассказывать, где и что он у неё отрежет и каким образом что-то пришьёт. Как будто речь шла не о теле живого человека, а о куске ткани  в кружке кройки и шитья.    В прошлой жизни, наверное, все хирурги были садистами  и  сохранили с тех пор соответствующее выражение лица. Она тогда испугалась и осталась жить с тем носом, с каким родилась. Но  сейчас вопрос стоял слишком серьёзно, чтобы  она  могла  откладывать своё решение дальше.

        По пронизывающему взгляду, который бросил на неё доктор, она поняла, что попала  по назначению, блондиночка была права - это был хирург, хороший хирург,  она оказалась  в правильных руках. Врач выглядел усталым, она подумала, что ему до смерти надоели все эти больные, по большей части старые тётки, он смотрел на них как  на неодушевлённые предметы. Вот и она со своими проблемами существовала для него всего лишь очередным безликим и безымянным объектом, на котором он собирался отработать прогрессивные методы оперативного вмешательства.
Доктор  деликатно отвернулся,  пока она  раздевалась, торопливо путаясь в белье. Стараясь подавить смущение, она расположилась в кресле -  всё-таки  осмотр гинекологом это тебе не приём у окулиста, и к тому же у совсем не старого мужчины. «При его работе он уже давно должен стать импотентом», - разозлившись на своё смущение, подумала она.  Доктор  оглядел её и подтвердил диагноз блондиночки о необходимости операции.

       Он поспешно объяснил ей суть того, что собрался делать с её телом, если она согласится. И для наглядности показал картинку,  наспех нарисованную им для предыдущей пациентки. И нетерпеливо ждал её решения. Ему было всё равно, как она станет жить дальше после этого, она была для него не человеком, не женщиной со своей судьбой, а просто очередным образцом для экспериментов. Она это поняла. Ну и что! Она тоже видела в нём не живого человека, не  мужчину.  Она   смотрела на него как на мага и волшебника, факира, почти Бога, от которого зависела её дальнейшая жизнь. Она  согласилась  принять правила игры.

      И стала ждать назначенной даты, собирая необходимые анализы. В день операции она могла показаться постороннему наблюдателю спокойной, как бревно. На самом деле, у неё просто умерли все эмоции, и она тупо шла в больницу, как корова на бойню. И не всё адекватно воспринимала, поэтому не могла понять, зачем у неё спрашивают, сколько она весит. Решила, что обрадует персонал, который будет перекладывать на каталку её бесчувственное тело, ещё не отошедшее от наркоза, ведь 58 килограмм – совсем нетяжёлая ноша.

       В операционную её провела девушка-гренадер:  высокая крепкая медсестра, раза в два больше неё. У дверей они остановились, сопровождающая сняла с пациентки  халат, в карман которого положила тапочки – всё остальное, включая бельё и очки, осталось в палате, обнажённое тело завернула в стерильную простыню и провела в зал. Это было какое-то странное помещение – очень просторное и холодное, где оставалось много свободного, ничем не занятого места, с противоположных сторон стояли два стола. К одному из них подвели её, а на другой, частично прикрытый жидкой ширмой, укладывали какого-то мужика. Других  преград между ними не наблюдалось. Она, прищурившись, попыталась рассмотреть, что там, если бы не близорукость, она легко смогла бы это увидеть, а слышала всё вообще без изъяна.

      - Сможешь сама залезть? – спросила девушка-гренадёр.
      Она кивнула, разглядывая очень странный стол, больше похожий на узкую высокую скамью, только не деревянную, а металлическую. Она умудрилась взобраться на эту лежанку, пристраивая спину на ограниченном ложе; сопровождающая наклонилась над ней, повернула какой-то механизм, и от лавки отъехали перекладины на уровне плеч. Стол превратился в крест, на   поперечины которого сестра уложила и привязала её руки, потом сняла с неё простыню, оставив совершенно обнажённой, без нитки белья и ушла. От страха или от холода у неё начали стучать зубы, она безуспешно пыталась унять дрожь.

      На другом конце комнаты медперсонал перепирался с мужчиной, которому накладывали гипс, и всё никак не могли завершить процедуру. Странная больница, никакой стерильности! 

       В зал вошла бледная, как моль, операционная сестра.
       - А где сетки? Их же надо замачивать, вы принесли сетки? – обратилась она к  пациентке, та запаниковала.

      - Пойдём, я тебе покажу, -  пришла ей на помощь, неожиданно появившаяся  молоденькая докторша в зелёной униформе, её она заметила в палате, и думала, что та будет вести послеоперационных больных. Она не ожидала увидеть её здесь, девушка казалась совсем юной и хрупкой  с пепельными волосами и такими необыкновенными аквамариновыми глазами, что с неё только картины писать Матиссу, а она, оказывается, со скальпелем у стола будет стоять.

      В поле зрения пациентки появился новый персонаж. Откуда-то сзади, со стороны её затылка возникла седая голова мужчины, его длинные кудрявые волосы выбивались из-под белой шапочки, спускаясь до плеч. Слава Богу, хоть кто-то в белой одежде!  Он склонился над ней и взглянул не то чтобы в лицо или в глаза,  а прямо сквозь зрачки внутрь черепа, сразу в мозг.  Если бы она встретила его в тёмной подворотне, то решила бы, что настал её последний час, потому что так должен выглядеть настоящий маньяк.
 
      - Я  - анестезиолог, - представился седой мужчина,  - У вас есть аллергия на лекарственные препараты? Вы переносили операции под наркозом? Когда в последний раз? Какой это был наркоз?

      Она отвечала, как могла, доктор остался недоволен. Он пожевал тонкими губами, его выбритый  до розового блеска подбородок задрожал. Она испугалась, что её сейчас снимут со стола и отправят назад, домой. Нет! Она этого не перенесёт! Чтобы ещё раз пережить эту подготовку, сдавать анализы, голодать, принимать это ужасное слабительное - нет!

     Маньяк насторожился.
     - У вас дрожь?
     - Что-то зубы стучат, наверное, замёрзла.
     - Здесь, вроде, не холодно, - пожал он плечами.
     - Не обращайте внимания, дадите наркоз – всё пройдёт.

     Анестезиолог согласно кивнул, и тут же бледная моль завладела её рукой, легко нашла вену и ввела в неё иглу, подключив к капельнице. По трубочке пошла какая-то жидкость.

     Выполнив эти обязательные ритуалы, все удалились.  А она осталась лежать,  распятая на кресту, брошенная всеми, голая и совершенно беспомощная. Из одежды на ней были только чёрные антиварикозные чулки, которые ей велели надеть перед операцией и выглядевшие сейчас не к месту эротично. В вену ей капал какой-то раствор, на другом конце этой ненормальной комнаты с пациентом препирались медики, все ещё возившиеся с гипсом. Она чувствовала себя покинутой и беззащитной.

     Прямо над ней висела круглая штуковина с лампами, пока что не включенными, она смотрела на эту люстру, на какие-то торчащие штыри между плафонами. Зачем здесь эти железки? Ну, ладно софиты, а для чего эти длинные ручки? Чтобы держаться за них, поворачивая и направляя свет?

     Она лежала, размышляя о назначении этой штуковины,  и ждала хирурга, который придёт и отрежет от неё часть тела, и она перестанет быть женщиной, и её никогда не сможет полюбить ни один мужчина. Никогда. Никогда.  И вдруг она почувствовала, как вся её сущность взбунтовалась против этого. Раньше  она никогда не придавала большого значения интимным отношениям, но сейчас, когда она должна была лишиться их,  у неё вдруг проснулась такая жажда секса, такое страстное желание совокупления,  какого она не испытывала никогда в жизни.  Она лежала голая, в одних чулках в пустой комнате, смотрела на дурацкую лампу с торчащими железками, и  эти выпирающие чёрные цилиндры казались ей жутко возбуждающими, как  стоящие в боевой готовности огромные члены.

      В этот момент вошёл хирург. На этот раз он больше не выглядел как садист, в своей зелёной униформе и красной бандане он походил  на байкера. В  прекрасном расположении духа он, подойдя к столу, повернул какой-то рычажок, и сложная техническая конструкция снова пришла в движение. Ноги пациентки разъехались в разные стороны, доктор встал между ними, положил руки ей на живот, провёл по нему ладонями, как по полю боя,  намечая место оперативного вмешательства, пальцы его прошли вниз по бритому лобку и завершили ход на бёдрах. Доктор удовлетворённо кивнул и, так же молча,  вышел. Она опять осталась одна. «Вот и всё, - подумала она, - Это были последние прикосновения мужских рук в моей жизни».

