Созидание глава 4 1963 год часть 3 отпуск

ОДЕССКИЙ  ЮМОР  УМЕСТЕН  И  В КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКОМ


СОЗИДАНИЕ

ГЛАВА 4  1963 год

ЧАСТЬ 3  ОТПУСК

                КАМЕНЕЦ - ПОДОЛЬСКИЙ             

    Каждый год мы ездили весной на Украину, а осенью в Белоруссию. Это были незабываемые поездки: сначала с грудными детьми, собаками, палатками, примусами и сковородками,  позже - с маленькими внуками и всё теми же причиндалами. Это то, что касается поездок на машине, а в этот год, когда мы были ещё "безлошадными", мы добирались на поездах и автобусах...

    Почему Украина и Белоруссия?  Ну это очевидно:  на Украине,  в Каменец-Подольском жила Витина мама, а в Бресте - Батя.

    Все поездки  осуществлялись  в  одни и те же сроки.  Весной мы использовали  майские праздники,  присоединив к праздничным дням все отгулы и,  если их  не  накопилось,  то  брали  несколько  дней  за свой счёт.  А осенью - ноябрьские  праздники. Мы ездили в Брест.

    С Батей было проще - он был на нашей свадьбе, а вот с Витиной мамой и сестрой были сложные отношения.  Вера Николаевна и Анатолий Евстафьевич разошлись ещё в годы войны. Он просто к ней не вернулся.

     Как мы уже рассказывали раньше,  Виктор, будучи одиннадцатилетним мальчишкой убежал к отцу на фронт и тоже больше к матери не вернулся.

 Она приезжала к нему в Дзержинку,  когда он уже начал работать и жил в общежитии.  Но это не наладило их отношений до уровня теплоты и доверия.  Витина мама упрекала  его за то,  что он их бросил.  Они, т.е. мама и сестра Рита считали, что Витя все эти годы купался в довольстве и достатке,  променяв их на сытую  и,  как  они предполагали, богатую жизнь.

Хотя Батя регулярно им помогал, и высылал посылки с отрезами тканей и подарками для Риты.  В общем, они считали Виктора предателем, и не могли этого простить ему всю жизнь.


    Кроме того, было и еще одно событие, которое наложило ещё более негативный отпечаток на их отношения - это наша свадьба.  Виктор долго думал,  как выйти  из этого положения и ничего не придумал... Если позвать маму, Батя обидится и не приедет. И,  хотя Вера Николаевна очень хотела увидеть  Остапыча,  Виктор предполагал, что ничего хорошего из этого не получится, и пригласил только отца. Матери он даже не сообщил, что женится. Об этом они узнали от моих тёток, которые проживали тоже в Каменец-Подольском. Обиды выросли в кубе.

    Тем не менее, мы получили письмо с поздравлениями и приглашениями приехать в гости.
    Сразу же воспользоваться приглашением мы не могли по целому  ряду событий. Мы поженились в ноябре 1959 года.  Летом 1960 года, 22 июня погиб мой брат. В августе я сдавала приёмные экзамены в институт и была принята в Менделеевский химико-технологический. А 27 августа я родила маленькую Ёлочку. Зимой работала, и училась.  Но всё пережитое наложило на меня такой тяжёлый отпечаток, что нервы не выдержали,  и,  правда с опозданием,  но случился нервный срыв, и я попала в больницу - местное физиотерапевтическое отделение. Экзамены в весеннюю сессию я не сдавала, и пришлось брать академический отпуск...

   В этом году я приехала в отпуск, в Каменец-Подольский, в первый раз… Мы взяли с собой Ёлочку. Мою очередную беременность не особенно было заметно.

Отпуск надо было где-то проводить, и мы решили поехать к Витиной маме, бабушке Вере. Она рада была нашему приезду…

 Да, и, кроме того, мы никогда не были обузой в материальном плане. Мы взяли себе за правило – никогда не жить нигде за чужой счёт. Мы привозили с собой продукты – столько, сколько могли увезти на себе. Кроме того, мы всегда рассчитывали деньги так, чтобы в наш приезд бабушка Вера не тратила бы на питание ни копейки.

Мы вместе с ней, а иногда и только сами, ходили на привоз и покупали и мясо, и овощи, и фрукты. Любили ходить по магазинам и выискивать недорогие вещи, которые покупали себе, чаще это была какая-нибудь посуда: стаканы, фужеры, стопки. Хотя они были из простого стекла, их форма или рисунок были настолько оригинальными, что мы с удовольствием их приобретали. А посуду я любила очень.


