Космополитизьм

                Подарок для Павла Пряникова
     В сорок шестом году на кафедре истории МГУ служил некий профессор Зельдин. Большого ума человек, широкой души и с очень длинным хером, приматываемым алюминиевой проволочкой к правой ноге и надежно схороненным своим логическим окончанием в правый же ботик из трофейного фетра, купленный по случаю на толкучке у безногого таксиста, демобилизовавшегося из десятого десантного батальона, сгинувшего без вести под Мурманском. Спаслись лишь двое : танкист, потерявший обе ноги, но героически вытащивший из окружения Нину Ургант с гитарой и патефоном. По прибытии в Москву Нина и подарила спасителю свой правый ботик из трофейного фетра, мудро решив левый выменять на дустовое мыло, способствовавшее выведению блох, гнид и моли, угнездившихся в курчеватой волосне по всему телу. Герой устроился работать в таксопарк напарником Аркадия Исааковича Райкина и с первой же зарплаты пополз на толкучку продавать подарок, дабы накрыть щедрый стол стахановской бригаде труженников общественного транспорта, по традиции накрываемый каждым безногим представителям предательской организации " Джойнт" в СССР. Вот профессор Зельдин и купил ботик, за деньги купил, коих хватило в аккурат на трехлитровую банку лосьона " Огуречный", спичечный коробок махорки и четыре чаинки, пережеванных беззубыми старухами Замоскворечья в соответствии с планом добычи тиамина и выдачи его на гора стратегического бассейна Донбасса, куда по оплошности письмоводителя Министерства средней промышленности включили Замоскворечье. План переделывать не стали, документ все-таки, но письмоводителя на всякий случай расстреляли, вдову отправили в Анталию подлечить нервы, а заодно - отравить пару колодцев и высмотреть систему ПВО потенциальных партнеров-турок, детей же отправили в " Артек", где они благополучно и сгинули. А профессор надел ботик на правую ногу и пристукнул по дощатому настилу, привлекая внимание базарного люда.
     - Эк, как влитой ! - Одобрил ушастый киргиз, менявший бабушку на решето спелых кочерыжек. У него сестра выходила замуж за семипалатинского испытателя-дегустатора урановых стержней, а какая свадьба без спелых кочерыжек ? Смешно и говорить. Поэтому род и отправил киргиза в Москву, вручив старую бабушку, тщательно упакованную в китайскую мешковину из-под опиума. Поезда тогда редко ходили, но киргизу посчастливилось запрыгнуть на крышу теплушки под Саратовым, на его счастье лихое воинский эшелон шел в столицу участвовать в параде победы. Между прочим, в теплушке рожала какая-то баба, а по крыше бегали Василий Лановой и Леонид Брежнев, офицеры и просто хорошие люди. Один из них скоро умер, а другой сошел с ума и полюбил маленького человека из Санкт-Петербурга, предательски переименованного несколько раз. - Притопни, притопни еще разок.
     Профессор послушно притопнул. Дощатый настил загудел и оттуда, снизу полезли какие-то люди. Видимо, они хоронились под настилом и вылезли, привлеченные необычным гулом. Первым полз политрук в тельняшке, зажавший телефонный провод зубами. Провод, змеисто извиваясь вел к морской фуражке следующего выползня, чубатого оперного певца и бандеровца, гордости и интеллектуальной вершине Харьковского металлургического комбината, где возле мартенов дежурили Лимонов и Бабченко, столь разные по своим рожам, но одинаковые по безмозглости и скудоумию передовики производства, в свое время награжденные почетными пинками, кратковременным заключением и смачным плевком меж рог.
     - Не гуди, сука, - страшно хрипел политрук, - как ты можешь гудеть в такое время, когда эшелоны ?
     - Дамбас, - рычал бандеровец в густые с прожидью усы, - Дамбас.
     За ними выполз третий обитатель поднастильного пространства, человек без лица. Лицо у него изъяли при обыске в тридцать седьмом году, потом следователя разоблачили, как не оправдавшего доверие, но лицо возвращать не стали, хотя следователя на всякий случай расстреляли, вдову отправили на золотые прииски в Бодайбо руководить культпросветом, а детей отправили в " Артек", где они благополучно и сгинули.
     Жуткими телами они окружили профессора и несдобровать бы преподавателю эксорцизма на кафедре истории МГУ, если б мимо не проходил молоденький сторож при дерматиновом лабазе ефрейтор Гена Гудков. Он гневно зашевелил усами и прогнал коварных выползней обратно под помост, где им самое место. Засмеялся ласково, потрепал киргиза по буйной голове, расцеловал бабушку, пожурил профессора и убыл, бля.
     Вот именно с этого казуса и началось столь громкое впоследствии " Дело врачей", уважаемый Павел Пряников. Но это совсем другая история, совершенно неуместная в парадигме и когда эшелоны.
     Вот так вот.
     Кстати, дабы разъяснить раз и навсегда непонимающим читателям диссонанс между содержанием и оформлением, приспособлю я опоздавшего белого кролика, который ничего не символизирует и не может символизировать когда эшелоны.