За этот шанс во Вселенной. Продолжение Шанс во Все

                1      

    Человечество готовилось. Человечество вооружалось. Века безмятежного спокойствия и мирного созидания уходили в историю. В умах, в сердцах, в восприятии чувственных запахло войной. И она, война – неизменная спутница в жизни далёких предков, на генетическом уровне и на уровне активного сознания заклокотала в душах, поразила воображение. Враг был найден, враг существовал. Вечный спор «одни ли мы во Вселенной или нет» испарился как дым, как будто и не было его. Но каких, же, тварей невиданной дьявольской силы создала Природа в этих необъятных просторах многокомпонентной Вселенной?! И благодаря разуму, этап за этапом постигающему саму суть Природы, открывающему вероятности возможного в плане научном, техническом, технологическом, вот эта осознанность необъятности просторов Вселенной становилась весьма условной. Враг, рождённый за миллионы, миллиарды световых лет от домашнего очага человечества, мог в любой миг необратимого течения реки-времени оказаться на околицах Солнечной системы, у ворот обитания цивилизации человечества Земли, чьим домом и стала вся система родной звезды. И этот враг был определён. И сила его в выражении физическом, духовном, интеллектуальном заставляла с тревогой биться сердца. И имя его известно – антер! Цивилизация антеров. Но каких, же, тварей невиданной дьявольской силы создала Природа в этих необъятных просторах многокомпонентной Вселенной?!

    Человечество готовилось. Человечество вооружалось. В душах, в умах, в воображении пугающе предстала зловещая перспектива вероятностной войны. Многое, что было всегда привычным в арсенале, отбрасывалось за всей её ненужностью, бесполезностью. И атомная, и водородная бомбы, и их средства доставки – ракеты, химическое, бактериологическое оружие и их средства доставки – ракеты, этническое, геофизическое, климатическое оружие и тому подобное даже и не рассматривались в данной интенсивной стадии милитаризации, ибо они, в своё время, были предназначены только для уничтожения человека человеком, и всего лишь. Но лазерное оружие, невероятно мощное, чем то. что на заре своего возникновения, имело актуальность, несомненное право на дальнейшее развитие. Да ещё как. Также некогда бывший комплекс HAARP на Аляске с его высокочастотным излучением, представлявшим опасность для примитивных спутников своего времени (а может, по тем временам, и для поиска гипотетического «червячного перехода» до созвездия Вега, но что этот переход в эпоху гиперпространственных варп-двигателей, когда звездолёты превратились в самые, что ни на есть, галактолёты) был привлечён для милитаризации. Эти современные аналогичные комплексы во множественном числе, но не столь громоздкие, а весьма и весьма компактные, транспортабельные, могуществом своим намного превосходящие своего архаичного предшественника, составляли вооружение многих, теперь уже военных кораблей, курсирующих, несущих дежурство на окраинах Солнечной системы. Интенсивной милитаризации не уступала и идеологическая составляющая, взорвавшая чуть ли не все средства массовой информации и сам Интернет Солнечной системы, эту уж поистине паутину всемирно звёздной системы, хотя до галактической пока ещё далековато по вечно необратимому истечению реки-времени. Но что до неё, когда и запахло межгалактической войной. И вот этим объектом такого грандиозного внимания был он, попавший на видеокамеры землян ещё на той планете и представлявший собой всю расу, всю цивилизацию антеров – Риаб. И не было страшнее образа в умах, сердцах, воображении землян. Исторические негодяи-диктаторы, некогда в массовом исчислении истребившие себе подобных рода человеческого, казались рядом с ним невинными младенцами. А как иначе…  Громадный рост, мощный торс, могучие плечи безоговорочно указывающие на обладателя огромной физической силы. Бледно-синий, устрашающий облик, и пылающий огонь, и леденящий холод от бездонного взгляда, повергающего в беспомощное состояние шока и всякой парализации воли. Само исчадие ада и страсть дикого, неуемного зла, источающего яд. И повергающее всё на пути. Истинное воплощение дьявола, притаившееся в бездонных глубинах многокомпонентной Вселенной…

                2

 ...

 ...Могла ли Мидори доказать всему человечеству своё видение этого далёкого, но страшного космического феномена, своё отношение к нему? Нет и нет. Первое впечатление, неизгладимо оставившее след в умах, сердцах, душах, воображении крепко держало в плену страха, тревоги, предубеждённости, и с этим ничего не поделаешь.
    Вот та самая опушка леса, и те же цветы на лужайке, и этот необыкновенный по красоте лес, и кукование кукушки, и это безоблачное синее небо, на горизонте переходящее в фиолетовый фон. Всё это скорее не успокаивало, не уводило её в приятную ностальгию, а добавляло лишь тихой грусти, а то и тоскливой печали. А ведь тогда был совсем другой эмоциональный фон. Накануне гарантированного исполнения мечты, не то, что предчувствие, уже осязаемое прикосновение к ней. Её ждал невиданный и потому грандиозный, и к тому же первый в истории человечества полёт, вот такой прыжок через неисчислимые галактики. В какой же части Вселенной окажутся они? Сердце её только и жило этим. Да и та неожиданная встреча лишь добавила ощущение счастья исполненной мечты. Но то было тогда, а сейчас её сердце опустошённое, лишённое надежд. Разве что, рядом любимый. Но ведь сейчас далеко не те далёкие времена, когда девушке и хватало одного лишь этого.   
  - Грустно мне. Как напоминание о тех счастливых дней перед первым прыжком человечества. Я отвержена и вот эта опушка не даёт мне успокоения, не даёт, и даже наоборот. Полетим отсюда. Который час? – с тихой грустью говорила она и затем вскочила на ганимеда.
  - Скоро двенадцать. Должны быть новости, – взглянув на наручный компьютер, не спеша, стараясь как можно дольше задержаться на этом месте, он не вскакивал, а медленно принимал положение наездника.
  - Ну, тогда посмотрим новости, – постаралась Мидори не торопить его.

    Хотя, что новости. Они теперь не так уж интересовали её. Как всегда напоследок посмакуют предполагаемую угрозу и покажут военные, сплошь набитые оружием, корабли, курсирующие на окраинах Солнечной системы.
    И тут же на опушке необыкновенно рукотворного леса возник голографический образ ведущей новостей, ведущей новостей, воспроизведённый наручным компьютером, истинно колоссально информационным вместилищем. И выразилась вся гамма, палитра цветистого парио в чистейшем воздухе Плутона. И тут же она, ведущая новостей, поразила Мидори и Стэна, и, разумеется, всех тех, кто соприкоснулся на данный миг с передачей новостей, что скоростью света проносятся по всей Солнечной системе, завораживающе необычной интонацией голоса, содержащей весомую долю тревоги, а то и страха. Такому могло предшествовать какое-либо экстраординарное, сверх чрезвычайное происшествие.

   «Всеми видами телескопов, а также патрульными кораблями обнаружен неизвестный космический объект искусственного происхождения. Нет никакого сомнения в том, что этот объект является космическим кораблём. Как известно по данным наших межзвёздных и галактических экспедиций, во всей внешней спирали нашей Галактики «Млечный Путь», включая также и часть внутренних спиралей, нет высокоразвитых цивилизаций. Отсюда предположительно следует, что данный звездолёт неизвестных оснащён гиперпространственным варп-двигателем и, следовательно, прибыл в регион Солнечной системы из другой галактики. Но какой? Нам неизвестно». – голос ведущей артистизмом своим, но, скорее всего, искренностью сопереживания с конкретным явлением современного события, так и бросла в дрожь, возможно, всю так называемую аудиторию Солнечной системы, прильнувшую в данный миг к экранам телевизоров, мониторов, голограмм, воспроизведённых компьютерами, транспьютерами.

    Мидори и Стэн не явились исключением из правил, и также с трепетом и волнением взирали на это невероятное событие современности, что величественно, но вместе с тем и таинственно зловеще, вот так и разворачивалось в трёхмерном изображении здесь, на опушке этого чудесного плутонского леса.
    А событие, необыкновенностью своей, для всех землян представала сродни такому же, какое когда-то пережил экипаж «Джомолунгмы» тогда, на орбите той безымянной планеты в той же неведомой галактике, канувшей в небытие вместе со своей уничтоженной звездой от разума и рук воинственного представителя неизвестной могущественной цивилизации.
    Чужой звездолёт на этот раз был в единственном числе. Он – создание неизвестной, но высокоразвитой технической, технологической, инженерной мысли, степенно и величаво шествовал в сторону Солнечной системы. Сигарообразная впереди и сзади, в середине переходящая в цилиндрическую форму, конструкция. Такой звездолёт Мидори видела впервые.

                3
 ...

    ...Их, послов, было пятеро. Обтянутые, на вид лёгкие, скафандры спереди, но с мантией сзади, подчёркивающей лишь только торжественность.
    И радостно забились сердца, и облегчённо вздохнули, и заметно посветлели лица землян при виде их. Эти не обладали громадностью роста и ужасающим взглядом тех, чей образ так усиленно и муссировался во всех средствах массовой информации Солнечной системы. И заметно посветлели лица землян при виде их, и облегчённо вздохнули, и радостно забились сердца.

* * *

  - Гиаманты, – едва слышно, то ли с горечью, то ли с ненавистью, но всё-таки с преобладанием удивления проговорила, прошептала вслух Мидори так, что никто и не услышал, даже рядом стоявший Стэн. 
               
                4
 ...   
 
