Петр Машеров

О том, что в Гродно живет сестра Машерова, я узнала случайно, уже после его гибели. Эндокринолог, сотрудник мединститута Ольга Мироновна Пронько практиковала в областной больнице, где мы когда-то впервые встретились. Милая, скромная и как будто ничуть не похожая на своего именитого брата. Спустя несколько лет мне довелось брать интервью у ее сына - ученого-биохимика Павла Пронько, и я увидела, до чего же сильно он смахивает на своего дядю. Машеров по поводу схожести с племянником, бывало, шутил: "Так это я на тебя похож?.."

Виделись они не так часто. Гродненская семья, состоявшая в близком родстве с первым лицом республики, старалась не докучать ему своими проблемами, просьбами и визитами.

Когда Ольга Мироновна издала книгу воспоминаний "Семья Машеровых", мы договорились с ней встретиться и поговорить не только о книге. Наверняка она знает и расскажет больше, чем написала...

За мемуары Ольга Пронько взялась в семьдесят с хвостиком... Причем это не магнитофонная запись, обработанная журналистом, а собственная рукопись, которая рождалась по страничке в день. Подталкивало Ольгу Мироновну желание рассказать правду о том, что было искажено, натянуто, высосано из пальца одним из авторов в его книжке о Машерове.

- Я мысленно с ним спорила, - рассказывает моя собеседница, - вспоминала нашу жизнь, все новые и новые эпизоды, анализировала, записывала, иногда и ночью былое просилось на бумагу. Закрою глаза - и вижу всю нашу жизнь, это как панорама. Вскочу, запишу мысль, чтобы не забыть, а днем уже разворачиваю ее в эпизод. Напишу, прочту - не нравится! Бросаю на пол! Про себя думаю - ну уж совсем как писатель!.. Пишу наново. Утром выбираю лучший вариант - и, представьте, им оказывается первый!.. Потом читала записи детям, внукам. О многом они слышали впервые, подбадривали: "Пиши!.."

Так появились на свет неподдельные в своей искренности свидетельства Ольги Машеровой о том, каким она видела и знала своего брата Петра с детских лет до последних дней.

На столе, за которым мы сидим, все изданные о Петре Машерове книги (их не так много), семейные альбомы с фотографиями, на стене - его большой портрет. Такие когда-то висели во всех обкомах и райкомах партии республики. Когда после гибели первого секретаря их поснимали, добрые люди принесли Ольге Мироновне целую стопку. Она раздала их детям и внукам - на память.

В неспешном разговоре мы вновь и вновь перебираем историю большой семьи, энергетическим ядром которой был и еще надолго останется Петр Машеров.

Детство

- За год до Петиной гибели мы сидели с ним вдвоем на их даче под Минском, по каким-то срочным делам он раньше вернулся из отпуска, а семья еще оставалась в Крыму. Накануне у Петра Мироновича состоялась встреча с Брежневым, на даче у Косыгина. Там шел серьезный разговор о возможном переводе в Москву. Имелся в виду пост председателя Совета Министров. Петя показался мне в тот раз каким-то особенно озабоченным, задумчивым, как никогда. Вспоминали детство, маму, сестричку Надю, которая умерла в семилетнем возрасте от туберкулеза. Мне тогда только три года было, что я могла понимать и запомнить? А Пете - девять лет, и он очень болезненно воспринял смерть младшей сестренки. Вспоминая ее, сказал: "Из всех девочек в нашей семье Надя была самая красивая..." И слезы блеснули на глазах.

Маленькими Оля с Петей спали вместе на широкой деревянной кровати - полатях, в той половине хаты, где стояла печь. Во второй половине, так называемой чистой, спали родители и старшие брат с сестрой. Даже ботинки Оле доставались по наследству от Петра. И коньки 43-го размера, когда у нее был 35-й.

В пятый и шестой класс Петя ходил в Машканскую школу - восемь километров туда и восемь обратно. Шел один-одинёшенек по целине, особенно трудно было зимой. Тогда он нашел выход: сам смастерил себе лыжи. Корпел над ними долго: скоблил, распаривал, выгибал, сделал крепления, выкрасил в черный цвет. Не лыжи получились, а загляденье! Не хуже, чем в магазине.