    Мы ехали на Украину поездом.  Я не помню,  кто нас встречал,  знаю только,  что Вера Николаевна ждала нас дома.

    Дом - это старое холодное сооружение из крупного камня, рассчитанное на две семьи.  Но в доме жило несколько семей,  т.к.  заселены были и полуподвальные  помещения.  Вход  к семье Дудко был со двора.  По каменным ступеням надо было подняться на широкое крыльцо,  откуда вело две двери в сени  одной  и  другой квартир.

Из сеней или, правильнее сказать - коридорчика, дверь направо вела в верхнюю половину дома (это квартира Веры Николаевны),  состоявшую из трех комнат.  Поскольку кухни не  было, первая комната была приспособлена под неё. Справа стоял в углу - баллон с газом.  Рядом - плита, потом столик для готовки. Не помню что стояло в  середине комнаты  - то ли печка,  которой никогда не пользовались,  нет,  скорее всего, большой стол,  на котором стояли кастрюли,  мылась посуда и  т.д. Да, именно – стол… За  столом вдоль стены стояли вёдра с водой,  помойное ведро,  в которое бегали ночью по нужде и ещё какая-то хозяйственная утварь.

    А печка, действительно была в углу. И обогревала она все остальные комнаты тоже, выходя в каждую из них одной из своих сторон.

    В дальнем левом углу кухни стоял холодильник.

    Из кухни -  входили в столовую, справа – окно , выходившее на двор, напротив двери, у стены - сервант, а дальше -  диван,  на  котором спала Вера Николаевна,  когда приезжали гости.  Посредине комнаты стоял стол,  который можно было раздвинуть, и усадить за ним кучу гостей. 

    И, наконец, последняя комната - спальня Веры Николаевны. В углу стоял разложенный диван. По левой стене - шкаф с книгами. В основном это были учебники по  географии,  которую преподавала Витина мама.  По моему было ещё трюмо,  но точно не помню.  Окно выходило на улицу. Через дорогу располагался старый заросший парк.  Высокие разросшиеся деревья диких каштанов и грецких орехов.  В парке петляло множество узких корявых тропинок, ведущих к крутому берегу реки - Смотрич, впадающей через несколько километров в Днестр, по которому до 1939 года проходила государственная граница.

    Окна в доме никогда не раскрывались, и были упакованы старой потемневшей от времени и пыли ватой,  поверх которой были разложены ёлочные игрушки. Нас поселили в этой комнате.  Поскольку открывать окна не полагалось,  мы открывали форточки.  По  утрам в них просачивался свежий воздух из парка, и вместе с ним - монотонное гуканье горлиц - диких голубей.

    В этом доме прошёл кусочек Витиного детства на Украине.

    Я не могу жаловаться на Веру Николаевну. Мне повезло. Со свекровью жить не пришлось,  кроме  коротких встреч во время наших  приездов.  При Вите она вела себя больше задумчиво,  чем агрессивно. Но, когда я оставалась одна, она  спешила выговориться, и выплескивала все свои горькие обиды.  Я пробовала что-то возражать,  оправдываться, но она не слышала меня - так велика была её материнская боль, может быть, частично обоснованная. Все мы были в юности, да и в детстве тоже, немного жестоки по отношению к близким. Все свои обиды, которые Вера Николаевна и Рита накопили на Остапыча, они перенесли на Виктора, и при случае как-то пытались это показать...

    Ну, это всё я рассказала для того,  чтобы обрисовать обстановку, тем более, что она не менялась год от года. И каждый раз, когда мы приезжали на Украину, мы заставали одно и то же. Здесь ничего не менялось...

    В памяти об этих поездках у меня остались самые тёплые  впечатления. Может  быть  потому,  что я прожила в детстве несколько лет в Киеве, и сама атмосфера  Каменец-Подольского навевала на меня уйму неосознанных воспоминаний.

    Выше улицы Шевченко,  на которой стоял этот старый дом,  располагалась ещё одна улочка,  а выше - ещё одна. И весь этот район был разбит  на  кварталы, разделёнными друг от друга тротуарами и не широкими дорогами,  вымощенными не асфальтом,  а брусчаткой.  Камни были по краям иссечены временем  и  ручьями, сбегавшими  во время дождей сверху - все эти улочки тянулись куда-то вверх. И каждый камень брусчатки в середине был отполирован миллионами  ступней,  прошедших по ним за их вечность.

