Натюрморт в зелёных тонах

Ковыряя в скважине ржавым ключом, Изабелла Буевич шептала неприличные слова и пинала дверь мастерской. Старый замок не поддавался.
– Давайте, я попробую, – прозвучал за её спиной низкий голос.
Изабелла резко обернулась и окинула незнакомого мужчину профессиональным взглядом художника. Высокий, худощавый, загорелое лицо как будто высечено из тёмного дерева… нет, не грубым топором, а тонким клинком: два взмаха – острые скулы, ещё два – длинный, узкий нос; раз – высокий лоб, ещё раз – подбородок… Вот тут рука Творца дрогнула, и вместо более подходящей волевым чертам резкой, твёрдой линии получилась вялая, скошенная – так и тянуло взять карандаш, поправить очертание… Красавец? Ни с какой стороны. И совершенно не в её вкусе. Отчего же из глубины души вдруг поднялось смутное волнение?

Внутренне изумившись самой себе – давно не приходилось испытывать подробных чувств – Изабелла протянула ключ:
– Пробуйте.
Пусть не с первой попытки, но мужчина победил.
– Поменяйте замок, – посоветовал он.
– Надо бы, – согласилась она. – Только некому.
– Я новый комендант Дома творчества. Менять замки входит в мои обязанности…
– Преогромное вам спасибо!

Слова порхали в пространстве и, вроде бы, что-то означали, только совсем не то, о чём говорили взгляды. Глаза женские – чёрные, огневые, и мужские – серые, с ироничной искрой в глубине зрачка, вели свою беседу…
– Пока не за что. Разрешите представиться, Геннадий Васильевич Горин. Можно просто Гена.
– Изабелла Львовна Буевич. Белла.
– Знаю. Вас весь город знает. Вы знаменитость.
– Не преувеличивайте, не так много людей интересуется живописью. Входите. Осторожно, я сюда мольберт переставила. Надо к дивану стол подвинуть, у меня сегодня вечеринка. Поможете?
– С радостью!

Они двигали стол, стулья, переставляли картины…
Ей было приятно заниматься с ним простыми бытовыми делами, попутно рассказывая о своей работе. Он слушал внимательно. О себе говорил скупо, неохотно: офицер запаса, приехал с Севера, со дня на день должен получить жильё…
Темы личной жизни не касались.

– Спасибо вам, – благодарно улыбнулась Изабелла, когда с уборкой было покончено. – Приходите к семи. Я вас познакомлю с коллегами.
Он серьёзно посмотрел ей в глаза.
– По какому поводу общий сбор? День рождения?
– Нет, я родилась зимой. Послезавтра художники разъезжаются на летний пленэр. Каждый год мы по очереди устраиваем отвальные посиделки. В этот раз за прощальную гастроль отвечаю я. Вон там, в кастрюле – окрошка, в коробке – нарезка и пирожки…

Конечно, все присутствующие заметили восхищённые взгляды Горина. На экстравагантную красавицу Изабеллу Буевич многие мужчины так смотрели. Вот только понравиться ей было сложно, а удержать – вообще невозможно.

Первый муж Изабеллы, физик-ядерщик, проиграл поединок с Искусством. Он хотел детей, любил вкусно поесть и ненавидел пленэр. Поставленная перед выбором: «или я, или твоя работа», Изабелла послала супруга куда подальше.
Второй – скульптор – не пережил перестройки. Когда стране оказались не нужны памятники героям, он перешёл на надгробные. Творчества стало меньше, зато денег – больше. Тоску по чистому искусству скульптор глушил водкой, что не помешало ему открыть частную ритуальную контору. Убили его заезжие акулы бизнеса в ходе рейдерской войны.
Изабелла установила на могилке мужа одно из его творений и съехалась с мамой, к тому времени тоже овдовевшей. Детьми они со скульптором не обзавелись по обоюдному согласию.

