Ирочка

Игорь Орестов
ИРОЧКА

/Рассказ/

Это добрый и нежный детский рассказ моего папы.  Похоже, что в действующих лицах есть и моя сестра и я. А главное – кукла Ирочка, которая жива до сих пор. Хорошо, что куклам не считают года. Только недавно я ее подремонтировал.
Орестов Ярослав.

Куклу звали Ирочка,  а девочку  - Тоня, а  мальчика Алёша. Кукла и Тоня жили своей отдельной  жизнью, а Алёша – своей. Тоня игра¬ла с куклой, как с живой, и уверяла, что она живая-Ее купили пять лет тому назад и Тоня была моложе её на год, а Алёша - старше на два года.
Кукла была целлулоидная, розовая,  с пухлыми ручками я ножками и  непомерно большой головой-Такая же голова была и у Тони, когда она только что родилась, это Алёша хорошо помнил-Сама живая Тоня интересовала его куда больше, чем холодная кукла с неестественными штампованными волосами и глупыми голубыми глазами-Вообще всё у неё было какое-то глупое и холодное.
- Как лягушка, - сказал Алеша.

Тоня обиделась и даже заплакала.
- Сам ты – лягушка.  Ничего не понимаешь. Она просто малень¬кая девочка я не надо ее бросать, как попало-Зачем ты её перевернул вверх ногами? А если бы тебя так!  Дай её мне скорее:
Она бережно раздевала куклу, укладывала в углу дивана, и завертывала в мягкое стеганое одеяло.
Алешу интересовало совсем другое.  Когда он был такой,  как Тоня, он думал, что у человека в горле много трубок:  для каждой пищи - своя трубка до самого живота: для каши — одна, для компота - другая, для котлеток – третья. Он закашлялся за столом. Мама сказала:
- Не в то горлышко попало, - и стала хлопать его по спине.

- Конечно не в то, - подумал Алеша, - Я ведь ел пирожок, а повернул голову вправо, а трубка для пирожков -  слева.

Потом он стал интересоваться сказками, но простая баба-яга не удовлетворяла его - Вечером, стемнело, на крыльце он рассказал девчонкам сказку, в которой целых две бабы-яги прилетели на самолете.  Потом он решил, что самолет должен быть, там в сказочном мире, по крайней мере ИЛ-12, а там ведь 22 места, значит прилететь на нем должны были 22 бабы-яги.
Потом бабы-яги заменились бомбами.

- Мама! А водородная бомба сильнее атомной?
- Конечно, сильнее.
- А почему? А я знаю почему. Хочешь скажу?
- Скажи.
- Потому что там – водород!
- Ну, ну… положим, что это верно…
- А знаешь мама, если взять в две руки сразу две водородные бомбы, да как… трахнуть!.. Вот уж тогда никто лезть не будет!

- Это ты верно! Тогда, наверное, никто не полезет, - засмеялась мама.
- А стрелой воевать нельзя. Не разрешают стрелой, - вздохнул с сожалением Алеша.
- Конечно, стрелами никто сейчас не воюет.
- А, знаешь почему? Почему не разрешают стрелами?
- Почему же?
- Стрела-то ведь острая. Она может выколоть глаз.

Но кукла оставалась  по прежнему привилегией Тони. Они понимали друг друга. А Алеша куклы не понимал. Странно, что мама, казалось, тоже иногда понимает. Но Алеша решил, что это потому, что мама – тоже девочка. Мама спрашивала Тоню, обшила ли она кукольную простыньку, помогала Тоне сделать для Тони косыночку. Смешно! Как. будто мама тоже иногда верит, что кукла живая.
Что-то тут было все-таки неясное, таинственное. А что? Алеша никак не мог понять этого. Может быть, в кукле действительно было что-то живое, чего он не видел, а Тоня видела.

Это случилось ночью, когда дети спали.
Только Алеша не спал. Просто все думали, что он спит.
А он не спал.
Мама выронила книгу из рук-А Тоня спала, вся уйдя под одеяло, как всегда, и только посапывала там под одеялом.

