Эпизод

Уж не знаю почему, но эта дрянь сразу невзлюбила меня, непонятно только, зачем взяла на работу. Вроде бы не намного старше меня, стильная, ухоженная, явно неглупая. Фирма небольшая, но небедная, офис ухоженный, занимает весь первый этаж дома. Кто оплачивает эту роскошь, я не знаю. Может, муж или любовник, может, действительно фирма зарабатывает деньги. Функции у меня как секретаря босса самые разнообразные. Телефонные переговоры, отксерь, распечатай, переведи, принеси-подай-потеряйся, сделай отчет, короче, за несколько рабочих дней закрутилась как белка в колесе, о том, что можно спокойно разложить пасьянс «паук» или полазить в нете, можно смело забыть. И дрянь, ее зовут Саша, упорно недовольна. Без ложной скромности, работник я неплохой, высшее образование, усидчива, внимательна, с языками дружу, печатаю быстро, стенографировать умею, исполнительность присутствует. Замкнута, но достаточно легко схожусь с людьми, с местным офисным планктоном перезнакомилась быстро, бегаем на кофе и в курилку, хотя курю я крайне редко, коллектив сразу перешел к дружеским подначкам и незлобным шуткам по поводу моего статуса личной рабыни Великой и Газированной. Теперь можно спросить, почему Великой? О Газированной никто не спрашивает, и так понятно. Мне бросают сочувственные взгляды, потому что ухожу я с работы последней, позже меня уезжает только Великая Белая Госпожа. И терпение лопнуло. Поводом к тому стали босоножки (эпизод взят из жизни, завучка в школе дое…). Обычные летние босоножки без каблука, от Квин, которые я купила на распродаже. Мне просто удобно, и за рулем, и переобуваться не надо, и в офисе, да, состоят из трех ремешков, так ведь на работе я как бы работаю, а не показываю новый педикюр. Хотя, приходится делать новый педикюр, чтобы не позориться, но это я люблю. Так вот. Во время очередного визита в камеру пыток (кабинет Великой и Газированной), на ровном месте звучит, после рабочей текучки:
- Лиза, ты знаешь, что такие босоножки носить можно на пляже, но никак не в офисе?
Так и вертится на языке колкость, но я молчу, хотя внутри все просто кипит от бешенства. О сделанном переводе в 7 тысяч слов ни гу-гу, а босоножки не устраивают. Кстати, сама она сидит за столом босиком, ее туфли от Гуччи валяются рядом со столом, и ногти на ногах и руках сияют вишневым лаком в тон обуви и сумки Луи Виттон.
- И этот твой браслет… Ты не считаешь, что это слишком вызывающе? – продолжает она.
Золотой браслет на щиколотку мне подарил Любимый Мужчина, и я его люблю, пусть и вызывающе смотрится, но снимать я его точно не собираюсь. Я еще хочу и колечки на пальцы ног. Лапы у меня вроде нормальные, без уродской косточки на стопе, пальцы и пятки ухоженные, педикюр регулярный, чего мне стесняться, ума не приложу. Этот разговор бесит все больше и больше. И я решаюсь.
- Саша, - она демократична и разрешает называть ее по имени, - разрешите я на полчасика отлучусь.
Куча заданий, но милостиво отпускает. Ехать до ближайшего рынка всего-ничего, и живу я недалеко, так что за полчаса вполне успеваю. Пакет прячу в свой стол, выполняю задания и терпеливо жду конца рабочего дня. Наконец, все начинают расходиться, киваю и улыбаюсь на прощание. За последним сотрудником хлопает дверь, я бесшумно запираю ее. Все, офис закрыт. Без стука вхожу в кабинет Великой и Газированной, в руках пакет. Она удивленно поднимает глаза на меня, оторвавшись от монитора. Зараза, раскладывает пасьянс, успеваю заметить.
- Угу… Только я не вызывала, - начальственно мычит она.
Достаю руку из пакета, и в ней зажата граната Ф-1, феня, по-русски. Она без взрывателя, точно не взорвется, я ей на спор орехи колола, но на людей непосвященных действует как питон Каа на бандерлогов. Тем более, я демонстративно вытягиваю пресловутую, воспетую в фильмах и книгах, чеку зубами, хотя без запала это все равно, что выдернуть булавку из волос, но смотрится впечатляюще. Рука сжимает рычаг. Саша смотрит на меня, и глаза у нее реально круглые. От удивления и страха.
- Лизка, и что это значит?