      В операционной появилась целая группа медперсонала. Хирург  сделал знак анестезиологу, тот вколол в капельницу шприц,  докторша с аквамариновыми глазами, которые обрели вдруг стальной блеск, наклонилась над пациенткой. И эти ледяные стекляшки  стали последним, что она запомнила, когда начала проваливаться в наркотический сон. И самой последней её мыслью  было: «Хорошо бы я умерла сейчас». 
 
      Но она не умерла. Пробуждение было тяжёлым, сначала она услышала трудное хриплое дыхание и  стоны и поняла, что это её дыхание и её стоны, невыносимая боль рвала всё тело на части. «Пристрелите меня», - пробормотала она. Глаза её были закрыты, но она услышала, как девушка-гренадёр отреагировала на её слова оптимистическим смешком: «Ты у нас через два дня бегать будешь»!

      За столиком ресторана, недалеко от барной стойки сидели две женщины, в полумраке зала их трудно было рассмотреть, тем более, установить возраст, но одеты они были по-молодёжному. Бармен, поглядывая на них, заправлял кофе-машину, делать было особо нечего,  вечернее время ещё не настало, и от скуки он разглядывал парочку, пытаясь определить, насколько они перспективны в плане выручки. Долгий опыт позволял ему сделать это почти безошибочно. По нескольким словам, по манерам, по поведению он понял, что это - молодящиеся  тётки средних лет,  ещё ничего себе, у них какая-то неприятность, и они пришли сюда расслабиться. Лёгкая добыча, сама идущая в руки отдыхающих мужиков.

      Женщины казались  чем-то озабоченными.  Одна из них  держала в руках  листки бумаги, как будто вырванные из школьной тетрадки. Она  читала про себя, время от времени поднимая глаза, удивлённо взглядывала на соседку и негромко ойкала. Её подруга в это время отстранённо потягивала коньяк и, склонив голову, чайной ложечкой рисовала на скатерти невидимые линии.
Наконец, та, что читала, оторвалась от листков и в упор уставилась на приятельницу.

     - Же-е-есть…. Жесть!  -  проговорила она.
     - Ну, что скажешь? – спросила подруга.
     - Что я скажу? То, что тебе надо срочно выбросить эту писанину! Прямо сейчас. И никому! Никогда! Ничего этого не рассказывать!
     - Да? Ты так думаешь?
     - Да! Вот так и надо сделать! И забыть всё как кошмарный сон! И вообще, зачем ты это написала? И почему от третьего лица? «Она, её, ей?», почему не: «Я, мне, меня?»

     - Ну, мне надо было как-то…. ну, в общем, хотелось с кем-то поделиться, держать в себе это очень трудно,  а никому ничего такого рассказать я не могла, не смогла бы. Вот и написала….. бумага всё стерпит. Ну, если честно, это мне психолог посоветовал – изложить события в виде рассказа, а потом его сжечь, прямо на огне. А что от третьего лица, так это тоже он  сказал, что таким образом я дистанцируюсь от своих проблем.  И ты права, никому этого показывать нельзя.

      - А чего же ты тогда не спалила этот компромат, как тебе велел мозгоправ?
      - Решила с живым человеком поделиться, а не только с бездушной бумагой, извини, Тома. Хотела чужое мнение услышать, может быть – совет или сочувствие.
      - А на злорадство не побоялась нарваться? Не думала, что кто-то станет трепать твоё имя  и обсуждать интимные детали в каждой подворотне?
      - Но я же не всем подряд, и не постороннему показываю, а близкой подруге. Хотя ты права, надо было сжечь. Но я не смогла.
 
      - Ты не смогла, а я смогу! Давай сюда эти бумажки! – она  схватила лежащие  листки, скомкала и огляделась по сторонам в поисках урны. Не  обнаружив её рядом, она не поленилась выскочить из-за стола и добежать до конца зала. Здесь она ещё раз с силой смяла опасные записки и сунула их в пластиковую корзину, выполняющую роль мусорки. Бармен, с интересом наблюдавший за ней, проследил за ней взглядом и вернулся к своей повседневной суете. Какие-то обрывки их разговора долетали до него и показались ему любопытными.
 
      - Всё! Теперь старое забыто, начинаем новую жизнь! – заявила рыженькая гостья, закончившая миссию по уничтожению компромата. Она  снова уселась на своё место, торопливо делая несколько глотков из бокала.
     - Ну, да, новую жизнь! – уныло протянула подруга. -   Теперь  я, Томка – кастрированная. Не баба, не мужик, а  вообще что-то среднее.
     - Классно! Теперь ты не залетишь точно! А трахаться можно? – с наигранным энтузиазмом отвечала та.
     - Уже можно. И даже нужно, как сказал доктор, только кому я такая нужна? Я и раньше-то популярностью не пользовалась, а теперь….
     - Да что ты паришься? Вся и разница, что забеременеть и родить не сможешь, а так – всё как у всех! Да если честно, мужикам на фиг это не нужно, им вообще  дети без надобности, а так им даже лучше, потому что предохраняться не надо! А швы, значит, уже сняли? Большие, сильно заметно? И как они – заросли? Говорят, они долго гноятся, пока зарубцуются.

    - Какие швы? Лапароскопия! Две маленькие дырочки по сантиметру по бокам,  и небольшой шрам возле пупка,  почти не видно ничего. Зажило всё, как на собаке.
    - Классно! И что, значит, доктор жить разрешил?
    - Разрешил, разрешил. Только с кем? Кто захочет иметь дело с неполноценной?
    - А кто знать будет? Ты же говоришь, что не видно ничего. Да и зачем кому что знать? А насчёт неполноценной, ты это зря. Вон  Анжелина Джоли себе сиськи отрезала, так у неё вообще рубцы какие, и ничего! 
    - Тоже, нашла с кем сравнивать! Я же тебе не звезда.
    - И что? Чем ты хуже? Только никому не говори.
    - Ты что, я только тебе, как подруге.
    - Но тебя как, на мужиков-то хоть тянет?

    - Не знаю. Так, вроде бы хочется в принципе, но если конкретно – боюсь. Вообще-то, Тома, я раньше как-то не думала о сексе, считала это чем-то вторичным и совсем необязательным для современного человека. И только сейчас, когда появилась проблема, я вдруг осознала, насколько это важно. Знаешь, наверное,  секс – это и есть жизнь. Я поняла теперь, почему мужики так паникуют, когда у них пропадает потенция, как будто их жизнь на этом заканчивается. Наверное, они правы, я это только сейчас поняла, а  они это знали всегда.

    - Ну, наконец-то! Дошло, наконец, до тебя! А я давно говорила! Теперь Надь, нужно срочно мужика завести, чтобы проверить, как у тебя там всё работает, и надо ли тебе это вообще.
    - Боюсь я, да и где я мужика найду?
    - Ты смеёшься? Да здесь, в ресторане!
    - Здесь все такие крутые, я не смогу.
    - Тогда ещё вариант. Где-то через неделю - день ВДВ, мы с тобой пойдём на Девау, там этих мужиков набежит, только отбивайся! Выбирать будешь.
    - Что это за Девау?
    - Аэропорт старый! Там всегда байкеры и ветераны собираются ВДВ отмечать.
    - Да они туда все пьяные придут!
    - И хорошо, значит, легкодоступные. И вообще, Надька, тебе гламурные ботаны нужны, или реальные пацаны?
    - Мне бы чего попроще, Тома.
    - Вот я и говорю, на Девау пойдём.

      К бармену подошли новые посетители: двое крепких мужчин уже в подпитии. Они заказали по пиву и принялись оглядывать полупустой зал, намётанным глазом бармен определил, что ребята ищут приключений. И действительно, один из них, высокий толстяк,  понизив голос, по-свойски обратился к нему:

     - Слушай, братан, мы тут с другом отдыхать собрались, кто бы нам  компанию составил? Девчонки тут бывают?
     - На любой вкус! Хоть малолетки, хоть пенсионерки. Всяких полно.
     - Не, нам малолеток не надо, мы народ уже взрослый, со школотой  скучно. Нам бы среднего возраста, чтобы не старые и не соплячки, не сильно борзые и не библиотекарши, и чтобы симпатичные. Такие вечером придут?
     - А чего ждать? Вон сидят за крайним столиком точно такие, как вы хотите.
     - Вон те? Рыженькая и чёрненькая? А ничего, девчонки в соку, и модненькие.  А как ты думаешь, пойдут на контакт?
     - Они по пятьдесят коньяка взяли и кофе, для разговора уже созрели. А для проверки вы им закажите бутылку шампанского, если не откажутся – подсаживайтесь и в путь!
    - Точно! Уже и забыл, как знакомиться нужно, давно практики не имел.

