Сказка для Марины

Жила-была на свете одна девочка – красивая, что глаз не отвести, и умная, как три профессора по разным дисциплинам. И было у нее все, что душа пожелает – свободное время, деньги, здоровье, крепкая, дружная семья семья, - только она этого не замечала. Замечала, конечно, особенно в те моменты, когда кто-то ее носом в эти факты навязчиво тыкал, замечала, со всеми доводами соглашалась и изо всех сил старалась испытывать благодарность. Но только получалось у нее как-то не совсем искренне, из-под палки как-то получалось. Была наша девочка трудолюбивая и прилежная. Работать могла она долго и упорно, только не всегда знала, куда это упорство приложить, и часто прикладывала не к тому месту. Например, упорно старалась не замечать своих искренних потребностей, считая все это блажью и выдумкой, непозволительной роскошью. Девочка мечтала о принце, да таком, чтобы в золоте, на лошади сразу чтобы с паспортом качества, сертификатом безопасности и подробной инструкцией по применению. На меньшее – ни-ни, никак она согласна не была. Принц такой, однажды появившись на горизонте и снова исчезнув за ним, не сильно торопился опять возникать в ее жизни, но девочка, тем не менее, надежду не теряла и в даль пристально всматривалась. К сожалению, при этом она часто упускала то, что твориться непосредственно перед ее собственным носом. А творилось немало – королевство, в котором она обитала, окончательно взяло и прогнило изнутри. Оно-то и раньше попахивало далеко не розами – короли, как на подбор на престол взбирались лютые, хитрые да жадные. А в последнее время напасти сыпались на королевство просто одна за другой – то зима настанет неожиданно, первого декабря, то крокодил не заловится, то кокос не уродит. Печаль да стенания кругом стоят, грусть-тоска в воздухе разливаются. Неизвестно, что от завтрашнего дня ожидать, все боятся, в Бога никто не верит. Девочка долго на это внимания не обращала, очень долго. Пока в соседнее королевство не наведалась, где тишь да гладь, да вишни в цвету стоят. Увидела девочка, как другие люди живут, да и задумалась – как жить дальше, как быть да как поступить, но ничего толком придумать не могла, только все сомневалась да сомневалась.
Однажды прогуливалась она в лесу, да как обычно думу думала. И не заметила, как темнеть вдруг стало. А смеркается зимой быстро – оглянуться не успеешь. Заторопилась девочка домой, шаг ускорила, почти бежит – а в лесу тени друг за дружкою скачут, совы перекрикиваются, ветер в деревьях тревожно шумит. Не по себе девочке, и вот несется уже она, через коряги кривые перескаивая, мечтает только об одном – поскорее бы домой попасть. И кажется ей, будто из ручья русалки выпрыгивают, ей вслед смеются; будто камни шевелятся да глаза сонные продирают; а что это там, под прелой листвой, будто золото горит? Не птица ли феникс, из пепла восставшая, крылья свои огненные расправляет? Страшно девочке до жути, не заметила она, как сбилась с проторенной дорожки и оказалась вдруг в совершенно незнакомом месте, у каких-то замшелых валунов. Тут и луна на небо вышла, поляну таинственным серебрянным светом залила. Увидела девочка прямо перед собой полукруг из высоких камней, между которыми лунный свет как будто бы становился плотнее, казалось, что он начинал играть на тонких паутинных нитях. В центре полукруга, казалось, кто-то находился – но изменчивый свет луны не позволял разглядеть подробностей.  Вдруг до девочки отчетливо донеслись звуки свирели. «там кто-то сидит», - подумала она, - «может, это человек?». Он поможет мне, он подскажет, как выбраться из леса и как попасть домой. Недолго думая, девочка побежала вперед, на звук, и тут вдруг начали происходить очень странные вещи. Ели вытянули мохнатые лапы, цепляясь за подол ее платья. Корни деревьев с треском полезли из почвы наверх, цепляясь за девочкины ботинки и мешая продвигаться вперед. Совы, летучие мыши, какие-то птицы откуда ни возмись закружили перед ее лицом, впивались в волосы, царапали руки, которыми девочка от них отбивалась. Но она все равно упорно, как в замедленной съемке, продвигалась вперед, звуки музыки становились все громче, все отчетливие, они как будто бы звучали внутри ее собственной головы, а не снаружи.
