Олечка

Вечер. Она придет усталая с работы, сбросит с себя одежды. Влезет в старенький задрипанный халат в мелкую дырочку с затертыми от старости локтями и сядет за старенький видавший виды компьютер с такой же задрипанной жизнью, мышью.
Вот тут у Олечки и начинается новая жизнь.
В этом мире виртуальных сетей, виртуальных друзей, любовнивков, кошечек, собачек и невиданных зверюшек, она королева! Ей есть, что сказать, ведь из обычной жизни простая повариха детского садика не может сделать конфетку, у нее нет ничего, кроме любимого ребенка от некогда любимого мужчины и спившейся от злобы жизни сумашедшей старухи-матери на руках. Да, еще есть квартира этой самой матери, но она ее благополучно сдает, чтобы хватало на новые кофточки для себя любимой и интернет. Как же без него прожить, если ты просто никому в этой жизни не нужна, а случайные знакомые, это всего лишь вехи ее ночей, на одну ночку, ну максимум на месяц...Она же королева, а они кто? Они ее пажи... И не важно какой статус у "пажей", королева всегда остается королевой. Такова ее се ля ви!
Конечно, как большинство таких как она разведенных "королев", Оленька часто зависала на сайте с одноклассниками. На форумах в разных группах успешно обсуждали разные девичьи секреты. То как плов сварить правильно, то как кота помыть, то как косы заплести, самогоночку приготовить, тортик забацать за пять минут. На жизнь пожаловаться, поныть, как же ей бедной, тяжело на своих нежных плечиках тащить сына-подростка, мать-инвалидку, самой выкарабкиваться и искать любовь.
Олечка включила компьютер и на мониторе весело задребезжала надпись "Форум одиноких сердец".
- Ольк, - окликнула ее из комнаты мать. - Ты есть чаво будешь?
- Я на работе поела, - хмыкнула в ответ дочурка и достала из сумки баночку пива, - Я фигуру бл@ду!
- Ну, бл@ди-бл@ди, - хохотнула такая же немытая старуха, и с ехидцей добавила, - Для кого только? Был мужик и тот сплыл...
- Ну, ма-маа, - на расплыв с явным раздражением в голосе, проворчала Олечка.
- Ну, что ма-ма? Мамаа? - отрапортовала с иронией ее мать, - Говорю, как есть! Вон как у твоей сестры в семье порядок, ты ей в противовес прям уродилась.
- Вы ее с папой больше меня всегда любили! - задыхаясь от обиды проорала Олечка.
- Да что ты! - взмахнула руками мать, - Мы с отцом вас всегда любили одинаково!
- Неправда! - ворвалась в комнату, где находилась ее мать, красная как помидор, "королевишна", - Вы ее любили больше!
И захлебываясь слезами продолжила:
- Вы ей всё! Вы ей всё моё отдали!
- Ну, и тебе что-то досталось, - пытаясь противостоять натиску обезумевшей дочери, проговорила старуха-мать, вжимаясь в стенку.
- Что-то! - вскричала и затопала ногами Олечка, - что-то! Это те крохи! Которые не достались ей!
Мать отпрянула ближе к балкону. "Королева"-дочь двинулась за ней. Пыталась ли она что-то доказать матери или просто отстаивала свою правоту? Мать от испуга закрыла лицо руками.
В проходе между комнатами показался заспанный взлохмаченный парень.
- Мам, ба! - сонно протянул он, - Вы опять ссоритесь?
- Что ты, сыночка, - затрепетала, отступая в его сторону, Олечка, - Мы просто разговаривали.
И обращаясь к матери, сурово добавила:
- Да, мам?
- Конечно, доченька, - промямлила старуха и поворачиваясь к внуку, тихо спросила, - Ты кушать что-нибудь будешь?
- Да, - коротко ответил пацан и устремился в свою комнату доигрывать очередное сражение в таких же виртуальных сетях, в которых так любила проводить время его мать.
Женщины разошлись по комнатам. Олечка недовольно пнула сумку ногой и из нее как по команде "На старт! Внимание! Пли!" с диким воем повылетали банки теплого пива, устремляясь то вверх, то вниз.
- Ой, мамочки! - притихла от нервного перегруза Олечка, когда одна из банок, парировала над ее головой, аккуратно в открытую форточку, не задев ни рамы, ни стекла.
- Судьба! - выдохнула ее мать, на удивление оказавшаяся на пороге комнаты с большим сачком.
На недоумение, написанное на морде лица "королевишны", мать разведя руками парировала:
- Банки летают! Скажи кому, за сумасшедшую примут!
- Вот и промолчим...
Каждый день Олечка прихорашивалась около зеркала. В её берлоге с ремонтом из советского прошлого с обшарпанным паркетом, отсутствием обоев под стенкой-мебелью - гордостью любой хозяйки того времени, зеркало в метр высотой вызывало бурю эмоций у её знакомых, посетивших сей гостеприимный дом. От искреннего удивления до манерного примирения с явностью.
- Вау, Оленька! - ворковали её коллеги, забежавшие на чай, - Какое крутое зеркало!
-Какая рама!
-Какой стайл! Лук!
- Что? - удивлялась женщина, - причём тут овощи?
- Ха-ха, - смеялись в ответ такие же как она "светские" дамы, нахватавшиеся новомодных словечек в любимой ими сети Интернет.
- Лук это не овощ в данном случае, - парировала одна, а другая подхватывала эстафетную палочку и продолжала, парируя в невесомости, этакая воздушная одухотворенная интеллигентная дама:
- Лук - это состояние души! Это вид, это внешность, это стиль! Украшение дома!
-Аааааа, - протягивала Олечка в ответ, она тоже умела создавать лук дома, лук внешности, просто не знала,что это так называется.
Под эти весёлые непринужденные разговоры женщины пили чай, переходящий в куда более крепкие напитки, и также переходили с тем уюта дома на "любимых" коллег и знакомых.
- Эка вон Танька с сиськами, - закусывая огурцом, вылавленным руками из банки,  очередную кружку водки, причитая в полушепот абы раскрывая самую страшную на земле тайну, проговорила та самая неземная интеллигентная "светская" дама, - С Сережкой мутит!
- Да ты что! - в один голос, вытаращив на нее глаза, заорали Олечка и вторая подружка.
-Ага, - надкусывая тот же огурец, с довольным умиротворенным видом, ответила им женщина и добавила, - Сама видела!
-Где-где? Расскажи!
- Иду я вечером из магазина, а Танька, она в соседнем подъезде живёт, вылезает жопой кверху из сережкиной машины. Не заметила она, что я то рядом и все вижу!
-Подумаешь, - вяло перебила ее Олечка, - может он её просто подвез. Делов то!
-Даа?! Но он то её высадил, сам вышел и в губы, представляешь?! - тут женщина сделала театральную паузу, что обе ее собеседницы замерли, хлебнула из чашки глоток водки и, прижимая руку ко лбу, откидывая голову назад, разделяя по слогам, продолжила, - по- це- ло -вал!
-Понимаешь?! - выдохнув ещё раз и практически крича, - Он её поцеловал!
Женщины замерли и не знали,что на эту сногсшибательную новость ответить, разлили по кружками очередную бутылку и хором, не сговариваясь и не чокаясь, выпили.
- А муж то ейный? - прервав эту нависшую тугую тишину, спросила, вошедшая в комнату старушка-мать, - Он то знает?
- Нет! - хором выдохнули сплетницы и заржали аки кони.
-Не знает он ничего! - закричала от радости первая дама, - Не знает!