Голодным летом 1933 года братья Машеровы - девятнадцатилетний Павлуша, ставший впоследствии генерал-майором, и пятнадцатилетний Петя - работали с отцом на железнодорожном разъезде, грузили в вагоны бревна, чтобы подзаработать на хлеб. На обед брали с собой затирку в горшке, забеленную молоком. В жару она быстро скисала, становилась противной и скользкой - в рот не возьмешь, и мужчины нередко оставались голодными. Но маме ничего не говорили, боялись расстраивать.

В институте

На протяжении пяти лет учебы в Витебском пединституте Петр жил у старшей сестры Матрёны. Она его очень любила и заботилась, как мать. Петя всегда помнил об этой бескорыстной помощи. И когда бы ни был потом в Витебске, обязательно заглядывал к сестре хоть на минутку. Матрёша любила вспоминать, как студентом Петя выглаживал себе брюки и белые накрахмаленные воротнички. В этом никто не мог ему угодить: ни мама, ни она.

- Как-то на каникулах Петя решил заняться постановкой голоса. Видим, вечером во дворе пристроился возле клумбы и распевается, то низкую ноту возьмет, то высокую. Мы хохочем. Пел он, пел, а потом говорит: "Мама, дай мне сырое яйцо, чтобы горло прочистить". После яйца голос совсем охрип! Тут мы попадали на траву от смеха.

Декабрьской ночью 1937 года к дому Машеровых в деревне Ширки (Сенненский уезд ныне Витебской области) подъехал "чёрный ворон". Войдя в избу, незнакомые люди коротко бросили главе семейства: "Собирайся!" Ничего не объяснив, никого не слушая, увезли 55-летнего Мирона Машерова, рядового колхозника, отца пятерых детей. Больше они его не видели. Но одно письмо из витебской тюрьмы все-таки получили. Следующая весточка пришла от лагерного товарища отца. Тот сообщал, что весной 1938 года Мирон Васильевич Машеров умер на станции Сухобезводное Горьковской железной дороги, по документам - от паралича сердца. А спустя двадцать лет семья получила справку о его реабилитации.

Окончив институт и получив направление в Россонскую среднюю школу преподавателем физики и математики, Петя признался Павлу, что, работая, будет готовиться к поступлению в аспирантуру. Зная настойчивость младшего брата и его серьезные, прочные знания, старший не сомневался, что из Петра выйдет хороший ученый.

- На семейном совете решили, что с начала учебного года мама, я и младшая сестричка, которую назвали в честь умершей Наденьки, переедем жить к Пете. Это было его предложение. Вы только подумайте - юноше 21 год, а он не задумываясь забирает с собой всю семью, заменяя нам отца. Маме, впервые покинувшей свой дом, Петя твердил: "Не волнуйся, всё будет хорошо, вот увидишь..." Ему дали двухкомнатную квартиру, мы купили диван, книжный шкаф, письменный стол, пару стульев и три железные кровати. А швейную машинку привезли с собой.

Учитель

Девчонки тихо охнули, когда в класс вошел новый учитель физики - молодой, высокий, стройный, в светлом костюме и безупречно белой рубашке. Все встали. Лишь один второгодник развязно вытянул в проход длинные ноги. Петр Миронович как ни в чем не бывало перешагнул через них и начал урок. Он сказал: "Давайте, ребята, проверим ваши знания по физике". В классе наступила мертвая тишина, а второгодник сразу подобрал ноги и опустил голову.

Молодой учитель организовал кружки не только по своим предметам - физике и астрономии, но еще и драматический. Причем сам участвовал в спектаклях, а в пьесе Островского "Лес" сыграл главную роль Несчастливцева.

Задачи по математике решали в классе только самые трудные, помеченные в сборнике звездочками. Благодаря этому даже двоечники справились летом с экзаменационным заданием.

- Был случай, Петр Миронович задал на дом задачку, а сам никак не мог ее решить, всю ночь просидел. Не решили и ученики. Тогда он вызвал к доске самого сильного из ребят, и вместе всем классом одолели-таки математическую головоломку.

