И родится новый трактор

- ...А это – наше хозяйство!
Мы, видимо, въехали на территорию бывшей МТС, машинотракторной станции, предмета гордости советских колхозов и совхозов. Сколько трещали на эту тему люди моего поколения в молодости! Сколько славиц пропели железной основе советского сельского хозяйства!..
- Красота, правда?
На грязном пятачке, «кто лежа, кто сидя, кто стоя», расположились напрочь проржавевшие детища когдатошних МТС: старенькие тракторы мощностью не больше, наверное, чем детский игрушечный «трактик», какие-то трубы, детали, крылья. Надо разбираться в технике, чтобы понять, что это значит. Но в одном разобраться проще пареной репы: всё настолько проржавело и состарилось, что в оценке этих «сокровищ» никакой ошибки быть не может.
- Не представляю себе, как и чем люди теперь работают на полях! – вздыхает мой зять.
- Так не осталось же ни колхозов, ни совхозов, - откликаюсь я. – С роспуском государства под названием Советский Союз колхозы и совхозы перестали существовать. Правда, появились фермы.
- Ой, о чем ты говоришь! Какие фермы в нашей дикой глухомани! Каждый ведет какое-то частное хозяйство, еле-еле концы с концами сводит, вот тебе и всё хозяйство.
- А если понадобится техника, то – приезжай, бери, плати за пользование.
- Ну да. Сама видишь, в каком она состоянии!
Это состояние – смерть. Всему тому, чем раньше гордились и хвастали. Большие ржавые железяки, кажется, плачут о прошедшей жизни. И еще, наверное, о том, что им никогда уж больше ничего тут не возродить. Что их век, без всяких сомнений, закончился. Закончилась целая жизнь большого государства и большого периода в существовании многих и многих людей...
Только трудно в это поверить. Ну как же – закончилась жизнь, когда солнце пылает, опуская на землю тридцатиградусную жару? Когда кругом роскошные луга, где цветы и травы вымахали в человеческий рост. Когда плещут воды рек и водохранилищ. Когда на огородах уже поднялась высокая ботва картофеля, моркови, свеклы... Значит, жизнь ликует. Несмотря ни на что. Ни на какие глупости человеческие, ни на какие реформы, по которым люди сегодня уничтожают то, что вчера сами же создали собственными руками...
На всей бывшей машинотракторной станции только одна штуковина совершенно новенькая и знай себе блестит на солнце, серебрится. Не очень высокий металлический цилиндр, вбитый в землю, а на нем, как шапка, надет еще один цилиндр, гораздо короче, но большего диаметра, плоский сверху. Откуда взялась здесь эта штуковина и каково ее предназначение?
- Водонапорная башня! – поясняет зять.
- Небольшая. Видно, не очень-то много воды надо для такого маленького и насквозь ржавого хозяйства...
- Нет, ты посмотри выше! – восторженно говорит сестра.
Поднимаю голову. «Шапка» сверху будто оторочена мехом, из которого выглядывает большая птица. А рядом с ней еще птичка, поменьше. У большой крылья крупные, бело-черные. Она то и дело расправляет их, будто потягивается. У маленькой птицы, по всей видимости – птенца, крылышки совсем небольшие.
- Аисты! – с придыханием и особым значением говорит сестра. – Прилетели этим летом, свили себе гнездо и живут в нем. Там, в глубине, есть еще один аистенок, мы сами видели, что их два. А, может, даже и три. Помнишь стихотворение Саши Черного?

                На вершине вяза,
                Над сухим гнездом,
                Аист долговязый
                Сторожит свой дом.

                А в гнезде супруга
                С тройкою птенцов...
                Ветер дунул с луга:
                Не пора ль на лов?