      Через полчаса за столиком сидели уже вчетвером. Мужчины оказались компанейскими, особенно высокий толстяк, назвавшийся Андреем, настоящий мужчина-праздник -  весёлый, щедрый, располагающий к себе, даже его излишняя полнота не портила благоприятного впечатления. Его друг, рыжий бородач,  высокий и сухощавый, не очень бойкий на язык, говорил мало, как будто стеснялся малознакомых женщин.

     - Девчонки! Это же мой самый лучший друг, мы с ним вместе служили, он же специально ко мне приехал на день ВДВ. Мы же с ним однополчане!
     - А мы с подругой тоже хотели на Девау пойти, правда, Надь? Значит, там вас тоже увидим? А может, вместе отправимся?
     - К сожалению, сегодня вечером я  улетаю, - вздохнул Андрей.
     - Ну, так нечестно, - надула губы Томка.
     - Но зато Влад остаётся в вашем полном распоряжении, верно? – обратился он к другу.
     - Ну, вообще-то, я не знаю, раз ты уезжаешь, то и я тоже.
     - А почему ты уезжаешь? – прицепилась к Андрею Томка.

     - Да мы с женой уже давно взяли путевки на Крит, а Влад, чудак, хотя бы предупредил заранее, что ко мне собирается. Как снег на голову свалился вчера вечером. Нет, ну как в молодости, взял и приехал! Я рад, конечно, но мой тур отменить уже нельзя – бронь на гостиницу, билеты, сами понимаете….  Только и успели вчера немного кутнуть. Теперь даже не знаю, куда его пристроить, у себя оставить не могу, в квартире у меня дурдом - у сына двойня родилась, пацаны орут круглые сутки. Мы с женой поэтому и уехать решили, хоть отдохнём пару недель. Думаю, Влада в какой-нибудь санаторий в Светлогорске устроить, с этим проблем не возникнет, но пока на пару дней нужно его куда-то определить. Девчонки, возьмёте мужика, а?
    - Ну, не знаю, это как он себя вести будет, - жеманилась Томка, пиная ногой под столом Надю, - Мальчики, нам надо в дамскую комнату отлучиться, заодно и обсудим ваше предложение.

    Томка потащила Надю в туалет, на ходу нашептывая ей на ухо свои соображения.
    - Смотри, всё выходит, как по заказу! Мужик  прямо сам в руки идёт!
    - Он какой-то старый и вялый, наверное,  ни к чему не пригодный.
    - Старый конь борозды не испортит.
    - Но и глубоко не вспашет.
    - А тебе зачем глубоко? Тебе же надо для пробы, даже хорошо, что старый, лучше стараться будет, а если что-то не так пойдёт, на него всегда можно все косяки спихнуть, его во всём обвинить.
    - Тот толстяк поинтересней кажется.
    - Не перебирай харчами!  Толстяк, конечно, побойчей и помоложе, но он уезжает, так что бери, что дают! А ты молодец, как знала, подготовилась, прямо как девочка выглядишь.

      Когда они вернулись, мужчины уже тоже о чём-то договорились, они встретили женщин радостными возгласами.  К  тому же они сделали заказ, на столе появились закуски, а чуть позже официантка принесла горячие блюда.

      Послеобеденный  перекус плавно перетёк  в вечерний ужин. Зал постепенно наполнился народом, заиграл оркестр, мужчины принялись активно приглашать своих дам. Андрей, зажав в руке купюру, то и дело бегал к музыкантам с заявками на любимые песни. Надя разрумянилась, она отплясывала и с толстяком Андреем и с сухощавым Владом, в душе отдавая предпочтение первому. И даже втайне пожалела, что тот уезжает, он был такой беззаботный весельчак, что ей ни разу не пришла в голову мысль о его животе, выпирающем из-под рубашки, который он время от времени  старательно втягивал, когда ловил на себе женские взгляды. Но он чаще танцевал с Томой,  старательно подставляя  Наде  молчаливого Влада.

     - А вы что, действительно, в ВДВ вместе служили? – кокетничала подруга,  стараясь вовлечь в разговор рыжего бородача.
     - Ну, да, вместе, но только не сразу. Сначала я в другую часть попал, даже повоевать пришлось, а уж потом мы с ним вместе дослуживали.
     - Воевал, значит? И ты, Андрей тоже?
     - Нет, я только в армии побывал, а Влад да, воевал.
     - Это на какой же войне? У нас, вроде, в нашей стране, ничего такого лет семьдесят не наблюдалось.
     - А он интернациональный долг выполнял!
     - Это где же?
     - На ближнем Востоке, там всегда кто-то с кем-то воюет. А наши кому-то всё время помогают, - пояснил Андрей.

     - Точно! Я читала у Михаила Веллера. Там два  друга встретились, и оказалось, что во время службы они тоже воевали на ближнем Востоке, причём, на разных, враждующих сторонах. Потом  стали вспоминать один особенно жестокий бой, в котором оба участвовали, один нападал, другой атаки отбивал, – оживилась Надя.
    - Да, ситуация. У меня тоже получилось не совсем обычно, - вступил в разговор Влад, -  Только со мной ещё смешнее вышло! Сразу после  военкомата нас, призывников, отправили в горячую точку.

    - Новобранцев? – ахнула Надя.
    - Школьников, считай. Я- то уже техникум закончил, старше всех был, а со мной вообще мальчишки после десятого класса, дети призывались. Мы ещё ни присягу не приняли, ни подготовку не прошли, нас сразу после военкомата в действующую часть отправили.
    - Разве так можно? Почему это?
    - Перепутали, - спокойно пожал плечами Влад, - И сразу в бой бросили. Почти  половина погибла, а кто остался жив, в плен попал.
    - Ни фига себе! И ты тоже?
    - И я. Вот сидим мы, пленники, на корточках, курим какую-то махорку, и заходят наши морпехи - красивые, все в белом.  Проходят так, смотрят на нас, смеются - победители! «Родопи» курят.
    - Наши морпехи?!
    - Наши, наши! Что, говорят, вы курите какую-то дрянь? И так, с барского плеча, нам сигареты бросают.
    - А вы что?
    - А мы что? Нам  по-русски говорить запретили, мы вообще в каких-то тряпках наряжены. Сидим, только головой киваем, и только: «Си, си»!   А один ко мне подходит, и говорит: « А ты что такой рыжий? Мать с англичанином, небось, загуляла?» А я только: «Си, си!»

     - Ну, точно, как у Веллера! Наши с нашими воевали! А в какой стране это было?
     - Вообще-то, я подписку о неразглашении давал, так что извините, ничего не могу сказать, я и так много лишнего наговорил. Мне даже медаль выдали, как за секретную операцию, но её тоже запретили надевать, я её дома в коробочке хранил. А совсем недавно меня в военкомат вызвали, сказали, что награду нужно вернуть.
    - Почему?
    - А теперь участие наших войск в этом военном конфликте признали ошибочным.
    - Нормально! Сначала людей положили, а спустя двадцать лет решили, что маху дали! Так же с Афганистаном получилось.  И что потом, как у тебя дальше  сложилось?
    - Вернулся на Родину, дослуживал уже нормально в частях ВДВ, там и с Андреем познакомился.

    Надя смотрели на этого рыжего бородача уже с интересом. Томка одобрительно покивала и потащила танцевать Андрея, давая подруге возможность пообщаться с бравым ВДВшником наедине.   Она долго пропадала где-то, а вернулась  непривычно молчаливая, виновато шмыгая носом. Когда  мужчины вышли покурить, она открыла подруге глаза:

    - Знаешь, Надька, ты не обольщайся насчёт этого Влада, ты была права, когда сомневалась насчёт него, никакого секса у тебя с ним не получится. Мне  сейчас Андрей по секрету рассказал, что толку от него, как от мужика ноль.
    - Да? И что он рассказал?
    - Ну, ты же помнишь, он вчера приехал, а у Андрея в доме детский сад -  ни места для ночёвки, ни тишины. Вот он другу и снял номер в дешёвенькой  гостинице. Выпили они там за встречу, их на баб потянуло, Андрей заказал двух проституток, хотя Влад сразу стал отказываться.

    - И что?
    - А  то! Андрей сказал, что отработал свою по-быстрому, а у Влада  ничего  не получилось, он даже и пробовать не стал. Так, рядом с девушкой полежал, погладил рукой прямо по платью   и всё.
    - Так я и думала. Тогда зачем мы тут? Может, пора сваливать?
    - Да сиди ты! Расслабься! Отдыхай. Просто отдыхай. А на ночёвку всё равно возьми этого мужика, пусть поспит у тебя на диванчике, жалко, что ли? Вреда ведь от него  не будет.

