Шарлотта

-Откуда вы, мсье?
   -Я из самого Парижа, - ответил молодой человек, внимательно смотря на эту юную девушку с девственной красотой, она смотрела на него совсем не как на мужчину, она оценивала его, стараясь разглядеть его мысли, добраться до самого ума.
   -Вы революционер? – недоверчиво спросила девушка.
   -Да, республиканец.
   -И что же вас привело в Кан?
   -Известно ли вам, что в Париже сейчас жирондистам находиться не безопасно, а я, как и многие мои соратники, признан чуть ли не народный врагом.
   -О событиях в Париже мне известно, - уверенно ответила девушка
   -Значит вам должно быть известно и расправах Марата и Робеспьера, которые они там учинили: сотни были повешены или казнены иными способами по прихоти этих жалких и бесчестных людей.
   -Я хочу помочь, я республиканка и готова бороться.
   -Юная леди, в той стезе вы себя ищите.
   «Не сомневайтесь, господин Барбаду, я сумею отомстить за свободу» - в мыслях заверила разговор Шарлотта, в очередной раз взвешивая значимость своего замысла. Экипаж остановился у гостиницы и девушка направилась в здание, одна на весь разъяренный, кипящий Париж. О! Скоро за эту девушку будут готовы броситься прямо под нож палачу, а ее образ станут воспевать поэты. Но сейчас она провинциалка, желающая занять номер в этой гостинице. Разобрав свои немногие вещи, она не стала терять времени и, покинув гостиницу, последовала на улицу Кордельеров. Ее сердце пылала решимостью, а ум хранил смелый замысел. В ее руках была бумага с прошением об аудиенции с самим Маратом. На улице, людной и суетливой, шумели о новом номере «Друга народа», о новых жертвах Святой Революции. «Двести тысяч народных преступников обещает повесить Марат во благо революции!», - кричал и перекрикивал остальной шум разносчик газет, с приходом революции ставший послом «Друга народа». Это еще больше закаляло душу Шарлотты.
   До дома Марата оставалось немного. Но Шарлотта, кажется, идет к себе домой после прогулки вдоль Сены, прохожим кажется, что она и о революции то не знает, и что эти споры, эти убийства, казни проходят мимо ее мирного существования – столь велико было ее спокойствие, когда она уже стучала в дверь врага. Ее встретила жена Марата, этого беспомощного Марата, не способного даже самостоятельно открыть дверь, она объявила, что ее муж отдыхает (видно, после подсчетов количества необходимых жертв для революции), тогда Шарлотта протянула бумагу с прошением.
   -Подождите здесь, - сказала жена и вышла из прихожей. «Вот как живет великий убийца», -подумала Шарлотта, когда вернулась жена Марата. «Он будет ждать Вас послезавтра в вечерний час», - сказала та, и проводила Шарлотту.
   Выйдя на улицу, Шарлотта увидела планы Марата в действии:
   -Бей жирондистов! Смерть жалким буржуа!
   Драка, удачно развернувшаяся под окнами дома Марата, должно быть ублажает глаза этого «друга народа». Дюжина мужчин в грязных, драных одеждах напали на заблудившуюся пару, не успевшую покинуть Париж во время гонения жирондистов. Недешевая, хотя и не дорога одежда этой пары возбудила в нападавших чувство силы и желание приобщиться к делу своего кумира. Совсем не важно, что это за пара, каких они политических взглядов, какого рода, но пускай с них начнется отсчет новых жертв, о которых кричит «Друг народа». «Два дня. Только два дня, и я возвещу конец этим безжалостным расправам, - размышляла Шарлота, скорее проходя мимо драки, - а пока мне надо встретиться с Деперре».
   Солнце бросало последние дневные лучи своего тепла Парижу. Шарлотта излагала свою просьбу Деперре, депутату из конвента; хотя в самой просьбе не было ничего подозрительного – она всего лишь хотела узнать о фамильных документах своей подруги монахини, так бесчестно лишившейся стипендии из-за решения нового парламента, она все же внимательно смотрела по сторонам. Деперре обещал все устроить следующим днем, так как сейчас уже поздно – департамент закрыт. «Встретимся утром, здесь же; я провожу вас в департамент и сделаю все возможное по вашей просьбе» - сказал Деперре и простился с девушкой. Вот и решились планы на завтра, а конец вечера Шарлотта проведет за написанием письма Оэру, ее давнему другу художнику, и ляжет спать.