 Мне казалось, что от каменных покрытий тротуаров исходит тепло, а в солнечную тёплую погоду, наверняка так и было. И когда я вспоминаю Каменец-Подольский,  закрыв глаза, я вижу перед собой эту улочку, слева от нашего дома,  по которой я ходила в магазин, именно эту и эти тёплые камни. И у меня возникает до щемящей боли желание пройти по этим камням босиком,  ощутив их теплоту так, чтобы подошвами ног вспомнить далекое прошлое...

   И ещё мне запомнились в Каменец-Подольском привозы.  Каждую субботу, и воскресенье, из всех пригородных сел,  а иногда, и из дальних, из смежных областей Украины, из Бессарабии, из Приднестровья, из Молдавии - в город  съезжались крытые грузовики с товарами. Это был самый дешёвый рынок промтоваров.

Почти в центре, на майдане, расположился рынок, состоящий из двух больших территорий.  На одной располагались крытые  павильоны:  рыбный,  мясной и молочный. А на свежем воздухе протянулись рядами прилавки с навесами.  Там продавали овощи,  фрукты и т.п.  товары.  В выходные и праздничные дни продуктов продавали столько,  что мест на прилавках уже не оставалось, и рынок распространялся по земле - везде, где только было можно, так что приходилось перешагивать через сумки и мешки с овощами.

    На второй половине рынка,  представлявшей собой - большую пустую площадь,  в будни было пусто, стояло лишь небольшое количество грузовых и легковых машин. Зато в дни привоза там тоже было не протолкнуться.

 Сельские машины  занимали места  вдоль всего периметра забора и рядами по площади.  Перед машиной устанавливались колья,  к которым привязывали верёвки.  Это было ограничением для площадки, на которой стелился брезент, и выкладывались товары. Чего тут только не было:  трикотаж модный,  бельё, посуда, домотканые ковры из Молдавии, импортные товары и т.д. и т.п.

 Учитывая, что в Москве такого обилия не было, мы ходили на этот рынок в дни привоза,  как на выставку. У нас всегда была с собой небольшая сумма денег, ассигнованная для покупок. Но сумма была, как правило, небольшая,  а купить хотелось - и то и то... Поэтому мы очень долго ходили по этому привозу,  пробиваясь сквозь толпу поближе к машинам и высматривали и  приценялись...  И,  наконец,  мы что-нибудь покупали себе,  а чаще - детям. Я помню,  как  в одну из поездок именно здесь мы с Витей купили себе болоньевые плащи, которые только вошли в моду.

    Не менее любопытными были походы на продуктовый рынок.  Когда мы приезжали в Каменец-Подольский, все расходы на питание мы брали на себя. Но на рынок мы ходили с Верой Николаевной. Она учила меня выбирать продукты, а я расплачивалась.  Но картина "выбора" продуктов напоминала эффектную сцену из жизненного спектакля.

    В мясном павильоне прилавки были закрыты  с  внешней  стороны  стеклянными витринами, на которых сверху были наложены куски мяса. Вера Николаевна сначала несколько раз проходила вдоль прилавка туда и обратно,  в  толпе  таких  же медленно двигающихся женщин, а иногда и мужчин. Присмотрев то, что показалось достойным вниманием, бабушка Вера коршуном кидалась к прилавку, и запускала всю пятерню в кусок мяса.  Но,  т.к. кидалась к этому куску не только она, в мясо вцеплялась нередко и чужая рука какой-нибудь тётки.  Тогда начинался спор, кто первый выбрал этот кусок.  Наконец,  овладев добычей,  бабушка Вера начинала его щупать в полном смысле этого слова. А в процессе ощупывания бабушка начинала торговаться... В конце концов, ей удавалось немножко выторговать стоимость покупки, и мясо отправлялось в сумку.

    Но самой любопытной процедурой была покупка сметаны.  В молочном павильоне на открытых прилавках были выставлены баночки с  деревенской  сметаной  такой густоты, что ложечки в них стояли перпендикулярно, не опускаясь вглубь банки.

Вера Николаевна начинала с крайней селянки, спрашивала - "А почём ваша сметана?" и протягивала ей руку тыльной стороной вверх.  Селянка мазала ей по руке  сметаной.  Бабушка медленно слизывала эту сметану с руки,  закатывала глаза в  раздумье вверх,  потом в сомнении качала головой и...  переходила к следующей  продавщице.  И так она проходила вдоль всего ряда.  Я каждый раз думала,  что  она  должна  была,  после  такого  количества проб,  объестся сметаной на всю  жизнь... Но нет, этот спектакль повторялся каждый раз, и всё в той же последовательности.  Наконец, когда сметанный ряд кончался, Вера Николаевна уверенно  направлялась к одной из селянок, и говорила мне - "Вот эта сметана самая  лучшая".  И мы покупали одну или две банки густой вкуснейшей сметаны.