       Из ресторана они ушли рано. Андрея проводили до остановки, он  отправился домой, там его уже ждала жена и такси до аэропорта, ночным рейсом он улетал на отдых.
      Томка  на рейсовом автобусе поехала к себе,  Надя с Владом тоже, только в другую сторону. Благодаря совместно проведённому вечеру и отчасти обильным возлияниям, они держались довольно свободно, как старые друзья. Мужчина тащил на плече походную сумку и что-то рассказывал про свою таёжную жизнь, про буровые вышки, на которых он работал, она делала вид, что ей это страшно интересно.

      Дома Надя постелила ему на раскладном диванчике в кухне, а сама пошла в комнату. Оба они устали, она решила, что на этом её приключения закончены, от своего гостя она уже ничего не ждала, а просто легла спать.

     И совершенно неожиданно сквозь сон почувствовала горячее прикосновение. Она спокойно приняла неспешные поглаживания, зная, что этим всё и ограничится, но мужчина оказался неожиданно настойчивым. Движения его ладоней были медленными и спокойными, сначала руки забрались под одеяло, потом прошлись по спине, залезли ей под рубашку, затем осторожно скользнули по голому телу, захватили её  груди, нежно перебирая  пальцами соски. Она почувствовала, что они затвердели,  а всё тело напряглось. А пальцы продолжали исследовать её дальше, медленно спускаясь вниз, к животу и ниже, ниже….  осторожные прикосновения вызывали  в ней томление,  она просто изнывало от чувственного изнеможения. «Неужели этим все и закончится? – пронеслась крамольная мысль,  -  Ну, почему мне так не везёт?» Надя провела рукой вдоль его бедра и наткнулась на что-то твёрдое,  как початок кукурузы. Она  открыла в изумлении рот, и тут же почувствовала на губах поцелуй, а щеки ощутили прикосновение  бороды.

      Они, молча и старательно,  прилаживали свои тела друг к другу.  Осторожно  двигаясь,  она пыталась осознать, как её тело принимает чужое, насколько ей  комфортно. Оказалось, что это приятно. Очень  приятно.

       Когда они завершили свой первый опыт близости, оба испытали заметное облегчение оттого, что всё прошло успешно. Надя была жутко рада, что ей оказались доступны такие простые, пусть и низменные удовольствия. Это позволяло ей не чувствовать себя вычеркнутой из жизни.

      И вместо привычной после секса сигареты, её потянуло на откровенные разговоры.
     - А ты крепкий парень оказался, а твой друг говорил, что ты уже не можешь, -  решила она  подбодрить своего, не слишком уверенного в себе партнёра.
     - Он так говорил? Тебе?
     - Нет, не мне, Томке, она мне передала.
     - И с чего он так решил?
     - Ну, он сказал, что вы вызвали проституток, он свою быстренько отработал, а ты не смог.

    - Да? Ну, ладно, тогда я тоже про него всё расскажу. Это он заказал в гостинице двух девочек и дал 100 евро на минет. Я  сразу отказался, но он решил меня угостить. Сутенёр  сказал, что сотки мало, а Андрей упёрся, типа, больше нет.  Ну, ладно, заходит вскоре этот администратор к нам в номер, и так молча  на тумбочки выкладывает по презервативу и уходит. Потом девчонки появились, я опять говорю, что мне не надо, лег на кровать, отвернулся от него, чтобы не смущать. Только  всё равно  слышно, как он там   стонет, сопит, а потом  говорит: «Ой, даже кончил!»

    - Да? То есть для него это – редкость?
    - У него и по молодости не всегда получалось.
    - Ну, а ты чего же? Ты - то в порядке, как я вижу, чего же ты девчонку не отработал?
    - Чего это я с какой-то проституткой буду?
    - Она что, очень некрасивая?
    - Нет, симпатичная девочка, и ещё не сильно испорченная. Я когда отказался, она говорит: «Давай тогда я хоть рядом полежу». Я не стал спорить, она прилегла, я её погладил по спине, она вся напряглась.  Не привыкла, видно, ещё. Ну, ладно, чего про них говорить. Так ты считала, что я непригоден к сексу?

    - Ну, да. Думала, переночуешь на диванчике по-дружески и всё.
    - Нет, как можно такую женщину просто так оставить? Я не мог свой шанс упустить. Ты  такая молодая….
    - Да? – она хотела возразить, что быть молодой и выглядеть молодо – это не одно и то же, но не стала спорить, выслушивая его восхищённые речи.
    - Ты когда в одежде – лет на тридцать пять выглядишь, а раздетая – двадцать пять максимум. Морщинок совсем нет, и шея такая гладкая, и вот тут…
    - Декольте?
    - Да.
    - А тебе сколько лет? – решила она уточнить расстановку сил.
    - Я гораздо старше тебя, мне 65.
Этот ответ успокоил её, и она продолжила: 

    - Ты хорошо сохранился для своего возраста. А чего  ты  сейчас  переживал?  Я  же видела, ты как будто боялся, что ничего не получится. А у тебя всё в порядке.
    - Если честно, боялся.
    - Почему? Давно не занимался сексом?
    - Последний раз в Новый год.
    - Почему? Ты  что, не любишь этот процесс? Странно. Может, не с кем? У тебя  жена есть? 
    - Есть. Только она не такая молодая, как ты.  И пахнет от тебя так приятно, какими-то фруктами….
    - Фруктами? Это крем для тела, после ванны наносится. А что, твоя жена не пользуется такими средствами?
    - Не знаю, мне не нравится, как от неё пахнет.
    - Ты посоветуй….
    - Мы вообще в разных комнатах спим, давно уже. Только вот на Новый Год мы это, ну, всё-таки – праздник…. -  конфузливо протянул он.
   - Это ты зря, ты тренируйся, а то навыки потеряешь, - усмехнулась она на эту его робкую виноватость.

     В дневное время ресторан был практически пуст. Бармен за стойкой лениво перетирая бокалы, делился с молоденькой официанткой новым рецептом.
    - Запоминай, Виолетта, пока я жив! Берёшь филе индейки, сворачиваешь небольшими рулетиками и обкладываешь их корейкой.
   - Копчёной?
   - Ну, она вся подкопчённая! Так вот, обворачиваешь каждый рулетик тонкими жирными ломтиками и обжариваешь их слегка, подрумяниваешь, чтобы сало пропитало мясо индейки, она же сама по себе постная и сухая, если просто  так готовить.
    - Но ведь рулетики эти развалятся!
    - Так их надо скрепить зубочистками, и корейку к ним так же точно  пришпилить.
    - На сковородке жарить?
    - Я в сотейнике готовлю для удобства - сначала  подрумяниваю, а потом в этой же посуде заливаю апельсиновым соком так, чтобы полностью их закрывало, и дальше тушу под крышкой.
    - А приправы какие брать?
    - Обычные, как для курицы. Только сок нужен хороший, лучше, конечно, свежевыжатый, но можно и из пакета, но качественный.

    - Ну, ты даёшь, Эдик! Лучше любой бабы разбираешься в кулинарии. Может, ты вообще – голубой?
    - Ну, конечно, если я могу готовить, то голубой! А если ты машину водишь, то ты кто?
    - Нет, ну,  правда, ты такой манерный, весь такой чистенький, аккуратный и живёшь один, без женщины. Какой-то ты неправильный! Ты хоть был женат?
    - И неоднократно. А,  по-твоему,  мужчина должен быть свиньёй, и это правильно?
    - Нет, Эдик, что-то с тобой не так!

      Мужчине наскучила эта перебранка,  и он переключил своё внимание    на клиенток за столиком неподалеку от барной стойки. Женщины показались ему знакомыми.

     - Чего ты там увидел? – поинтересовалась  официантка.
     - Да вот, помнишь, дня три назад эти тётки мужиков у нас сняли?
     - Да, вроде они. Мужики ещё такие весёлые были, особенно толстяк, хорошие чаевые оставил. И что там?
    - Вроде, роман у них образовался.
    - У обеих?
    - Нет, толстяк на курорт улетел, а тот бородач у чёрненькой  завис.
    - Надо же! Он ещё на что-то годен, а ведь старикан. Хотя, для такой пожилой тётки любой дедушка за подарок.
    - Дура ты! Конечно, в твои девятнадцать лет все бабы старше тридцати  старухами кажутся. А дамочки эти ещё в полном соку! Да и мужчины те вполне состоятельные в смысле секса. Ещё очень даже.

    - Ой, брось! Вряд ли тот дед на что-то способен, а вот ей, конечно, гораздо легче в этом смысле. Как говорится – женщина, даже если не хочет, всё равно может. Не то, что вы, мужики. После сорока вас можно вообще в утиль сдавать. 
    - Во, даёт,  малолетка! Так ты и меня уже списала из большого секса? Да я вчера в клубе с девушками зависал!
    - И что? Дедуля! Тебе дали за сиську подержаться, ты и рад. Больше-то ни на что не годен.
    -  Вот это ты зря! И чего это я – дедуля?
    - А разве ты не на пенсии?
    -  Мне до пенсии ещё пахать и пахать! А ты всех после сорока готова в богадельню отправить? Наглая! А этих мужиков ты вообще на помойку списала? А они ещё очень даже пригодны.
    - Конечно! Ты ещё скажи, что у них даже секс может быть.
    - А ты не сомневайся, может!
    - Хорош  сказки-то рассказывать. Старичкам этим теперь только чаю попить осталось.
    - А ты подойди к ним поближе, послушай.

