Добрыня и Настасья забытые былины

Добрыня Никитич и Настасья Микулична
(забытая былина)

***
Ветер ласковый тебя зовёт по имени — зовёт слушать про подвиги про Добрынины: собрался Добрыня Никитич в поле полевать, свет посмотреть, себя показать.
Добрыня богатырь надевал платье дорожное, взнуздал да снаряжал своего добра коня, брал с собой  палицу булатную, для потехи молодецкой, да поехал  полем широким.
Видит — камень посреди трёх дорог лежит.
Надпись на камне гласит:

"Кто налево пойдёт — тому женатому быть
Кто направо пойдёт — тому богату быть.
Кто прямо пойдёт — тому убиту быть".

 Удивился Добрыня: кто здесь свои такие порядки завёл?
Все три дороги проверить решил.
“Не Богатырская это доля — женатым быть! — думает, — Поеду, посмотрю!”
Ехал он не путём, не дорогою, да нагнал Настасью поляницу — богатыршу удалую. Ударил Добрыня палицей ей в буйну голову, палицей булатною, да по затылку.
Поляница тут назад приоглянется, говорит таковы слова:
— Я думала то комарики покусывают,
А это могучий русский богатырь пощёлкивает!
Не умеет он с половецкими девушками воевать по-хорошему, по-честному!
Хватила она Добрыню за жёлты кудри, в мешок кожаный положила и отвезла в шатер к родителям.

Говорили ей отец с матушкой таковы слова:
– Вези ты добра молодца Добрыню Никитича в стольный Киев град!
И выходи за него замуж по хорошему.
– А меня не забыли спросить? – молвит из мешка Добрыня Никитич.
Говорила ему матушка Настасьи другие слова:
— Ай же ты, удалой добрый молодец!
Хочешь биться с моей дочерью — не сносить тебе головы,
А не хочешь биться — давай свадьбу играть!
Станет она тебе женою законною.

Опускает Настасья Добрыню.
Вылезает Добрыня из мешка кожаного,
Берёт поляницу за руки белые,
Целует её в уста сахарные, получает благословение от родителей.
Из далече далече, из чиста поля едут удалы Добрыня Никитич,
И невеста его Настасья Микулична;
Едут конь о конь да седло о седло, узду о узду да тосмяную,
 
Поехали они ко граду ко Киеву,
Зашли в Божью церковь соборную,
Приняли они золотые венцы,
Стали супругами законными.
Было тут в Киеве на три дня пирование,
В честь Добрыниной свадебки,

***
Остался Добрыня женат молодец.
Захотелось ему с молодой женой в баньке попариться.
Снимали Добрыня и Настасья одежды свои донага, до пошли баньку горячую, на берегу Опочай реки.
А пока Добрыня парился, вышла Настасья тело молодое в воде прохладить — ветра нет, а словно тучу нанесло, тучи нет, а словно дождь идёт, дождя нет, а словно гром гремит.
Гром гремит, да блещет молния — то налетел на Настасью поганый Змеий Горыныч о трёх головах, да о семи хвостах.

"Хорошо, что Добрыни нигде не видно, крут богатырь на расправу лютую!
 А эту красавицу половецкую, что без одежд в моей реке купается,
Я в полон возьму, на корм и потеху змеенышам малым!"
Говорит Змей Настасье:
— Ты, красавица, теперь в моих руках!
Захочу — потоплю тебя, захочу — огнём сожгу, захочу живьем проглочу!
Захочу — в полон возьму!

А у Настасьи сердце богатырское не ужаснулось,
Змея пугаться не стала, а просто двинула его кулаком по хвосту детородному.
Упал Змей на сыру землю, а Настасья вскочила ему на белу грудь,
Хотела Змею выбить зубы белые, открутить поганые головы.

Взмолился тут Змей:
— Ты молоденькая Настасья, жена Добрыни законная!
 Не убивай меня, змея грешного!
Отпусти полетать по свету белому.
Мы запишем с тобой записи договорные:

Не съезжаться нам в чистом поле,
Не делать друг с другом драки-кровопролития,
Не ездить тебе к горам Сорочинским,
Не купаться в Пучай-реке,
А Змею не летать чтоб в землю Русскую,
Не брать ему русских пленников.

Сходила Настасья со змеёвой груди,
писали они записи договорные,
чтоб не съезжаться им больше в чистом поле, не делать драки-кровопролития,
да чтоб не ездить Настасье к горам Сорочинским, не купаться в Пучай-реке, а Змей чтоб не летал в землю Русскую, не брал русских пленников.
А Добрыня пока в баньке парился.
Выскочил Добрыня на шум из баньки на крут бережок, — нет никого.
Только зубы змеиные выбитые, да записи договорные на траве лежат!
– Все в порядке, муженек дорогой! – Улыбается Настасья Микулична. – Пошли погреемся в баньку горячую!