                Полина   

- Это я увидела ее первой. И рассказываю Петру взахлеб: "В поликлинике новый зубной врач - краси-ивая!.. Голубые глаза, светлые локоны! А как лечит!.. Ничуть не больно!" На следующий день Петя отправился к зубному. Так они познакомились.

Поля работала в Россонах временно, один месяц. Вновь увиделись они уже во время войны. Раненный в одной из партизанских операций в ногу, Петр Машеров прополз, истекая кровью, десять километров до своего поселка и постучал в первый же дом. Через три дня его перетащили к маме. Она и привела к теряющему силы сыну (рана воспалилась, нога отекла) Полину, которая нашла врача и медикаменты. Десять дней Петр провел по существу под кроватью - в Россонах хозяйничали немцы. В партизанский отряд молодые люди ушли вместе, сегодня - он, назавтра - она. И больше уже не разлучались.

- Поля рассказывала мне, что в бою Петя всегда шел впереди. Но и она была где-то рядом, потому что меньше всего думала о себе, больше беспокоясь за него.

При минировании партизанами Бениславского моста завязался бой с немцами, кто-то крикнул: "Петр Миронович ранен!" Но командир продолжал вести за собой бойцов, и Поля под огнем фашистов бежала вслед за ним по мосту, пытаясь перевязать Машерову рану, но он дался ей только после боя.

- После войны Поля встретила меня, как родную. Стройная, красивая, в черном костюмчике, который сшили еще в партизанах, переделав мужской. И очень спокойная, добрая. Она так располагала к себе! Удивительный человек!  За все время, сколько мы жили и вчетвером, и впятером (причем на одну  Петину карточку), Поля ни разу не повысила голос, не выразила недовольство. С одеждой тогда было плохо у всех. Хорошо, что Петру сшили в Москве шинель и военный френч перед вручением Золотой Звезды. Поля как увидела мою стеганую телогрейку, говорит: "Снимай сейчас же!" И сама сходила со мной на рынок, отвела к портнихе. А Петя сказал, как отрезал: "Оля, ты должна учиться!" И в 20 лет я снова пошла в девятый класс.

А как Петя сиял, когда в апреле 1945-го родилась Наташа! Поля была еще в роддоме, когда мы с ним выбрали это имя.

Когда Наташе исполнилось пять лет, а младшей Лене - год, Полина Машерова устроилась на работу в стоматологическую поликлинику на Сталинском проспекте (ныне проспект Независимости), так и проработав до пенсии зубным врачом. А девочек смотрела одинокая тетка Полины. Ох, как она любила на всех поворчать! Но только не на Петра Мироновича. Когда летом семья жила на даче в Дроздах, старушка рано утром отправлялась в лес и приносила своему любимцу полную кружку земляники. Больше никому не давала!

- Если Петр шел на какое-либо торжество или прием вместе с женой, то Полина и сама одевалась элегантно и строго, и за гардеробом мужа следила, она хорошо знала, что ему нравится и что идет. Красивая была пара, только мало они были вместе из-за вечных забот Петра Мироновича.

Он прекрасно понимал, что мало внимания уделяет семье, и  иногда говорил: "Поля, ты хотя бы поругала меня!.."

Помню, как он не находил себе места, когда Полина лежала в больнице в Москве. Сидел все время у телефона, пока шла операция. Я как раз приехала в Минск по работе: Петя был неузнаваем, для него существовали только Поля и боль за нее. А как он воспрянул духом, когда мы с Надей сказали, что полетим с ним в Москву навестить Полину.

                Мама   

- Мама наша от природы была одарена необычайным умом, быстро все схватывала, анализировала и могла сделать свой вывод в любом спорном вопросе. Не случайно незнакомые люди, которым приходилось с ней беседовать, удивлялись, узнав, что у мамы нет образования. Они даже не верили.

У мамы был хороший вкус и чувство красоты. В доме и во дворе всегда находилось место цветам.

