Бабушка

Под таким заголовком почти сорок лет назад в газете под рубрикой "Портрет из семейного альбома" я рассказала об одной женщине,о которой мне кажется есть смысл поведать и сегодняшнему поколению.

 Жизнь свела меня с Анной Семеновной Лебедевой в ту пору, когда ей пришлось принять трудное решение. Много лет проработала она на трикотажной фабрике, привыкла к людям, любила свою работу. Даже станок стал ей близким и понятным до последнего винтика. И вот надо было уходить с фабрики. Уходить, чтобы полностью отдать себя внукам.
 Появились в молодых семьях ее детей малыши, а вместе с ними много новых забот. С яслями получалось плохо. Малышей приходилось будить в беспросветную рань и везти на другой конец города. А потом начались простуды, кори, свинки...
 У молодых родителей пошли первые ссоры. Они понимали, конечно, что не вечно дети будут крохами, подрастут - станет легче. Но голос разума не всегда выходит победителем в споре с нетерпением молодости. В те дни бабушка Аня и подала заявление об увольнении. До пенсии ей не хватало двух лет стажа. Но и это ее не остановило:
 - За два года у моих ребят всякое может случиться. Кто же поможет им, если не мать?
 Опасливые доброжелатели пугали:"А если отвернутся дети потом, тогда как?
 - Плохи родители, что в своих чадах не уверены. Значит, не так воспитывали. Обували, одевали, кормили, а совести не вырастили, - отвечала Анна Семеновна. И напрасно я искала на ее лице отпечаток той внутренней перемены, которая должна была, на мой взгляд, непременно произойти в ней. Очевидно, Анна Семеновна обладала необыкновенной способностью глубоко прятать свои переживания и оставаться всегда великолепно невозмутимой.
 Теперь дом целый день звенел детскими голосами. Анна Семеновна относилась к внукам с той строгой нежностью, которая свойственна истинным воспитателям. Малыши сохраняли при ней ровное, хорошее настроение - играли, ели, спали, не нервничали. А сама Анна Семеновна очень мало походила на тех суетливых бабок, которые постоянно охают, жалуются на "забалованных" внуков и всем своим видом демонстрируют, как тяжек тот крест, который они несут.
 - А не боитесь, что наступит момент, и Вы почувствуете бессмысленность вашей жертвы? Не будет угнетать, что, как единица общества, Вы стали значить гораздо меньше? - спросила я однажды.
 Анна Семеновна улыбнулась:
 - Это без детей и внуков я была бы чистым нулем. А единицей общества стала именно с ними. Если бы дети мои, жить не попробовав, разбежались, сколько бы человек несчастными стали! Считайте: я с дедом, да сына и дочери семьи - шестеро. Сразу восемь человек, обществу полезных, потеряли бы душевный покой. А когда в семье лада нет, и работа ведь на ум не идет. Верно? Вот и выходит, что личное счастье каждого - забота общественная.
 Чем больше узнавала Анну Семеновну. тем больше неожиданных граней ума и сердца открывала в ней. Были, например, три заповеди, которым она следовала всю супружескую жизнь. Вот они: 1.Даже если очень сердита на мужа, прежде накорми его, а потом выясняй отношения. 2.Содержи дом в чистоте, чего бы это тебе ни стоило. 3.Перед приходом мужа обязательно брось все дела и пойди к зеркалу - не позволяй себе показываться перед ним неряшливой.
 - Как перед свиданием, - пошутила я.
 Она неожиданно строго ответила:
 - Почему "как"? Свидание и есть. Каждый вечер с любимым человеком. Разве не естественно,что мне хочется нравиться мужу также, как и 35 лет назад? И ему приятно приходить не к опустившейся, растрепанной бабке, а к моложавой, подтянутой женщине. Не удивляйтесь, но сейчас нам гораздо интереснее друг с другом, чем в молодости. Это вы поймете, когда станете старше и при условии, что сохраните с мужем дружбу и любовь на долгие годы.
 Вскоре тяжело заболел Михаил Петрович. В доме надолго поселился стойкий запах лекарств. Подниматься с постели он уже не мог., и Анна Семеновна превратилась в сиделку.Его не стало, когда до сорокапятилетия супружеской жизни оставалось несколько дней...
 Говорят, в беде сгибается человек: слишком тяжела эта ноша. Анна Семеновна и в печали была особенной. Я не видела ее плачущей. Ходила по-прежнему прямо. Черное резко обозначало худобу. Говорить она ни с кем не могла. И только жили на лице большие глаза - оттуда, из глубины зрачков, опаляло, как из невидимого костра. Эта женщина, привыкшая делить с людьми их боль, не умела отдавать свою...
 Прошли годы. Они сделали взрослыми некогда беспомощных младенцев. Они сделали немощной еще недавно сильную духом и красотой Анну Семеновну. И только одно осталось в ней неизменным: ее независимая улыбка, свидетельствующая о душевном покое. Разлетелись дети, но крепко помнят: в старом доме, на тихой приречной улице живет та, что подарила им жизнь, научила любить ее в каждом проявлении, научила быть человеком среди людей.
 Она бережно хранит в зеленой папке их телеграммы, открытки, корешки от посылочных извещений. Особое место принадлежит конвертам, надписанным крупным школьным почерком - от внуков. Они пишут, что скучают, что приедут на каникулы. Получая такие письма, Анна Семеновна иногда немного всплакнет:"Но это от радости,- смущенно улыбается она.- Это можно."
 Светлана КИМ. Газета "Советская Татария"