   Гостиница, где остановилась Шарлотта, уже закрывалась, солнце давно покинуло Париж, но город не спал: локально разгорались драки, как прыщики на лице, раздавались крики, выливая гной разногласий и ненависти, - революция залила Париж кровавой краской. У себя в номере, под недвижимым огоньком одинокой свечи Шарлота выводила последние строки письма: «А посему, прошу не отказать мне в тяжелое время. На весь Париж будет объявлена моя тюрьма и день моей казни. Поспешите. С благодарностью Шарлотта Корде дорогому другу Оэру». Девушка сложила исписанную бумагу в конверт, и потушила свечу.
   Утром, в то время, когда солнце греет Париж, Деперре, взволнованный, уже ждал Шарлотту. Он поспешил ей все рассказать:
   -Дорогая Шарлотта, простите, но я вам ничем не могу помочь. Мои бумаги опечатаны, а я рискую местом в парламенте за свое общественное положение и политические взгляды. Вам следует как можно скорее покинуть мое общество и никому обо мне не говорить, и я, в свою очередь, обещаю молчать о вас.
   -Гражданин депутат, Деперре, - остановила речь Деперре Шарлотта, - Ваше место в Кане. Парижские жирондисты обосновали там свой центр. Бегите, уезжайте не позже завтрашнего вечера! Вас там будут ждать.
   -О нет, что Вы. Я не намерен самовольно покидать Конвент, куда избран народом. А теперь прощайте, Шарлотта, нам нельзя больше говорить.
   Деперре убежал. Шарлотта была в замешательстве после такого ответа, она считала, что силы добрых жирондистов должны объединиться во что бы то ни стало и утвердиться в этой революции, как единственные честные ее сторонники. Сердце даже ее замерло. Но нельзя останавливаться, сейчас ей надо отправить письмо, в котором она просила Оэра приехать в Париж и побыть с ней перед ее неизбежной казнью.
   На следующий день, когда солнце вновь взмыло над Парижем, Шарлота покину гостиницу, теперь она сюда больше не вернется, она оплатила свое проживание и спросила, где ближайший рынок - для исполнения плана ей требуется нож. Да, нож, который она купит в кухонной лавке в саду Пале-Эгалите. В саду революция отходит на второй план – жены революционеров закупаются для хозяйства и на обед мужу, а дети играют, путаясь с бездомными. Шарлотта пробралась к кухонной лавке, по пути, чтобы не вызывать лишних подозрений, прикупив фруктов. У лавки она внимательно оглядела выставленный товар. «Дайте этот  нож, s’il vous pla;t, он подойдет для мяса?». Шарлотта расплатилась, убрала купленное в сумку и некоторое время еще провела в саду, разглядывая товары и раздавая купленные фрукты детям и бездомным. По улице она шла быстро, почти бежала – теперь ее ничто не должно задерживать. На пути она встречала кричащих революционеров в рваных одеждах, только на сей раз радостных, с улыбками полными достоинства, потому что завтра великий праздник революции – годовщина взятия Бастилии. На площади Побед Шарлотта наняла фиакр. В дороге к улице Кордельеров, она успела спрятать нож под косынку и принять решительный, спокойный вид, с каким она вошла в дом Марата.
   В доме Марата Шарлотта была вынуждена ждать. Со слов жены Марата она узнала, что он болен и принимает ванны, и сейчас ему меняют воду. Спустя какое-то время Шарлотту проводили в кабинет Марата и оставили на обещанную аудиенцию. Марат, не поднимая головы, поприветствовал Шарлотту, попросив напомнить, с какой целью она явилась. Он сидел в ванной, сгорбившись над листами, и что-то быстро записывал истекая потом и морщась от болей; жалкий, исхудалый, великий убийца, его кожа, вся в красных пятнах, стала цвета бумаги, на которую местами капнули красными чернилами.
   -Господин Марат, я приехала из Кана, очага возмущения, и желала бы поговорить с вами, - ответила Шарлотта, - я знаю имена беглых мятежных депутатов.
   Эта новость заставила Марата отвлечься от своих записей и приступить к новым, под диктовку девушки, готовой выдать его врагов.
   -И кто же там, в Кане, из депутатов? Будь уверена, их головы упадут не позже, чем через две недели.
   -Я знаю Барбаду, - начала Шарлотта громко и торжественно называть имена.
   -Ага.
   -Петион, - на каждое новое имя Шарлотта ближе подходила к Марату.
   -Так.
   -Дюшатель.
   -Вот он где. Знаем такого.
   -Луве, - Шарлотта подошла почти вплотную к беспомощному, еле царапающему пером по бумаге Марату, - и от их имени и от имени свободной Франции я приговариваю тебя к смерти!