 Потом мы так же выбирали творог и яички.  На открытом базаре мы докупали фрукты и овощи.  Их продавали кучками,  на десяток. Молодая картошка была очень дорогая, и продавалась тоже кучками.

 Закупив всё это,  мы проходили к дальней  досчатой стене базара, вдоль которой расположились продавцы с живностью. Бабушка выбирала кур... Ей их показывали, держа за лапы, головой вниз. Курица била крыльями,  но  её держали крепко, и вырваться она не могла.  Бабушка щупала курицу, заглядывала в её жопку,  определяя не жирная ли она от старости,  затем опять длились  торги...  Причём  оценка  курицы бабушкой и торговкой была настолько противоположной,  что я по наивности думала,  что зачем покупать такую плохую курицу,  как говорит бабушка? Наконец, торговка обиженно умолкала,  и отворачивалась. Бабушка Вера отходила в сторону, а через некоторое время возвращалась и  спрашивала - "Ну так как уступишь за эту дохлую курицу?" Ей уступали...  И курица запихивалась в верёвочную сетку, в которой ей было очень неудобно...

С тяжёлыми сумками мы возвращались домой с победой...

    Когда я ходила одна на рынок, или с Витей,  я не торговалась.  Во-первых  -не  умела,  а во-вторых стеснялась,  не знаю почему,  но меня смущала уверенность торговок.  Кроме того,  русских там не любили. Часто могли просто не ответить  на вопрос и отвернуться, если спрашивали по-русски. У бабушки уже выработался местный акцент и слова перемежались русские с украинскими.  А мы с Витей были настоящими кацапами...

    В Каменец-Подольском много исторических мест. Это и Старый Город, расположенный  на другом берегу речки Смотрич.  И Старая Крепость,  сохранившаяся  на высоком холме, может быть, горе...

    Особенно сильное  впечатление на меня произвели рассказы о том,  как немцы  во время войны производили массовый расстрел евреев.  Их вели через весь  город,  на окраину, где раскинулся широкий и глубокий ров. Евреи шли нескончаемой вереницей, покорно, понуро, поддерживая друг друга. Им не на что было надеяться. Они были обречены. Говорят, охраны было немного. Немцы патрулировали по обеим сторонам колонны на большом расстоянии друг от друга. Тем  не  менее, никто из движущейся толпы не пробовал бежать или сопротивляться.

    Рассказывают, что немцы обратились к местным богатым евреям,  и  предложили заплатить  выкуп  за  Каменец-Подольских евреев.  Было собрано много золота и других драгоценностей. Но немцы обманули. Золото взяли, но вместе с ним арестовали и местных.

    Я не помню, как называется этот ров.  Мы туда не ездили. Наверное, там должен быть построен мемориал... Вечная им память...

Вера Николаевна жила в то время со своим гражданским мужем – Иваном Алексеевичем. Он приезжал в Каменец-Подольский в длительные командировки. Кажется, он был строителем. Жить одинокому в чужом городе было накладно, надо было снимать квартиру. Ну вот, он и воспользовался знакомством с Верой Николаевной. Периодически он ей говорил, что уезжает домой в отпуск. И, действительно, уезжал. А потом возвращался.

Но в этот раз они с Иван Алексеевичем уже, кажется, – расстались…

Находясь в гостях в Каменец-Подольском, мы ходили в гости к моей родне. Так уж получилось, что в своё время, ещё в военное время, в этот город приехали, и остались там жить родители моей мамы: Надежда Павловна и Николай Николаевич Варсобины. Жили здесь и их дочери – Тамара и Рита. У тёти Тамары были дети – Наденька и Коля. А у тёти Риты – Володя и Наташа. Тётя Рита дружила с Витиной мамой – Верой Николаевной. Соответственно, Витя и Рита общались с моими двоюродными братьями и сёстрами, когда до нашего знакомства с ним были впереди ещё годы и годы…

Как назвать такое совпадение, что с моими родственниками Виктор был знаком задолго до нашего знакомства. И встретились мы с ним не в Каменец-Подольском, и не на Украине, а в Подмосковье.

Интересно, что, когда мы с Витей позже пробовали восстановить прошлые события наших семей, оказалось, что почти что одновременно наша семья переехала в Киев, а он с сестрой Ритой и мамой переехали в Каменец.