***
Летал Змей Горыныч в чистом поле,
Летал ниже облака ходячего, выше сырого дуба крякновистого,
Да строил планы мести семье богатырской.
Случилось Змею лететь мимо Киева,
видит: идёт по улице княжеская племянница, молодая Забава Путятична.
Припадал Змей к сырой земле, хватал Забаву, уносил в горы Сорочинские, в норы глубокие.
Собирал тут Владимир-князь всех князей да бояр,
всех могучих русских богатырей, всех волхвов-колдунов,
говорил им таковы слова:
— Ай же вы, князья-бояре, колдуны да волшебники!
Ай, сильные могучие русские богатыри!
Кто из вас поедет в горы Сорочинские,
кто привезёт назад милую племянницу молодую Забаву Путятичну?

Гости все приужахнулись, большой прячется за среднего,
средний прячется за меньшего,
а с меньшего и спроса нет.
— Ай же вы, князья-бояре, колдуны да волшебники!
Ай, сильные могучие русские богатыри!
Кто из вас поедет в горы Сорочинские?
Кто привезёт назад милую племянницу молодую Забаву Путятичну?

Вставал тут молодой богатырь Алёша Попович, говорил таковы слова:
— Ай же ты Владимир, князь стольно-киевский!
Ты пошли-ка за Забавой Добрынюшку. 
Добрыне Змей Забаву без боя отдаст.
Тут благословил Владимир князь Добрыню:
— Ступай теперь, верши службу Богатырскую, верни мне Забаву Путятичну.
Вставал Добрыня из-за столов дубовых,
выходил из палат белокаменных, идёт по улице невесел,
буйну голову повесил, ясны очи в сыру землю утопил.

Приходит домой, встречает его молода жена Настасья Микулична:
— Что же ты, Добрынюшка, идешь с пира невесело?
Не по чину тебе место пришлось, или чарою тебя обнесли на пиру,
или дурак над тобой посмеялся там?
Отвечал Добрыня:
— Ай же ты, милая жена!
И место мне досталось по чину, и чарою не обнесли меня,
и дурак надо мной не смеялся.
Накинул на меня Владимир службу великую:
ехать в горы Сорочинские, выручать Забаву Путятичну.
Говорила ему тогда молодая жена:
— Не тужи, Добрыня, не печалуйся, ложись пока спать.
Утро вечера мудренее.
Утром вставал Добрыня ранёшенько,
умывался Добрыня белёшенько,
одевался, снаряжался, седлал коня доброго.
– Помни ещё, говорит молода жена, – что есть слова мудрые да добрые, да любовь исцеляющая.
Если Сила любви великая: изменит то, что и мечу не под силу!

Облачался Добрыня в доспехи крепкие, брал копьё своё долгомерное, брал палицу булатную весом триста пуд, брал саблю острую.
Как стал Добрыня садиться на добра коня,
дала ему молода жена на прощанье плётку семихвостую, говорила таковы слова:
— Ай же ты, родной мой муж, удалой богатырь Добрыня Никитич!
Ты возьми мою плетку шелковую.
Как поедешь ты в горы Сорочинские,
как начнёшь змеёнышей конём потаптывать, станут они твоему коню ноги покусывать, не сможет он тех змеёнышей отряхивать.
Бей-ка ты тогда коня плёткой промеж ушей,
да промеж задних ног, станет он тогда поскакивать,
станет змеёнышей отряхивать, притопчет всех до единого.
Распрощался Добрыня с молодой женой,
поехал в далёко чисто поле, в горы Сорочинские,
выручать молодую Забаву Путятичну.

Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям, мимо камня заветного:
Кто прямо пойдёт — тому убиту быть.
"Не бывать тому!" – Силу свою Богатырскую чует.
Огнём горит-полыхает сердце Богатырское, руки силою полнятся!
Подъехал Добрыня к воротам железным, стал стучать.
Не отворяют ворота… Стукнул тогда со всею силою Богатырской —
задрожали ворота, стукнул другой раз — зашатались,
стукнул третий — с петель слетели да на землю упали.
Наехал он на малых змеёнышей, стал он на добром коне поскакивать, змеёнышей конём потаптывать.
Стали змеёныши добра коня покусывать,
подточили ему щёточки копытные.
Добрый конь тут спотыкаться стал,
не может стряхнуть змеёнышей.
Закричал ему Добрыня:

— Ай ты, волчья сыть, травяной мешок!
Почто нога об ногу спотыкаешься, почто на колена опускаешься?
Ударил Добрыня коня плёткой семихвостою промеж ушей да промежду задних ног.
Стал тут добрый конь поскакивать, стал змеёнышей отряхивать, притопотал всех до единого.
Унял тут Добрыня своего коня богатырского, сходил на матушку сыру землю, пошёл Добрыня в норы змеиные.
А те норы закрыты были засовами медными, подперты засовы были подпорами железными.
Добрыня те подпоры ногами раскидывал, засовы те руками разламывал,
заходил он в норы глубокие.
Видит: сидит в норах сорок сороков русских пленников — все князья да бояре да могучие русские богатыри.