   Нож, выхваченный Шарлоттой из-под косынки, вонзается в белую обнаженную грудь друга народа. Жалким стоном прозвучали последние слова Марата: “A moi, chere amie! (ко мне, моя дорогая)», звавшие его жену.
   В комнату уже пытается ворваться жена мертвеца, но Шарлотта загородила дверь опрокинутой мебелью и требует жандармов. На крики сбегаются соседи. Прибывшие жандармы открывают дверь покоев Марата, встретив ровный, уверенный взгляд Шарлотты – она свершила свое правосудие.
   Праздник революции отменяется. Следующим днем арестован Деперре за связь с убийцей, а якобинцы уже отправились на поиски тех, от чьего имени свершено это деяние. Народ негодует, убили народного «Друга». Но кто? Кому хватило смелости? Кому хватило сил?
   -Вы сознаетесь, что Вы совершили убийство?
   -Да. Я не могла позволить Франции пасть в кровопролитную гражданскую войну, виновником которой был Марат, - отвечала Шарлотта.
   -Кто Вам помогал в этом?
   -Никто. И никто не знал о моем намерении.
   -Вы будете казнены. У вас есть право на священника…
   -Мне это ни к чему, я желаю говорить с художником Оэром.
   На три дня Шарлотта помещена в тюрьму Аббатства. Прокуроры ведут расследование, разыскивая свидетелей. Париж растерян. Солнечный свет мешается с тучами и грозами, люди спорят уже не о политических вопросах, а о странном, не укладывающимся в голове событии, свершенном милой провинциальной девушкой. Кучер рассказывает, как вез девушку с лучезарным лицом к дому Марата, а продавец кухонной лавки выдает лукавый взгляд, с каким некая дама покупала у него в этот день нож. Три дня Шарлотта проведет в тюрьме. Оэр упел получить письмо, теперь он в Париже и просит встречи с Шарлоттой. Вскоре его допускают к девушке.
   -Дорогой Оэр, вы пришли, я так вам рада.
   -Я также рад вас видеть, но не в этих стенах. Расскажите мне, почему вы здесь, почему вы свершили это убийство?
   -В Кане собирались жиронисты. Они были вынуждены бежать от террора якобинцев и в первую очередь Марата. Сколько людей он убил и скольких он еще хотел убить! Не такая революция нам нужна! Я не могла оставаться равнодушной к жестокости Марата, к бессмысленным убийствам, я должна была это пресечь ради свободной республики, коей и должна была стать страна после революции. Ведь мы боремся за свободу.
   -Я согласен, дорогая Шарлотта, я всегда верил в вашу смелость и решимость. Но вашим сообщником арестован Деперре…
   -О нет, он ничего не знал, совсем ничего не знал о моем замысле. Я буду писать письма об опровержении его причастности.
   -И что же теперь делать, Шарлотта?
   -Дорогой Оэр, я буду просить тебя только о портрете, мне будет приятно, если ты меня нарисуешь и сохранишь этот портрет у себя, как память.
   Помимо письма в оправдание Деперре, Шарлотта написала письмо отцу в Кану, в котором Шарлотта просила прощения и оправдывала свой поступок. Оэр выполнил просьбу и нарисовал портрет прекрасной девушки с девственной красотой и твердыми убеждениями. Она сохраняла спокойствие и тепло в глазах, словно ее рисовали в ее комнате в Кене, а свет от свечей стелился на ее лице, точно солнце ласкало ее щеки.
   После трех дней заточения и суда на Шарлотту надели красную рубаху убийцы, а ее глаза мирно, как глаза невинного ребенка смотрели на этот ярко-красный цвет. Колесница с заключенной выехала из ворот Консьержери. На улицах Парижа, в волнении вставшего под вечерним солнцем, толпились люди, может быть сегодня они увидят нового, действительно лучшего друга. Многие кричат, ревут и освистывают, а другие снимают шляпы и тихо, почтенно приветствуют Шарлотту Корде. Теперь, когда все готово к казни, палачи снимают с нее косынку, что вызывает смущение у юной девушки, она робко улыбается, заливаясь краской от стыда. Палач отрубит ее голову, когда щеки еще будут пылать этой краской. Он подымет прекрасную ее голову… Кем возомнил себя этот палач, дав пощечину, этому чудному созданию? Ропот возмущения поддержала вся толпа собравшихся. Кто дал такое право этому палачу? Убит друг народа, но не трогай друга мира.