 ...Космические гости, пройдя феерически сияющий вестибюль великолепного «Монблана» (космический корабль землян на окраине Солнечной системы за пределами орбиты Плутона, предназначенный для приёма пришельцев, для первого контакта), эдакой вершины роскошных туристических круизов, и при этом выказывая своё восхищение в виде той же прижатой ладони к груди, иногда сопровождающийся кивком головы, поднимались величаво по широким ступеням на следующий этаж. Их сопровождали лишь избранные для этой весьма необыкновенной аудиенции, встречи, контакта члены Конгресса Звездоплавания, правительства, счастливчики из числа журналистов и репортёров из самых солидных агентств. Не так уж далеко ушли от предков. Но большая часть осталась в вестибюле. Но это не означало – остаться в стороне, ибо контакт, диалог предполагал быть прозрачным, и потому на стенах этого просторного помещения разместили огромные экраны. В этой довольно таки суетливой обстановке забыли про Мидори, которую и пригласили именно для предполагаемого контакта. Но космическими гостями оказались далеко не те, которых заведомо ждали, подняв по тревоге сотни боевых кораблей разных классов. Пока сотни, ибо количество их неустанно увеличивалось в бешенном темпе. Впервые экономика планет Солнечной системы уделила внимание милитаризации. Вот уж где взыграла генетическая память. За спокойствие надо платить и такую цену.

    Мидори отошла от этого восторженного скопления землян, образовавших делегацию, и стояла в данный момент в уединении недалеко от выхода, но продолжала смотреть на экран. К ней присоединился Стэн.
  - Возможно, мы найдём общий язык и станем союзниками… – говорил он с надеждой, разделяя мысли всех остальных, идущих от сознания, подсознания, глубинных струн души.
  - Возможно, – тихо ответила Мидори, закрыв плотно все тайники души, и молча созерцая вот это невиданное в истории и, потому без преувеличения, можно сказать, великое явление.
    А оно имело место быть великим и торжественным. Широкий стол переговоров, самого контакта венчал это.

    Как и предполагали заведомо, диалог шёл посредством демонстрации 3D голографических изображений. Карта космического региона, предъявленная космическими гостями, тут же была зафиксирована всеми компьютерами и транспьютерами и занесена в Интернет Солнечной системы. Все планеты Солнца с придыханием следили за ходом контакта в прямом эфире. И если жители Харона, Плутона и «близлежащих» космических комплексов получали информацию мгновенно, то по мере приближения планет, их спутников, жилых космических станций, комплексов к Солнцу с запозданием. Примерно через пять часов она достигнет правительства Солнечной системы, расположенного на Земле.
    Земляне в свою очередь также наглядно продемонстрировали карту Солнечной системы, и не только. Грозные космические корабли с мощнейшим современным вооружением, за которыми последовали изумительные рукотворные пейзажи, захватывающие дух. Возможно, в этом определённую роль играло и хвастовство, как один из компонентов наследия далёких предков. Так что изумлению космических гостей имело место быть. Уж кто-кто, а Мидори знала это лучше всех.
    Но вот предстала очередная голограмма пришельцев издалека некой жутью соцветия парио, истомляя ожидание чего-либо такого, извлечённого ли предшественником неведомой тайны. Вот она-то, жуткая ли голограмма и повергла в неожиданный шок всех присутствующих землян.
    Дьявол ужаса неведомых пучин Вселенной предстал во весь исполинский рост и взирал куда-то в даль, извергая глубинным взглядом несокрушимую мощь, а то и жестокость…
    Мидори узнала его. Это был он – Риаб.

                5

    Разумеется, он не видел, никак не мог видеть в данный миг и землян, и этих космических гостей, так неожиданно представивших вот такую информацию. По всей вероятности, они были довольны достигнутым эффектом. Выждав определённое истечение времени, к этому изображению добавился ещё один штрих, но существенный. Пламень всё уничтожающего огня пожирал космического монстра. Тот в свою очередь плавился, теряя былую мощь. Глумление было налицо. И это не могло не вызвать восхищения у землян, которое они едва скрытно, но всё же продемонстрировали. Другая же сторона диалога дружно закивала головой. О-о, как же близки оказались в этом жесте гости из глубин Вселенной! Как очевидно соприкосновение, хоть в чём-то разных разумов!
    И если восхищение землян за этим широким столом всё-таки было, исходя от статуса делегатов от всей цивилизации, как-то сдержанным, то вот это чувство уже изливалось через край у тех, оставшихся в вестибюле. Комментарии журналистов, репортёров также были под стать такой атмосфере. Волна всеобщего оптимизма, вероятнее всего, прокатывалась всё дальше вглубь Солнечной системы.

    И был всего лишь единственный человек во всём этом могущественном потоке, не разделявший общезвёздной волны оптимизма. Ей, как никогда, стало горько и больно за друга в эти минуты всеобщей эйфории, и не только. Прибавилась досада на своих же землян. Они, как и космические гости, ликовали словно шакалы над бездыханным телом льва.

    Союзник найден, такой же могущественный обладатель гиперпространственного двигателя. Чего уж надо.
    Диалог завершился. И космические гости, и узкий круг представителей землян спустились в вестибюль, немедленно став объектами внимания остальных. И тут же пошёл своеобразный обмен голограммами с обеих сторон, в общем-то ничего такого важного не значащих.

    От всей этой образовавшейся толпы отделились двое космических гостей в направлении выхода.
  - Высокая цивилизация по всей шкале измерений.
  - Такой биосферы на всех планетах звёздной системы мы не встречали нигде.
  - Высокая техника по всей шкале измерений.
  - По всей вероятности, нас сопровождали военные корабли. С кем они воюют? Почему их ошеломил только один вид его?
  - Имеющий разум не устоит в равнодушном спокойствии перед этой мерзкой, страшной ошибкой природы всей Вселенной. Я не думаю, что наши вечные враги побывали здесь. Он гонится за тенью совсем в другой стороне Вселенной, всё дальше удаляясь.
  - Вот они-то, наши новые знакомцы, владеющие высоким развитием цивилизации, и будут нашими союзниками. Этот союз позволит победить нам его, уничтожить всю эту страшную расу. Но вот почему они готовы немедленно в союзники? Они не воевали с ним. Они не знают его. Они не знают их. Хотя, сам образ его действует и угнетающе, и ужасающе для любого вида разума. Сам вид его физический наведёт на неприятие, на противостояние какую-либо цивилизацию, где бы она ни была. Но что делать дальше, если победа будет на нашей с ними стороне? Сможем ли мы создать в какой-нибудь галактике или у себя дома, в районе родного Гратана, такую биосферу, как на этих планетах этой неизвестной звезды?
  - Когда победа повернётся к нам стороной, я думаю, вряд ли нам будет нужен этот союз. Зачем нам что-то создавать, когда здесь всё готово.
  - Это так заманчиво. Воевать с ними будет легче, чем с этими вместилищами поганого зла. Пока же, на данное течение времени, без этих не победить нам его, весь вид их. Но я согласен с тобой.
  - А мы и не будем воевать. Мы даже намёка не дадим на какое-либо противостояние. Биологическая плоть, где бы она ни была, всегда имеет опасность подвергнуться атаке вирусов, бактерий. Зачем нам открытая война, когда нам оказана такая дружелюбная встреча.
  - А пока не наступило это время, будем высоко превосносить своих новых союзников.
    К ним подходил третий, но двое оставшихся посреди землян космических гостей продолжали ещё обмениваться любезными голограммами.
  - Будет ли успешным этот союз или нет, но он нам нужен. Но какая биосфера у этих тварей! – и этот третий предполагал свои мысли точно в унисон.
    Те двое молчали, но видом своим, только им известным, полагали, что подробное обсуждение визита будет на своём корабле. Но как благоприятна сама атмосфера его! Кажется, само колесо космической фортуны в данный миг поворачивается в нужную сторону.
  - Убивающие младенцев не в силах сражаться в открытом бою. Хотите лживым союзом победить его, гнусно глумящиеся над ним за его спиной, вдалеке от него? Моя цивилизация не будет трусливо поджимать хвосты и убегать по всей Вселенной, потому как у нас просто нет их, которые вы так усердно прячете под роскошной мантией.

    Это была неожиданность, полнейшая шокирующая неожиданность. При первых же словах все трое обернулись мгновенно на звук родного языка, так неожиданно резанувшего слух в этом неведомом, далёком краю Вселенной. Остолбенели! Неужели возможно такое?! Даже близость чёрной дыры не вызвала бы такого уж ошалелого удивления. Да, изумление оцепенелое, как гром от кристально синего небосвода. И потому пристально внимательно оглядывались теперь в этот нежданный миг, и прислушивались. Звук голоса представительницы неизвестной космической цивилизации был мелодичен, красив своей тональностью для их слуха. Но тем больше был укол злости и презрения в этих чарующих звуках. Наконец, они увидели её, которая и пребывала недалеко в стороне в злости, но и была в сиянии ох красы бесподобной, что и не заметить нельзя, будь хоть с самых окраин Вселенной. И огонь неизвестно чего блеснул в глазах космических гостей.
    Но не менее, а может более, удивлён был и Стэн, стоявший рядом. Он также испытывал состояние шока. И было отчего. Она говорила незнакомые звуки, которые и понимали вот эти космические гости. Откуда?
    Но не только. В выражении гневных слов особенной остротой заблистала вот такая красота её, лицо её. Да, и в гневе была она прекрасна! Как же он не знал и эту сторону.
    И в этом гневе вспыхнула, выразилась какая-то справедливость, известная только ей. Но как, же, долго скрывала она это?

                6   

    Быть может, и им был присущ шок, как и подобает разуму, не лишенного какого-либо чувства. Во всяком случае немая сцена продолжалась, ставя гостей в неловкое положение. Процессия делегатов от инопланетного корабля поспешила незамедлительно покинуть роскошный «Монблан».
    Никто ничего не заметил, и потому никто ничего не предположил. И лишь Стэн в единственном числе, и больше никто. Но вовремя подошли те двое. Он слышал это, он видел это. Волнение любимой девушки не могло не передаться ему. Но Мидори молчала, и нужно было время до познания самой истины, что укрылась в этой неожиданности. Ещё как.
    А земляне ликовали. Наученные опытом далёких предков, они знали, как дорог бывает союз в любой войне. Но Стэн, видя волнение и тревожность на лице Мидори, что отразилась бледностью поверх прекрасного образа, теперь то уж и не разделял всеобщего потока довольно уж довольно прекрасного настроения. Почему? Быть может потому, что Мидори была на корабле этих монстров глубинного космоса. И сейчас. В этот миг, она, любимая, представала в новом свете, в совершенно новом свете. А как же…
    Она, единственная из землян, взошла на контакт в внеземным, но очень

                11

 ...