- Наверное, у нее опять заложило нос, - подумал Алеше-Он сел на кровати.
Потом он заглянул под кровать. Тапочек на месте не оказалось. Зато у мамы под кроватью стояли ее растоптанные тапочки с вылезшим мехом. Одна – носком вперед (она приготовилась удирать), другая тапка совсем вышла из строя и перевернулась (как мертвая рыбка в аквариуме).
Алеша слез с кровати, тихонько, на цыпочках, подобрался к маминой кровати. Мама не пошевелилась.
Алеша засунул ногу в живой мамин туфель и перевернул мертвый. Туфель сразу ожил. Туфли были велики ему и, чтобы пройти в них, он с усилием поднимал вверх пальцы ног. Так Алеша тихонько пошел в дальний угол, за шифоньер, где на своей кукольной кроватки лежала Ирочка.

Ставня была полуоткрыта, а через кружево занавески светила луна и на полу, и на лице Ирочки лежали тени кружева, как будто кукла спала за волшебной решеткой.
Можно ли взять ее оттуда? Можно ли разрушить тени? Может быть – это не так просто-Может быть – тогда что-то случиться?
Все ли так просто? А если нет?
Вдруг тени стали шевелиться.  За окном подул ветерок и через полуприкрытую форточку шевельнул занавеску. Тени набежали на ирочкино фиолетовое лицо. Глаза ее были широко открыты. Голубые глаза. Только почему же они теперь стали почти черными?

Кукла смотрела на Алешу обоими глазами. Смотрела и ожидала.
Алеша встал на коленки на мягком коврике возле кукольной постельки и стал смотреть на Ирочку. А Ирочка смотрела на Алешу тихо и спокойно.
Вдруг почему то Алеше стало очень жаль ее. Он откинул кукольное одеяльце, взял Ирочку бережно, за холодную ручку и потянул к себе.
Скользкая целлулоидная кукла легко выскользнула из-под коротенького ватного одеяла.

Как она была прекрасна!
Лиловатая в лунном луче, не такая, как всегда. Вся в движении узорчатых теней. Может быть она и вправду была иногда живой.
Бережно, бережно, поддерживая Ирочку под спинку, Алеша вынул ее совсем из постельки и положил к себе на коленки.
Кукла смотрела на него темными жалостливыми глазами-Она явно просила о чем-то.
- А что тебе надо? – тихо спросил Алеша-– Что ты все смотришь, да смотришь?
Занавеска опять колыхнулась в окне и Алеша понял, что Ирочке холодно.
- Тебе холодно? – спросил он еще тише, потом взял Ирочку за плечи, подсунул ей руки под лопатки и прижал ее к своей груди.
- Грейся, грейся, - шептал он.

Понемногу он стал чувствовать, как холодная пластмасса стала согреваться. Теперь уже от куклы не веяло таким холодом, как раньше. В глазах ее блеснули огоньки и Алеше показалось, что она моргнула.

- Но ведь она вовсе не может открывать и закрывать глаза,- подумал он, - это вот у соседкиной Веры кукла закрывает и открывает глаза. Так та – германская- А эта – простая, пластмассовая. Она же не может…
- Нет, может, - вспомнил он слова Тони.

Занавеска опять шевельнулась и Ира совершенно ясно закрыла и опять открыла глаза.
- Тогда надо согреть ее скорее… - решил Алеша, - все дело в том, что ей холодно.
Он еще сильнее прижал Ирочку к своей груди. Прямо к сердцу. Стал дышать ей на плечи, потом на ножки. Кукла становилась теплее и теплее в его руках. Алеше стало страшно и, вместе с тем, необыкновенно хорошо, Теперь он держал в руках уже не куклу, а живое нежное и теплое существо. Не хватало только, чтобы она заговорила.
- Ну что тебе еще? Холодно тебе, моя маленькая? – прошептал Алеша и сам себя не слышал.
- Нет. Мне теперь тепло, - совершенно ясно ответила кукла. Голос ее был так глух и спокоен, что, конечно, ни мама, ни Тоня не могли проснуться.

Алеша не очень удивился. Он и ждал этого. Он только взглянул ей в лицо и убедился, что кукла говорит не двигая губами. Но таких кукол, которые могли бы шевелить губами, Алеша вообще никогда и не видел, так что все было нормально.
Вдруг кукла пошевелилась у него в руках и дернула ножкой-А, может быть, он сам передернулся от ночного холодка? Нет. Это шевелилась Ира.