Олечка насупилась и выдала, осадив коллегу:
- Нет же у неё мужа, девки, нет!
Дамы снова погрузились в тоску-печаль от которой не только выть, но и петь хотелось.
Олечка включила компьютер, нашла онлайн-караоке и бабы завыли.
-Ой, мороооооз, мороооооз, не мороооозь меняяяяя!
-Маево коняя!- подвывала одна, вторя первой.
-Всё для тебяяяяя! Рассветы и туманы! Моряяяя и океаны! Для тебяяяяя - цветочные поляяныыы! Всё для тебяяяяя!
-Эх, - мотанула своими взбитыми космами одна из коллег Олечки и навзрыд прокричала, -У всех любовь! Счастье! Отношения! А ты, я, она, одни мы, девоньки, никому не нужные!
-Да! - вторила ей Олечка, - А что у этой Таньки кроме сисек?
-Да ничего! - проорала в микрофон другая, -Жопа толстая, щеки как у хомяка, разговаривает шепелявя. Что он в ней нашёл?
- Вот да! - подначила ее Олечка, - Другое дело ты! Или Степановна, или я, на худой конец!
-Лучше на толстый! -как бы между делом пролепетала "в стельку" пьяная Степановна.
Девки перемигнулись и заржали, подпевая в такт продолжающему высвечиваться на мониторе караоке, но не попадая в слова:
- Всё для тебяяя! Лишь для тебяяяя горят на небе звёздыыыы, для тебяяяяя безумный мир наш создан, для тебя живу и я под солнцем для тебяяяяяя. Лишь для тебяяяяя! Живу и я под солнцем, для тебяяяяяя!
- Эх, хорошо поем!
- И хорошо сидим, бабоньки!
Хлопнула входная дверь, из строительного колледжа приехал сын Олечки.
-Мам, привет! - крикнул Сашка, сын Олечки, и немного смутившись, увидев развеселую компанию ухмыляясь, добавил:
-Здрасьте! Вас на улице хорошо слышно.
-Ой, ой, ой! - засуетилась резко протрезвевшая Олечка.
Больше всего она блюла своё "интеллигентное я" перед соседями. Ну, вдруг её, такую непорочно зачатую, обвинят в чёрт знает чём! А это ведь все не она, это ведь все другие! И эта жизненная позиция у Олечки была во всем. От дружеских до родственных отношений. Вечно ревнивая к поступкам и деятельности других, она не оставляла попытки принизить собеседника, а если уж ей это не удавалось, Олечка из любого спора уходила с "высоко поднятой головой" и походкой от бедра. Олечка очень любила манипулировать людьми. Например, вякнуть что-нибудь не подумав, а потом в процессе всплывающей постепенно информации, сделать удивлённое лицо с выпученными то ли от страха, то ли от недовольства глазами, что её очередной коварный план раскрыт, и отнекиваться до последнего, что я ни я и конь в пальто не мой, свалить все на других, что её не правильно поняли или это вообще не она сказала и она тут не причём, мало ли кому что в голову всбредет, а она просто мимо проходила.
-Мам, - загундосил под нос Сашка, - там, на улице тётька Надька стоит с какой-то женщиной, на окна смотрят и громко рассуждают, кто так воет и к кому полицию вызывать.
Олечка поджала губы и на её лице пронеслась буря чувств от страха до раздражения. Она побледнела и осела на стул.
-Сашк, ты это, прекрати! - резко затараторила её старуха-мать, занюхивая рукавом очередную чашку водки, - Пусть по****ят, им делать нечего, чем о других разговоры разговаривать! Ты посмотри до чего мать довел!
С этими словами женщина встала, подошла к дочери и приобняла её за плечи, одновременно гладя её по коротким волосам.
Олечка вспрянула и закатив глаза, недовольно прохрипела:
-Ну, мама!
Затем обратилась к сыну с явным недовольством и откуда-то взявшейся усталостью:
-Ты есть будешь?
Сашка взял со стола пирожок, запихнул его себе в рот и мотнув головой, что означало "Да, маман, подайте" с довольным видом удалился в свою комнату.
-Мужик растёт! - парировала Олечкина коллега Степановна, разливая остатки бутылки по чашкам, - Так давайте выпьем за здоровье и настоящих мужиков!
-Верно! - загоготали женщины, забыв, что у них все ещё включён караоке-микрофон.
-Чин-чин!
И тут в дверь позвонили.
Олечка успела испугаться, "сесть на ежа", вспомнить, что она королева-мать и пойти открывать дверь.
На пороге стояла её соседка Алёнка.
- Мать, ты так громко гуляешь, что аж слюньки текут! - обмахиваясь веером просвирестела соседка с заметной ехидцей в голосе.
- Заходи! - с чувством ежеминутного облегчения, проговорила сияющая Олечка.
-А удобно? - чуть оступившись,спросила Алёнка, увидевшая в проем двери незнакомую компанию.
- Конечно, - замотала головой Олечка, - это девки с работы. Ирина Степановна и Наталья Ивановна.
- Очень приятно, - парировала в ответ соседка, -Алена Сергеевна!
Бабоньки дружно гоготнули и продолжили чревоугодие и дегустацию водки разных сортов уже в пополневшейся компании.
За окном лёгкими хлопьями кружился снег. Олечка приоткрыла форточку на кухне и одернула занавеску, достала пачку дешёвых сигарет,  вытащила одну и закурила, высоко подняв голову так, чтобы дым уходил из квартиры едва только последняя гостья покинула её гостеприимную квартиру.
- Что грустишь? - спросила, расставляя руки в боки её мать, - Хорошо ж посидели! Будет что ещё соседям вспомнить! Косточки нам с тобой перемыть!
- Хорошо то как! - ответила, роняя слезу, Олечка.
-Мужика бы тебе...
-Ой, мам, - осерчав на прерванное умиротворение, заскандалила Олечка, и повторила чуть слышно, -Мужика бы мне...
- Мда, - парировала как бы не замечая перепадов настроения Олечки её мать, отхлебывая остатки рассола из банки, - Если бы расторопнее была... И никого не слушала, ни меня, ни подруг...Жила бы сейчас в Африке, в племени Юмба... Королевой была...и с кучей маленьких Алимчиков под боком...
Мать расцвела в улыбке от того, что напомнила дочурке о её не сложившемся замужестве с принцем-студентом из Африки, а увидев замешательство на лице у дочки, захотела укусить ещё больнее и поэтому добавила:
-Или вот, родила б последнему дитя, авось при бизнесе была бы...а то так быльем и поростешь...забудут к тебе стежеку-дорожку!
Олечка громко разрыдалась.
-Что? Что я делаю не так? Почему меня бросают? Я же хорошая!
Мать приобняла дочурку и злорадно заулыбалась. На кухню завалился сонный Сашка.
-Мам, - обратился он к Олечке, -Я тебя больше всех люблю!
Олечка подняла голову и по её размалеванному от слез и обилия косметики лицу потекли слёзы, которые она нещадно начала тереть рукавом.
-Санечка, сыночка, -протянула она к сыну руки, -подойди обними мать!
Саня подошёл, обнял зареванную Олечка и прижал её к себе.
-Прорвемся, ма! Зачем нам с тобой эти мужики? У тебя есть я!
Олечка ещё больше зарыдала.
Её мать отошла в сторону шаткой походкой и завалившись на стул, подперла рукой подбородок, женщина незаметно захрапела за наблюдением сцены сыновьей любви.
Утро наступило неожиданно рано, в 11 утра. Едва продрав глаза под трель орущего над ухом телефона, Олечка осознала, что опаздывает на важную деловую встречу, как она успела всему свету рассказать.