    Официантка, состроив гримасу, прошла к столику рядом с примеченными гостьями,  делая вид, что прибирает салфетки. Она недоверчиво прислушивалась к разговору женщин, перед которыми стояли чашки кофе и  пирожные. Но они, увлечённые беседой, не притрагивались к угощению. Рыженькая в упор смотрела на свою подругу, от любопытства чуть не открыв рот, чёрненькая, смущаясь и пряча сияющие глаза, ковыряла пальцем скатерть.

     - Да иди ты! Не может быть! Андрей говорил, что он – ноль. Врал, что ли, или из зависти? Нет, точно годен?
    - Не то слово, Тома. Мы каждую ночь кувыркаемся, как молодожёны, ещё и утром  добавляем.
    - Кто бы мог подумать, в его-то годы и такая прыть. А я-то думала, старичок разок уж как-нибудь исполнит долг, а тут такое! Прямо сексуальная революция какая-то. Что теперь делать будешь? Он уехал?
    - Нет, пусть пока у меня поживёт.
    - Правильно, надо попользоваться, раз такой случай подвернулся. Что он у тебя сейчас делает? Спит?
    - Обед готовит, в магазин сходил, варит борщ.
    - Ни фига себе! Он ещё и хозяйственный!
    - Он домашний вообще-то.
    - Но-но! Ты   поосторожнее с этим! А то привыкнешь, захочешь с ним семью создать.
    - Да зачем мне это?  Да и ему тоже. У него уже есть семья - жена, дети, внуки. Он  ничего менять не собирается. Я тоже. Просто отдыхаем к взаимному удовольствию, чтобы остались приятные воспоминания.

   - Отпускной роман…. А как он к этому относится?
   - Говорит, влюбился. Просто, говорит, крышу сорвало.
   - Ты веришь?
   - Нет, конечно, но всё равно приятно.
   - Долго он у тебя проживёт?
   - Нет, вот, проведём вместе день ВДВ, он и уедет, у него уже давно билет куплен. Ты же помнишь, он говорил.
   - А что он тебе подарил?
   - Лучший подарок для меня – хороший секс.
   - Ну, и дура ты! Мужик должен всякие подношения делать, а то попользуется на халяву и свалит. С мужиков надо подарки вытягивать, чтобы потом было,  что вспомнить.

   - Мне это не нужно.
   - Это всем нужно!
   - Помнишь, как у Битлов? «Все, что нам нужно, это только любовь!»
   - Какая ты дура, Надька! Ты сама, что ли влюбилась?
   - Не знаю, но мне с ним так хорошо…. Может  быть,  он -  последний  подарок в моей жизни. Хоть на старости лет я почувствовала, что кому-то нужна…. Я нужна ему…. И ты знаешь, Тома, он считает меня красавицей и думает, что я очень молодая.
   - Надеюсь, ты не стала сообщать ему свой реальный возраст?
   - Нет, конечно!
   - Вы что-то планируете?
   - В общем, нет, мы не хотим ничего менять, наша встреча должна стать наградой, просто подарком судьбы.
   - То есть он просто уедет и всё?
   - Нет, в следующем году он опять приедет ко мне в отпуск, и мы снова оторвёмся, чтобы потом целый год вспоминать нашу встречу. Мы договорились, что будем перезваниваться, я уже и симку отдельную купила специально для него.
   - С ума сойти! Просто высокие отношения! Вы хоть ходите куда-нибудь? В рестораны, например?

   - Нет, только в кафешки пару раз заглянули. Влад, если честно, не создан для ресторанов, он мужик простой, из тайги, не знает, как себя вести в таких заведениях. Чувствует себя там некомфортно, ну и я при этом удовольствия не получаю. Для подобных мест его друг годится – Андрей. Но  вообще-то надо разок сходить - ради него. Он просит, хочет всем показать, какая у него красивая женщина. А мне с Владом приятнее в койке кувыркаться. Все  эти танцы с  пьянками на фиг мне не нужны, и  потом, Тома, ты не забывай, я только недавно после операции, мне тяжело по кабакам  таскаться.

   - А трахаться не тяжело?
   - Вот это, как ни странно легко! Мне с Владиком вообще – кайф. Давно так хорошо не было,  просто – космос!
   - Что, он действительно так хорош? Он же старенький.
   - Это он только с лица потрёпанный, а тело у него молодое, весь подтянутый, пресс как у спортсмена, живота нет, руки мускулистые.
   - Как это ему удалось так сохраниться?
   - Работа у него физическая, много ходит, двигается.
   - Часто сексом занимается!
   - Вот насчет этого говорит, что редко.
   - Врёт, иначе бы у него ничего не работало. Пьёт?
   - Конечно,  пьёт, и много. Но это – не моё дело, за этим пусть жена смотрит, мне, главное, чтобы сексу не мешало. А ему это, как ни странно, не мешает.
   -  Да уж, это странно. Говорят, пьющие – импотенты.
   - Ага, ты с этим импотентом ляг в постель! Он, короче, нарушает все законы физики и физиологии.
   - А ты не сильно злоупотребляешь с этим делом? Тебе, может, вредно так активно сексом  заниматься?
   - А по фиг! Потом схожу к врачу, а пока – ловлю кайф! Тома, такого кайфа я давно не получала.

     Женщина откинулась в кресле, прикрыв глаза, потом продолжила:
    - Знаешь, я у него так, между делом, спросила, когда у него последний раз секс был, он сказал, что в Новый год. А  я испугалась, что он тоже спросит, когда у меня это случилось.   
    - Он спросил?
    - Нет.
    - А чего ты испугалась-то?
    -  Ну,  у меня это тоже было полгода назад. А признаться в этом стыдно.
    - Что тут стыдного?
    - Да просто такой секс был никудышный, что я вообще в нём разочаровалась.
    - Когда это? Что  за мужик такой? Я его видела?
    - Да видела! Он ещё на таком крутом джипе приезжал, ты даже  позавидовала.
    - Ну, неужели так плохо всё прошло? Помню я этого мужика, с виду крутой.
    - Мне он тоже понравился с первого взгляда, такой крепыш, я думала он вообще бандит.
    - Почему?
    - Я когда на его руки посмотрела, у него костяшки на пальцах сбиты. Я решила, он кому-то в зубы заехал.
    - И тебя это завело! Понимаю, сама такая.
 
    - Ну, да, такие вещи возбуждают, я уж размечталась. Тем более, когда он постоянно по телефону указания раздавал, типа, деловой.
    - Он ещё тебя на тайский массаж пригласил, ты говорила, что тебе понравилось.
    - А что ещё мне оставалось говорить? Впрочем, массаж понравился, он заказал сразу два стола, один себе, другой – мне. Мы лежали рядом и нам одновременно разминали тела две девушки в четыре руки прямо на глазах друг у друга.
    - Шикарно!
    - Шикарно только это и было.
    - А дальше?
    - Ну, в гостиницу меня повёз при сауне, где почасовая плата.
    - И что?
    - А ничего! Весь процесс занял пару минут, дольше в душе мылась. Причём, он, когда приглашал, специально время выбрал дневное, в обеденный перерыв. Потом предлагал повторить наш поход. И тоже  - в обед. Вместо аперитива.

    - А ты?
    - Отказалась. Даже ради роскошного массажа я не согласна на такую имитацию секса в обеденный перерыв.
   - Дела! А зачем он тебя в тайский салон таскал? Без этого у него что, не стоит?
   - Наверное. А Влад – другое дело, он сам такой массаж делает, что только держись! Это просто чудо какое-то.
   - В смысле – праздник?
   - Ну, да.
   - А день ВДВ уже послезавтра. Как будете отмечать со своим Владом?
   - У меня выпадает рабочая смена, он отправится на Девау один, а я  после работы с ним созвонюсь, и мы в ресторан двинем.
   - В какой?
   - В Атлантику, там попроще, а то в гламурном месте он совсем закомплексует.

В это время зазвонил телефон. Бармен встрепенулся, удивлённо прислушиваясь к звукам, летящим из мобильника женщины, та торопливо поднесла трубку к уху.
   - Да…скоро…хорошо дорогой, целую, - она выключил аппарат.
   - Это что за мелодию ты себе установила? – иронично спросила подруга.
   - Ты же знаешь: «Белый шиповник, страсти виновник», ну, из «Юноны и Авось».
   - Теперь я точно вижу, что крышу снесло у тебя.