  ...Пятеро представителей могущественной конфедерации Солнечной системы плавно летели к дисколёту гиамантов. Их посланец, не так давно посетивший «Монблан», прямо таки уверял, что они чувствуют дискомфортно на корабле землян. И это притом, что такая внушительно мощная всесокрушающая сила сосредоточена здесь. Он, этот гиамант, извинялся за неосторожные высказывания тех послов, которым они доверили такую почётную миссию, и что они будут строго наказаны. Ведь им стратегически важен союз с такой сильной сверхцивилизацией как Земля, так мощно раскинувшейся по всей своей звёздной системе, готовой на освоение всей галактики, в которой они, гиаманты, всего лишь гости. На вопрос о том, почему они хотят встречи именно на дисколёте и именно в присутствии переводчика, человека, а не транспьютера, тот отвечал, что они на своём дисколёте будут чувствовать хоть какую-то малую уверенность, а не страх. Да, именно страх. Они видят здесь, на подступах звёздной системы уже величие силы, невероятную мощь. А какая грозная, громадная сила сосредоточена ближе к звезде? Ну, а что касается переводчика, то живой представитель всегда лучше любой компьютерной системы. Ни один транспьютер не уловит эмоциональности, то же философии живого человека. С этим, пожалуй, нельзя было не согласиться. Это понимали и без его визита, и потому один из кораблей уже выполнил правило экстренного случая. Так что это сделано и без напоминания этого посла. Что же касается переговоров на дисколёте гиамантов, то они не против. Не прочь было бы посмотреть их технику изнутри. На том и расстались.
    Пятеро представителей Солнечной системы плавно летели к дисколёту гиамантов.   Мидори невольно обернулась. Это стоило того. Величественная картина. Она не могла не вызывать дрожь и трепет. Мидори почувствовала неимоверную гордость за родную цивилизацию, сверхцивилизацию. В ореоле рассеивающегося света «Монблан» и двадцать боевых гиперпространственных кораблей застыли грозно в мгновенной боевой готовности, внушая огромнейший потенциал силы, громадной мощи в холодной пустоте космоса.

                12

 ...               

 ...Ответ на это был готов со стороны гиамснтов. Но ведь это и не удивительно, ибо переговоры носили спонтанный характер.
  - Нам важен союз с любым проявлением разума, тем более с таким, как ваш, тем более в нашем положении беглецов с родной звезды, с родной планеты. Бедный Гратан, сыновья и дочери которого в изгнании по Вселенной, без крова, без крыши над головой. И всё потому, что завладели им вот эти вместилища зла, эти чудовища с сердцем, лишь толкающим кровь по организму, потому и не знающих добра, сострадания и гуманности. Мы казнили их. Тех, кто не смог достойно представить нас, кто нанёс тем самым ущерб гиамантам. Мы представим вам эти доказательства, – стараясь слово в слово, переводила Мидори доводы гиаманта, занимающего место на самом краю, но справа от центра, удивляясь при этом какой-то схожести, какой-то аналогичности мыслей, понятий, представлений на некоторые вещи.

    В доказательство этих слов шкатулка вновь представила сферу голографисекой картины парио. Увиденное в некотором смысле потрясло землян. То была казнь. Гиаманты, в которых земляне признали тех самых гиамантов, побывавших на «Монблане» и допустивших неосторожность высказывания, полагая, что в этом краю Вселенной никто не знает их языка, корчились в предсмертных муках на стуле, предположительно на электрическом. Когда-то и на Земле имел место такой вид казни. Земляне хорошо знали историю, но не всегда, к сожалению, извлекали из неё уроки. Так было во все времена. Но вот эта казнь членов первой делегации гиамантов заставила призадуматься землян.

   «Конечно, не стоит полностью доверять этим гиамантам, но могу ли я так, же, полностью довериться и этой девушке, побывавшей когда-то на борту дьявольских космических монстров то ли в плену. В плену ли? Где гарантия, что она сейчас не агент этих чудовищ? Да, всякие мысли полезут в голову. Но от них не следует вот так, да отмахнуться просто. Думаю, не следует. Да, надо подумать. Если поставить себя на место этих гиамантов, то для меня, если мои враги – эти дьявольски  страшные создания космоса, важен, прежде всего, союз с очень сильной цивилизацией для совместной борьбы. Тогда уж придётся волей-неволей, да пожертвовать жизнью некоторых своих сородичей, тем более так скомпрометировавших, пусть даже по халатности своей, но дело общей борьбы. Где гарантия, что антеры, как называет этих космических чудовищ Мидори, не являются нам врагами. Разве она одна что-то может решать за всю конфедерацию, за всё человечество, наконец. Нет у неё на это каких-либо юридических прав, да и просто прав. Просто эмоции, эмоции. Можем ли мы вот так просто, да и разорвать, сжечь все мосты. Надо подумать. От нас, от делегации, от меня в частности, зависит будущее отношений с этой цивилизацией, сильной цивилизацией. Хотим мы этого или нет, но владение гиперпространственным варп-двигателем вполне даёт им право называться сильными. Да, надо подумать, нужно подумать», – вот так призадумался Оверат, тем самым усугубляя внезапно наступившую паузу.

   «Да, эта видео возымело действие на моих землян. Но ведь я, да именно благодарна я моему другу, прекрасно знаю их язык, интонации их языка. Мозг, пока до конца неизвестный мозг даже в эпоху гиперпространственного варп-двигателя, подсказывает мне, равно, как и внутренний голос, интуиция, свойство живого, также неизвестное до сих пор, что не всё так просто. Когда гиамант говорил тогда на «Монблане», что зачем им что-то создавать, когда всё готово, то какая же была интонация во время этих слов. Да и остальные слова были также окрашены в мерзкие тона. Это свойство их души, их стержень. Никакое благородство, даже доброта, и никакая гуманность не свойственна им. Они ненавидят антеров, но те отвечают на это полным презрением. И после всего этого им верить? Да я ни за что! Но это я. А как, же, остальные? Я вижу по лицам смятение их чувств. Двоякость в данной обстановке вселилась, да и только. Ещё немного, и всё позабудется, как бывало не раз в нашей истории. И потому огромная вот такая благодарность моему, богатому высоким духом и благородством, другу, наделившему меня знаниями языка гиамантов. Но поблагодарит ли его моя цивилизация? А сейчас течение переговоров переходит в иное русло. Представляю, как радуются эти гиаманты. Мне нужно вмешаться», – эти мысли Мидори уже лихорадочно бились о самые берега беспокойства.
  - Продемонстрированное нам вполне может быть компьютерной графикой. И малые дети могут проделывать такие штуки. Они могут наказать тех, допустивших оплошность, но в условиях войны, а они и находятся в состоянии войны с теми, которых мы, земляне, за исключением разве что меня и некоторых членов команды «Джомолунгмы», называем космическими монстрами, дорог каждый солдат. А те, побывавшие на «Монблане», пошедшие на первый контакт, отнюдь не рядовые солдаты, а, скорее всего, входящие в элиту. Благодаря моему благородному другу я знаю не только языки, но и определённые интонации при их произношении. Если вы до сих пор сомневаетесь в моём друге, то всё-таки подумайте о его поступке. Разве стал бы враг давать мне знания, бесценные знания, которых нельзя отрицать, несмотря на симпатию или же не восприятие. А ведь не все земляне обладают таким благородством. Эти тем более. Разве может достойное существо, обладатель разума допустить такую мысль после гостеприимного приёма, оказанную нами, землянами. Можем ли мы верить сладостным речам, зная на какую подлость они способны ради завоевания чужих территорий. Будем называть вещи своими именами. Истинными именами. А истина, на мой взгляд, такова, что мы, всё человечество, стоим перед какой-то подлостью, провокацией. Вспомним опыт наших предков, вспомним троянского коня, – обратилась, стараясь не придавать излишней эмоциональной окраски, размеренно, но с какой-то интонацией убеждения Мидори к Оверату, ни словом не упоминая, при этом, знакомые гиамантам названия, такие названия, имена, как гиаманты, антеры, Риаб.

    Это не входило в обязанности Мидори. Просто перевод. Перевод, помогающий понять эмоциональную окраску слов и не больше. Мнения, анализ, выводы отводились делегации. Она же, похоже, выполняла их функции. А гиаманты слушали внимательно незнакомую речь, и смотрели сосредоточенно на всё это и, в первую очередь, на неё. Особенно этим выделялся гиамант, занимающий место в центре, и, по всей видимости, являющийся главенствующим в делегации. Он застыл в неподвижности, не сводя глаз с Мидори. Всё-таки это было вовремя, кстати. Прочь составляющие эмоций, прочь всякие порывы души. Логика, сухой трезвый расчёт. Вот это-то и продемонстрировала перед закалёнными космическими волками эта девушка Земли, девушка Солнечной системы. Настало время предъявить заготовленный ультиматум.
  - После таких слов, после таких мыслей вряд ли уместно ваше пребывание здесь, в районе не только нашей звёздной системы, но и в нашей Галактике, ибо наша Галактика «Млечный Путь» подпадает под юрисдикцию нашей звёздной системы. Тем более о каком-либо союзе не может быть и речи, потому как ваша война – это ваша война. Если ваши корабли до сих пор находятся в Галактике «Млечный Путь», то им надлежит в ближайшее время покинуть её пределы. И как можно дальше. В противном случае нашему флоту не составит труда, вычислить вас и выдворить с пространства Галактики. Я полагаю, вам не нужна война с нами, – говорил Оверат, как можно, жёстким тоном, слова которого не без удовольствия переводила Мидори, сохраняя всю палитру эмоциональной окраски.