В один прекрасный день, на форуме знакомств, она познакомилась с очень обаятельным человеком её возраста, который не обещал золотые горы и реки полные вина, который просто понял и разделил её горести и радости. Но он был женат, Олечке оставалось только платонически любить его, пока как водится она не узнала,что он брокер фондовой биржи и основательно порывшись в интернете, выяснила подход к его такой таинственной и манящей персоне.
Подход, собственно, был один, как и в большинстве жизненных случаев. Деньги.
Она даёт ему деньги, а он их приумножает. Вот сейчас она встанет. Оторвет себя от постели, умоется,накрасится и пойдёт покорять мир!...на встречу со своим очередным мачо! Тем более деньги ей очень нужны и чем больше тем лучше! Сашку же одевать, поить, растить! Себе колечко, заколочку, кофточку! Да, шубку в конце то концов! Спа! Ресторан! Отдых! Курорт! Дачу!..и получше той, которую своим хитроумным планом отобрала у неё младшая сестра. Машину! А не такое корыто, на котором гоняет опять же её сестра! А ещё лучше с водителем! Ведь она рождена для чего-то большего! Для любви! А если её никто не любит за просто так, то любовь можно купить! Были бы деньги! Деньги! Деньги! Деньги!
С такими мыслями королевишна поплыла в ванную и взглянув в зеркало, ужаснулась.
На не глядело нечто старое, потасканное не по одному огороду и сеновалу, с большим грузом хлопот под глазами и отягощенным бытием. Олечка отпрянула, пискнула и запрыгнула в чем была в ванную. Включила машинально душ. Горячая, на удивление струя, прыснула ей в голову. Олечка выскочила из ванной как ошпаренная, взхломоченная и мокрая. Урывком бросила взгляд в зеркало и чуть не разрыдалась от обиды. Но надо было что-то делать! И срочно. Олечка вылетела из ванной по направлению к кухне, подскользнулась на мокром тапке, пролетела около метра по прямому пути узкого коридора и споткнулась об спящую на табуретке мать.
-Ох! Чёрт меня,чёрт! - всколыхнулась женщина, и крестясь просела вглубь табуретки, вжвшись в стену.
-Мам, это я! - обратилась к ней хриплым голосом Олечка, -Ты чего?
- Мам? - как бы пережевывая услышанное, приговорила обмякшая со страха женщина, - Я тебя не рожала! Изыди, сатана!
И словно тень, прижимаясь к стеночке, не менее взлохмаченная старушенция побежала прочь с кухни... Через минуту из комнаты раздался вопль:
-Там чёрт!
И звук бьющегося стекла. Олечка влетела в комнату и увидела окровавленную мать и разбитое зеркало. Из комнаты вылез одетый Сашка.
-Ма, я гулять!
-Иди сыночка, иди! - с хохотом парировала Олечка.
-Совсем парня избаловала! – парировала бабка, перекрестилась и побрела в ванную замывать кровь и зализывать старые раны. В зеркале она, испугавшись, увидела своё отражение, которое приняла за чертовщину.
Её дочь собрала руками остатки зеркала и, сбегав трусцой за веником, припустилась делать уборку, напрочь, забыв о важной встрече.
Зеркало ей было определённо жалко. Но мать своей выходкой доставила ей просто внеземное удовольствие. Не то чтобы женщины враждовали, но и любви между ними не было. Вроде бы мать и дочь, но как Олечке всегда казалось, любила мамаша только младшенькую. И что бы не делала старшенькая все было не то. Не по ранжиру.
"Ты должна Леночке то, то, вот это! Мы купили Леночке это,вот,это,вон то, а ты уже большая. Тебе не положено!" Любимые фразы её маменьки и папеньки. Понятно же, что Леночка похожа на маму, а она ни на кого не похожа. Паренька так и говорил всегда во время ссоры маменьке: "Не моя! Нагуляла!" Но время шло, и Олечка все больше и больше становилась похожа на отца. А отец как будто не видел этого, и продолжал твердить: "Не моя! Нагуляла!"
Все делалось родителями для младшенькой, для Леночки. И когда та забеременела в 18 лет, её не потащили с матюками и угрозами делать аборт, как Олечку, а выдали замуж с песнями и плясками.
Олечка всегда подходила ко всем проблемам расчетливо. Если слёзы и лились из её глаз, то лились они исключительно по её разумению, плану или заранее составленному сценарию. "Вся жизнь игра!", перефразируя классика можно добавить:"а люди - интриганы!" и засмеяться, типа "Уха-ха-ха-ха!" или ещё по зловещей, нагоняя страх и испуг на случайно встретившихся ей путников.
Олечка не любила людей. Она считала себя выше других и пускай она ничего не достигла в жизни. Из школы выперли после 9-го класса, устроилась поваром в крутой советский ресторан, а "корочку" об окончании курсов не выдали. Олечка ныла и ныла на свою судьбу. Ныла своей подружке, в чьего мужа была безответно влюблена ещё  со школьной скамьи. И завидовала ей же, ругая за глаза.
-Ты знаешь она какая? - вопрошала Олечка, хлопая ресницами, но оставаясь своей тушкой на месте взлетной полосы.
-Какая? - удивлялась её очередная местячковая подружка, временная как настроение женщины.
-Она у меня его увела! Нахрапом взяла! А как можно было в такую влюбиться?
-А почему нет? Яркая красивая женщина! - отвечала ей знакомая.
-Да ты её не знаешь! - распылялась Олечка и краснела, как вареный рак не первой свежести, захлебываясь в своих слюнях, фыркая и проглатывая часть слов, продолжала, - Она - наглая! Хамка! Как она со свекровью поступала!
-Ну, а ты как со своим отцом?- возмущались знакомая, знающая озлобленное к отношение Олечки к тяжело больному человеку из-за распределения наследства между сестрами.
Олечка резко разворачивалась и убегала из разговора, сверкая пятками и звеня бутылками пива в непомерно огромной сумке. Как же так! Её ткнули в больное, в отношения! В которых она ас! Она же психолог! Она столько общается в сети, что знает все или почти все! И вообще она же умница! И красавица! И никто ей ни чета!
Хоть со стороны все и выглядело, как крыса бежит с корабля. Знакомая пожимала плечами и уходила спокойно. Знала, что зависимая от обстоятельств Олечка прибежит, когда ей что-то понадобится и будет так же "за глаза" поливать её грязью, а "в глаза" прыгать на задних лапках и попискивать в комплиментах к брошечке, кофточке или ещё чему.
-Как ты хороша сегодня! - залепетала Олечка, увидев Лизу. Отчасти коллегу по работе, которая трудилась на благо народа в бухгалтерии.
-Да ладно, - махнула рукой Лиза, конечно комплименты нравились всем, но зная Олечку не первый год, зная её отношение и льстивость обстоятельствам, выдавила из себя улыбку и вздохнула.
-Что ты так вздыхаешь, - наступательно вопросила женщина, -У тебя же не работа, а сказка! Бумажки целый день перекладывать, не котлы ворочать!
Лиза вскинула брови. Разве могла повариха с тремя классами образования знать и понимать систему учёта, налогообложения и прочих расчётов. Доказывать Олечке что-либо это как разговаривать с деревом. Вроде оно и слышит, ветками шевелится, типа понимает, но все  же оно дерево, а не человек.
Лиза усмехнулась и беззлобно, шутя ответила:
-Кто на что учился, на то и пригодился!