Всё это было просто совпадением  или это судьбоносное предназначение?

Как бы то ни было, в Каменец-Подольский мы приезжали не один раз и с этими поездками у нас в памяти связано много хорошего и приятного.

Туда же приезжали погостить Витина сестра с мужем Колей и дочкой Наташей. После окончания института,  Рита с Колей получили назначение в какое-то село, и преподавали там историю в местной школе. Коля вскоре стал директором школы, а ещё позже они перевелись в Полонное, Хмельницкой области, где Коля уже стал продвигаться по партийной линии, став вторым секретарём райкома партии.

 Мы с ними встречались иногда, заранее договорившись, в дни своих отпусков. Иногда это были дни рождения бабушки Веры. Или просто отпуска…

           Из поездок в Каменец-Подольский особенно запомнились, когда мы выезжали из города на рыбалку, на озёра, вместе с моим двоюродным братом – Володей Плешаковым.. Это уже был чисто западный район, где в войну властвовали бендэровцы.

          Проезжая мимо букового леса, нам запомнилась особенность - лес напоминал парк, такими ровными рядами стояли деревья. И, что особенно интересно, в лесу под деревьями не было никакой растительности. Было чисто на земле, одна утоптанная хвоя - ни одной травинки, ни одного кустика! Только сухая хвоя. И, присев по нужде под деревом, нам казалось, что этой хвоей где-то рядом засыпаны крышки от входа в бывшие землянки бандитов, и вот-вот поднимется из земли бендэровец или целая их банда, а скрыться негде: лес просматривался на километры во все стороны…

Мы приглашали приехать погостить в Каменец-Подольский, во время нашего отпуска, наших друзей – Смирновых. Но в это время к ним приехала  мама Саши. Кроме того, они переехали в только что полученную квартиру, и благоустраивались в ней. Поэтому ранее запланированная встреча со Смирновыми не состоялась…


ТЕЛЕГРАММА   КАМЕНЕЦ  -  ПОДОЛЬСКИЙ  6.08. 63 г.
ШЕВЧЕНКО   61   ДУДКО   ИЗ   ДЗЕРЖИНСКОГО МОСКОВСКОЙ
                НЕ   ПРИЕДЕМ
                СМИРНОВЫ



Находясь в Каменец-Подольском, получили от моих родителей письмо.
Письмо в КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКИЙ.


6. 08. 63 г.                ДОРОГИЕ   НАШИ!

Наконец-то получили от вас долгожданное письмо, а то ваше молчание стало беспокоить нас.

У бабушки никак не наладится желудок. Два дня на диете, боимся давать что-либо есть. Выдерживаем голодную диету.

Бабушка часто вспоминает вас, и всё спрашивает: - «Когда приедут?»

Жаль, что в Каменце всё дорого, а в Москве цены такие: помидоры навалом везде – 50 копеек, арбузы – 30 копеек за 1 кг, огурцы – 50 копеек. Яблоки – самые дешевые – «Белый налив» - 60 коп, чернослив – 80 коп, вишни – 80  коп, персики – 1-40 коп, кабачки – 20 коп, баклажаны – 70 коп, картофель - 10 коп. Всё в изобилии.

Мила уезжает 10-08. В Астрахани рынок ломится от зелени, глаз, говорят,  не выдерживает от изобилия.

8.08. пойдём встречать опять поезд из Астрахани.

Смирновы переехали на квартиру, и ехать никуда не собираются, так как к ним приехала мать погостить. Обставляются в квартире. Они обедали в это воскресенье в столовой, говорят – дома нет воды.

Как наша Эллочка бегает? Наверное, загорела? А как фрукты – кушать любит? Придём на вокзал встречать обязательно.

У нас резкое похолодание. Сегодня ночью по области +3, +6 градусов, а днём завтра +17.  Сегодня был в Москве, и  в пиджаке было прохладно.

Ваша Полина красит полы в кухне и коридоре. Не знает – куда девать вашу обувь.

А вы когда двигаетесь в обратный путь? Что, прямо в Москву или ещё куда-нибудь поедете?...

Пишите. Будем с нетерпением ждать ответа,
Мила получила обходную, 10–го будет последний день на работе и вечером выедет.

Передайте наш привет Вере Николаевне и Варсобиным и Рите с Колей, если они ещё гостят в Каменце, а так же Ивану Алексеевичу.

Купила Ёлке 2 шелковых рубашки и двое трусиков её размера.

Целуем всех вас крепко. Привет от папы и бабуси.

               
                ПАПА   И   МАМА.