    Официантка вернулась к бармену с круглыми глазами.
   - Похоже, у них и вправду  роман по полной программе. Надо же! Я думала, такие старые только внуков в парке выгуливают.
   - Вот, теперь ты знаешь, чем тебе в старости заниматься.
   - Ну, мне до старости ещё жить и жить!
   - Не успеешь оглянуться….
   - А что это за музыка  у неё в телефоне? Почему я не в курсе?
   - Малолетка! Откуда тебе знать, это же было культовое произведение в нашей молодости, мы называли его рок-опера, а теперь вы бы сказали, что это -  мюзикл. Чтоб  тебе стало понятно - шлягер нашего времени!  Рыбников написал на стихи Вознесенского, эта  мелодия оттуда.  Там есть ещё одна нетленка: «Ты меня никогда не увидишь, я тебя никогда не забуду». Все девчонки от неё тащились! Николай Караченцов играл блистательного графа Резанова. Гениально играл!
   - Караченцов? Не помню. Этот артист тоже из стареньких? А мелодия ничего, цепляет, хоть и старомодная.
   - Тише, ты! Давай послушаем, что там  дальше.
 
   Но больше ничего интересного женщины не рассказали.
   Они принялись, наконец, за кофе и пирожные. Каждая была погружена в свои мысли.

  - Интересно, чем, всё-таки закончится эта история? -  поглядывая на них, мечтательно проговорила официантка, - Может быть, он разведётся со своей старой женой, приедет сюда, и будет просить эту женщину выйти за него замуж. И они  поженятся здесь и даже обвенчаются. Прямо, как в сериале!
   - Тебе только романы писать, – хмыкнул бармен, - Скорее всего, ничего этого не случится.
   - А что тогда будет?
   - А ничего не будет. Уедет этот мужик и забудет про свой курортный роман. Ну, хотя, если он в Сибири живёт, то, возможно, и прилетит к ней на следующее лето   отдохнуть. А что, удобно – и квартиру снимать не надо и женщину для развлечений искать. Может быть, даже не один год наведываться станет.
   - Какой ты пошляк, Эдик! У них же любовь!
   - Любовь любовью, а жизнь жизнью. Вот увидишь,  этим всё  и закончится.
   - Ты бы поступил именно так!
   - Так бы любой мужик сделал, да и женщина это тоже понимает, и  её это вполне устраивает.
   - Спорим, нет! Всё будет, как я говорила! – горячилась Виолетта.
   - Ну, давай заключим пари, если хочешь. Всё равно выиграю я. На что спорим? – подначивал её бармен.
   - На бутылку шампанского! – не сдавалась официантка.
   - Нет, я не люблю шампанское, это я тебе проставлю, если ты вдруг победишь, что вообще нереально. А для меня сразу копи деньги на виски.
   - Это мы ещё посмотрим, кто окажется прав! А откуда мы узнаем?
   - Да они ещё придут сюда, и очень скоро. День  ВДВ послезавтра, я уверен, они обязательно заглянут к нам, и мы всё узнаем. Это день Ч – тогда всё и решится.
  - Экстрасенс! Ну, подождём, посмотрим.

    Но в назначенный барменом  день женщины в ресторан не пришли. Они появились два  дня спустя. Сначала прибыла черноволосая. Она решительным шагом направилась к столику, долго усаживалась, двигая стул, тщательно пристраивала свою сумку, перекладывая её,  то на свободное кресло, то себе за спину, то  на колени. Потом начала беспорядочно передвигать столовые приборы, салфетки, телефон.

   - Смотри, Виолетта, пришла одна, - подозвал бармен официантку.
   - Какая? А, эта, смотри, переживает, проводила, видно, своего. А где же подружка?
   - Сейчас прибежит, она ей уже звонила. Скоро  узнаем, чем всё закончилось. Виски  готовь! Ты же всё равно проиграла.
   - Это ещё посмотрим, кто будет пить шампанское!
   - Иди, прими у неё заказ, а то она вся в расстройстве.

     Виолетта подошла к столику, женщина посмотрела на неё, как на пустое место. Официантка положила перед ней меню, и поскольку та никак не отреагировала, подала голос.
   - Может, кофе пока принести? Чизкейк у нас сегодня особенно хорош.
    Женщина, наконец, сконцентрировала на ней взгляд.
   - Чизкейк? Да, - рассеянно проговорила она, потом добавила, - Два, -  и  снова впала в ступор.

   - Переживает, - доложила Виолетта бармену и отправилась на кухню выполнять заказ.
   - У них что-то произошло, - поделилась она своим соображением.
   - Да что там могло случиться? Мужик уехал, она и расстроилась, - отмахнулся Эдик.
   - Нет, что-то у них серьёзное, что-то стряслось, - настаивала Виолетта, внимательно вглядываясь в лицо женщины за столиком.
   - Да брось ты! Ничего особенного не могло случиться. Ну, скоро узнаем.

    Они с нетерпением ждали появления рыженькой подруги. Наконец, та прибыла, она просто влетела в зал, близоруко щурясь,  увидела знакомку и  направилась к ней.
    Бармен с молоденькой официанткой притаились за стойкой, внимательно прислушиваясь к их разговору.

    - Ну? Что? Как? Проводила своего? У тебя был такой голос, как будто что-то произошло. Что случилось-то? Уехал твой или нет?
    - А? Да, уехал. Вчера. А от меня позавчера свалил.
    - Почему? Вы поссорились, что ли?
    - Знаешь, Тома, ты была права.
    - В чём права?
    - А как ты говорила, так и вышло! Попользовался на халяву и смылся. И ещё скандал в последний день закатил.
    - Иди ты! Из-за чего скандал? Ты давай по порядку всё рассказывай. На день ВДВ ходили?
    - А вот не ходили! Я как дура последняя, звоню ему после работы, усталая, как собака, зачем, думаю, мне этот ресторан? Но раз обещала, придётся пойти.
    - А он что? Свалил и телефон не берёт?
    - Не -а! Он отвечает, что с другом встретился, сидит, водку пьёт, и вернётся  позже.
    - И не пришёл?

    - Припёрся, уже ночью в стельку пьяный. Никуда мы не пошли, конечно, но я даже рада была, на фиг мне этот ресторан? Сижу дома, бельё глажу, думаю, сейчас придёт Владик, я сделаю вид, что обиделась. У нас ещё один день и две ночи оставалось до отъезда, так мы рассчитали,  что один вечер на ресторан, а две ночи на удовольствие. А там я его провожу, как раз у меня выходной  выпадает. Распланировала всё так романтично, красиво! А он заявляется балдой в зюзю, я  поняла, что делать обиженный вид бесполезно. Думаю, разборки до утра оставлю, и так спокойно говорю: «Иди спать, дорогой».
   - Я бы истерику устроила. Или из дома выгнала.
   - А смысл? Мужик чуть тёпленький, с ним говорить бесполезно. А из дому выгонять такого пьянящего жалко, что он улице делать будет? Вдруг  убьют, или ограбят?
   - Добрая ты.
   - Дура я. Он как раз рассчитывал, что я его выгоню. Нарываться на скандал начал. Почему, мол, я с ним в ресторан отказываюсь идти? Я говорю, что с такими пьяными по кабакам не ходят. А он отвечает, что он не пьян, а я выпендриваюсь. Провокацию эту он специально устроил.
    - Почему ты так решила?
    - Потому! Я почти спокойно вытерпела его выступления, спорить не стала, говорю, иди спать и ушла в комнату. Думала, придёт ночью, в первый раз он без приглашения припёрся ко мне, и тут, думаю, посидит в кухне и явится.
    - Пришёл?
    - Нет. Всю ночь на кухне сидя проспал, даже диванчик не разложил.
    - Это он что, в знак протеста?

    - Против чего? Я же вообще ничего ему не говорила. Утром гляжу на него, ничего не могу понять. А он продолжает свои выступления, как будто я в чём-то виновата перед ним. Начал прикапываться снова, стал высказываться, почему я не пошла с ним вчера никуда. Нарывался опять на скандал. Я говорю, ты же пьяный был в стельку, куда с тобой идти?  А  он говорит, не очень. А если, мол, я решила, что он пьяный, то почему не  выгнала?  Как же, говорю, тебя выгонять на ночь глядя,  где бы ты спал, тебя бы избили, раздели-разули. А он говорит, на вокзале есть гостиница, там бы и устроился. Я пытаюсь сообразить, что происходит, а он совершенно спокойно достаёт из холодильника начатую  бутылку водки и всю допивает. Поняла? Он уже всё продумал заранее!  Он  рассчитывал, что я его прошлой ночью выгоню, он и не собирался со мной последние два дня проводить, ему на вокзале лучше, чем в моей постели. Я психанула, убирайся, говорю, к чертям собачьим.