-Да меня учили после школы этому вашему бухучету и говорили,что у меня получается! Да я....- так хорошо начала, повышая голос и разрастаясь всей мощью своей далеко не крохотной тушки в своих глазах, а также в глазах окружающих, продолжая зазывно трындеть над ухом Лизы и вдруг внезапно почувствовав всю свою беспомощность, осеклась Олечка...
-Да ты! - перебита её Лизаи с нескрываемым ехидством добавила, - захотела бы - пошла учиться, а не котлы ворочать!
Олечка осеклась от своей беспомощности, ей хотелось забиться в угол, прижать коленки к груди и заплакать, но только бы не взглянуть в это время на Лизу, не увидеть её всепониимпающий взгляд сквозь неё и в Олечкину душу и на мгновение не разочароваться в самой себе. Не осознать свою ущербность от которой женщина воет по ночам. А остаться королевой. Хотя бы для других. Иначе Олечка не выдержит. Убежит. В Москву! Опять в Москву! Как три сестры Антона Павловича Чехова. На лабутенах! На выставку Ван Гога! Пускай и виртуальную, пускай и на экране монитора. А что? Разумеет мысленно Олечка. Видали мы этих вангогов! На все эти выставки денег не напасешься. А вот пиджак новый желтенький как раз ей к лицу и по фигуре. И Степановна сказала,что это удачный в этом году цвет! Она читала какого-то астролога, который утверждал,что именно жёлтый принесёт удачу и процветание. И мужичку с денежными обещаниями надо не забыть позвонить! Ну и что, что неказистый, женатик, лысый и с пивным животом. Волосы не зубы, отрастут, а с деньгами и зубы вырастут тоже. Жена не стена, отодвинем. Не первый же раз! Ну, а живот?! Да у кого его нет? Мило поглаживая свой пивной животик, думала Олечка и стройным шагом плелась рядом с так резко ставшей ненавистной ей бухгалтершей.
       Дни тянулись друг за другом. Работа, дом, работа. Никакой личной жизни. Если кто-то из прежних ухажеров и звонил Олечке , то причина была весьма банальна. Провести вечер с перетеканием в ночь, а утречком закрыть за покорной подружкой дверь и перевернувшись на бочок, захрапеть. И как там с оглядкой добирается Олечка тенью меж серых домов и тёмных потухших фонарей, ему или им меняющимся ночь от ночи все равно. Или бывший муженек забежит борща похлебать, алименты занести, а потом тут же их забрать в долг и также остаться на ночь. Постоянного мужика у Олечки не было. Да и сама она не рвалась к длительным отношениям. Что-то обламывало её на корню. Хотелось разнообразия в перемешку с бабьим счастьем. Олечка всегда очень трепетно относилась к подарочкам. И неважно кто их дарил и с какой целью. Любая мелочь, будь то колечко с фианитиками или стиральная машина-автомат, которую преподнес за неделю страстного секса южноафриканский жаркий мачо из её далекого прошлого, заблудший на случайный огонёк к слабой на гостей хозяюшке. По телевизору верещала бабенка очередной хит будущего лета. Олечка зевнула и ойкнула. Все там же в клипе мельком она углядела свою бывшую закадычную подругу, которой однажды надоело терпеть Оличкины закидоны и она послала её далеко и надолго. Но Олечка не могла представить общей компании все так как было, она же Королёва! Она всегда выходит победительницей. И всему миру Ольгуня поведала совершенно   другую историю. Олечка никогда не была равнодушна к противоположному полу, особенно если он был ещё и богат. На удивление, к ней липли мужчины один в один напоминавшие её отношение к людям. И как же женщина расстраивалась, когда получала сама все тоже, что и вытворяла по отношению к другим. Она со стенанием лезла на стены, овала на себе волосы и плакалась всем своим подругам в жилетку, плечо, сумку... Куда утыкалась, туда и плакалась. Конечно, Олечку все жалели. Она ведь одна растит ребёнка, ей тяжело, бла-бла-бла...
-Мать!- крикнула в пустоту, позвола старуху-мать Олечка.
-Чаво тебе? - перебирая каждую буковку своей вставной челюстью, парировала бабка.
-Сматри, - нарочно передергивая мамашку, тыкнула указательным пальцем в телевизор Олечка, где на экране вовсю пританцоавывала её бывшая "подружка".
-Матерь божья! - Широко разинув рот, заголосила старуха и принялась креститься.
-Да, брось, мам! - взоржала как дикая кобыла Олечка и парировала, - Не такая уж и  страшная. Загримировали.
- А ты помнишь, как она с тобой поступила? - заголосила старушенция.
-Помню! - зарделась Олечка, - И никогда не прощу!
-Ты для неё всё! А она? - продолжала гнуть своё старушка.
-А она! - вскочила с криком женщина, - Она - сука не благодарная!
-Вот это ты верно подметила! - ответила ей в тон мать. - Гавнецо!
Так они сидели, пялились в телевизор, тыкали пальцем и обсуждали свою бывшую подругу пока не кончился клип. Олечка была натурой общительный. Схватила телефон и стала названивать общим знакомым, понося на чем свет стоит ту, чей образ в клипе не давал ей покоя уже столько времени. Из трубки слышны были смешки и надрывное Олечкино возмутительное шипение в вперемешку с фразочками и словами: " Коза такая!", "Точно овца", " Епать сколотить и туда прорвалась","Стерва","И кто ж её взял?Ни рожи ни кожи?!"
Олечка не считала себя завистливой, просто ей не нравилось,что у других дела спорятся. Что люди живут в своё удовольствие,а ей приходится вкалывать за троих, иногда за четверых или даже пятерых, как она считала. Думать женщина не любила. Она предпочитала,чтобы за неё думали другие. И поощряли её за характерные способности приспособленки. Лечь, отдохнуть, раздвинуть ноги, сдвинуть обратно, постонать в такт и получить вожделенный телефончик или перстенек, или браслетик. Что могло быть проще? Сложнее было найти того под кого надо было и хотелось одновременно лечь. Не быть, не жить с ним, не делиться горестями и радостями, не переживать за его успехи или неудачи, а просто лечь и раздвинуть или стоя, или сидя,или задом. Как ему будет удобно за определённую плату, конечно. Нет, проституткой Олечка себя не считала. Так она занималась бартером. Ты мне,я тебе. "Так живёт вся страна!"оправдывали себя женщина в своих глазах и "за глаза" подружек. Любила Олечка и подворовать, там где лежит и не важно,что хорошо лежит, не плохо.
"Я же как все!"-рассуждала женщина, тыря у детей в саду оковалок мяса, -" Их родители дома накормят, а я одна сына ращу..." Сами мы не местные, подайте кто чем может. Воровала Олечка по-тихонечку, но сама при этом рьяно осуждала тех, кто как и она честно жить не хочет, ну или не может, не умеет, учиться быть человеком не способен...да и зачем? Можно же как все...плыть по тихому омуту и как-нибудь нарваться на черта.
- Ты что это делаешь? - громко поинтересовалась у привыкшей тихой сапой забирать чужое притворяясь,что это её, женщины старшая по смене.
-Я? - робко и испуганно, удивленно ответила Олечка и в наглую широко расправив грудную клетку с подобием груди, обвисшей от напряженности использования теми и этими, что, к Олечкиному сожалению, не придало ей желаемых размеров, добавила, надвигаясь своей орлиной походкой стареющей границы на старшую смены, -Я как все! Как ты! Как она! Как все мы вместе взятые! По чуть-чуть!
