Покатая посоха

"Президент России  Путин распорядился
                подготовить единый учебник истории"
                (Из газет)



          Вырвавшись южной кромкой леса от Переяславля  к Дону, Субедей остановился.  Войско его, потрепанное не столько боями, сколько изнурительными бросками, стало на отдых. Воитель разбил лагерь на виду у большого русского города Бегибор, который решил взять, набравшись сил.
         Город высился по сю сторону Дона, горел куполами церквей и развивался по долине мерным колокольным гулом. К небу над городом поднимались столбы белых соломенных дымов.
         Город можно было взять и с налёту – и это Субедей умел, но тут удерживала его мысль о конной экспедиции Джебэ, неделю назад отклонившейся  от войска южнее, к городам по Тихой Сосне. Близилась осень и распутица, и коннице Субедея нужен был ремонт, а на пососенских лугах можно было отловить косяки княжеских скакунов. Да и теплой одеждой, медами оттуда велено было разжиться Джебэ.
         Субедей ждал. Вместе с ближними мурзами обсуждали они итоги похода, говорили об опыте боев с русскими ратями. Пришли ко мнению, что Русь к набегу не готова, города хоть и стоЯт до последнего защитника, но теряются перед круговой осадой. Около десятка их взял и пожёг Субедей за четыре месяца, пройдя огненным смерчем по Дикому Полю и даже загнянув в Крым. Был нынешний поход монгольского войска глубокой разведкой. Субедею решать – покорять Русь, или она сильнее Орды.
    И сейчас, соединившись с Джебе, он разграбит и сожжет вот этот княжеский улус с соломенными дымами, а потом уйдет за Дон и Волгу к неведомому Булгару, который покорить уже к этой зиме велел Субедею сам воитель Батый.
       Сошлись темник и мурзы на том, что под напором Степи Русь не устоит, и есть прямая выгода готовить большой поход на нее.
       Отпустив полутемников и сотников, Субедей остался в шатре один. Он не завёл гарема, потому что женщин в походе не терпел. Он любил книги.
       Возлегши на войлоки, он развернул свиток со стихами Омара Хайяма. И первое же четверостишье откинуло его навзничь.

    «Даже если на прочих глядишь свысока,
    Остаётся к спасению дорога пока.
    Если ж поднял ты руку на божье творение –
    По плечо пусть отсохнет такая рука»

  Давно, лет двадцать уже Субедей не поднимал руку на людей. Последний раз в Термезе снёс голову турчанке. Даже не за измену ему, молодому сыну ханского наместника. А просто  так, чтобы самоутвердиться. Что там пишет по этому поводу Саади? Вот его строки, ниже по свитку.

    «В ад, а не в рай пойдёт правитель тот,
    Кто подданных терзает и гнетёт».