…Прощальная вечеринка закончилась около полуночи. Геннадий вызвался помочь убрать мебель на место.
После первого поцелуя остатки благоразумия покинули смятенную головушку Изабеллы…
Прощаясь, Горин долго держал её в объятиях, прижимался щекой к макушке и молчал. Изабелле нравилось это молчание. Никаких глупых комплиментов, объяснений, обещаний и прочей слащавой лабуды.
– Я сегодня опять приду, можно? – прошептал он Изабелле в ухо.
– Сегодня я ночую дома с мамой.
– А завтра?
– Завтра я уезжаю.
 «Если он сейчас попросит не ездить, я его брошу», – подумала Изабелла, но он не попросил.
– Я тебя провожу. И встречу. Здесь, у этой двери.
– Я не знаю точной даты...
– Буду ждать каждый день.
Она отстранилась, посмотрела ему в глаза и поверила: будет ждать.

Изабелла прошла вглубь мастерской, достала с полки небольшой натюрморт: на зелёном фоне кривобокая бутылка тёмного стекла, пара рюмок и лимон.
– Вот, посмотри, нравится?
– Спрашиваешь! Конечно! – пылко согласился Горин.
– Тебе. Подарок. На память.
– Спасибо, Белла. Какая странная бутылка.
– Фирменная. Французский арманьяк.
– А рюмки водочные…
– Это ерунда. В живописи своя логика: главное цвет и свет, остальное неважно…

На следующий день Геннадий помогал художникам грузиться в автобус.
В последнюю минуту он отвёл Изабеллу в сторону, достал из кармана золотое колечко с бриллиантовым глазком.
– Тебе. Чтобы меня не забывала.
– С ума сошёл?! Я не ношу колец, особенно таких… – хотела сказать «безвкусных», но сдержалась.
– Да, я сумасшедший, и это ты свела меня с ума. Возьми, прошу.
– Но… – Изабелла вдруг ощутила себя героиней дешёвого сериала, однако сопротивляться погружению в пошлый сценарий времени не было. И вообще… Человек как умеет старается выразить чувства, зачем его обижать…
Она растерянно оглянулась. Из автобуса ей махали и что-то кричали коллеги.
– Хорошо. Спасибо. Я пошла.

Через месяц она вернулась переполненная впечатлениями и жаждой новых свиданий.
Геннадия не было ни у двери её мастерской, запертой на новый замок, ни в служебном кабинете.
– Вы кто? – изумилась Изабелла, обнаружив на месте Горина незнакомую тётку.
– Я ваш новый комендант.
– А старый где?
– Уволился.
– Как уволился? А ключи… Не оставлял?
– Какие ключи? Мне ничего не оставлял.
– Что же делать? Мы приехали, а я в мастерскую не могу попасть.
– Не знаю, чем вам помочь. Может, вы к нему домой за ключами сходите? Он тут недалеко квартиру получил. Могу адрес дать.

Немного поплутав среди новостроек, Изабелла нашла нужный дом и поднялась на третий этаж. Едва звякнул звонок, дверь распахнулась. На пороге стояла низенькая полная женщина в домашнем халате с поварёшкой в руке.
– Ой, я думала муж пришёл.
Изабелла смутилась.
– Здравствуйте. Извините. Мне нужен Геннадий Васильевич.
– Здравствуйте. Гена вот-вот придёт. Заходите, – пригласила женщина.
Первое, что увидела Изабелла, шагнув в прихожую, свой подарок. Натюрморт сиротливо висел в тёмном углу на пустой стене.
– Проходите в кухню, – пригласила хозяйка. – У нас ремонт. Присаживайтесь. Меня Галина зовут, а вас? Вы откуда?
– Изабелла. Я из Дома творчества. Вам муж не оставлял каких-нибудь ключей?
– Нет… А что случилось?
– Ничего страшного. Он замок сменил, когда я на пленэре была и…
– Где?
– На природе работала. Этюды писала.
– Так вы художница?

Женщина с любопытством уставилась на гостью. Изабелла ощутила, как её охватывает неприятное чувство вины. Хотя, с чего бы это? Многие мужчины изменяют жёнам. Случается, и разводятся. Не любовницы должны беречь семьи. Эта тыквочка – его жена? Вот пусть она и сторожит своего мужика! И вообще… где нет трещины, туда клин не вобьёшь.
– Гене очень нравилось работать в Доме творчества, – продолжала женщина. – Он там даже одну картинку купил. Видели, висит в прихожей? Художник Буевич нарисовал. Вы его знаете?
– Да, – Изабелла словно видела плохой сон.