Старшая по смене залилась багровым румянцем. Женщина старалась, что бы у детей в этом безжалостно мире было чуточку хорошо. Она водила со своей дачи яблоки, когда удивлялась острой недостачи оных на складе их небольшого пищеблока. Она пекла пирожки и угощала ими детвору и воспитателей с нянечками, а также весь свой коллектив ядовитых змей. А тут вот оно что! Они воруют, а она дыры закрывает. Женщина не стерпела. Вся яркокрасная она вышла из помещения кухни под хихиканье заводилы Олечки. Вышла и пропала.
Через какое-то время Олечка вызвала заведующая и попросила положить заявление на стол. Старшая по смене была горда собой, но попытавшись начать диалог с поварихой получила безумный словесный понос из её рта с оскорблениями. Женщина усмехнулась. Она искренне пожалела грубую Олечку, которая ничего так и не поняла и которая осталась при своём куске обглоданной кости, но с дырой в кармане.
Олечка при бежала на кухню и зарыдала.
-Как же так! - прочитала она и вытирала руками сопли по лицу, интонациями в голосе передавая всю грусть и неизбежное. А неизбежное ждало её дома в виде старухи-матери и её коронного:ну, я же тебе говорила,что ты и там больше месяца не продержишься", -Я же не для себя! Я для сына старалась!
Олечка рухнула на разделочный стол, размазала остатки туши по лицу и забилась в истерике. Никто из её коллег не попытался её утешить. Все стояли в сторонке и безмолвной наблюдали за игрой "королевы" на сцене малого театра.
- Хватит! - резко прервала, истеричную явно переигрывающую Олечку, внезапно вошедшая заведующая.
 -Либо вы, Ольга Эдуардовна, прекращаете истерику и дорабатываете день до конца, либо я вызывают наряд полиции и мы вместе едем оформлять кражу. А тут, - поглядывая на Олечкину добычу, приговорила заведующая, - Потянет рублей так на четыреста помножить на шестнадцать килограмм, четыре, нет, шесть четыреста, -резюмировала женщина и подняв указательный палец вверх добавила, - а это уже срок, у нас в России и за курицу сажают!
-А за миллиарды отпускают! - подняла голову зареванная Олечка.
Заведующая хмыкнул и направилась к стационарном телефону. Олечка выскочила. Резко отдвинула от себя тяжеленный оковалок мяса и заискивающе извиняясь и кланяясь, вылетела прочь. Женщина бежала со всех ног домой, а в её сумке радостно подскакивало на ухабах натыренное пшено в пачках и стукалось об бутылку  растительного масла. Какой никакой, а прирост запасов на "черный день" в этот самый злополучный день у неё был.
А потом плачь, не плачь, лей слезки крокодильи, тони...хотя, как известно гавно и буратино не тонут. Ничего не спасёт. Либо как все гавнецом попахивать будешь, либо как Буратино нос сунешь, а папа Карло возьмет и изменит сказку в условиях кризиса...на дрова,  в дрова упитого, Буратинку пустит.
Утро дождливого дня. Суббота. Как всегда в рабочие дни светит солнце, а именно на выходные приходится серия дождей. Олечка очень любит в субботний день собрать компанию друзей и, начав возлияния на улице под стружку тунца и жёлтого полосатика, продолжить дома под более крепкие прозрачные напитки. Ёрш из пива и водки, пива и вина, пива и коньяка... И даже пива и виски придаёт женщине какой-то неземной шарм в окружении таких же близких ей по духу баб.  Олечка как всегда рано, часиков в 11, потянется, встанет, взобьет свои локоны из пяти волосинок, поправить груди, похвалится ими перед зеркалом, как никак второй размер при её габаритах (маленькие, но аккуратные) и сонная поползет заваривать себе чай. Из кухни по всему дому разнесется аромат...булочек с маком, которые женщина испекла загодя и чавканье её матери, не особо отличающейся приличиями женщины. На кислую мину Олечки, маман как всегда ответит: "Ну, я же дома!" и добавит заводя очередной скандал: "Могу и уйти! В свою квартиру! А ты без всего останешься! Все Леночке перепишу!" Олечка развернётся и убежит восвояси из кухни, натыкаясь своими толстыми бедрами на стенки коридора, смахнет слезу и завалится в кровать, как в домик. Только бы не видеть мать. Так пройдёт утро, день. Где-то тенью пробредет Сашка, старательно обходя мать и бабку, засядет за компьютер и будет бить ненавистных монстров, так похожих на бабку, тетку Леночку, его отца и бесчисленных мамкиных ухажеров. Ближе к полудню в дверном проёме появится бабкина взлохмаченная голова и вырвет Олечку из мечтаний о принце, сказке и новом доме с шикарный бассейном.
- Дочь! - проговорит шепеляво эта голова и ставя себе в вину заголосит как обычно, - Ну, сука я страшная! Никого не люблю, как тебе кажется! Просто боюсь одна остаться...
Олечка оторвет голову от подушки и с чувством превосходства посмотрит на мать. Бабка продолжит:
-Гостей то назвали, а еды мало. Я там по сусекам наскребла, кой чего приготовила...
-Все есть, мам, - вторит ей доча,  и махнув рукой в сторону журнального столика под которым стоят нераспечатанные коробки, добавит, - Водяра есть! А закусон я счас сварганю. Если что бутербродами обойдемся!
И все так же по царских встанет с ложа и отправится прихорашиваться в ванную, бросив на ходу в Сашкину комнату пару фраз.
- Ма! - заунывно позовёт мать Олечка, - а ты знаешь мне снова приснилось как за стенкой бабка воет. А её давно уж и нет!
-Может это её зятек жинку свою колотит и она воет,как когда-то мать?
-Неее, - протянет нараспев вытягивая каждую букву Олечка, - Нее, это бабка, я её вой за те дни на всю жизнь запомнила! У меня отпуск был, я дома сижу, а она воет.
-Мда, - отреагировала бабка, - а что сделать то можно было?
-Да ничего! - проорала женщина, - У меня отпуск, я отдыхать хочу, а стены хлипкие! Вот её зять бьёт, я слышу, она стонет, воет - я слышу! И что я туда идти должна была что ли? Он бы и меня убил! Силища же во!
-Да ничего не поделаешь, - вторит ей мать, - Их жизнь. Чего влезать?
- Вот именно! - закричала Олечка, и задыхаясь от возмущения добавила, - Как же я была рада, когда она заткнулась наконец!
- Почему? - спросила её мать.
- Сдохла! - радостно вскрикнула Олечка, - Сдохла и наконец замолчала!
- Нельзя так радоваться, дочь! - попыталась вставить свои "пять копеек" мать.
-Ты тут не жила, мама! - оскорбившись на сделанное замечание, заговорила Олечка, - Она нам спать не давала! Целыми днями ахи и охи! Зять придет, стукнет её она натыкается, потом опять стонет. Денно и ночной! А что я? И Сашка слышал. Задолбала всех бабка!
Мать поржала плечами и удалилась. Она привыкла жить так. Хата с краю. Помощи ждать не от кого, а если кто и помогает, то это воспринимается не с благодарностью, а как подачка. Типа вы же не можете, вот вам денюжка от милости.
 - А ты знаешь? - не унималась Олечка, - Что когда я рассказала Лизке, в одном подъезде с ними живущей, что бабка эта мне уже пять дней спать не даёт, все стонет и стонет, она спросила, почему я так долго молчала? И что бабку спасти можно было! А зачем мне это? Она же ходит кряхтит, пердит, стонет! А так я , видите ли, соучастница как и бабкины родственники.
- Соучастница в чем? - спросила её мать.
- В убийстве, мама! - запричитала Олечка, - В убийстве!