    В основном-то всё было правильно, всё как заготовлено. И, всё же, Оверат немного проявил кое-какую самодеятельность. На счёт юрисдикции Солнечной системы над всей Галактикой он, конечно, загнул. Несмотря, на всё своё могущество, Солнечная система ещё не вошла в эпоху полного владычества над Галактикой. Юрисдикция вполне могла охватить те звёздные системы, те планеты, на которые, как говорится, ступала нога человека Солнечной системы. Но это притом, на таком условии, если эти звёздные системы были необитаемы разумными существами. Гуманность ставилась во главу угла, прежде всего. Но при наличии таких алчных врагов стоило, и пересмотреть такую точку зрения, и опять для защиты любой формы жизни от них, и опять возвышая гуманность, принципы которой за века сложной истории предков, наконец-то, восторжествовали. И, кажется, изложенный Овератом ультиматум дошёл таки до сознания этих космических пришельцев. Гиаманты переглянулись. И вот тот самый, занимающий место в центре, взял слово:
  - Была допущена оплошность нашими посланцами во время первого контакта. Иногда алчность и жадность берут верх над трезвым разумом некоторых наших предводителей. Вот он – источник наших поражений. Но не только. Я всегда спрашиваю, почему судьбе было угодно предъявить миру безгранично страшного, но умного врага, каковым является полководец наших заклятых врагов. Казалось, судьба, может, провидение Вселенной, встали на этот раз на нашу сторону, когда мы встретили в неизвестной стороне Вселенной огромную, мощную цивилизацию, готовой стать нашим союзником. Но почему вот эта поганая страсть к богатству, на этот раз к готовому богатству, губит наши надежды, обращает неведомую силу в нашего врага. Но почему весы судьбы пространства-времени склонились против нас? Ответ прост – всё дело в нас самих. Не стоит винить какую-то третью сторону. Мы вышли на второй контакт с надеждой восстановить нарушенное доверие. Это было нашей первой целью. Мы с ней не справились. Нельзя допускать того, что разум, какой бы он ни был, простит вероломство, надежду на вероломство. Вы являетесь двуполой жизнью, как и наша жизнь на Гратане. Специальные службы анализа дают нам ответ, что вот это существо, знающее наш язык, является самкой. Вам будет интересно знать, что является нашей второй целью. Так вот знайте – мы добьёмся её.

    Может, наступил черёд удивления в стане землян. Так оно и было. И наступившая пауза была свидетельством тому. Переглянулись. Что бы это значило? Какая ещё такая вторая цель? И, похоже, теперь у гиамантов наступал черёд удовлетворения ходом течения данного диалога. Загадка, поставленная главой делегации, кажется, достигала должного эффекта. Во всяком случае, она породила любопытство. Подогревать это – было верхом удовольствия.
  - Объясните конкретно ваше заявление. Я жду, – очередной раз жйстко, тоном приказа уведомил противную сторону Оверат.
    Мидори начав спокойно перевод слов главы делегации гиамантов, по мере дальнейшего изложения этой пресловутой второй цели, чуть не лишилась сознания. Страх, и ещё раз страх овладел ею. Как говорится: «Земля уходила из-под ног». Переводила с нарастающим волнением, с дрожью в душе, не стараясь больше не вдаваться в различные интонации языка гиамантов. Давалось это с большим трудом. Но она знала, прекрасно знала, что от перевода зависит всё. Она взяла, как можно, волей своей взяла себя в руки и довела перевод до конца. Многого стоило это ей. О Время, о Пространство!

    А заявление главы делегации гиамантов гласило следующим образом:
  - Вторая цель перед нами ставилась выше первой, ибо мы знали, что надежды на первую цель намного туманнее, чем все туманности галактик вместе взятые. Вторая наша цель – самка неведомой цивилизации, знающая наш язык. Эта тайна не даёт нам покоя. Итак, мы начинаем второй этап достижения второй цели. Задачей первого этапа была заманить эту самку на дисколёт гиамантов. На этот раз весы удачи повернулись в нашу сторону, которую мы в данный момент течения таинственного времени Вселенной используем с полным успехом.
    Смысл сказанного доходил до землян. Но как дался перевод? Наглость этих космических пришельцев открыто штурмовала души землян. Да как они посмеют!
  - Хватит одного моего сигнала, и корабль гиамантов превратится в металлическую жидкость, – с истинным металлом в голосе отвечал Оверат, что собрав всю волю в кулак, с присущей данному моменту интонацией, с подчёркиванием силы духа землян, да и не только, переводила эти слова Мидори.

    О, поворот судьбы! Неужели она могла предположить такое? Но почему вот это провидение Вселенной, если оно действительно существует, выбирает её, именно её. Что может быть страшнее близкого будущего, неужели заведомого будущего? Нет. Лучше покинуть этот мир, чем дать ход осуществлению их замысла, их второй цели. Но ведь, как прекрасна жизнь! За что ей такое?
  - Течение реки-времени в пространстве предполагает многое. В отличие от вас мы решали на данный момент данную задачу достижения второй цели. Мы не станем убивать вас. Мы оставим вас в живых. Вы расскажете всё, и тогда, быть может, у вас исчезнет ваша спесивость, ваше высокомерие. Вселенная продолжает быть великой и при наличии гиперпространственных кораблей. Мы никогда не вернёмся в вашу галактику. Мы не хотим войны с могущественной цивилизацией. Мы будем избегать вас. Нами не привыкать к этому. Уютных уголков во Вселенной предостаточно. Вселенная продолжает быть великой. Это наш второй и последний контакт, – Мидори продолжала излагать позицию главы делегации гиамантов, продолжала выполнять обязанности переводчика.

    В землянах проснулся дух воинов, передавшихся от предков. Но в душах землян не уснуло то правило, которым руководствовались когда-то предки, выходя на переговоры. Они не взяли с собой оружия. Что же касается гиамантов, то они провели жизнь в бесконечных войнах, и были потому в своём русле поведения, в своём лоне мерзкой совести. Честь и достоинство не были у них на вершине пьедестала. А как иначе воевать против антеров, против этих чудовищ, только и бахвалящихся своей парализующей силой и благородным духом?
    Следующий отрезок течения времени изобиловала интенсивность действия. Гиаманты достали спрятанное оружие, миниатюрные лучевые трубки. Они не убивали, они извергали в шок, в потерю сознания. Оверат и остальные члены делегации землян, не успев предпринять определённых действий, были тут же, на глазах Мидори, повержены парализующими лучами. Она же приготовилась драться на смерть, не будучи никаким воином. Но что можно сделать против технической разработки разума? И вспыхнул перед ней яркий свет, и погрузил её во тьму.

                14

 ...

  ...Никакой катастрофы. Всё так же, как и было на экранах «Джомолунгмы» десятки минут назад. Но сцена напоминала «приплыли…» Делегация землян во главе с Овератом в окружении воинов направлялась к «Монблану». Всё вроде бы ничего, но заметили одну деталь. Самую важную и трагическую. Делегация была без Мидори. Без Мидори! Не только фарс, но и драма разыгралась на дальних подступах Солнечной системы. Жалко было смотреть на своих одураченных землян. О, какой плевок!
    И взбурлилась, взыгралась воинственная кровь предков одним лишь остро заострённым устремлением мести. Воинственная кровь ещё с той колыбели, что есть Земля. И пусть попробуют сунуться и в «Млечный Путь», и в «Большие Магеллановы Облака», и в «Малые Магеллановы Облака», и в «Туманность Андромеды», и во все, все регионы, уголки «Местной системы галактик»! В порошок, в металлическую жидкость без всяких переговоров, лишь за одно появление! Вот оно – пробуждение неистовости крови предков!

    Знали коварные гиаманты, что помимо антеров во Вселенной заполучен новый враг. И потому ни ногой в этот регион Метагалактики!
    Состояние Стэна понимали все космические разведчики «Джомолунгмы». Раздавлены все чувства, и лишь горе, одно горе. Второй раз в его жизни. О, провидение Вселенной, о, судьба! За что ему такое?! И почему опять Мидори?! Но как?!
    Элкьяер, оставив Янга у руля командного пункта, отправился на «Монблан». Там Оверат рассказывал, объяснял ситуацию, которую и так понимали все. Пожертвовав дисколётом, всего лишь объектом материального характера, они блестяще выполнили поставленную вторую цель. Ими также двигало это, действительно, мощное чувство, как любопытство, довлеющее над любым проявлением разума. Постижение тайны в виде Мидори, в виде её знаний. Но, как? Перед носом у превосходящих, намного превосходящих сил противника. Но как уязвлена гордыня землян? А как утёрли нос землянам эти гиаманты! Каков манёвр?! Урок, и ещё раз урок.
  - Нам некогда ждать несколько суток приказа от Земли – столицы Солнечной системы. Нужно сейчас же прочесать пока нашу Галактику «Млечный Путь». Пусть это сделают двадцать боевых кораблей. Нет смысла держать их здесь. Ну, а мы будем ждать реакции Солнечной системы, а затем рванём в глубинный космос, – не то, что проявил инициативу, а, скорее всего, не был в шоке от такого невиданного, неслыханного обмана в отличие от остальных, потому и быстро, по своему, разобрался в данной ситуации Элкьяер – капитан «Джомолунгмы».

    Такое предположение имело смысл. Боевым кораблям ничего не стоило прочесать родную Галактику. Хотя, на это также уйдёт довольно таки солидного времени. Как-никак, а сто миллиардов звёзд и сто тысяч световых лет. Но, всё же, не в одиночку, как в своё время пыталась делать это «Джомолунгма» по всей Вселенной. Но понимали, что вряд ли поиски будут успешными. Слова, сказанные главой делегации гиамантов о том, что они навсегда покинут Галактику, имела под собой основание.
    Как же случилось так, что вот так и облапошили мощную суперцивилизацию? Военные корабли бросились искать по Галактике следы нежданных космических пришельцев. По мере нахождения, должны будут они определить координаты и мчаться изо всех сил в Солнечную систему. И тогда за дело возьмётся мощнейший космический флот. Но не ищут ли они следы ветра в чистом поле?
    В ближайшем будущем намечался подробный отчёт об этом происшествии из разряда самых необыкновенных. А сейчас же по свежим следам делали анализ и в очередной раз просматривали всю видеозапись.