   Помянув шайтана,Субедей  откинул свиток сторону. И тут же его отвлек шум у входного полога, и стук упавшего тела. Еще расправляясь на подушках, видел, как в шатер ветром ворвался взъерошенный Джебэ. На ходу он вправлял в ножны окровавленную саблю:
   -Пёс, - выругался Джебэ на стражника, пытавшегося преградить  путь, и    тут же рухнул на колени перед темником.
   Вид Джебе был страшен. Борода его  срезана вдоль  подбородка, золотые нитки тянутся с распоротого халата, одна нога его в красном козьем сапоге, другая вовсе босая. И взгляд – насмерть испуганного человека.
   Ничего не спрашивая, Субедей подошел и поднял гостя с колен. Потом сам поднес пиалу с кобыльим молоком и усадил рядом с собой на войлоки. И только тут спросил:
   -Где косяки? Где меды и меховая рухлядь? И где твой  сапог, темник?
   Коротко отхлебнув и отставив пиалу, Джебэ заговорил. Голос его дребезжал и , казалось, осколками рассыпался по шатру. Таким перепуганным Джебэ не видел еще никто.
   -Ты помнишь, Субедей, - заговорил он, нимало не успокаиваясь, - какой наказ дал нам Батый? В походе мы с тобой равные военачальники. Но в суде – старший ты. Потому я принёс тебе повинную голову. Секи её, ибо у тебя нет больше конницы Джебэ…
   -Как?! – взметнулся темник. – Ты, перед кем трепетали Самарканд, Нишпур и Тебриз, кто насыпал курган из черепов непокорных жителей Шемахи – ты разбит славянским племенем на маленькой степной речушке?  И нет у нас запасных коней,медов и меховой рухляди? И где твой  сапог, воитель?!
   Джебэ поднялся и заговорил, покорно склонив голову:
   -От Оскола мы пошли по северному берегу Тихой Сосны. Чтя Ясу, мы никого не хотели жечь и убивать, темник. Отгоняли скакунов, а городам хотели слать переговорщиков.
 Поначалу все шло хорошо. Первый же городок вынес нам дань, и мы обошли его стороной. Второй город не открыл ворот, и мы сожгли его, взяв рухлядь и хлеб.
  А от большой крепости на слиянии и Усерда и Сосны к нам пришли послы. Они заявили, что города не сдадут и дани  не выдадут. Мы их отпустили, наутро затеяв осаду.
  Но поутру от  дозорного чамбула вернулся гонец. Оказалось – пока мы шли, от Дона к Голуни на Усерде подошла славянская конница. Немного – нам не сила, и развернулась она против нас в широкой луговой долине.
  Ты бы что на моем месте сделал, Судебей? Вот и я решил – сначала разбить конницу, а потом брать Голунь.
  Утром мы начали. Боевыми порядками , с разворачиванием в лаву, так и пошли на русичей. Знаем – конница их малоподвижная, мечи у воинов тяжелые – пока они замахнутся, мы им саблями головы легко сносим. Тут главное – не дать им вперед длинные пики выставить. Надо успеть до схватки сократить расстояние.
  Я с мурзами стою на взгорке. Кликуны победу зовут.  Всё видно, как на щите. Мои с саблями идут легко, стелятся в полете над травой. Казалось – ещё немного, и вклинятся они  в неподвижную русскую массу.
  И тут, на наших глазах, случается неверояное, невиданное. Внезапно,прямо из под конских брюх русских всадников, стали во множестве выкатываться непонятные лохматые колеса.Размером по конское стремя, они катились очень быстро. Миг – и колёса  заполнили пространство между конными ратями.
   И в минуту моя конница как бы поглотила в себе эту невидаль. Но что я вижу дальше?!
   Татарские кони начали падать и биться в агонии. Как будто напоровшись на эти колеса, мои сотни исчезали на глазах! А оказавшиеся на ногах всадники сбивались в кучки для обороны. И когда у них не осталось – на них навалилась разом ожившая конная масса русских  с их беспощадными мечами.
   Нас разгромили в два часа! Такого позора я не знал за всю жизнь. И я бы принял свою заслуженную смерть от руки единоверца, если бы не спешил предупредить тебя об опасности. И вот я здесь. Разбитый с позором и без войска.
   -Сядь, - устало сказал Субедей, будто сам был участником того боя. И когда Джебэ сел, темник сказал:
   -Мы пришли в неведомые земли. Не зная ни силы здешних воинов, ни их хитростей. Мы пришли первыми на Русь, чтобы понять, как её покорить  в ближние годы. И пока не нашли равного себе соперника. А твое поражение,Джебэ, равнозначно крупной победе. Мы знаем уловку врага, а потому больше не попадемся на нее. Но что это были за колеса, темник? Зная тебя, я верю, что ты разгадал эту хитрость русских?
  -Да, воитель. Мой конвой захватил в плен такое колесо. Оно во дворе, приторочено к седлу вьючной лошади.
  -Покажи!
  Отогнув полог, вышли на солнце. Вдали всё так же дымил белым большой город. Крупные листья на деревьях взялись красным крапом –  на них уже дохнула осень. А поодаль от шатра, в окружении спешившихся воинов, стояла лошадь с сетчатым гамаком у седла. Когда темники подошлди, воины расступились:
  -Да где ж колесо? – свел  брови к переносице Субедей – тут же молодой крепкий мужик!
  Пленный висел, с неуклюже подогнутыми руками и ногами. Видно, конечности его затекли, и он едва не плакал. Джебэ велел опустить пленного на землю и снять с него сетку.
  Мужик стоял перед темниками, покачиваясь. На уголке рта его, уходя в русую бородку, лежала ниточка запекшейся крови. Одежда на нем  белая льняная, рубаха вравлена в штаны – ничего не болтается.
  -Да где ж клесо? – ещё раз переспросил воитель, и тут  же отпрянул назад, потому что мужик буквально метнулся ему под гоги, сначала рухнув на колени.
  А дальше мало из татар кто чего понял. Внезапно пленный, склонив голову на грудь и собравшись всем телом вокруг живота, резко перекрутился через голову. И вдруг, словно получивший толчок, он в  такой позе сделал несколько кувырков через голову…
  … и покатился, помчался через весь стан к реке, в ту сторону, где дымил белыми столбами русский город Бегибор.
  -Взять его! – первым очнулся Джэбэ, но было уже поздно. Пленный укатывался вниз, на глазах превращаясь в точку. Конные было попрыгали в седла, в несколько десятков копыт за стучали по дёрну вослед . Но не догнали. У самой городской стены осадили лошадей, едва не попав под дождь стрел русских лучников. А за вкатившимся в калитку городских ворот беглецом лязгнули кованые засовы.
   С тем погоня и вернулась. А темники вернулисвошли в шатёр.
   -Вот так они и выкатились из середины русского войска,где прятались под крупами коней, -  - закончил объяснение Джебэ – В руках у каждого по короткому ножу-оконяку, чтобы вспарывать животы нашим коням. Они орудуют, а саблей их не достанешь.
  Они посидели молча, и Субедей велел звать писаря. Надо было донести хану в Каракорум о новой военной напасти – неслыханном войске киевского князя. Джебэ, не желая мешать темнику, ушёл в шатёр к наложницам. Он не пострадал, ибо Судебей передал ему под начало половину оставшегося войска.
  -А ещё пиши, - велел он суфию-наёмнику,  водившему свинцовым стилом по свежему пергаменту, - что брать  Бегибор Субедей не будет из за опасения покатой посохи.
  Воитель остался один, упокоился на войлоках и опять развернул свиток со стихами.
   «И добрые, и злые – все умрут,
   Так лучше пусть добром нас вспомянут». –

прочитал он у Саади и усмехнулся .
   Субедэй снял осаду и ушёл этой же ночью.

*   *   *

   Спустя двести лет восточный историк и  поэт Джами ибн Ахмад описал эту историю со слов некоего суфия в труде «Вечности ветер». Оттуда же известно, что в 1395 году покатая посоха остановила у Ельца Тамерлана.


...
На снике: следы  земляных фортов крепости Бегибор. Кому интерсно, приезжайте, и я покажу вам эти былинные места