               
Говорят, если прилетели аисты, жди прибавления в семействе. Вечный символ. Еще говорят, что он никогда не обманывает.
Мы остановились чуть дальше МТС и с интересом наблюдаем за тем, что происходит в гнезде. Мама-аистиха явно обучает малышей. Они, теперь уже оба, то и дело как бы взмахивают крыльями. Может быть, она просит, чтобы вылетели из гнезда, не боялись: она ведь тут; если что не так, сразу поможет. Но малыши осторожничают: едва выпустят крылышки, как спешат сложить их. Потом смотрят на нее просяще. Может быть, она, совсем как многие людские матери, пообещала им, что если расхрабрятся и немного полетают, она тут же наградит их сладким кусочком? Но они не выполнили ее просьбу, за что награждать-то?
- Ну-ка, еще раз попробуем!
Это она говорит или нет, не знаю, но нам кажется, что именно это. Потому что аистята снова расправляют крылья, желая вылететь из гнезда. Но трусость опять оказывается сильнее, и они складывают крылышки, при этом не переставая смотреть на мать: авось она сжалится, всё поймет и угостит их вкусненьким.
- Ладно, поехали! – нехотя говорит зять.
Нам тоже не очень хочется ехать, стояли бы или сидели здесь, наблюдая за прекрасным и забавным зрелищем. Однако дела зовут вперед, и машина плавно трогается с места. Снова едем вперед, по плохонькой проселочной дорожке. Дождя не было несколько дней, потому она сухая и неровная. Ничего. При неторопливой и осторожной езде мы успеваем разглядеть разве что не каждый цветочек и травинку на лугу, полюбоваться их сочностью, шелковистой мягкостью кисточек травы, яркими цветами гвоздик, ромашек, львиных зевов, сурепки, иван-да-марьи, иван-чая. И мало ли чего еще! Всех названий даже не скажем – не знаем или подзабыли.
- Смотрите, а это кто такой? – почти вскрикивает сестра.
Поднимаем головы. Прямо над нами, смело пересекая небо, летит огромная бело-черная птица. Точно такая же, как мама-аистиха в гнезде.
Сестра снова вспоминает Сашу Черного:


                Дрогнув красной ножкой,
                Аист поднял клюв:
                Слушает сторожко,
                Шею изогнув...

                Шух! Вспорхнул с макушки
                И летит к лугам.
                В ужасе лягушки
                Прыгают к стогам.

                Цап! Понес, как тряпку,
                В ясной синеве.
                Старшему даст лапку,
                Младшему даст две...


    Аист-отец возвращается домой после рабочего дня! Вот он чуть-чуть замедлил свой полет, гнездо рядом. Сейчас, сейчас он вернется домой, туда, откуда уже повысовывали мордочки оба малыша и где их мама, его жена, кокетливо стряхивает пылинки с черной части своих крыльев, стараясь полностью очистить их.
Он действительно несет в клюве лягушку, чтобы накормить вкусным обедом свое семейство. Вот когда малыши порадуются! Мама хотела было наказать их, а папа поступит иначе: угостит, хотя они и не выполнили маминого задания. Он соскучился по малышам, жаждет угостить их лакомством, которое принес в своем клюве. Интересно, сколько он летел с лягушкой в зубах? И как сумел донести ее до дому, не уронив?
Аист-отец аккуратно подлетает к краю гнезда, едва касается его своими лапами. Жена, совсем как в человечьем доме, принимает у него из клюва в клюв добычу. Ах, какой обед ждет ее семейство! Как вкусно она разделает крупную лягушку! И какие интересные пойдут за столом разговоры! Папа-аист расскажет о том, как охотился за лягушкой, как она от него удирала, но он настиг ее. А мама-аистиха расскажет ему, что сегодня малыши сделали еще один шажок вперед: вовсю расправляли крылышки, выпихивали их из гнзда, пробуя воздух и сопротивление ветра. Дружному семейству не только будет сейчас чем полакомиться, но и о чем поболтать.
Мы неохотно едем дальше, то и дело оглядываясь назад – что происходит в аистином гнезде? И каждый из нас троих думает о том, что, может быть, эта встреча с аистами положит начало изменениям в наших семьях, увеличит их? Ведь аисты приносят детей. Потому что они – посланники вечной весны.
Может быть, они напророчат улучшение жизни и на этой самой МТС и там тоже будет «прибавление в семействе»? Накупят новое оборудование, и люди получат возможность развернуть работы на своих огородах, в садах и полях, что тоже пойдет на общее благо? На расцвет жизни, а не угасание ее?
Пусть добрая примета сбудется! Пусть родится новый трактор!