9. Еще история...

Человек – высшая объективность воли… Вечное стремление, развертывающееся к тому же в конфликтах, разладах, борьбе, является источником как восхождения, так и страдания…

Избавиться от них невозможно, потому что источник их – сама природа человека, в которой воплощена неутолимая воля к совершенствованию, постижению и к жизни вообще.
В этом смысле человек обречен на страдание.

Артур Шопенгауэр.

*** 
   
Еще история… Он был немолод, смел, упрям
И цену жизни знал, и уходящим дням
Не вел отсчет, и не нуждался в хлебе…
Еще МЕЧТАЛ… всю жизнь мечтал о НЕБЕ…

Спроси, зачем - он сам бы не ответил,
Не то, чтобы не знал, но слишком светел
Был мир, таящийся в безмерной глубине,
Что звал, манил, что виделся во сне…

Он честно отвечал и объяснить пытался,
Потом устал, лишь виновато улыбался,
Но голоса иных времен, старинных городов,
Знакомых улиц из туманных слов

Его и звали, и манили... синие вершины
Его баюкали и прогибали спины,
Но каждый раз как рок, как неизбежность
Вздымалась новая вершина в шапке снежной,

Как символ невозможности и тщетности труда,
И было небо далеко… как прежде… как всегда…
Он стал считать, что было с ним впервые…
Забытое… ушедшее… Кричали дни былые

И звали, и шептали торопливо
О том, как славно, просто и красиво
Живется здесь, внизу, что слишком мало
Осталось жить, не начинай сначала!..

Но он решился, бросил, ЧТО мешало –
Весь опыт прошлого, пока еще звучала
Та жажда неба, необъятной глубины…
Он вновь забыл о жизни, только сны

Подсказывали путь, что был суров и нов…
Прошли года… Теперь он был готов.

Неодолимой, неприступною преградой
Вздымалась вверх, казалась страшным адом
Вершина, и безумием казалось
То восхождение, и путалась, и рвалась

И мысль, и воля,
И душа лишалась сил…

Он зубы сжал
И думать запретил

Себе о том
Немыслимом пути,

И верил, что дойдет,
Хоть может не дойти…

ПОШЕЛ ОТСЧЕТ:

Морены… Камни… Скалы…
Кинжалы ледников…
Лавин оскалы…

Стихала жизнь…

Тяжелое дыханье
Хрипело…
Грохотало…

Лишь в сознаньи,
Как стрелка компаса,
 
Дрожала и звучала
Вершины песня,
Голос перевала…

Был воздух ледяным,
Рвал и калечил грудь…

Последний вдох…
Уж больше не вдохнуть…

Пылало солнце
Нестерпимым жаром,
Сжигало кожу…

Яростным пожаром
Кипела кровь
И плавилось сознанье…

Остановилось время…
И – пошло…

Иным дыханье
Вдруг стало…

Больше солнце
Не палило…

В бездонной вышине
Дрожала, тихо плыла

Земля… поля… озера… и глубины –
игрушечные, маленькие…
На краю вершины

Он тихо сел и свесил ноги в пустоту –
Ту пустоту, которой небо стало,
В иной, холодной пустоте звучала
Другая песня без конца и без начала,

Иные знания… На многие загадки
Пришел ответ… В покое и порядке
Тянулись истины, законы, и струился
Тот свет, что так манил, и звал, и снился…

Он поднял голову: огромной чередой
Тянулись ввысь и звали за собой
Пути иные… горы… перевалы –
ВНЕ неба и земли… Так бесконечно малой

Теперь казалась высота, что раньше так манила…
Теперь он ЗНАЛ… Уже иная сила
Звала назад… Дрожал туман и рвался:
Он шел к земле… он нисходил… спускался…

Быстрей… быстрей… казалось, что вот-вот
Он полетит… стремительный полет
Запел в душе… коснулся первых трав…
Цветов… деревьев… птиц… почувствовав, узнав…

Рвалось дыханье… слезы обжигали…
Стихала память о вершине, перевале,
Сияло солнце – доброе, родное,
Дрожала тишина в земном покое,

Река струилась, золотой песок
Смеялся, звал, ласкал подошвы ног,
И пели птицы… Билось мощное дыханье
Огромной жизни - Матери Касанье,

Тех добрых рук, что отпустили сына
На время в гости, коль звала вершина…
Он обнял землю в узнаваньи и надежде,
Заплакал – так, как никогда не плакал прежде…

И бились две любви
В седом и мудром сыне:
Любовь к земле…
Любовь к иной вершине…

***