    - А он?
    - А он обрадовался.  Начал складывать вещи, я пошла в ванную, гляжу, а он уже всё сложил - все мелочи, вплоть до зубной щетки и бритвы. Уже приготовился заранее. Я была просто в шоке. Выхожу из ванной, а он уже стоит со своим рюкзаком и говорит:  «Давай я мусор выброшу». Как ни в чем не бывало! Эту провокацию он специально устроил.
   - Зачем?
   - А чтобы смыться.
   - Но ты же его и так не держала, днём раньше, днём позже он бы всё равно свалил. Тогда зачем эта провокация?
   - Чтобы поссориться. И в ресторан меня не вести.
   - Из-за такой мелочи?

    - А мне главное обидно, за что он так со мной поступил? За что он в душу наплевал? Что я такого сделала? Приняла, как человека, накормила-напоила, спать уложила, и вот тебе спасибо! И ничего, главное, с него не требовала, и не собиралась его удержать. За что? Ну, надоела ему, допустим, ну, так уехал бы и с концами! Но проститься же надо по-человечески! Есть же  элементарные правила приличия, как встречаться-расставаться. Сделали вид, что роман у нас, типа любовь, ну принято так среди людей! Красиво отдохнули, красиво расстались, сохранили приятные воспоминания.  Разве это трудно?

    - Я так и думала, что этим всё и закончится. Вся эта любовь-морковь, конечно, о чём ты там мечтала, это ерунда конечно, но нормальный роман-то должен был быть!
   - Вот надо было, как ты советовала, подарки требовать, а я, как лохушка полная, о любви размечталась!
   - Ты точно наивная дура. Но ведь это бы никому не мешало, твои фантазии недорого ему бы стоили.
   - Они ему вообще ничего не стоили!   Он испортил мне праздник. И зачем? Для чего? Неужели только для того, чтобы в ресторан меня не вести? Из этой мелочной жадности! А может, решил так расстаться, чтобы я осталась ещё  и виноватой. Меня во всём обвинить.
   - Я тоже не понимаю, зачем. Может, чтобы характер показать, кто хозяин положения? Ну,  неужели только из жадности?   
    - А может быть и из жадности! Он же пока начатую бутылку водки не допил, не ушёл. И все свои шмотки унёс, ничего не забыл, даже грязные носки.
   - Жесть!

      Женщины моча ковыряли ложечками в своих тарелочках, прихлебывая из чашек остывший кофе.
    - Я  на работу пришла, как собака побитая, так обидно! А потом  подумала, чего это я, молча терпеть буду? Он, как хозяин-барин, распорядился, а я должна выносить его выходки?   Чего это я одна расстраиваюсь, пусть и он немного задумается! Надо ответку послать. И я ему СМС-ку отправила.
    - И что написала?
    - Так и написала, что он специально устроил провокацию, чтобы не тратиться на ресторан, как последний жлоб.
    - А он что?
    - Он начал звонить, а я звонки сбрасывала, тогда он тоже СМС-ки начал слать, типа, прости, не хотел тебе настроение портить, наверное, надоел. И так три раза, а потом, написал, типа, чтобы не выглядеть жлобом, приглашает в ресторан. Но я опять не  отреагировала. И он тогда написал последнее:  «Прости, прощай».

    - Значит, писал, всё-таки. А может, он провокацию устроил, чтобы с тобой расстаться?
    - Мы и так должны были расстаться! И главное, мне обидно, что он одну ночь на кухне проспал демонстративно, другую ночь  в гостинице провёл, днём уехал, а мог бы со мной обе ночи провести! Это я ему так надоела?  Две ночи потеряно! И днём даже ко мне на работу не зашёл, чтобы извиниться и попрощаться по-человечески. Козёл! Томка, давай выпьем!

     Рыженькая повернулась в сторону бара, но официантка и так  появилась перед ней почти мгновенно.
    - Так, водки давай, грамм триста, а лучше – бутылку и закуски какой-нибудь, - распорядилась Тома, официантка кивнула и исчезла.

     Из-за стойки официантка и бармен поглядывали на женщин, тихо переговариваясь.
    - Ну, и кто из  нас выиграл спор? – проговорила Виолетта.
    - Похоже, никто, - протянул бармен, - Вышло даже хуже, чем я думал.
    - Какие вы все мужики козлы! А ведь она его полюбила…
    - Да, уж, жлобом оказался мужик. А с виду – такой брутал!
    - Вот как вам можно верить, мужикам?-  официантка подперла голову кулачками, и жалостливо смотрела на собеседниц.

     Женщины за столиком, между тем, пили рюмку за рюмкой,  забывая закусывать, они быстро захмелели. Та, которую называли Надей, размазывая слезы по щекам, лепетала свои жалобы подруге:
    - Нет, Тома, ты скажи, я что, плохо выгляжу? – она встала из-за стола, провела руками по телу, как стриптизерша на сцене.
    - Ты шикарно выглядишь! – заверила её рыженькая Тома.
    - Ну, неужели ему не нужно это лицо, эта гладкая кожа, высокая грудь? Он же сам говорил, что балдеет от моего тела!  Неужели, ему ничего этого не нужно? Ни любви, ни секса с молодой симпатичной женщиной, тем более, что от него  ничего не требовалось? Никаких обязательств! Как  можно было от этого отказаться?

    - И, правда, почему он так сделал? – недоумённо протянул бармен.
    - Потому что подлец! – зло бросила Виолетта, - Да ему, наверное, кроме бутылки водки ничего и  не нужно! Привык в своей тайге, с буровой вышки домой доберётся, а там старая жена, давно надоевшая, взял бутылку водки – вот и праздник.
    - Тем более, такой подарок ему перепал, а он как козёл! Не понимаю, - раздумывал бармен.

    - И зачем он это сделал? Я и не планировала никакую любовь, я же тётка взрослая, мне вполне достаточно было небольшого романа, а он – любовь! Представляешь, я такая наивная дура,  ведь я  почти поверила ему, что он влюбился, он же мне про эту любовь все уши прожужжал.  Никто его об этом не просил! Я даже верить начала, что бывает эта любовь!  А он меня быстренько спустил с небес на землю, зачем? Пусть бы я и дальше верила, что где-то далеко  в тайге живет человек суровой профессии, который любит меня. Я бы вспоминала его, разговаривала иногда с ним по телефону, просматривала фотографии, мечтала о новой встрече. Кому бы это мешало?

     - Красивая была бы история.
     - Да! Была бы! А так – он потерял лицо! А так – я выбросила на помойку все его фотографии, стерла всё из компьютера!  В тот же день! И даже тапочки выбросила, в которых он по дому ходил, мои тапочки! Чтобы и духу его у меня не осталось! Я вычеркнула его  из списка друзей! А когда закончатся деньги на телефоне с его симкой, я не стану пополнять счет, потому что не хочу слышать его голос! Он должен исчезнуть из моей жизни навсегда. Прощай, написал он! Прощай!

     Теперь неожиданно зарыдала рыженькая подруга.
    - Надька, как я тебе  завидую!
    - Ты завидуешь? Чему?
    - У тебя же был настоящий роман! Настоящая страсть! Любовь… настоящий скандал! Как я тебе завидую!
    - Ты о чём, какая любовь? Это жадность.
    - Нет, Надя, это любовь! Он специально с тобой поссорился, чтобы ты его выгнала!
   - Ну, я знаю! Из жадности, чтобы в ресторан не вести.
   - Нет, это чтобы к тебе не привыкнуть. Он нарочно поссорился, чтобы ты на него не рассчитывала, а знаешь почему?
   - Почему?
   - Потому что он тобой увлёкся по-настоящему! Он и правду влюбился. И он побоялся, что не сможет без тебя жить. И он не хочет семью разрушать, и тебя не хочет напрасно обнадёживать. Это не интрижка, это уже настоящая страсть! Это – любовь!

   - Вот накрутила, навыдумывала, романтичная дура, – проворчал бармен.
   - А может, и вправду, это любовь такая? – протянула Виолетта.
   - У нас от такой любви полна страна матерей-одиночек, – бармен с официанткой почти в полный голос обсуждали разыгравшуюся драму. Но  участницы конфликта, увлечённые своими пересудами, ничего не замечали вокруг, они вели свои разговоры, даже не  пытаясь скрыть их.