Когда девочка наконец-то достигла просвета между валунам, воздух резко сгустился, ей стало казаться, будто бы она двигается под водой, да еще и против течения. И вот, в один момент напряжение ослабло, как будто кто-то резко завернул кран в ванной, затем оно исчезло напрочь, а девочка, которая все еще боролась с невидимой преградой, упала лицом в мягкий, слегка мерцающий мох.
Очнулась она от того, что кто-то гладил ей волосы и тихонько напевал на неизвестном ей языке. Мелодия была очень странной и тем не менее как будто бы смутно знакомой. Слов не было, были только звуки, которые можно издать не размыкая губ, но тем не менее ей показалось, что это все-таки песня, а не просто мелодия, только очень старая. Старше чем замшелые валуны. Старше чем луна, старше, чем самая старая сказка. Звук доносился откуда-то сверху, его источник был очень близко. Девочка чуть приоткрыла глаза и поняла, что покоится головой на коленях лесного эльфа. Да, это был именно он, хотя девочка никогда их раньше не встречала. А может, все-таки встречала? Когда-то давно, еще до ее рождения девочкой, кто-то, чью память она носила глубоко-глубоко в сердце, уже видел это существо, быть может, даже говорил с ним или...сам был им? Жизни переплетаются, как причудливые узоры на полотне судьбы и уже не понять, где чья дорога, где какое воплощение, все запуталось в огромный клубок вероятностей. Кожу эльфа серебрил лунный свет, продолговатые глаза были закрыты, губы плотно сжаты, на тонких чертах лица играли причудливые блики, происхождение которых было не совсем понятно. Волосы как будто бы жили собственной жизнью, клубясь возле лица и плеч, как будто их трепало неощутимым воздушным потоком, который к тому же постоянно менял направление. Существо слекга покачивалось в такт мелодии, движение было еле ощутитимым, но очень умиротворяющим. Девочка подумала, что, если и существует что-то, совершеннее этого создания, то она не хотела бы встретиться с ним лицом к лицу, потому что совершенство это причиняло почти боль, рядом с ним она почувствовала себя неуклюжей, уродливой, недостойной. Но только на один миг. Потом она забыла о себе, внезапно совершенство мгновения захватило ее целиком и унесло прочь от мелких, зацикленных на себе представлений. Она полностью погрузилась в умиротворение и ясное, теплое спокойствие. Теперь ей хотелось только одного – чтобы мелодия никогда не обрывалась, чтобы тонкие, невесомые пальцы эльфа не прекращали рассеяно перебирать ее волосы. Но, наверное, ритм дыхания девочки изменился, потому что мелодия вдруг оборвалась, а эльф широко распахнул глаза цвета расплавленного золота. Они как-будто бы излучали свой собственный, едва уловимый свет – это выглядело завораживающе и немного жутко. Эльф не раскрыл рта, и тем не менее его голос, похожий на перезвон бубенчиков зазвучал в девочкиной голове очень отчетливо: «Ты кто», - слегка насмешливо интересовался он, - «кто ты, откуда взялась здесь, откуда?». Звон разливался, заполняя, казалось, все пространство в черепной коробке, не оставляя ни малейшего свободного уголка – и вдруг неожиданно прекратился. Девочка поняла что отвечать нужно так же – молча. Тогда она постаралсь сосредоточиться и представить себе свой дом, свою деревню, маму с папой, сестренку и лучшего друга Кита. Она вдруг осознала, что ее давно уже заждались дома, наверное, уже даже ищут, сбились с ног, волнуются, места себе не находят. Она тоже вдруг разволновалась. «мне туда», - постаралсь объяснить она эльфу в мыслях как можно более доходчиво, - « мне нужно туда.» И еще раз показала картинку их старой, деревянной усадьбы с изрядно покосившимся забором.  «отведи меня, прошу тебя, домой».