В Россонах мама вела домашнее хозяйство, Петя отдавал ей свою зарплату, и бюджетом семьи распоряжалась она. Если в Доме культуры шел хороший фильм, Петя приглашал маму. Они шли рядом по улице: взрослый сын и высокая стройная мама.

Накануне войны мама сшила себе обновку - темно-синий сарафан и шелковую блузку. В этом наряде ее забрали в гестапо, и по синему сарафану Петя опознал маму в груде тел расстрелянных подпольщиков.


Война

- Всю войну мы, три сестры, прожили в эвакуации за Уралом. А мама осталась с Петей в Россонах. Его приписали к истребительному батальону. "Где же Петенька будет питаться?" - отмахнулась мама от наших уговоров уехать.

Весной 1943 года в эвакуации Оля получила письмо от своей одноклассницы по Россонской школе и тогда узнала, что Петя жив и создал подпольную группу из своих учеников и коллег, которая переросла в партизанский отряд. В этом отряде сражалась и девушка, приславшая письмо. По состоянию здоровья ее в начале года переправили в тыл. Письмо было большое, подробное, на нескольких листах школьной тетради. Жаль, но оно не сохранилось.

- Когда мы встретились с Петей после войны, я была так взволнована и сосредоточена только на нем, что не заметила, как мой узелок с документами и старыми фотографиями кто-то ловко стащил. Из вещей там было только одно мое вишневое платьице. Мне до сих пор стыдно и горько из-за своего ротозейства.

Во второй части письма рассказывалось, как после пыток погибла Дарья Петровна Машерова. Ей было 54 года, немцы избивали ее сильно, долго, до крови, но она никого не выдала и не предала своего сына.

- Маму расстреляли 9 сентября 1942 года, а через десять дней в Россоны вступили партизаны. Петя с бойцами нашли место казни. В яме, заполненной водой, было много тел. Среди них -  мать, отец и две сестренки Петиного друга Виктора Язутова. Партизаны поклялись отомстить врагу.

Однажды Петр Миронович сказал сестре: "В гибели мамы моя вина". Он всю жизнь страдал оттого, что не успел забрать Дарью Петровну в отряд.

А летом 1944-го, находясь за тридевять земель от Белоруссии, Оля, Надя и Матрёна прочли в газете, что за мужество и отвагу, проявленные в борьбе с врагом, Петру Мироновичу Машерову присвоено звание Героя Советского Союза. Они глазам своим не поверили! Их ли это Петя?! Минск уже освободили, но война еще не закончилась. Встретятся ли они?..

- И вот я приехала в послевоенный Витебск, живу там второй месяц, и вдруг открывается дверь - на пороге Петя!.. В шинели, сияющий, подтянутый. Мы долго не могли оторваться друг от друга. Не знаю, как сердце не разорвалось от счастья! Он уже работал первым секретарем обкома комсомола в Вилейке. И сразу забрал меня к себе, а потом и Надю.

В Минске

В декабре 1947 года Машерова избрали первым секретарем ЦК ЛКСМБ.

- Пете дали двухкомнатную квартиру на первом этаже в доме на Круглой площади. Мы въехали, когда еще красили полы, и ходить приходилось по доскам. Город лежал в руинах. Стоя у Дома офицеров, можно было видеть, как до самых окраин простирались груды кирпича вместо домов. Но уже закладывались такие гиганты, как автомобильный и тракторный заводы. Петя с гордостью показывал мне новостройки, где работали комсомольцы. Помню, что строительство шло далеко от Минска, а теперь это уже один из районов столицы.

Я поступила в медицинский институт, а Петр, как всегда, много работал, не обращая внимания на болезни. Утром выпьет на ходу стакан кофе со сливками - и уехал. Домой на обед не ездил, чтобы не тратить время, да и на работе не всегда удавалось перекусить. Скажу,  бывало: "Петя, ну нельзя же работать на износ!", а он улыбается: "Оленька, лучше за день сделать то, что можно делать год".

Пятнадцать лет Петр Машеров возглавлял ЦК КПБ. Все это время родные люди старались быть тише воды, ниже травы, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Зная строгость и принципиальность брата, старались его  не огорчать и ни о чем  не просить.