    Дисколёт застыл в пустоте космоса, но от него направляется капсула к кораблю гиамантов, на которую тогда не обратили должного внимания. Теперь же достоверно известно, что в ней находится делегация гиамантов и девушка из Солнечной системы, попавшая таким образом в плен. А голографическая картина парио слева от дисколёта продолжает показ переговоров. Но диалог повторяется, а потом ещё. Тем временем капсула достигает звездолёта, и тот медленно отходит на задний план события, а затем резким спринтерским рывком стартует в фотонном режиме и исчезает, чтобы варп-двигателем через гиперпространство подальше и подальше от «Млечного Пути».  А голограмма парио всё также продолжает показ. В чём дело? Это потом, после посещения воинами дисколёта, раскрылся данный секрет.

    Если снаружи дисколёт казался довольно таки большого размера, то изнутри он выглядел не столь внушительно. Не заметить это, нельзя было. Но это детали, а так всё выглядело для того, чтобы, наверное, создать должное впечатление. Отчасти это удалось. Такое ощущение сложилось у всей делегации землян. Но вот эти самые детали. Это были существенные, важные детали. Размер имеет значение! Была тайная комната, в которой находились роботы-андроиды гиамантов, и, к удивлению всех, наличие роботов-андроидов … землян. Вот они-то и явились составляющей всей этой операции. И если четыре робота-андроида землян в каком-то роде походили на членов делегации землян, то уж один робот-андроид во всём внешнем облике и проявлении в точности копировал Мидори. Одно это уже говорило о тщательной подготовке этой операции. И когда звездолёт гиамантов скрылся со сцены этого невероятного действия, они, эти роботы продолжали имитацию переговоров, искусную дезинформацию, на время, заводя землян в тупик. Это им удалось в наивысшей мере. Гордыня землян была уязвлена, обвалена до самого дна. Вот потому-то и наступало время тщательного изучения боевого, военного опыта предков в ведении войн, ибо кое-какие детали могли вполне найти достойное применение и в пространстве Вселенной.

    Через три сутки в районе разыгравшейся сцены переговоров, в самом пространстве, из пустоты возникли два корабля, воспользовавшись правилом экстренного случая. Это было ожидаемо. В Солнечной системе также как и в «Джомолунгме» с экранов исчезла трансляция с места события. Один из них, получив информацию в должной мере, тут же исчез в пространстве. Другой остался здесь дублировать «Монблан». Данный «Джомолунгме» приказ – выследить место нахождения гиамантов за пределами Галактики, имело прежнюю силу. Прошедшее событие итак добавило дополнительный стимул.
   «Джомолунгма» резко, как спринтер, как молния, стартовав в фотонном режиме со скоростью света, мгновенно исчезла с места события, чтобы по прошествии некоторого времени перейти на гиперпространственный режим варп-двигателя.

                16

 ...               
 
  ...О, Мир! О, Вселенная!
    Всё ли так просто в эпоху великих познаний и возможностей, в эпоху великих преодолений самого Пространства? «Джомолунгма» прочёсывала галактику за галактикой. В каждой из них она мощнейшими телескопами старалась прощупать чуть ли не все звёзды, туманности, экзопланеты, кометы, астероиды. Но тщетно. Это было сродни поиску иголки в стоге сена. Невероятное многообразие жизни попадалось под прицел всевидящих глаз «Джомолунгмы». Не исключались в этой пестроте и зачатки разума, но всё же не достигших, далеко не достигших того уровня могущественности, которым располагали оппоненты землян.
    О, как велико числом галактик пространство Вселенной! Но как невероятно труден поиск! Ни гиамантов, ни тех кораблей того страшного космического монстра. И так из галактики в галактику.

                19    

    Она шла в царстве чёрно-белых цветов, как в фильмах древних времён. Небо не отливало привычной синевой, не плыли плавно облака, не обдувал свежестью ветер. Тишина. Тягучая вечная тишина. Во всём сказывалось отсутствие воздуха, атмосферы. И потому тонули в таком пространстве любые проявления звуков. Хотя, даже, и их не могло быть в этом мёртвом мире. Полное царство, лишённое всяческих пейзажей из ярких красок, так вдохновляющих глаз, сопутствующих высокому настроению, духу. Лишь только светило, жёлтым сиянием своим, вмешивалось в этот мрачный мир. Но это было днём, когда серые камни нагревались до ста градусов по Цельсию. Долог был день, и такой же была ночь. Она наступала постепенно. Свет угасал, уступая место не полной черноте всего окружения, но унылым краскам полумрака. И тогда бедную чёрно-белую палитру красок разбавляли бесчисленные точки мерцающих далёких звёзд и большое небесное тело, отливающее матовым красным цветом. Неизвестная безжизненная планета. Она знала, что находится на спутнике этой планеты. Раскалённое пекло уступало свои полномочия холоду, звенящему холоду. Просто пространство погрузится в бешенную до мертвенности температуру до минус ста градусов по Цельсию и ниже. И тогда этот унылый мир многократно усилит свою мрачность. И тогда он будет угнетать одним лишь только присутствием чудовищного холода. Холода, где нет проблеску жизни. Лишь только беззвучный звон, как свидетельство всего этого состояния данного пространства и одиночества.

    Всё было как на Луне до её освоения. Такие же кольцевые лунные горы, кратеры, застывшие излияния лавы. Под ногами сплошной базальт, крошки камней, да пыль. Она осмотрела на свои следы, оставляемые ею на поверхности этого безжизненного космического тела, в общем-то, ничем не примечательного, рядового, каких миллионы, миллиарды по всей Вселенной. Пройдут миллионы лет, а вот эти её следы останутся такими же, как сейчас. Как сохранённый для потомков след первого человека на Луне. Но знал бы Нейл Армстронг, что вот её-то следы и канут в безвестность навсегда. Нет воздуха, нет ветра, нет атмосферы. Узнает ли кто-нибудь, пусть из другого мира, что когда-то в неведомый отрезок времени, ушедшего в прошлое, может, в далёкое, далёкое прошлое, она проходила здесь, мимо этого небольшого кратера. Проходила в роли подопытного экземпляра, в главной роли эксперимента. Вот он – обещанный сюрприз! Но пока не наступило это прошлое. Пока настоящее с предполагаемым будущим…

    И она идёт, идёт просто так, без цели, без никакой цели. Не надо спешить куда-то, и никто тебя не ждёт. И ты идёшь. Зачем?
    Холод вступает полностью в свои владения. Там за скафандром. Высунуть руку и ничего не останется. Только голые камни выдерживают это мертвенное состояние пространства. А ты идёшь. Зачем?
    Впереди огромный валун, который она огибает в невольном любопытстве осмотреть, что же за ним. Всё так же. Такой же мёртвый мир. Да и не могло по-другому быть. То ли от досады, то ли от отчаяния, то ли ещё от чего, она берёт камень и швыряет, нет, не изо всех сил, просто швыряет камень об этот валун, словно виновника рухнувших надежд. Камень беззвучно ударяется об валун и падает. Ни звонко, ни гулко, никак. Мир, лишённый звука. Безатмосферное пространство подтверждает простой закон физики. И так ещё несколько шагов. Сколько же она прошла? И зачем идёт? Куда? Для чего? А шаги даются так легко, будто вот, вот взлетит. Хоть один этот плюс немного отнимает минусы настоящей обстановки. А окажись в таком месте, где гравитация превышает привычную? Шла бы она куда-то, бесцельно? Согнулась бы под тяжестью собственного веса. Зрелище было бы не из приятных. Как невольник, согнувшийся под непосильной ношей во время каторжных работ. Лучше уж этот мир, пусть и мрачный, но с более слабой гравитацией.

    Она в этом мире осуществляет эксперимент. Эксперимент врагов, их пресловутый сюрприз. И сколько же она без сна? Нет уж, она спокойно ляжет спать. И опять же это будет частью эксперимента. Ну и пусть.
    Она легла на поверхность, на правый бок, на крошки камней, на базальт, на пыль подкреплённых холодом до минус ста и ниже. В безвоздушном пространстве она видит отчётливо звёзды, эту безжизненную планету, отливающую красным сиянием, от которой падают размытые тени от камней, валунов. Среди звёзд, видимых так отчётливо, она различает восемь. Из всех неподвижных они, всё-таки, пребывают временами в движении. Они смотрят, следят. Она у них как на ладони. В увеличенном размере, которому способствуют оптические приборы. Ни одно её движение, ни одна мимика лица не ускользают от их внимания. Восемь сияющих точек, походящих на звёзды для невооружённого глаза. Эксперимент продолжается.

    Аллея парка, ведущая к дому. Деревья, некоторые самой разной причудливой формы из разных широт Земли. Скромный двухэтажный коттедж, покрытый обсидианом искусственного происхождения, служивший и крышей, и посадочной площадкой. Там всегда ожидал их маленький дисколёт, на котором они всей семьёй совершали прогулки над живописными местами прекрасного Оберона. Но, конечно, больше всего она любила совершать прогулки на ганимеде, на птице, которая когда-то плавным полётом завела её, и опять же по воле её, на ту опушку того дивного леса на Плутоне. Оберон, родной Оберон. Яркая палитра, созданная действием четырёх искусственных солнц. Тепло и уют средиземноморского климата. Разноцветье полей. Привычный ландшафт для молодого поколения оберонцев. А Земля…? Нет, конечно нет. Она будет всегда родной и дорогой. И всё же…, но она будет всегда манить к себе, притягивать, доставлять радость от самого посещения её. Так будет всегда. Так было и тогда, когда она впервые оказалась в колыбели цивилизации. Значило многое – увидеть само Солнце с Земли. И та же яркая палитра. Всё это воссоздавалось на звездолётах. Так было и в зоне отдыха «Джомолунгмы», первого галактолёта сверхцивилизации Солнечной системы, где она и её любимый побывали два раза. Два мгновения яркого красочного мира. Как она радовалась, как она была счастлива на этом фоне цветного фейерверка самого пространства.