В голове опять зазвенело, очень громко и не очень-то приятно, и девочке понадобилось некоторое время, чтобы понять что это – смех. Эльф смеялся, но глаза при этом оставались внимательными и холодными, они казалось, смотрели ей прямо в душу. Девочка попыталась приподнятся, чтобы убрать голову с колен эльфа. Но ей это не удалось, ее собственное тело не подчинялось ей. Теперь она испугалась по-настоящему. «Пусти», - попросила она, - «ну отпусти меня, пожалуйста!». И снова зазвенели бубенцы, сначала смех, потом слова: «а никто и не держит тебя, Кара. Ты в стране фей, в стране фей, в стране лунных теней, все странней и странней. Царство фей. Дверь открывается один раз в году, только в полнолуние. Войти можно, выйти – нельзя. Многие приходили сюда раньше – искали кто власть, кто золото, кто приворотный цветок или живую воду. Все нашли, что искали, но не вынести, Кара, Кара. Что нужно тебе, Кара, что тебе нужно, кто нужен тебе, зачем ты здесь?».
«Я случайно!», - девочка очень хотела расплакаться, но почему-то не получалось. «Я не хотела сюда! Я не хотела никуда! Я просто гуляла по лесу, потом стемнело, я испугалась, побежала – и вот я здесь». Глаза эльфа смотрели внимательно и насмешливо. «случайностей не существует», - совершенно спокойно прозвенел он в ответ. «Никто никуда не приходит «случайно», и уж тем более не в страну фей, которая лежит в магическом круге, на перекрестке Дорог Всех Существ. О чем ты думала, Кара, когда шла сюда, что творилось в твоей голове, ну-ка, вспоминай!». Девочка задумалась, мысли были какие-то вязкие и нечеткие, ворочались в голове тяжело, будто толстые слизни. «Ну, я шла, шла. Вспоминала школу и то, как там было гнусно. Такая потеря времени! А потом еще этот институт – что в нем было хорошего? А это паршивое королевство, где все идет не так, где меня никто не любит и не ценит. Противные мужики, с которыми страшно, но без которых – тошно. Я думала о том, как ненадолго хватает наносного спокойствия, которое я добываю из упражнений и еды – это все равно что делать косметический ремонт в разрушающемся здании. Стоит невероятных усилий и каждый раз нужно начинать с самого начала. И еще я думала о том, что есть способ, наверняка он существует, этот способ унять настырную тоску внутри, утолить бешенный голод сердца. Способ, чтобы стать счастливой и спокойной, найти, наконец-то, свое место, далеко-далеко, где-то очень далеко отсюда..ой. то есть, ты хочешь сказать, нет, ты прямо говоришь мне, что я как-то косвенно захотела попасть в эту вашу страну фей?? Да что это такое, где это вообще? И почему я не могу пошевелиться?». Тут девочка вдруг осознала, что каким-то образом незаметно для себя самой встала на ноги. Златоглазый эльф исчет, не оставив и следа. Она стояла под каким-то деревом, в лунном свете было не разглядеть, каким именно. Вокруг, на сколько хватало глаз, простирались поля и луга, вдали маячила таинственная громада леса. «Ушел..., - с горьким сожалением подумала она, - ушел и даже имени своего не назвал. А меня он почему-то называл «Карой», хотя это и не мое имя. Меня зовут...» но она не могла вспомнить своего настоящего имени. Воспоминания, еще буквально пару минут назад такие четкие, объемные, почти незыблемые, неотвратимо таяли, словно снег на жарком солнце. Страна фей пожирала их, вытягивала потихоньку, незаметно, из девочкиной головы, чтобы превратить их в очередную сказку, в легенду, которая пойдет гулять по свету и обрастет своей личной, неповторимой судьбой. Девочке вдруг стало хорошо и спокойно, как-то уютно на душе, как будто бы она превратилась в Алису, которая вместе с кошками играет мотком шерстяной пряжи у камина. Она поняла, что зря так долго, так упорно, так заядло боролась с судьбой, отчаянно затыкая уши, лишь бы не слышать музыки, которая играет внутри ее самой. Зря носилась по свету, улепетывая от частичек собственной души. И совершенно зря боялась. На свете нет ничего, осознала она совершенно ясно, вообще ничего, чего бы стоило боятся. Есть только эта ночь, эта мелодия, которая всегда была здесь, всегда была со мной, но только теперь я слышу ее так отчетливо. И еще есть этот свет, заполняющий все пространство, бесконечный, прекрасный свет, и я тоже...»
Эльф вернулся на рассвете (хотя, конечно же, он никуда и не уходил), но не нашел Кары. Вместо нее он нашел Фею Вишневого Цвета. И они были счастливы вместе, и счастливы порознь. Всегда.