- Мы жили своим умом, своими знаниями и сами находили свое место в обществе. Петр помогал нам лишь тогда, когда кто-то тяжело заболеет. Запрет пользоваться его именем я нарушила лишь однажды, когда летела к нему в больницу в Москву. Павел позвонил, что Пете сделали операцию. До Минска я добралась, а на самолет до Москвы билетов уже не было. Тогда  и решилась признаться, что я - сестра Машерова и лечу к нему в больницу. Зато как Петя обрадовался, когда увидел меня с цветами. Боже, как мы любили друг друга!..

Накануне шестидесятилетия Петру Машерову присвоили звание Героя Социалистического Труда. Но вручения этой награды он ждал полгода, в то время как других руководителей республик Брежнев  чествовал в Кремле уже через несколько дней после указа. Очень характерным показался мне снимок, запечатлевший Машерова и Брежнева в момент награждения белорусского лидера. Обрюзгший генсек и ничуть не прогнувшийся, знающий себе цену Машеров. Даже его вежливая улыбка кажется мне ироничной.

- Нет, - возражает Ольга Мироновна, - просто Петя знал, что Брежнев тяжело болен, и это скорее сердобольное выражение лица. Хотя отношения у них были сложные.
Я как раз была в Минске и поняла, что происходит нечто странное: Брежнев то звонит Машерову и советуется по докладу, а то идет заседание Политбюро, а Петр Миронович дома! И вижу, что переживает. Полина спросит: "А почему ты не в Москве?" - "Видимо, кворум есть". Не только Брежнев, но и его окружение побаивалось соперничества с Машеровым. Помню, вышли первые два тома какой-то энциклопедии, и Петр Миронович, отдыхая тогда в Барвихе под Москвой и пролистав их, высказал в разговоре с Брежневым и Черненко свои комментарии. "Ишь ты, - неприязненно отреагировал Черненко, - он еще в Белоруссии, а уже командует!"

Даже на похороны брата не пустили в Минск (по негласному распоряжению) глав республик, на свой страх и риск отважился приехать лишь Гришкявичус из Литвы. А Москва прислала секретаря ЦК Зимянина, с которым у Петра Мироновича были довольно прохладные отношения...

- Кто-нибудь из вашей семьи смотрел документы следствия по делу о гибели Машерова?

- Павел смотрел документы, снимки и ему стало плохо. А на суд ходила Надя, но больше одного заседания она не выдержала. По ее словам, семья водителя, совершившего наезд, вела себя очень развязно. Вряд ли бы они себе это позволили, если бы не чувствовали поддержки. Настораживает и то, что первый звонок из кабинета Машерова в Москву сделал генерал КГБ, доложивший Андропову о совершившейся трагедии…

Мое мнение, что Петю убили.

О трагедии Ольге Мироновне сообщил муж, бывший соратник Петра Машерова по партизанской борьбе Сергей Пронько, долгие годы работавший в Гродно заместителем председателя облисполкома. Начал он осторожно: "Оля, Петр Миронович попал в аварию..." Она схватила пальто: "Едем! В какой он больнице?" Муж  взял ее за плечи и рассказал все до конца. "Нет, нет, нет! Этого не может быть!.."

Когда же они виделись?.. Ах да, Петя приезжал в Гродно на какое-то совещание минувшей осенью, как раз за год до этой ужасной аварии... Заскочил к ней на несколько минут, выпил стакан молока, немного поговорили, Оля расплакалась и никак не хотела его отпускать. Словно чувствовала, что это в последний раз...

Петр Машеров погиб в октябре 1980-го, на шоссе Минск - Москва "Чайку" с первым лицом Белоруссии раздавил самосвал, гружёный картошкой. . Будто нарочно, бронированная машина первого секретаря оказалась не готова к поездке, и в колхоз под Минском он отправился на обычной.  Выжить в ней при таком столкновении было заведомо невозможно. Машерову было 62 года.

-----------------

На снимке в центре Пётр Машеров с сёстрами (слева направо) Надеждой, Матрёной, Ольгой и братом Павлом. Фото предоставлено О.М.Пронько.