- Это значит, - бодро отвечаю я, - выпускаю эту штуку из руки и все, кишки и мозги на стенах и на потолке. Разнесет полдома. – не разнесет, но ужаса нагнать надо, я уже просто прикалываюсь. – Достала, мисс начальник. Сейчас ты, медленно и печально, заведешь свои ручки за спинку кресла.
Она подчиняется. Расширенными от страха глазами смотрит на меня, покорно заводит руки за спинку кресла, скрещивает запястья.
- Лизка, я полицию вызову…
- А я брату позвоню, полкан МГБ, - улыбаюсь я, доставая свободной рукой из пакета моток веревки.
- Ты ненормальная. Террористка. Тебя посадят лет на 20. Только эту штуку не отпускай. – я не обращаю на ее слова внимания, рычаг бросила, как и следовало ожидать, ничего не произошло, но она этого не видит, я старательно, крепко, связываю ее руки за спинкой кресла. Скрещенные запястья тут же наливаются кровью, кажется, я перетянула узлы. Все, связана надежно, ослабляю натяжение веревки, не хочу, чтобы утром у нее руки отсохли. Ну или там гангрена началась. Дальше проще. Начальница вопит, что я психопатка, террористка, ненормальная, но мы одни, и слушать ее вопли некому. Роюсь в ее сумочке, нахожу модный Айфон, старательно устанавливаю на столике напротив ее рабочего места и включаю камеру.
- Дальше будет интереснее, - подмигиваю ей и достаю новые мотки веревок.
Брыкается, вопит, но это дело поправимое. Все-таки, я кандидат в мастера по плаванью, и за формой слежу до сих пор, справиться со связанной начальницей несложно. Притягиваю веревкой ее тело к креслу, несколько витков над грудью и под грудью. Дальше сопротивляться бессмысленно. Ноги дает связать без сопротивления. Когда связываю ее щиколотки, не удерживаюсь, спрашиваю, где делала педикюр, уж очень красиво смотрятся пальчики с темно-вишневыми ноготками.
- Ты точно ненормальная, - устало отвечает она, - ну, в …. – называет она салон.
- Надо записаться. – киваю я, связывая ее колени.
- Дура, ты в тюрьму на всю жизнь загремишь.
- Так я крошку отмороженная, - я притягиваю ее связанные щиколотки к стойке кресла и привязываю их, - ты не знала?
- Теперь знаю, - цедит Сашка сквозь зубы.
- Тогда спокойной ночи, - я любуюсь результатами своего труда.
Мой босс связана по рукам и ногам, веревки впиваются в тело, она извивается в своих путах. И телефон упорно снимает все это. Растрепанные волосы, красные щеки, пылающие гневом глаза, размазанную помаду на губах. Я заклеиваю ее рот полосками скотча и оставляю на последней полосе отпечаток своих губ. Моей пленнице. И гранату на память. Саша уже все поняла, но до сих пор с недоверием косится на мою феню-ореходавилку. Помахав ручкой на прощанье, я выхожу из кабинета и запираю офис. И со спокойным сердцем еду домой. И даже больше того, ночью кошмары меня не мучили, и окровавленная Саша во сне не являлась. Правда, утром, ни свет ни заря, я уже отпираю офис. Босс все так же привязана к креслу. Руки за спинкой, ноги связаны, тело притянуто веревками. Видок не очень, видно, дергалась в своих путах как следует. Телефон исправно снимает ее потуги. Молча развязываю ее, она, тоже, ни слова не говоря, летит пулей в туалет. Возвращается, морщась, сдирает с губ скотч. Губищи распухли. Трет вспухшие, покрасневшие запястья, на щиколотках тоже явные следы от веревок. По-прежнему босиком, пытается влезть в туфли, но не получается, просто валится на диван и начинает растирать уже щиколотки. Я молчу и выжидательно смотрю на нее. Саша смотрит на потолок, на стены, поднимает ноги, рассматривает следы от веревок, трет руки, наконец, переводит взгляд на меня.
- Ведь ты могла записать все это и на свой телефон, да? И выложить в тот же ютуб. Интересно, сколько просмотров было бы. – говорит она.
- Ага, - киваю я, - террористы они такие. Непредсказуемые.
- И это был чистый понт. Разводка. Граната ненастоящая.
- Настоящая. Взрывателя нет.
- Лизка. Ты психичка. Но я давно искала себе нормального зама. По-моему, мы сработаемся. Иди, выбирай кабинет.
- А ты ничего, - ответила я, и пошла выбирать кабинет. Мы сработаемся. Даже несмотря на мои босоножки.