Малыш

В журнале «Литературный Ковчег» № 16 я читала стихи Дмитрия Соснова,  и  меня  удивила иллюстрация к стихам,  выполненная Павлом Радзиевским, на которой был изображён   крылатый  конь. 
     Я вспомнила рассказы  о лошадях моего дяди Тимофея, который родился и вырос на Алтае. Каждое лето на каникулы мы ездили на Алтай. Я хорошо помню его рассказы:
"После войны в нашем районе стали разводить лошадей. Я учился в школе и бегал на конюшню, помогать конюху.  Лошади были всякой масти: вороные, серые,  рыжие, пегие,   гнедые;   разного роста:  высокие  и низкие с крепкими ногами;   рабочие и верховые.
    У низкой серой лошадки  родился жеребёнок. Был он очень маленький. Назвали этого жеребёнка  Малыш.  Весной, когда  стала расти свежая трава,  начали выводить лошадей в поле. Целый день лошади паслись, а  на некоторых уже работали по хозяйству. Пахали, сеяли.  Жеребёнок Малыш был очень слабенький. Я мог его поднять. В общем,  нянчился с ним.   От меня Малыш не отходил.  К осени он поправился, стал быстро бегать,  убегать от матери.  Начал  есть траву с другими жеребятами, играть, бегать по полю.  Если я свистну и крикну: «Малыш», сразу прибегал ко мне. Зубы оскалит, как будто смеётся, лижет мне лицо и трётся  об  меня головой. А я обнимаю его, целую и глажу.  А когда Малыш  лежал, я следил, чтобы не подползла к Малышу змея. Их было столько, что кишмя кишело.
   Всё стадо водили на речку. Лошади забредут в речку и пьют воду.  У нас со старшим конюхом была щётка, и лошадей мы часам мыли, купали.  Я специально заходил в глубокое место и кричал: «Малыш! Иди ко мне!»  Малыш прибредёт, одна головка торчит из воды, стоит около меня. Я начну на него брызгать водой, Малыш закрывал глаза, но не уходил. Если я закричу: «Быстро на берег, Малыш!»,  - Малыш, как пуля выплывал на берег, отряхивался, стоял,  скалит зубы и ржал.
Я тогда его обнимал и спрашивал:
---Что смешно тебе, Малыш?
Малыш мотал головой, бил себя мокрым хвостом.
Старший конюх хохочет и кричит:
---Обратно цирк устраиваете?!
Подойдёт, похлопает Малыша по спине. Малыш ещё больше оскалит зубы и заржёт.
   На берегу  у речки лошади валялись на песке. Некоторые лежали, а некоторые вставали на задние ноги, на дыбы, а передними, как в ладушки играли и ржали. Накупаются, напьются воды. Мы их почистим щёткой, чтобы оводы не впивались в кожу и не откладывали личинок.
   Осенью я поехал учиться в Барнаул и попрощался со всеми лошадьми, всех поцеловал, похлопал по спине. А Малыша я долго гладил, обнимал, целовал. Конюх сказал:
---Скажи Малышу, что ты уезжаешь, он тебя поймёт,  и ждать не будет около двери стоять.
Я сказал:
---На каникулы буду приезжать!
Конюх говорит:
---Ну и объясни им!, -   а сам хохочет.
Я уехал в Барнаул, в ФЗУ учиться.
    Летом я приехал домой, на каникулы. Сразу пришёл на конюшню. Всех лошадей погладил, потрепал за гриву. С Малышом обнялись, поцеловались. Малыш оскалил зубы, заржал. Наверное, спросил, где я так долго был?  Малыш подрос, поправился.
Старший конюх сказал:
--- Выгоняем в поле, на пастбища пастись. Будешь ездить на Серой, матери Малыша, так как Малыш будет бегать за тобой и матерью. Ему нужно разминаться. Малыш плохо бегает и ещё сосёт сиську у матери. А ты хорошей травки ему рви.
          Я нарывал травы и делал кучку. Ела и  мать Малыша и Малыш вместе. Ездил я на Серой по горам, и Малыш за нами бежал. А когда спускались с горы,  Серая лошадка так быстро бежала, что у меня захватывало дух. Мы, как будто летели, грива  её развевалась в разные стороны и Малыш от нас не отставал. «Ну, - думаю, - сейчас споткнётся и упадёт, и я полечу вниз,  убьюсь». Но Серая  никогда не спотыкалась, а Малыш вперёд нас бежал.
Сбежит с горки, встанет,  зубы оскалит и заржёт надо мной, что я – трус!