Выпускал он всех русских пленников на Божий свет,
возвращались они все в землю Русскую в стольный Киев град.
Пошёл Добрыня дальше по норам змеиным, дошёл до Змея Горыныча.
Говорил ему Змей:
— Ай ты, русский богатырь Добрыня Никитович!
Зачем приехал в горы Сорочинские, зачем притоптал моих малых змеёнышей?
Зачем выпустил русских пленников?
Отвечал ему Добрыня Никитич:
— Ах же ты, Змеище те Горёвое, Змеище поганое!
Черти ли тебя несли через Киев-град?
Зачем летал в землю Русскую, зачем унёс Забаву Путятичну?
Отдавай её мне без драки, без бою кровавого!

Змей Горыныч тут Добрыню не слушает, бросился Змей на Добрыню Никитича,
стал его хвостами бить да огнём палить.
 А Добрыня  стал   Змея копьём колоть да саблею сечь.
Пошла у них драка великая, кровопролитная.
Дерётся Добрыня со Змеем суточки, дерётся уж и вторые суточки, дерётся и третии.
Не может Добрыня Змея одолеть, кончаются Добрынины силушки, по садил его змей в подвалы глубоки, за засовы медные.

 Утро! Ночь прошла, день настаёт!
 Утро! Над землёю Солнце встаёт!
– Утро! Утро! — ухнула сова да полетела в Киев град,
Настасье Микуличне о пленении мужа рассказывать.
А узнала от совы молода жена Настасья Микулична, села на коня
богатырского и поехала мужа родного выручать.

А в горе Горыныч-змей о трех головах сидит, сладко ест, сладко спит, косточки человеческие под гору сплёвывает.
Слово молвил Настасье Горыныч змей:
— Зачем ты приехала в горы Сорочинские, зачем мешаешь мне к пиру готовиться?

Отвечал ему Настасья Микулична:
— Ах же ты, Змеище те Горёвое, Змеище поганое!
Зачем летал в землю Русскую, зачем унёс Забаву Путятичну и полонил мужа моего законного Добрыню Никитича?
Отдавай обоих без боя без драки.
— Зачем ты, Настасья сюда пришла?
Смерть свою искала? — Так знай, что нашла!
Не увидят тебя на земле больше, не сносить тебе головы:
косточки твои обглодаю, на место видное сложу,
чтобы не было Богатырям соблазну мне мешать жить припеваючи!
 — Это мы ещё посмотрим, кто кого, — улыбнулась Настасья.
Налетел Горыныч-змей на Настасью, огнём из голов поплёвывает,
дымом смрадным попыхивает.

Стала биться она со Змеем три дня, три ночи, да ещё три часа.
Победила Настасья Змея поганого, отсёкла ему все головы, оторвала хвосты ядовитые и хвост детородный.
Рассекла Настасья змея поганого на части:
расползались куски в виде змеек подколодных по Поползли тридцать змеек по земле, повинились перед Настасьей.
 И сказал им Настасья:
 — За то, что столько людей загубили, жизни вам — в змеиных телах проживать, каждый год кожу змеиную спускать, пока не останется злобы и яда в душах ваших! Тогда позволено будет вам стать лягушечками да ящерками — и познавать, как без злобы на Земле жить!

Заходила Настасья в нору дальнюю, выпустила супруга любимого Добрыню Никитича.
Да сами меж собой разговаривают:
– Как же я появлюсь в стольном Киеве граде а почестен пир? – молвит Добрыня Никитич.
– Победил меня Змей Горыныч! Не спас я Забавы Путятичны.
– Не горюй мой муж любезный!
У Хорошей жены муж завсегда герой!
Вот бери ключ серебряный и отпирай засов последний, выпускай красу Забаву Путятичну.
Пошел Добрыня в нору последнюю, где сидела Забава Путятична.
Вывел он её на Божий свет, посадил на коня супротив себя, повёз её в стольный Киев-град, к дорогому дядюшке князю Владимиру.
Следом ехала молода жена Настасья Микулична.
Птички им песни поют, звери лесные рядом бегут, цветы аромат свой хотят подарить, кусты ягодками спелыми хотят угостить.

А бояре да богатыре, что из плена спасенные говорили князю Владимиру: спас из добрый молодец Добрыня Никитич.
Гусляры Дробрыне славу поют, золотым шлемом его слуги княжеские венчают, латами узорными награждают, а Настасья лишь улыбается, за мужа любимого радуется.
– А Настасья подала князю голову змеиную.
– Ты князь, говорил, что у тебя котла для пива нет?
Вот теперь голова и сгодится.
– Попрощались Добрыня и Настасья с князем и слугами его, за приём и почёт благодарили.
И в путь снарядились.
… И по сей день живут сказы о том, как победил Добрыня змея того трехглавого и Забаву Путятичну освободил.

**