    Невольно открыла глаза. Звенящая тишина. Она представляла, что там за скафандром. Холод ей всегда ассоциировался со снегом и льдом, с ветрами. Это по учебникам, книгам о Земле. Но здесь, же, он представал неподвижными камнями, многовековой пылью, базальтом, вечным отсутствием воздуха, как такового, с мрачной тенью огромного валуна, отбрасываемой тусклым светом планеты тёмно-красного цвета. Она знала, что настало господство холода, господство температуры ниже ста градусов по Цельсию. Ну, что ж, в такой обстановке роль подопытного кролика весьма и весьма подходит. Так и лежала на правом боку посреди крошек камней, на базальте, покрытых пылью, пылью ли, но вобравших в себя этот чудовищный холод.

    Огромное поле. Свет белой луны. Завывание проводов от порыва ветра. Ветер. Одинокое дерево посреди поля согнулось под ним. Погнулся цветок полевой. Померкли цвета в полнолунной ночи. Одинокий путник устало бредёт. Ноги в усталости ступают на серые травы. Где же конец этому полю, бескрайнему полю? Где же конец этому пути? Одиночество. Огромное поле. Свет белой луны.
    Открыла глаза. Всё, то же, всё так же. Даже этот мрачный сон покажется светлой линией в сравнении с этой явью. Ночь на этом космическом теле продлится несколько земных суток. Ну, а день? Чем же он лучше ночи? Всё такой же мёртвый мир. В безвоздушном пространстве отчётливо видны звёзды и вот эта планета, отливающая мрачно красным сиянием. Среди звёзд она различает отчётливо восемь подвижных огоньков. За ней наблюдают. Вот такую пытку придумали они. Своего рода эксперимент. Нет сейчас, на данный момент, каких-либо предпосылок для проявления воли, мужества, стойкости. Просто существование, может, ожидание смерти, если ей это позволят. Ты и это мир. Звенящая тишина. Чудовищный холод. Голод. И он добавился ко всему этому. Уходят силы. Она не хотела, питаться, но знала, что они будут поддерживать в ней жизнь. Будут поддерживать, ибо это только начало. Жажды нет. Не могло её быть в этом царстве холода. Может, в следующий раз, когда оставят её наедине с раскалённой пустыней на какой-нибудь мёртвой планете наподобие Меркурия до его освоения. Но и там ночью бывает чудовищный холод.

    Когда-то она посмела взглянуть на них свысока, движимая своим критерием морали. Но кто она в данный миг? Всего лишь одна из мелких каменных крошек, вобравших вечный холод. Это и есть воля по чужому критерию морали. Данный миг…
    Безатмосферное космическое тело. Она всё так же лежит на правом боку. Чужое чёрное небо и звёзды. Среди них ясно различает она вот эти восемь. Данный миг…
    Всё постоянно. Так ли будет всегда? Данный миг…
    Среди мерцающих звёзд она различает одну. Она в движении в данный миг.
    Их стало девять.

                21 

  - Нейронально-квантовые транспьютеры зафиксировали координаты этой галактики. Она не входит в каталог Месье, – задумчиво то ли про себя, то ли обращаясь к Стэну, проговорил тихо Майоров.
  - Да, мы там побывали, – в таком же тоне отвечал Стэн.
  - Если мы не найдём её, то вот это открытие уже даёт пользу человечеству. Но я надеюсь, что найдём её.
  - Я буду искать её всю жизнь. Только позволят ли мне?
  - Скорее всего, мы посетим ещё несколько галактик, а потом вернёмся домой. Но, знаешь…, человечество вступило таки в новый этап истории. Вряд ли я назову его хорошим. И, всё же, на это время надо, нужно считаться с этим. Опять на горизонте возникает дух войны, образ войны. Всё равно в будущем звездолёты-разведчики будут искать гиамантов. Теперь мы вынуждены делать это. И если так, то придётся тебе действительно посвятить всю свою жизнь поиску.
  - Мне придётся, – сказал, заявил Стэн без колебаний. ...

 ...

                22

    Их стало девять. Они следили, наблюдали за ней. Вряд ли они дадут ей умереть. Она для них – бесценный экземпляр для всевозможных экспериментов. Сейчас они проверяют её на одиночество в этом мрачном пространстве чудовищного холода. Какова продолжительность по времени пребывание её на поверхности этого безатмосферного космического тела? А дальше? На какие изощрённые эксперименты или пытки способен неведомый разум?
    Воспоминания, сны иногда уводят её в другой мир. Но сама реальность данного мига жизни в том, что она всё так же лежит на правом боку, взирая всё тот же унылый пейзаж унылого мира. Но неужели наступает конец постылый? Неужели в этом и была  предопределённость её судьбы?

    Тусклый отблеск мёртвой планеты, огромный валун за спиной, крошки камней, базальт, то ли пыль, то ли подобие песчинок, подкреплённых холодом в минус сто градусов и ниже. Она берёт камешек и подбрасывает его немного вверх. Тот, беззвучно ударившись о другой камень, прочертил едва заметный след, запечатлевшийся теперь на миллионы лет. И всё. Иссякают силы. И этот бросок крошечного камня дался ей с трудом. Всё так же лежит. Как близка поверхность, неведомая поверхность неизвестного космического тела. Звенящая, тягучая тишина. Царство, лишённое красок. Мёртвый мир.

    Что-то отделилось от нового девятого огонька. Всё видно отчётливо в этом безатмосферном пространстве. Огонёк увеличивается, и в этом огоньке угадывается очертание дисколёта. Что это? Переход на другой этап эксперимента, на очередной круг пыток? Какие испытания духа и тела ждут её?
    Силы покидают. Но, всё же, старается она не утерять их, встретить испытание в сознании. Хуже нет, из небытия впадать в новую, неизвестную реальность. А как хочется жить! Неужели она, выросшая в прекрасном счастливом мире, вот так просто уйдёт из жизни? Но вот эта страшная реальность. Что впереди?

    Дисколёт совершает посадку. До него каких-то сто метров на глаз. Она видит его, и ждёт с нарастающей тревогой и страхом неизбежное близкое будущее от этого, протекающего в настоящей реальности, конкретного события. Ничем не может повлиять она на этот ход времени, на проявления его. Вот где решается кем-то, а в данном случае врагами, гиамантами, её положение, её дальнейшая судьба. Ну чем не жертвенное животное в руках предков, покорно ожидающее своей участи! Унылое течение судьбы и страшное.
    Замер дисколёт в звенящей тишине мёртвого мира. Там смотрят на неё. Ждут, какова будет реакция? Но что она может выразить в настоящем состоянии уходящих сил, покидающей энергии жизни.

    Кто-то отделился от дисколёта. Он идёт. Замедленное движение, плавно отрываются его ноги от поверхности этого мёртвого мира. Как медленный полёт, как лёгкая поступь. Гравитация меньшей силы. Он приближается. По мере приближения его, в смутном очертании его, предугадывается что-то такое, сопутствовавшее когда-то в прошлом. Когда-то. Не потерять сознание, удержать энергию жизни, не пропустить это мгновение.
    Неизвестный приближался. Понимала она, чувствовала она что-то такое, неизбежно такое, значимое, важное, чрезвычайно важное, главное. Оно, по интуиции её, заключалось вот в этом, именно в этом приближающемся…
    Неизвестный – не гиамант!
    Звенящая тишина мёртвого мира. Она лежала на правом боку, на крошках камней, на базальте, в вечной пыли, подкреплённых холодом в минус сто градусов и ниже. Безатмосферное пространство. Неизвестный приближался в замедленном движении беззвучных шагов.
    Может, длилось долго это ожидание или нет, но он рядом. Неизвестный наклонился, привстал на одно колено. Бледное лицо её всё ещё издавало признаки жизни, навевало прекрасное и чистое одновременно. И в этой мертвенности пространства, в этом мире тоскующего мрака красота продолжала оставаться в её первозданном виде. Её задумчивый взгляд лишь подчёркивал это, это, что и не исчезнет под разным покровом разного мира…
    Он бережно взял её на руки, словно младенца, встал во весь свой исполинский рост, повернулся и направился к дисколёту.
    Бледно-синий цвет. Из глаз его, из взгляда его, устремлённого куда-то вперёд, казалось, от бездонного колодца, наполненного неведомым интеллектом, неведомым ли, исходили то ли сострадание, то ли участие, но всплеск знакомого огня точно. То был он. «Риаб…» – хватило лишь силы вымолвить имя друга.
    Он шёл медленно плавно, неся её бережно в своих сильных могучих руках, словно боясь навредить ей чем-то. Оттого, может, походка его была в чём-то торжественной, окутанной в ореол величественности. Но и сам этот миг, само протекание данного момента времени было торжественным. Может, в этом и есть искра откровенности самой истины?! Но, какой?

    Исполин шёл по этим крошечным камням, по базальту, по вечной пыли, подкреплённых чудовищным холодом, в мире, лишённом полного звука. Может, это музыка торжественного стиля? Но, скорее, была музыка, что лила чистым ручьём, но навевала тихую грусть, может, что-то было в ней от печали неведомой и скрытой, эта мелодия нежных звуков, мелодия светлая, как фон, как декорация.

    А там, на орбите этого мёртвого мира застыли в полной неожиданности от такого поворота, застыли в ужасе восемь огоньков, изображения восьми звездолётов на фоне чёрного, незнакомого, ночного звёздного неба. Случился непредвиденный случай, какое-то мистическое вмешательство то ли сверхъестественного, облачившегося в маску неизвестности, то ли действительно случая, равного один к миллиарду, триллиону или больше. А, может, это судьба, предопределённость? О, Мир! О, Вселенная!

    А исполин шёл, навевая мощью своей состояние особенной ауры всему окружающему пространству. Необыкновенность, даже волшебность этого происходящего состояла в том, что он бережно нёс её на руках, словно сокровенное, словно младенца. Будто на ладони хрупкий лепесток цветка удивительного, но прекрасного. Понятен ли был смысл данного момента, данного мига на тех восьми звездолётах? Но там они, несомненно, были свидетелями, очевидцами этого, может быть, самого полёта в недосягаемую высоту неведомой им истины.