Мать возмущенно всколохнула руками и закачала головой. Это ж надо её кровиночку в таких вещах обвинили.
-Да! Ты прикинь! Я -убийца! Я же ничего не сделала! А такие обвинения!
-Ой! Да прекрати ты себя обвинять! Сколько лет со смерти бабки прошло и все чики-пуки. Никого не обвинили, все живут как жили.
- Вот и я о том! - заголосила в ответ Олечка, - Только вой её я все равно иногда слышу...
Дни тянулись от рассвета до заката...от заката до зари. Березки примеряли на себя новые листья, прикрывая старые заветревшиеся от времени лохмотья.... Наступала весна!
Олечка достала из потрепанного временем шифоньера свои "боевые" наряды и с любовью прикидывая на себя стала рассматривать их. Вот в этом она запрыгнула к Витьку на коленки и он запутался своими усами в сеточке кофточки на её обширной груди холеного и лелеяного ею второго размера. Или вот этот ярко-желтый кислотный пиджачок. Ей его подарил её последний лысый как бритоголовый колобок - дружок на одну страстную ночку, а она уже губки свои раскатала, замуж за него мысленно повыскакивала, детей нарожала. А он такой сякой! Да что уж там говорить, всплакнула Олечка, все мужики - сволочи! И платьице красненькое в обтяжечку, где телеса вываливаются и обозначаются как сардельки в стиле ливерной колбасы, с её любимыми босоножками зелёного цвета весенней оттаявшей от зимы травы, и клатчем, он же сумка хозяйственная,холщовая,свернутая раз пятнадцать и носимая в обычной жизни через плечо, лимонно-желтого цвета...им видите ли не нравится. А ей все к лицу, к тушке, к волосяному покрову головы и других частей небритого тела.
 Олечка как любая королева-мать очень любила себя. Купив в лятуале как-то раз дорогую псевдояпонскую косметику и обзавшись ею с головы до пять, она оценила все прелести БДСМ страны восходящего солнца. Чесалось там, где не мазалось, а там где мазалось не просто чесалось,а сдиралось несколькими слоями кожи, оставляя после себя рытвины и бороздки, как от кожаной плетки, которой так любила в молодости и поздней юности причесать себя и своего очередного полюбовника веселая шалунья-Ольгуня. Остальные места медленно покрывались большими красными водянистыми волдырями. Дотронься и лопнут...и потечет гнилье по тельцу, как обычно из головы да через рот льется...
Ейная вездесущая мать будучи навеселе быстренько оценила на глаз масштаб катастрофы и принялась как обычно в шутливой форме допекать дочь.
-Ты ль на свете всех милее? Всех румяней и белее?
Доча молвила в ответ новоприобретенными припухлыми губками и еле шевелящимся отекшим языком:
- Мамамума,мама нет!
Мать- ехидна дочке вторит:
- Ты как конек-горбунек! В семи водах искупался, но девственницей все равно остался.
И ржёт проклятая старуха,аки конь! А Олечке на смену надо. Пиццу деткам на утренник в частном детском саду готовить по заказу родителей. Да не просто приготовить, а ещё и подать! Подать не просто,а красиво, в образе дивы дивной и чуда чудного. Новая работа, закрепиться надо, пока опять чего не случилось, а потом можно и как обычно - подворовать. "От буржуинов не убудет",- так думала женщина и её как всегда все цело поддерживала мать.
Олечка взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. По ту сторону на неё смотрело диво чудное и чудо дивное. Страшнее зверя Ольки нет, да и страшнее уже некуда. В комнату заглянул ее сын Сашка и отшатнулся.
-Мамочка!- пролепетал подросток.
Олечка повернулась и попыталась приблизиться к сыну,чтобы приобнять и приласкать, но он испуганно отпрянул и прыжками на корточках, изображая национальный украинский танец гопак, удалился.
Женщина затряслась, разревелась и упала на колени. В какой-то мере она осознала всю безвыходность и безысходность своего положения. Она перестала быть королевой и на какие-то мгновения стала обычной женщиной с кучей проблем и проблемой. Посмотрела на себя со стороны и поняла, что наделала непоправимое. Не ряд же она увлеклась мандалой, эзотерикой и прочей магией. В очередной группе её привлек как всегда властитель душ и толстого кошелька, да и не только того самого. Она вниклась в сказку и с головой погрузилась в анализ своих жизненных перепятий. До неё вдруг стало доходить, но редкими прояснениями, что зависть это плохо, что сумбур в голове и каша в мыслях не ведут ни к чему хорошему. Что надо жить, а не обсуждать тех, кого использовала в хвост и гриву... Рука сама тянулась к телефону, набрать Лизку и сказать:"Прости!". Но снова корона сжимала мозг и он скукоживался и все её благородные порывы исчезали как серое вещество вместе с ним. И снова и снова, изо дня в день Олечка травила себя своим собственным ядом так смачно присборенным поддержкой ехидны и однодневные подруг. Олечка деградировала медленно, но верно. Из некогда привлекательной особы превращалась в страшную злобную бабу Ягу. Которая старательно пряталась в глубине души Олечки. И все таки вылезла посредством псевдояпонской косметики а ля'лятуаль на задворках магазина через очередную знакомую.
Утренник в стиле бабыЯги с пиццей прошёл на детское восторженное "Ура!".Воспитатели аплодировали стоя разухабистой, но немного странной бабе Яге, родители дивились натуральности грима, а кто-то с неба поставил маленький плюсик в дневник судьбы за маленькое, но такое дающее большую надежду на что-то хорошее, представление на детском празднике, придя на который Олечка дала себе слово " Ничего у детей не брать!".
За окном сильно грохотала гроза, Олечкин белоснежно-чистый кот забился под старыйл диван от страха. Вечерело. Бабка приехала с дачи и громко орала из коридора на внука, за то что он не снимая обуви прошёл по чистому полу к себе в комнату.
- Я ж стираю, стираю! Полы мою, мою! А ты губошлеп этакий по моей работе да грязными кроссовками прешься! Ну-ка, снимай немедленно!
Из комнаты вылезли взъерошенное чудо-юдо, в котором с трудом узнавалась Олечка, и завизжало, переходя на крик:
-Не смей орать на моего ребёнка! Я его для себя растила! Ходила, лелеяла! Берегла! Он у меня самый лучший! Он мой цветочек аленький!
Чудо-юдо протянула руки к сыну. Сашка податливо прижался к матери, как-будто прятался от безбашенной фурии, сметающей все на своём пути.
-Воспитала нюню! - продолжала уже заметно тише причитать бабка, -То же мне прЫнц, аленькый!
-Да, принц! - заголосила снова Олечка, - Да его оберегать нужно. Вон баб сколько вокруг, а мой единственный и неповторимый!
-Ну ты то, одна на всех! - парировала, задевая самолюбие дочери, бабка, - Незаменимая!
-Незаменимых нет! Ой! - крикнула Олечка, что есть мочи, и быстренько ринулась в туалет. Выпитое накануне пиво не заставило себя долго ждать. И уже оттуда, вальяжно приземлившись пятой точкой на старенького, но такого родного фаянсового друга, с видимым облегчением, начала расспрашивать сына об его побывке на даче.
- Сашуль, а что ты там делал?
- Огород копал!
- А Ленка чем занималась? - вставая на дыбы, с сильным недовольством в голосе, проорала из туалета королевишна.
 - Шашлыки готовила с детьми своими, а потом с ними же и ела! - заканючил Сашка, понимающий, что такой шанс выпадает редко и настроить мать против сестры и набившей оскобину тетки с её дачей и дурацкими поручениями, это возможность распорядиться каникулами на своё усмотрение, а не там куда его запрягут.