   - Это ты сейчас придумала? Бред, –   возмущённо воскликнула  Надя,  -  Подумаешь, какое благородство! Только всё на самом деле гораздо проще. Это всё слова, а  что я имею в сухом остатке? Меня использовали,  и мне в душу плюнули.
   - Нет, я  тебе всё-таки завидую, у тебя всё по-настоящему: настоящие отношения, настоящий скандал, провокация, интриги! Не то, что у меня: никто никому ничего не обещает, встретились, перепихнулись, ни любви, ни ненависти, ни интриг.  Скучно, аж, противно! Я всегда мечтала, чтобы у меня вот так было, чтобы настоящий роман, чтобы можно было поссориться, даже подраться!

   - Подраться? С ума сошла, драться с мужиком!
   - Ну, не всерьёз же, а чтобы потом помириться. Хотела бы я, чтобы со мной приключилась такая история про любовь, пусть бы потом меня  и обманули, но я хоть неделю пожила бы счастливой. Как я тебе завидую!
   - Хочешь сказать, у тебя не было никогда счастливого романа?
   - Если честно, выпал мне  однажды настоящий роман, настоящая страсть. Не какая-нибудь интрижка или пошлая связь, а сумасшедшая любовь. Недолгий, правда,  получился роман, но такой страстный, мы просто жить не могли друг без друга. Вот, как ты про своего говорила – мы из постели не вылезали, я,  когда на работу уходила, только и думала, как бы быстрее вернуться к нему.

    - А он?
    - Сначала, вроде, всё нормально шло, пока я в отпуске была, а потом, когда на работу вышла, он начал мне изменять направо-налево. Я застукала его, устроила сцену, такое зло разобрало! Я давай его бить,  по морде, по морде!
   - Пощечин надавала?
   - Да я его убить готова была!
   - А он что? Терпел? Каялся?
   - Конечно!   Он меня чуть не задушил. Схватил за горло, потом головой чуть окно не выбил.
    - Чьей головой?
    - Моей головой! Мы у окна как раз стояли, он и давай меня об стекло колотить.
   - Разбил?
   - Нет, это же стеклопакет, он крепкий, только трещины пошли.
   - Я вообще-то про голову спрашивала. Голову, говорю, не разбил?
   - Голову? А что ей сделается! А вот на стекле  такие  трещины образовались, как лучи от звезды, - мечтательно протянула рыженькая, - Я иногда прохожу мимо его дома, смотрю на это окно с трещинами на стекле, вспоминаю….

   - Кошмар, женщину бить!
   - Он бы и убил меня, если бы я в это окно не выскочила, хорошо, первый этаж, не разбилась.
   - Какой ужас! Это когда случилось-то?
   - Давно уже, сколько лет прошло, а я всё помню…. Такого мне больше никогда испытать не довелось -  настоящая любовь, настоящая ненависть…. Вот это была настоящая страсть!
   - И ты это так воспринимаешь? И помнишь?
   - Если честно, это – единственное, что я вспоминаю, когда думаю о любви. Ты же знаешь, сколько  у меня мужиков было! И красивых, и богатых, а вспоминаю только этого: и не очень красивого, и жадного, и подлого,  в общем, предавшего меня. Только этого. 
    - Вот как? – недоверчиво протянула Надя.
    - Только это и было  у меня настоящее. Вот и у тебя тоже - настоящее. Любовь, страсть, предательство, ненависть...
    -  У тебя – может быть, и любовь была, а у меня - иллюзия любви.
    - Ну и что же? Это почти то же самое, что любовь, только немного короче.
    - Вот так, да? Типа иллюзия любви тоже чего-то стоит?
    - А вот стоит! Ты же такая счастливая ходила, я чуть не удавилась от зависти.
   - Теперь можешь радоваться, у меня тоже все хреново, – она нервно засмеялась, чокнулась с подругой рюмкой водки, всё ещё хлюпая носом, но слёзы из глаз больше не текли.

   - Ну, ничего себе, вы, бабьё даёте! Мужик её башкой окна вышибает, а она помнит его, как лучшего мужчину в жизни. Вот не понимаю я этого, хоть убей! А, Виола, объясни мне, ты ведь тоже – женщина, - обратился бармен к официантке.
   - Что тут непонятного? – пожала плечами девушка, - Это как раз понятно, если бы она была ему безразлична,  он бы просто ушёл. А так – это точно любовь, это страсть.  Ты  же не станешь меня бить?
   - С чего бы это?
   - Это потому что я  для тебя ничего не значу.
   - Типа, бьёт, значит – любит? Ну и  дуры вы, бабы! Я всегда  говорил, что Домострой по вам плачет.
   - Что ты  понимаешь! Лысая твоя башка! Кстати, почему ты голову наголо бреешь?  Лысеешь, что ли?
   - Ничего не лысею, просто мне мой парикмахер посоветовал. Говорит, у меня череп красивый, просто  идеальной формы, зачем его прикрывать прической?
   - Ну да, идеальный ты наш! А у тебя, что, личный парикмахер имеется?
   - Конечно! Он мне всегда что-то новенькое делает, я самый первый в городе стал ходить с выбритыми дорожками, он мне разные рисунки изобретал.
   - Как ты себя любишь, - проворчала Виолетта, бармен принялся разглядывать себя в зеркале, поглаживая свой идеальный череп.
    Официантка, подперев голову кулачком, вновь обратила своё внимание на женщин.

    - А вообще-то, Тома, ты знаешь, я даже рада, что написала ему свои претензии, а что? Пусть не думает, что я просто утёрлась, пусть у него тоже настроение испортится!
    - И тебе легче стало?
    - Легче, - согласно кивнула головой Надя и продолжила, -  И знаешь, ты права, это был роман! И если честно, я не рассчитывала на его долгие чувства, в общем,  я получила от него то, что хотела – секс! Ну, не получила я дополнительного бонуса в виде любви, ну, так  что же с него взять, он же  - тундра!  Хотя, может быть, так даже лучше. Это даже к лучшему.
    - Что к лучшему?
    - Что он так позорно смылся. По большому счёту он мне не нужен.  С  ним ни в ресторан сходить, ни с друзьями познакомить, да ещё и жадный, позоруха одна. Только для постели и годен, мне бы он надоел быстро, наверное. А так – уехал и уехал! А то бы звонил всю зиму, надоедал своими разговорами, ещё бы припёрся  на следующее лето. И мне что, ждать его целый год? Встречать? А кто знает, что за это время произойдёт, может, он и не нужен будет уже. Да наверняка не нужен! Я, может, с нормальным мужиком познакомлюсь, и как тогда выкручиваться? Потом думай, как его отшить, а так он сам все сделал:  сам отношения завёл, сам их и разорвал, сам и виноват.

    -Точно!
    - А вообще-то,   знаешь, я даже благодарна Владу. Я думала, что после операции меня больше мужики интересовать не будут, и я им не буду нужна. А  теперь вижу,  что очень даже нужна, жизнь ещё не кончена. Жизнь продолжается!
    - Продолжается, Надь!
    - Да всё к лучшему, и зачем мне такой старый мужик?
    - Действительно!
    - А всё-таки, Тома, хорош он был в постели, хорош!  Вот,  о чём я действительно жалею, так это о том, что две ночи потеряно, а мы бы могли их провести вместе. Дурак он, всё-таки!
   - Дурак, - согласилась Тома.

   - Ты слышала, Виолетта? – встрепенулся бармен, - Какие вы, бабы дуры! Ею попользовались на халяву, а она жалеет только о том, что потеряла две ночи для секса.
   - Дурак, ты! – огрызнулась официантка, -  А что это за операция, о чём они говорят?
   - Аборт, наверное, с осложнениями, - равнодушно ответил бармен, потом встрепенулся, как будто что-то вспомнив, - Хотя, в первый день она точно, про какую-то операцию говорила, какую-то сложную. Она ещё записала эту свою историю,  что-то вроде дневника, типа, ей психолог посоветовал. А подружка выбросила эти листки в урну…
    - А ты откуда знаешь? Ты что, читал эти записи? Из урны вытащил, значит? – возмутилась Виолетта, бармен не посчитал нужным ответить ей, продолжая размышлять вслух.
    - А! Понял!  Поэтому  она с этим мужиком и замутила, только поэтому, – он хлопнул себя по лбу. - Обаньки! Теперь я не пойму, кто кого использовал? Похоже, эта тётка  не такая уж дура, она сама этого мужика использовала.
    - Ну,  и правильно сделала, – обрадовалась Виолетта.
    - Знаешь, Эд, а вообще-то неважно, кто кого использовал, главное, чтобы это было красиво как в сериале: красивая любовь, красивые обещания, красивое расставание. Она правильно говорит, эта тетка, пусть бы он потом обманул, она бы всё равно простила, и вспоминала бы потом,  потому, что расстались красиво. А этот мужик облажался!
   - А ты права, малолетка! Облажался мужик, причём без всякой пользы, ни для себя, ни для неё, ни для кого, без  всякого смысла, просто глупо.