    Освобождение немыслимое, невероятное освобождение. Какое счастье! Свобода! Она лежала в его руках и смотрела на чёрное небо, на эти звёзды, на эти незнакомые ей созвездия, на эти восемь огоньков и плюс ещё один. Не господствовали в душе её какие-либо нотки превосходства, злорадства или ещё чего-либо над врагами, над недавними похитителями. Просто счастье, просто облегчение от страхов, от одиночества, от неизвестного будущего, от того состояния, когда не владеешь собой в физическом плане, не принадлежишь себе, и потому радость, просто радость от этого мига.
    Они пролетали мимо ряда этих восьми звездолётов. Ни один из них и не помышлял о какой-либо акции на какое-либо противодействие. Безмолвными взглядами сопровождали они этот дисколёт, в котором находилась их недавняя пленница. Какие чувства посетили их?
    А дисколёт, не удостоив внимания, будто и не существует их, в ореоле самой величественности направлялся, может, небрежно медленно к девятому огоньку.

                23   
          
    Галактики, как песчинки в огромной пустыне. Несоизмеримое величие, несоизмеримое могущество Пространства. О, Мир! О, Вселенная! Ещё десятки галактик посетила «Джомолунгма», в надежде отыскать хоть какие-то следы пребывания тех космических гостей, ставших врагами. Тщетность поисков понимали все, не исключая и Стэна. Наступала пора возвращения домой. А там, дома, основательно разработать новую стратегию. «Джомолунгма» взяла курс на «Млечный Путь».

    Солнечная система в последние годы бурлила как никогда. Человечество вступало в новую эпоху в своей богатой истории. И она, эта эпоха, навевала духом войны. Это чувствовалось, доходило до каждого её жителя. Нанотехнологическая промышленность усиленно работала на оборону. В строй входили всё новые и новые звездолёты, галактолёты военного предназначения. В деле оружия вспоминали всё хорошо забытое, но не только. Разработка новых видов набирала и набирала свою интенсивность. Конечно, прежнее оружие мало чем пригодно для возможно космической войны, масштабностью своей способной перекинуться на всю Галактику и, даже, за её пределы, но вот опыт предков изучался, как никогда, досконально. Многое из стратегии и тактики тех далёких времён могли найти какое-то применение, пусть и в изменённом варианте, на новой арене боевых действий. Всё было пока в теории. Но ведь была и практика. То, что сотворили недавние космические гости ли, пришельцы, оставив в дураках землян, наводило на размышления. Анализ произошедшего был проведён скрупулёзно, тщательно. Вот тут-то опыт предков был очень кстати.

    Не было надобности в старинном ядерном и водородном оружии, когда-то наведённых человеком против человека. Да и всё многое, когда-то применявшееся на твёрдой поверхности Земли, в её водной среде и в воздушной атмосфере, не находило, не могло найти применения в возможной войне, в войне на территории невесомого пространства космоса, в войне космических держав. Лазерное оружие. Мазерные излучения. Мощные лучи, способные уничтожать звёзды. Криогенное оружие. Гравитационное оружие. Варп-двигатели – гибкие гиперпространственные звездолёты, галактолёты. Высокоорганизованные нейронально-квантовые транспьютеры с возможностью предвидения, интуиции. Высокий уровень требовал и такого оружия на этой арене возможной космической войны.
    Солнечная система вооружалась. Она как бы вся ощетинилась в преддверии какой-либо ситуации из разряда нежелательной, неприятной, непредвиденной. Интенсивно возрастала численность боевых кораблей. Возводились всё новые и новые космические комплексы, космические военные базы за орбитой Плутона, за внешним поясом Облака Оорта. Да и район солнечного фокуса, входил в интенсивную зону патрулирования боевых кораблей регионального назначения. Милитаризация набирала полный ход. Что ж, сказывалось на генном уровне опыт истории предков, сама неистовость крови. ...
 ...

                24

    Больцмана мозг, как явление флуктуации материи или не материи в Пространстве. Вероятность как один против квадриллиона, квинтиллиона или октильона (1 и 27 нулей), нонильона (1 и 30 нулей), новемдецильона (1 и 60 нулей) или гуголь (1 и 100 нулей).
    Не было в этом необходимости, но вмешалась случайность. Сотни миллиардов галактик лишь Метагалактики, части Вселенной. Как песчинки в огромной пустыне. По данным вероятностей событие это равнялось к величине приближённой к нулю. Мистическая игра Случая! Не было основы, не было связи этому явлению, но произошло, свершилось, стало фактом, результатом, войдя в историю, в прошлое. Могла ли быть закономерность в этой теории вероятностей? В масштабе пространства Вселенной было это сродни марковскому процессу. Вот она – случайность, как явление в постоянной реке времени вдоль берегов пространства!   

    Командный пункт  постепенно погружался в темноту, оттеняя роскошь окружающей гармонической среды. Первозданная красота природы Вселенной представала перед ними. Как тогда, как тогда. И вот огромное скопление  ярких звёзд светом своим отводило на задний план черноту неба. Вверху, внизу под ногами, впереди фейерверк блистательных огней завёл немыслимый, блистательный хоровод, как искренность, как в сказке волшебства. Такую красочность придавала близость звёзд друг к другу. От самого полёта звездолёта, галактолёта в фотонном режиме менялись постепенно рисунок, фигура незнакомых созвездий. Изумительная частица неведомой галактики. Захватывающий, волнующий мир, над горизонтом которого предстала волнующе грозная чёрная дыра. Чарующее воззрение!
  - Мы в соседней галактике от того места нашей второй встречи, недалеко от её центра, – говорил Риаб, указывая на всё это великолепно яркое скопление звёзд, на этот танец над краем пропасти.
    Она была, как никогда, счастлива, радостна ощущением бытия. Она была гостьей у друга. И друг говорил, рассказывал также на волне радости в данном длинном ли миге новой, неожиданной встречи.

    Мидори узнавала от рассказа его, что все корабли Риаба сосредоточились в этой галактике, но он в командном звездолёте решил, так на случай, прочесать соседнюю галактику малого размера, спутницу вот этой галактики. Решительного настроя на поиск гиамантов он не чувствовал. Да и сейчас не испытывает этого. Там он, опять же по воле случая, наткнулся на некоторые корабли гиамантов. Она наблюдали за чем-то, смотрели на что-то на этом безжизненном спутнике такой же безжизненной планеты. Невольно и он навёл телескопы на поверхность этого пустынного космического тела. Найти объект такого пристального внимания не составило особого труда. Он заключался явно в каком-то существе. Оно внешне походило на андроид, разве что малого размера. Увеличение дало отчётливые черты всей внешности. И…  Его, не считающего признаком своим, наклонностью своей к таким эмоциям как удивление, изумление, охватило полностью всё это проявление. 

    Впервые он испытал такое чувство как шок. О, как тесен иногда вот этот великий простор Вселенной! Это всё равно, что из несметного числа песчинок огромной пустыни спустя годы взять на ладонь ту же самую песчинку. Мог ли верить в такое? В этом объекте он узнал друга. Печаль на лице её была такой же, как тогда, когда она ступала на борт его корабля. Он старался тогда, как мог, душой своей воинственной, твёрдой и грубой, то ли изгладить невольно прильнувшую вину, то ли…  Он испытал в тот миг жизни своей такое нечто, что дало какой-то свет, необъяснимый свет, необъяснимый порыв, от которого он почувствовал какую-то высоту, высоту духа. Так он мог объяснить то чувство, которое пришло к нему не в поле боя, не в космических битвах, а в тех беседах с ней. И в продолжающихся беседах лицо её становилось светлым, одухотворённым, наполненным смыслом мудрости, скорее, присущей её виду разума во всём этом необозримом пространстве Вселенной. То было тогда. Но в данный миг он видел на лице её прекрасном лишь печаль, тоску, безнадёжное ожидание мрачного будущего. Такое было у неё в начальные времена пребывания на его корабле. Но, ведь, и та самая одухотворённость лица присутствовала и в этот миг вершины мрачности, когда она и была на поверхности безжизненного космического тела.

    В ситуации, в какой оказалась она теперь, вот эта безнадёжность, вот это мрачное будущее имели самое место. Уж он-то понимал, исходя из опыта многих войн с ними. Вскипела ли душа его, всколыхнулось ли сердце его, как всегда перед боем, перед алым цветом крови поверженного врага, но разум его повернул в другое русло, принял другое решение, может, и верное. Что ему эти гиаманты?! Он поспешил на спутник этой планеты.
    Враги увидели, узнали его в скафандре боевого облачения. Но, узнать ли им его с другой стороны?
  - Ты не ввязался в бой с гиамантами. Почему? – спрашивала Мидори, помня его слова о поиске иной истины, чем продолжение войны, бессмысленной, не ведущей к какому-либо месту в идеале дальнейшего развития его цивилизации.
  - Не то, всё не то. Не это главное. Что-то другое… – отвечал великий полководец, воин, друг, – всё также задаюсь себе вопросом, всё те же мысли. Ты знаешь это.
  - Всё ли поддаётся подсчёту? – вспомнила тот разговор Мидори, о котором и не забывала никогда. Каково число моих шагов через Пространство Вселенной.
  - Да, это так.
  - Но, как дела на планете Гратан? Как цивилизация антеров?
  - Борьба за власть продолжается. Я беспокоюсь от этого.

    Всё, то же беспокойство сквозило в интонации его голоса. И те же думы, и те же воспоминания. Яркие звёзды, огромным скоплением своим, создавали фейерверк огней. Недалеко от центра галактики. Но в одном месте звёзды имели особое мерцание. Там, над горизонтом событий едва вздыбилась чёрная дыра. То ли пожирающая звёзды, то ли рождающая. Мидори смотрела туда пристально. Словно угадав её мысли, Риаб предложил её телескоп-рефрактор. Как тогда.

    Почти полнеба занимала чёрная чернота. Может ли спокойно принять её рассудок разума? Назвать ли это безумством Природы? Но ведь нет ничего в Пространстве Вселенной, как явление неординарное, не имеющее аналога и потому претендующее на право исключительности. То было рядовое явление для Вселенной. (А разум?) И, всё же, оно будоражило даже в эру гиперпространственных, пронизывающих визуальную, чувственную материю скоростей, даже в эту эре невиданных взлётов технологий. Как живое. Чёрная чернота манила вглубь, как тёмный тоннель. Она звала в какую-то неведомую даль неведомого пространства. Как дверь в иную необъятность. Почти полнеба. Чёрная дыра. Предел статичности. Горизонт событий. Гравитация на грани фантастики и волшебства. Всесильная сила. О, Вселенная!
  - Кто мы перед этим? – неожиданно спросил антер то ли её, то ли самого себя.
 