- Закрой меня одеялом. У меня спинка замерзла, - таким же глухим и никому больше неслышимым голосом сказала кукла.
Алеша схватил с ее кроватки коротенькое одеяльце и прикрыл ей спинку. Ножки выставлялись из-под одеяла.

- А теперь ноги замерзли, - пожаловалась кукла.
- Как же быть? Вот беда мне с тобой, - подумал Алеша. Потом он, крепко прижимая Ирочку к себе, тихонько поднялся и стал скользить в больших материнских тапочках к своей кровати. Не отрывая от себя Ирочку, оглядываясь на спящую мать, он забрался с куклой под одеяло, стараясь как можно тщательнее укутать ее. Он обернул ее со всех сторон одеялом и подоткнул его ей под спинку.

- Теперь тепло тебе? – спросил он.
- Тепло и хорошо. Давай спать, - сказала кукла.
И как только она это сказала, Алеша почувствовал внезапно, что он очень хочет спать-Глаза его сами собой закрылись и он уснул.
Утром мама шарила ногами под кроватью и не могла разыскать своих тапок. Она поднялась и увидела, что тапки перекочевали к Алеше, который крепко спал на левом боку, свернувшись калачиком и правой рукой обнимал куклу. Кукла тоже, видимо, спала, хотя глаза у нее были открыты. Ведь она не умела закрывать глаза. Одеяло сползло с Алеши, его спина была совсем открыта, а кукла была тщательно укутана.

- Что такое с ним случилось? – подумала мать, - Никогда он не играл в куклы.
Она наклонилась над мальчиком, поцеловала его и подоткнула под него одеяло. Теперь были закрыты и он и кукла.
Потом проснулась Тоня. Ее кроватка стояла совсем рядом с алешиной. Их разделял только узенький половичок.

Тоня села на постели, протирая глаза и увидела, что мама уже ушла в другую комнату-Она посмотрела на алешину кровать и сразу заметила, что из под алешиного одеяла торчит большая ирочкина голова.
- Алешка! – закричала она, - Алешка! Что ты сделал с Ирой? Зачем ты ее забрал?
Алеша вздрогнул, потянулся, не спуская правой руки с Ирочки, вдруг что-то вспомнил и улыбнулся.
- Ладно тебе кричать. Ничего я с ней не сделал. Просто ей было холодно и я ее забрал к себе.

- Ну, вот-Ну, вот! – торжествуя захлопала в ладоши Тоня, - Теперь ты сам видишь, что она не холодная и вовсе не лягушка, что она совсем, совсем живая.
- Сейчас то она, правда, опять холодная, - сказал разочарованно Алеша, трогая за ногу раскрытую куклу-– А была теплая. Ночью. Знаешь! Она даже разговаривала. Говорила, что ей холодно. Вот я и забрал ее сюда.
- А ты говорил, что она не живая. Она же все умеет. Ведь со мной то она всегда разговаривает. И всегда мне отвечает- Ирочка! Ирочка! Пойди ко мне!
Алеша взглянул на куклу. Она лежала безжизненная и холодная и от нее даже ему самому стало холодновато.

- Возьми ее, - сказал Алеша с нетерпением-– Она опять холодная и неживая… как студень.
Он взял куклу за ногу, спокойно вынул ее из под одеяла и, морщась, передал Тоне.
Тоня тотчас же забрала ее к себе под одеяло, сама закрылась с головой и там – под одеялом – стала о чем то живо разговаривать с куклой.
С тех пор прошло уже много времени-Дети подросли-Алеша, конечно, не играет в куклы-Но когда он видит ребенка, нежно баюкивающего свою куклу, он обычно просит:
- Дай мне подержать свою куколку!
Он берет ее так же бережно, как ребенок и прижимает к груди. Он видит понимающий и довольный взгляд ребенка и чувствуя, как кукла согревается около него, слышит ее глухой и низкий голос. Тогда ему кажется, что в ту ночь он действительно оживил своим теплом безжизненную пластмассу.
Орестов Игорь Леонидович.
Пятигорск- 1957 г.
© Ярослав Орестов