Разговаривая, Галина одновременно суетилась у плиты, что-то помешивая, подсыпая, подрезая. Кухню наполнили аппетитные ароматы…
– Гена как сказал, сколько заплатил за такую махонькую картинку, так мне с сердцем плохо стало. Представляете, ремонт, мебель нужна, а он что покупает? Неужели этот ваш Буевич взаправду такой выдающийся?
Ошеломлённая Изабелла пожала плечами:
– Все говорят – талант. А вам этот натюрморт нравится?
– Ой, даже и не знаю… Я не люблю лягушачий цвет. И Гена не любит. Но он сказал, что другие картинки Буевича ещё дороже… А как вы думаете, если картинку обратно отдать, Буевич вернёт деньги? Мы ведь имеем право отказаться?..
– Ещё как вернёт! – уверенно заявила Изабелла. – Хотите, я передам ему картину? Деньги Геннадий Васильевич заберёт, когда принесёт мне ключи. Пусть только поторопится, а то мои вещи у порога свалены.
– Ой, вот же спасибо! А ваша фамилия как будет?
Изабелла замялась.
– Э-э-э… Львова моя фамилия. Не слышали?
– Нет, извините. Я только две недели назад приехала… Что-то Гена долго не идёт. Давно должен быть дома…
– А где он?
– Так на работе. На стройке. Третий день, как устроился. Очень не хотел уходить от художников. Конечно, работка непыльная, но зарплата… Слёзы! А тут такое место хорошее подвернулось. Насилу заставила уволиться.
– Может, не стоило заставлять? Пусть бы работал, где нравится.
– Я лучше знаю, что лучше. У нас дети, внуки, ремонт, мебель нужна, а он будет за копейки шаляй-валяй разводить! Нет уж! Коли ты глава семьи, изволь думать о семье, а не о своем «нравится-не нравится». У вас есть семья?
Вспомнив свою властную как муж-диктатор, и капризную как несмышлёный ребёнок маму, Изабелла твёрдо ответила:
– Есть.
И добавила, поднимаясь с табуретки:
– Я вас попрошу, пусть Геннадий Васильевич сегодня же принесёт мне ключи. Хорошо?
– Обязательно принесёт, можете не сомневаться.

Изабелла не сомневалась. Было очевидно: эти маленькие ручки крепко держат вожжи семейной упряжки, и никакие силы никогда не собьют её с верного пути.
Принимая из рук Галины зелёный натюрморт, завёрнутый в бесплатную рекламную газету, Изабелла изо всех сил старалась скрыть охватившие её стыд и негодование.
– До свидания.
– Всего доброго.
На улице Изабелла первым делом стянула с пальца и зажала в кулаке кольцо с бриллиантом.

Геннадий Горин стоял у входа в Дом творчества. Он издалека увидел Изабеллу и бросился ей навстречу.
– Белла, прости, я каждый день здесь… А сегодня собрание бригадиров… Я хотел… Я не смог… Прости.
– Ключи давай, – стараясь не смотреть ему в глаза, потребовала Изабелла.
Геннадий протянул связку новеньких ключей. Она взяла неловко, прижимая локтем холст.
Он потянулся к картине:
– Я помогу.
– Ни в коем случае! Тебя дома заждались. Вот, возьми, – Изабелла протянула сжатый кулак. Геннадий машинально подставил ладонь, и колечко легло в неё, ехидно подмигнув драгоценным глазком.
– Подари жене и больше не траться на бездарного Буевича.
– Белла, послушай…
– Гена, иди в жопу, – ласково сказала Изабелла и пошла прочь.

Она шла, вскинув голову, чтобы не вылились внезапно вскипевшие слёзы, и вдруг увидела, как сквозь серые клочья туч прорвался натянутой струной солнечный лучик, вызолотил побуревшие листья старого клёна, засверкал в лужах...
«Божественно! – подумала она. – Надо это написать». Чуть помедлила, любуясь исчезающими красками, и потянула тяжёлую входную дверь…


Иллюстрация - натюрморт Заслуженного художника России Нелли Баранчук (г. Владимир)


Рецензии