   Мидори прервала наблюдение за этим необыкновенным явлением в таком ореоле любопытства. Но, ведь, необыкновенным было и то, что суровый воин был задумчив, как бы сосредоточен в своих думах. Он снова удивил её. Как тогда.
  - Ты хочешь сказать, что наши технологии пока бессильны перед этим явлением? – вопросом ответила она.
  - Может, никогда разум не одолеет это явление, – тихо проговорил Риаб.
  - Твоё предположение вполне имеет основу, – согласилась с ним Мидори.
    Нельзя было не согласиться с ним. Всё ли в истине Природы подвластно разуму? Да и возможно ли объять эту истину? Хотя бы власть над чёрной дырой. Мыслимо ли это? Невообразимо!
  - Знаешь Мидори, я не раз с командным звездолётом, галактолётом отрываюсь от расположения своих кораблей. Ищу ли я гиамантов? Вряд ли. Скорее всего, меня манят неизвестные дали Вселенной. И вот однажды, во время одного из таких вылазок… – и тут антер сделал паузу.      

    Мидори не торопила его, хотя вот это любопытство уже нарастало само по себе. Кажется, чувствовала интуицией что-то такое, неординарное. И откроется ей оно в самом недалёком будущем. Осталось немного. Чуть, чуть.
  - Ты знаешь. Даже для меня это остаётся до сих пор явлением таким же величественным, как чёрная дыра. А может и ещё выше, ибо физика чёрной дыры не содержит уж каких-либо невозможных тайн. Но вот это? В том-то и дело, что оно было живым. Я так думаю. Но и это не всё. Оно было разумным. Но не только. Как мы с тобой знаем, что разум не только присутствует, но и развивается в самых разных галактиках, в самых разных местах Вселенной. Но вот это! Я – антер, я – воин! И знаешь, Мидори. Я никому не говорил. Никому, ни одному антеру, ни одному воину.

    Риаб выдерживал очередную паузу, опять же ввергая Мидори в состояние любопытства. И оно воцарилось полностью в её душе, заслоняя сумеречный мрак командного пункта, за которым плясали неистовые огни различных звёзд.
  - Я – антер, я – воин! – опять повторился Риаб и продолжил дальше, – так вот, в тот миг я находился в командном пункте. Вот также смотрел на звёзды, как мы сейчас. И вдруг я почувствовал на себе чей-то взгляд. Кто-то смотрел на меня. Я могу любое существо ввергнуть в ужас и гипноз. Но вот этот взгляд творил со мной такое же. Я – воин! И вдруг какой-то страх. Я – воин! И потому, наверное, удалось мне совладать с собой.
    Память о том миге нахлынула на грозного воина, на великого полководца антеров. И она ввергала уже в волнение. И оно передавалось Мидори в полном переплетении с тем же любопытством. А Риаб с тем же волнением рассказывал дальше.
  - Это был контакт. Взгляд то ли внушал мне, то ли объяснял мне что-то. Я пытался понять его, я пытался увидеть его. И, кажется, он понимал мои мысли, потому что некоторое время спустя я увидел его.

    И опять Риаб выдержал очередную паузу. Мидори понимала его состояние. Оно требовало некоторого успокоения. Но вот в ней нарастало волнение. Кто ещё во Вселенной может вывести антера, полководца бесстрашных воинов из себя. И она сейчас узнает. Осталось недолго. Не торопи его. Подожди. Ещё немного. И, кажется, настаёт кульминация рассказа.
  - Я увидел очертание.  Оно было не чётким, а скорее расплывчатым. Оно не имело определённой формы, не являло собой что-то внятное, поддающееся рассудку. Но в этой неопределённости присутствовали глаза. Усилием воли я дал команду нейронально-квантовому транспьютеру на определение расстояния до объекта, на определение его размера. Никогда я не впадал в шок. Никогда у меня не было такого. Но тут я присутствовал в таком состоянии довольно таки продолжительное время. Так вот, данные транспьютера усилили и без того этот шок. До него было примерно сто десять световых лет. Размер его достигал порядка двадцати световых лет. Да в нём могли бы вместиться десятки, сотни звёзд окраины какой-нибудь галактики. А что говорить о центре? Одного этого хватало для полного изумления. Но не только, не только. Он внушал мне, он говорил мне: «Достиг ли ты моей силы? Знай и помни. Я не из этой Вселенной». Не помню, сколько длилось всё это. Но это было. Никто из моих воинов не видел его, и потому я не говорю им об этой встрече. Никто из них не должен знать, что когда-то их полководец был подвержен страху и гипнотичесскому состоянию. Но знаешь, Мидори. Это не сон, не какая-нибудь галлюцинация. Я знаю себя. Это было. Это было так же, как мы сидим в этот миг в командном пункте моего корабля.
  - Риаб, я верю тебе. Никто не сможет так совладать с собой, как ты. Я знаю, и потому верю, – в этих словах Мидори не было даже попытки как-то успокоить антера, ибо она сама была взволнована не менее, да и нарастающее любопытство к тому, – что-то может быть в Пространстве, недоступное нашему пониманию, наконец, разуму, – помолчав немного, она взволнованно спросила. – Ну, а дальше…?
  - Он исчез, как и объявился. Я долго не мог успокоиться. Это было со мной впервые. И знаешь, Мидори. Я ведь тогда вспомнил тебя, именно тебя. Как мне нужен был собеседник. Нет, я не искал тебя, не только понимая, что пространство Вселенной велико, но стараясь больше не тревожить тебя напрасно. И вот этот случай. Я ведь действительно оказался случайно именно в этом месте этой галактики. Может, случайности как-то входят в закономерности неизвестно чего, неизвестного кого. Но не в этом сейчас речь, а в другом, совсем в другом.
  - Потому что существует Некто более могущественный, чем все мы вместе взятые с вершинной технологией.
  - Скорее, это так.
  - И это Некто, этот Неизвестный не из нашей Вселенной. Мультиверс…
  - Да, Мультиверс…, в том-то и дело.
  - Вероятно, осуществляется предположение нашего астронома Зигеля, да и других тоже, выдвинутое ещё в далёком двадцатом веке.
  - Примерно знаю, понимаю… – в тоне голоса антера преобладала задумчивость.
  - Да, Мультиверс – множественность вселенных. Это как мыльные пузыри на ровной глади спокойного озера. Можно вот так выразиться образно. Хотя, истина может оказаться сложнее, намного сложнее. Как квантовая пена…
  - Да, – призадумался антер, – мы девять разновидностей разума планеты Гратан, ведя всевозможные войны между собой, порой не задумывались о многих вещах. Скорее, нас заботила практическая сторона истины Природы. А вы, как я полагаю, стремились не только к развитию техники, технологии, но и к познанию других вещей.
  - Всё это так. И, всё же, мы знаем о сути Природы столько же, сколько вы. Может, мы упирались не только на развитие практической стороны. Множественность вселенных, Мультиверс – как самая грандиозная концепция разума… – Мидори продолжала оставаться взволнованной от услышанной истории, которую поведал друг.
  - И если истина такова, то нужно признаться, что перед нами неведомая истина невиданной силы. Само воплощение могущества. Ступень, уровня его мы не достигли, –  сделал такое заключение полководец антеров.

     Может, впервые в своей жизни суровый воин испытывал такое благоговение перед неизвестностью, перед силой её. Не ускользнуло это от взгляда Мидори. Для неё вот такое состояние друга также явилось новостью. Но ведь и она тоже.
  - Но, заметь… его размеры. По расчётам вашего транспьютера порядка двадцати световых лет. А ведь до ближайших наших соседок, звёзд Проксима Центавра, Альфа Центавра порядка четырёх световых лет. Когда-то мы отправили вторую звёздную экспедицию в фотонном режиме к звезде «Лаланд – 21185» созвездия Большой Медведицы. До неё примерно десять световых лет. И это в два раза меньше размера таинственного Неизвестного из другой вселенной. И что же может следовать отсюда…? – призадумалась Мидори.
  - И ты хочешь сказать… – словно старался угадать её мысли Риаб.
  - Что мир его, что вселенная его может оказаться совсем иной, чем наша. Пока это за гранью понимания, познания, – продолжала вот так размышлять Мидори.
  - Мир без привычных звёзд, туманностей, галактик… – как бы дополнял полководец антеров.
  - По всей вероятности так. Но вот что за мир? Предположить можно многое. Быть может, этой жизни не обязательны условия тепла, кислорода, поверхности планеты, самой гравитации. И при всём, при этом возможен разум, и не только обозначивший своё существование, но и превосходящий уровень цивилизаций высоких технологий. Это мир невероятного пространства. Но разум, разум – как порождение неведомой флуктуации, – всё больше и глубиннее задумывалась Мидори, увлекая этим и своего друга.

    Наступило время господства тишины. Наверное, оно было кстати. Мерцали, искрились огни всевозможной палитрой цветистости красок там, за пределами командного пункта. Всё было, как и в тот раз. Всё было, как есть. Звёзды разных спектральных классов, линий, цветов и оттенков создавали некую торжественную симфонию. Как бы подчёркивали этим самым раздумья, так нежданно нахлынувшие, а, может, и саму суть философии, будто и подводили некий итог или же сопровождались фоном к познанию ли неведомости истины намного запредельного. Как знать.
    А в телескоп сумрачно ли от этого феерического блеска огней над горизонтом событий отливал зловеще край чёрной дыры. Вот оно – богатство Пространства! Всё будет, как есть, и потому ли безмолвная музыка вторгалась сюда ветром ли напоминания всей целостности и динамики бытия. Но всё ли вечно в этом великом окружении Мира? Всё ли аксиома?

                25

    Продолжение следует...