Конфеты или жизнь

Часы бою полночь и ты невольно вздрагиваешь сквозь сон, будто чувствуя кожей что-то неладное. Наступила важнейшая ночь в году, друг мой. Наступила тебе на пятки.
      
       Ты просыпаешься, как это часто бывает ночью, без особой причины, но тело твоё охватывает холодом. Тишина, мёртвая тишина, и тебе даже кажется, что её можно потрогать руками. Не смей, не шевелись, спрячся под одеяло и не высовывай носа до самого рассвета. Но ты глуп, и руки твои невольно тянутся вперёд, через темноту, пока кончики пальцев не натыкаются на что-то мягкое, на что-то, чего в твоей комнате быть не должно. Игра началась.
      
       Ступаешь босыми ногами на холодный пол, под кроватью что-то громко шуршит, и ты будто чувствуешь чье-то дыхание у своей голени. Скрип двери, которая открывается сама, без твоей помощи, грохот от чего-то упавшего где-то в другом конце коридора. На твои плечи наброшено одеяло, а фанарик в руках перестал гореть ещё на третьем шаге от комнаты. Тик-тик, где-то разрывают тишину старые часы. Ты оборачиваешься и не видишь ничего, кроме совершенной пустоты, и сразу же слышишь грохот захлопнувшейся двери твоей спальни. Прости, но назад хода нет. Только вперёд, иди и не поддавайся страхам.С каждым шагом ты всё больше и больше сливаешься с ночью, становишься частью того мира, который скрывается в ней постоянно, но оживает лишь один раз в году. По-началу тебя удивляют даже шорохи в темных углах, позже ты привыкаешь даже к светящимся глазам на старых портретах твоих пра-пра-прадедушек. Наконец-то за всей этой странностью ты понимаешь, что коридор должен был давно закончиться, но ты до сих пор идёшь. Иди, не останавливайся, я жду тебя.
      
       Справа от тебя окно. За окном поляна. На поляне костер. И вокруг костра танцуют девицы нагие, сказочной красоты. Волосы длинные, фигуры прекрасные, двигаются, словно летают. И лицом к тебе повернутся, засмеются, пальцем поманят - а ты не иди, глупый. Им что стена, что окно, что дверь открытая - не преграда, лишь бы ты сам к ним пойти захотел. Поют своим нежным голосом, по имени тебя зовут, а ты и поддаешься, дурак эдакий.
      
       Слева от тебя с грохотом падает на пол картина. Бум! И морока как не было, и окна нет никакого, а тем более нет ни поляны, ни девушек. Лишь картина висит.
      
       Ты делаешь пару шагов вперед и бьешься лбом о что-то твердое. Неужели стена? Оборачиваешься и видишь, что и каридор не такой тёмный, и дверь в твою комнату открыта, но всё это уже далеко позади тебя, хоть и кажется совсем близко. А врезался ты не в стену, друг мой, в дверь. Руки твои сами к ручке тянутся, поворачивают её, дверь со скрипом открывают. А здесь я тебя встречаю.
      
       Кухня, залитая луннным светом. Двое пьют чай из фарфоровых белых чашек. Ты - юный человек, и я - Смерть.
      
       – Хорошую игру я тебе устроил, правда? Нервы твои проверил. Только глупый ты, любопытный, смелый. Был бы трусливым - спал бы сейчас, страх - это человеческая суперспособность. — Я спокойно отпиваю из чашки крепкий чай и тяну костлявую руку в перчатке к вазочке с конфетами, которую ты поспешно притягиваешь к себе. Я понимаю тебя. Конфеты насобирал у соседей, наверное, жалко сокровище отдавать. Или ты уже слишком взрослый для этого? — Конфеты или жизнь.
      
       Ты не видишь, но я улыбаюсь, когда ты кладешь мне несколько карамелек прямо в руку.
      
       Утом ты проснешься и ничего не вспомнишь. И каждый раз, год за годом, я буду приходить к тебе.
       И каждый раз только от тебя будет зависеть, откроешь ли ты утром глаза или нет.