- А муж её только командовал! А мы с бабушкой копали и сажали, сажали и копали! Как рабы на галерах!
- Тоже мне скажешь, рабы, - попыталась обратить в шутку слова внука, подрастерявшаяся бабка, -  они тоже копали много, потом забор ремонтировали, а там балки тяжеленные огого! И зятек мой, единственный, правильно тебя уму-разуму учил! Если у тебя отца постоянного нет, кто тебя жизни научит?!
Олечка ярко-красная, как-будто неистово пыжалась, вылетела из туалета. И переходя с тихого шепота на громкий он, по-бабьи с придыханием заголосила:
- Никакой дачи больше! Слышишь? -обратилась фурия местного разлива к матери, - Не позволю своего ребёнка трудом насиловать! Эх, моду выбрали! Своих пускай воспитывает, папаша!
И придумывая новые оправдания, затараторила:
- А если он поранилсйя бы там? Кто ему помощь окажет? Ну уж не Леночка то точно! Она смотреть будет и злорадствовать, как моя кровиночка погибает!
- Ну это ты уж сказанула, так сказанула! - воскликнула бабка, - Леночка - мать! И никогда чужому ребёнку ничего плохого не сделает и не допустит, чтоб с ним что-то случилось!
- Вот именно, что чужому! - не унималась вечно обиженная на всех и вся Олечка, -, Нас то она ненавидит!
- Перестань нести чушь! - закричала ей в ответ мать, - Сёстры вы! Пусть и разные, но люблю я вас одинаково!
- Ты  может и любишь...сейчас! А отец только её любил! А меня, так на него похожую, люто ненавидил и не признавал за грешки твои прошлые!
- За какие грешки? - распалилась мать, - Я всегда своего мужа любила и верная ему была! И сейчас его люблю!
- Да, да! - проорала матери в ответ дочь с заметным ехидством.
- Это ты с самого детства не ангел, а чёрт в платьице с цветочками была и пакости твои я все наизусть помню! - ответила Олечке бабка, - Шкода! Что тут скажешь!
Олечка оступилась и плюхнулась,потеряв равновесие, на старый диван, из под которого с визгом вылетел пыльный серо-белый кот и ошарашенно поскакал на кухню.
- Тыгыдым-тыгыдым, - процитировал цокот его когтей Сашка, и поплелся в след за ним, -  Мааа, там есть что поесть?
- Саааш, там котлетки рыбные...
- Фууу, - отреагировал молниеносно сынок.
- Курица в холодильнике, разогрей! И картошечка жареная с лучком и шкварками, как ты любишь!
-Маааа, - заунывно проревел сынок, -Я это не хочу, а пельмени или сосиски есть?
- Сейчас приду, а ты пока чайник поставь! Я тортик купила!
-Итак, продолжим! - расставив руки в боки, заголосила Олечка, - Это я то шкода была?
-Да, так и осталась! - парировала бабка, - Бой-баба!
-Я - женщина с опытом..., - начала было гнуть свою линию королевишна, но её перебита мать.
-Ага, с опытом! Пробы ставить не куда! Ни ума бог не дал, ни фантазии! Стыдно за тебя иногда бывает, кулему такую!
-Стыдно? - Олечка побагровела.
-Конечно, стыдно! На виду у соседей такие фортели выкидываешь! Чего я только про тебя не слышала! И прости, господи, тутка и воровка, и дружить ты не с кем не умеешь, потому что только людей используешь! И не только чужих, но и родных! Не уважают тебя люди! Да, и не за что! Глупая ты! Как только мы с отцом такое бездумное и бездушное чудо вырастили и воспитали? Ты все себе, ничего другим! И сына ты таким же как сама, слюнтяем а ля прЫнцем растишь! Но ни у него, ни у тебя за душонкой нет ничего! Окстись, Ольга! Не убивай жизнь парню своими соплями!
Олечка осела на диван окончательно, провалилась в бездну пружинок и досок, которые больно впились в её изнеженную тушку. От слов матери она скукожилась и заревела. Ей было обидно и больно, что родная мать не понимает её стремлений, не хочет ей счастья, как она считала, не знает её совсем.
Мать стояла молча и даже не предприняла попытки сблизиться с дочерью. Только на очередной всхлип дочери удалилась в комнату, и через какое-то время вышла оттуда с бутылкой дешевой водки.
-На, выпей, кулема! Только не Реви! Надоели твои постоянные шоу...
Олечка заревела ещё больше.
-Мааа, - в дверях появился Сашка. И видя зареванную мать с рядом стоящей насмехающейся бабкой, грозно заметил:
- Ба, прекрати маму доводить! Мы без тебя может и плохо жили! Но в мире, а ты все время свои пять копеек не туда вставишь! Сама ты глупая! Последнего внука потеряешь, и дочь любящую, а ноженьки лизать своей младшей дочке побежишь. Только ты ей до фени, ты ей как рабочая лошадь нужна, принеси, подай, убери. Как я на её даче. А тут к тебе по-человечески относились. А ты...
-Не смей, щенок! Так с бабкой разговаривать! - заорала от негодования старуха и резко побледнев, грохнулась в обморок.
-Ма-ма! - тихо прошептала Олечка.
-Да, жива она, жива, - эгоистично заметил Сашка, - Такие не дохнут.
Сашка взял телефон и вызвал "скорую". На той стороне долго шли гудки и наконец, раздался хриплый голос:
-Скорая помощь, Елена, слушаю.
- Опять Елена, - едва слышно пробормотала Олечка, резво соскочившая с дивана и прыгающая вокруг распластавшейся на полу бабки.
-Девушка, у нас бабушка 66-ти лет в обморок упала. С дачи приехала, устала, бутылку водки схватила и не открыла, упала. Она дышит, вроде, - проговорил в трубку Сашка.
- Адрес назовите. Ждите. Выезжаем.
- А может она выпила? - предположила Олечка.
- Нет, от неё бы пахло. Ладно, мам, давай её на диван положим что ли. А то " скорая" приедет, а она на полу валяется.
Женщина с сыном с трудом взгромоздили тело бабки на диван. Приехавшая неожиданно быстро "скорая помощь" констатировала у бабки инсульт. И забрали её в больницу. Кое-как приведя себя в порядок, Олечка поехала с ней. Бабка пришла в сознание в машине.
-Дочь, - не осозновая до конца произошедшее, спросила бабка,- Мы куда едем? В Рай?
-В рай, мама, - со слезами проговорила Олечка, - в аду мы недавно были...
Пока бабку обследовали, женщина безрезультатно пыталась дозвониться сестре. Последнее время их отношения были спокойными внешне, но сильно натянутыми в семейном кругу. Лена могла видеть её звонок и не брать трубку. Тогда Олечка позвонила Чашке и сказала, что бы он с бабкиного телефона позвонил тётке и сказал, что случилось, но ни в коем случае не упоминал про ссору.
- Скажи просто устала сильно. Жаловалась на головную боль и внезапно упала в обморок. Что она в больнице и я там. Понял?
-Понял!
-Мааа, а она жить будет?
- Не знаю, Саш, - прошептала Олечка в трубку, - Надеюсь, что да!
- Хоть, она мне и бабка, но...
- Не говори так! - прервала сына женщина, - Пускай живёт! Она мне ещё на многие вопросы должна ответить!
День тянулся медленно. Олечка уже успела переделать массу дел по дому и позвонить подругам, поговорить о тяжёлой судьбе, понять о том, что любимая мама в больнице и к ней никого не пускают, но она все равно к ней едет и стоит у закрытых дверей реанимационного отделения.