Летом жарко, дорога вся высохнет,  и когда лошади бегут на речку, поднимается такая пыль, как туман. Лошади несутся, как будто летят, а гривы и хвосты развеваются.
         Зимой я жил и учился в Барнауле, а летом работал с лошадьми.  Малыш  стал, как взрослая лошадь и научился лягаться. Когда лошадей заводили в речку, Малыш заходил в глубокое место реки свободно, где я стоял и мог плавать. Да, и все лошади  умеют плавать, и в реке не  потонут!  Голову поднимают вверх, а внизу махают ногами и надувают животы. 
     Весной я приехал домой, пошёл на конюшню. Малыш за зиму ещё больше подрос. Я даже его не узнал. Смотрю: ко мне бежит лошадь. Подбежала, голову мне на плечо  положила.  Я говорю:
---Малыш! Ты такой большой!!! Я тебя не узнал!
А старший конюх говорит:
---Да,  в загоне темно.
Малыш облизал мне лицо, оскалил зубы и заржал.
Я опять говорю:
---Малыш! Я тебя не узнал!
Малыш закивал головой. Рабочие стояли и смеялись:
---Встретились два друга!
У меня в кармане была конфетка. Я угостил Малыша. Малыш съел и помотал головой, как спасибо. Я его обнял и поцеловал. А  над нами и смеялись рабочие.
         Лошадей выгоняли в поле.  Которые лошади не работают  -   отдыхают. Отдыхают и жеребята. Но жеребята стали уже взрослыми, их приучают к работе, одевают  узду, привязывают  сзади к бричке. Лошадь спереди идёт, везёт бричку, и жеребёнок  бежит.
Я на Малыша одевал уздечку,  на лошади еду, и его с собой веду.  Как то в поле мы пасли лошадей. Недалеко от меня стоял Малыш и ел траву. Смотрю: к нам подъехал бригадир. Он был в поле, смотрел, как работают люди с лошадьми. Сеяли зерно.
 Бригадир слез с  коня, и пошёл к нам. Сзади меня стоял старший конюх. Когда бригадир проходил мимо Малыша, Малыш резко повернулся и лягнул бригадира в спину. Тот упал. Встал, хотел Малыша стукнуть бичом, но старший конюх  закричал:
---Не тронь его, а то он нас всех перелягает!
А бригадир говорит:
---А помнишь, когда я зимой запрягал свою лошадь, он меня тоже лягнул?!  (тут бригадир засмеялся)  Я понял,  за что он меня лягает!  Когда ты, Тимофей, (он  обратился ко мне)  уезжал на учёбу в Барнаул и стоял, прощался с  Малышом,  я взял тебя за руку, и мы ушли с тобой. Я тебя проводил тогда, увёз до Поспелихи.  Вот, скотина  Малыш! Вот это лошадь! Неужто помнит, что мы с тобой ушли?! Я к нему  больше и близко не подойду!
Я сказал бригадиру:
----Подойдите, погладьте, поцелуйте  его!
Бригадир сплюнул:
---Ещё что не хватало!? Чтоб он меня пришиб?!
Посмеялись. Бригадир, когда пошёл к своей лошади, на которой приехал, велел чтобы его проводили, пока он не сядет на свою лошадь верхом.  Он боялся Малыша, а Малыш шёл сбоку от меня.
Когда бригадир уехал, Малыш убежал к жеребятам играть в догонялки. Они брыкались ногами, как лягались, играли.  Старший конюх уехал в бригаду, посмотреть, как работают молодые кони, а я остался в поле со стадом лошадей один.  Малыш целый день от меня не отходил. Кто кого караулил?  Или я лошадей, или Малыш меня? 
Осенью меня забрали в Армию. Когда я уходил, как мы прощались!  Я обнял Малыша за шею и заплакал, целовал Малыша. А Малыш мне всё лицо облизал, скалил зубы и  заржал.
Наверное, сказал:
---Всё будет ХОРОШО!
В загоне были ещё рабочие, но старший конюх сказал:
---Выходите все! Пусть Тимофей  уйдёт  один и никто не будет виноват, а то Малыш потом залягает.
       Мы переписывались с конюхом. Он всё хвалил Малыша: «….Такой умный конь! Я его целую, как ты, не обижаю. В табуне стал вожаком. Все за ним бегают. Куда побежит Малыш, за ним – весь табун!»
И ещё было письмо . Мне писали, что Малыша у них забрали в другой район.
Я его больше не видел,  только во сне……….»
        После службы в армии дядя Тимофей жил в Барнауле.