-Все также, - вздыхала женщина в трубку и всхлипывая добавляла, - Без изменений. Лежит бедненькая там, вся в трубках. Жалко её.
Сына, слыша мамкины причитания только тихонечко, ухмылялся. Он знал все обиды и понимал, что запустыми словами нет любви. Его мама всегда учила уметь вызывать у людей жалость, чтобы пролезть в любую дыру. Пристроиться и плыть по течению.
- А если хочешь чего-то большего, - говорила сыну Олечка, - то надо уметь врать, смотря людям в глаза!
- Да-да, я понял, - послушно кивал Санечка и мотал на ус, но так как ус был короток, мальчишек за вранье часто попадало.
Как-то давненько, когда Санька был еще джуниором 10-11 лет, домой к Олечке ворвалась соседка снизу. Некогда весёлая тётка с шутливой подковыркой при разговоре, она была похожа на бешеную фурию с раскрасневшимся лицом и выпученными глазами на которые свисали, как сильно намыленная пакля, закрывая полностью их несчастные три черные волосины.
- Ольга! - запричитала тётка Глаферья, так её в советское время назвала набожная мать, - Это что ж твой хулиган то творит! Вымазал мне дверь своим гавном! Застукала на месте так сказать, преступления, за руку поймала. А он твердит:  не я, не я! За дуру, прям, держит!
Санька стоял сзади, потупив взгляд и держась обосранными руками за подол новой юбки тетки Глаферьи. Олечку разобрал смех.
- Что ты ржёшь, корова? - вспылила ещё больше тётка с нижнего этажа.
- Да это он вас так уважает! - отрапортовала Олечка, -Вы ж ему на Джингаровке из бывшего колхозного сада яблочек зажали!
- Да никакой он не бывший, - начала было оправдываться тётка Глаферья, - Сад частный! Его выкупили и восстановили, чтоб как в совхозе Ленина народ клубнику собирает по раннему лету, так в саду на Джингаровке по ранней осени яблоки себе. С 30 кг - 2 кг себе. А что разве поди плохо? А твой ничего не собирал, ветки ломал у яблони и яблоки недозрелые сбивал...Негодяй!
-Мой сын, - пошла в атаку Олечка, выводя из-за спины соседки довольного своими проделками Сашку, - самый замечательный мальчик в мире! Что захочет, то делать с этими яблоками и будет! А по тебе тётка сразу видно, что детей у тебя нет, ты старая и склочная! И не семей моего ребёнка обижать, а то я пойду к участковлму и напишу на тебя жалобу, что ты к детям пристаешь!
От такой наглости Глаферья отпрянула. И Олечка, изловчившись резко захлопнула перед ее носом дверь, предварительно втянув Сашку.
-Сашку, - пожурила уже за закрытой дверью сына Олечка, - ну так нельзя! Как она тебя поймала то? Измазал дверь и беги, чтоб она тебя не догнала. А теперь вот опять у нас война с соседями будет.
-Ма, - загундосил сын, - а ты хорошо её обрила!
-Я за тебя сынок, -прижимая изгвазданного сорванца к груди, парировала женщина, - Всех баб передушу! И не баб тоже!
Все распри с соседями улаживали Олечкины родители, заискивающе извиняюсь и добавляя:
- Ну вишь какая уродилась! Ничто её не берет!
И поддакивали в тон:
- И сына так же воспитывает...нюней. Ничего не делает, лоботряс растёт.
Олечка слушала сквозь открытую дверь и злилась, записывала под корочку мозга все свои обиды.
-Наступит моё время, и я вам все когда-нибудь припомню!
От воспоминаний о былом, её отвлёк звонок младшей сёстры:
-Оль, - приговорила стараясь смягчить голос сестра, - Мама умерла.
Олечка сползла по стене. Новость ошарашила её. К горлу подступили слёзы.
-Ма-ма, - прошептала дрожащим голосом женщина в трубку и заплакала.
-Хоронить в четверг будем, - приговорила Ленка, как показалось Олечке, достаточно жёстким холодным стальным тоном.
 - Почему в четверг? - оторопела женщина и переходя на крик, запричитала, - Почему ты одна все решаешь? Почему всегда ты? Ты? Ты?
Ленка многое ожидала от сёстры в тот момент, и истерику, но никак не упреки.
-Потому что хоронят на третий день по христианскому обычаю, - заплетающимся языком приговорила сестра, -Оля, ты разве не понимаешь? МАМА УМЕРЛА!!!
-Все тебе! - продолжала орать в трубку Олечка, - Все тебе! А со мной она даже не попрощалась...
- Со мной тоже, - проревела Ленка, - тебе повезло больше в этот раз... Ты маму последняя видела...и всё. Точка.
Олечка осела и прислонилась к стене. Точка. Точка невозврата. И именно она, да она видела мать, говорила с ней, орала на неё. И именно она... И её больше нет. Как она хотела, как она говорила. Но почему то ей не радостно. Ей больно, горько и хочется выть.
Разбросав по полу вещи, руки, ноги Олечка стекла по стене свернулась в позу младенца и бесшумно завыла. Мысль о том, что ее сыночек словом глубоко ранил и добил мать не давала ей покоя. В тот момент она опять думала о себе. И ни о ком другом, даже о Сашке. Она думала, что пройдёт сколько то лет и на месте своей матери будет она. И Сашкин сын или дочка также ответят ей.
-Боже! - провыла Олечка, - я - мразь! Как же мне жить на этом свете?
Сашка перешагнул через мать, развалившуюся у стены на самом проходе и пошёл на кухню за чаем. Он ещё не знал, что произошло и не понимал происходящее. Просто решил, что это такая реакция у его мамы на очередную ссору с сестрой. А все как было так и остаётся. Сейчас он сделает себе чай, нальет маме водочки и все пройдёт. Угомонится.
Но совесть уже глубоко не дремала. Она пробудилась от стресса и потихонечку начала выползать. Дай Бог, чтобы её поползновения не были запоздалыми.
А в четверг стеной лил дождь. И вся семья кутаясь в дождевики от дождя стояла разрозненно. Олечка хотела было обнять сестру. Но та отстранилась. Леночка всегда искренне любила мать и не ждала от неё ничего большего, чем просто материнской любви.
Похоронив бабку, люди стали расходиться с кладбища.
- Помянуть бы надо, - проговорил дядька, младший бабкин брат.
-Да-жа, - затараторила Олечка, - у нас дома столы накрыты и доставая из своей всеобъемлющей сумки рюмки, обратилась к сыну, -Доставай, открывай! Что стоишь?
Ленка стояла поодаль, но тоже протянула руку и выпила рюмку водки до дна.
- Оля, - протягивая конверт с деньгами старшей сестре, заговорила она, - Вот, это тебе мама собирала и мы добавили немножко.
Олечка удивлённо отпрянула:
- Зачем?
- Она тебя очень любила, продала колье нашей прабабушки и откладывала на твою мечту - ресторан открыть. Тут документы, деньги на первое время. Не на ресторан, конечно, но на кафешку хватит.
Олечка взяла конверт. Упала на мокрую грязную землю и зарыдала.
- Я думала она тебе, все тебе! А она! Что же я наделала!!!
Лена молча развернулась и ушла. Люди стали молча расходиться. Дождь стих, ветер испарился, и ни один листочек не шевелился. Только Олечка бесшумно билась в слезах на могиле матери. Сын стоял рядом и шептал:
- Прости, ба. Спасибо за всё.