Лика. Переход

На этот раз Лика пропадала дольше обычного. Я уже привык к тому, что она могла не прийти домой ночевать и поэтому не особо беспокоился. Наш уговор гласил – «Если что, созвонишься с паталогоанатомом». Это означает, что названивать на мобильный, проявлять беспокойство, распрашивать общих друзей, в общем, как-либо разыскивать друг друга – табу. В случае, если с одним из нас случится то самое непоправимое – соотвествующие органы все равно свяжутся с другим. А так – будь добр, уважай приватную сферу супруга. Конечно, это не совсем стандартный подход к браку, но нам, творческим людям, именно он подходил как нельзя лучше.  Любовь – это прекрасно, но снаивысшим приоритетом была, есть и будет она – свобода.
На третью ночь Ликиного отсутвия я начал ощущать первые, довольно робкие уколы беспокойства. Все ее вещи были на месте – одежда, зубная щетка, рюкзал для поездок на уик-энд, смешной плюшевый талисман, тетрадь для записей «всякой ерунды». Это явно свидетельствовало о том, что она не планировала пропадать надолго. Да и мы обычно предупреждали друг друга о путешествиях, кроме того, мы предпочитали отправлятся в странствия вдвоем...Куда же она все-таки девалась. С тех пор как Лика бросила работу в офисе, свобода овладела ею полностью, окончательно и бесповоротно. Лика наслаждалалсь жизнью, свободой передвижения, свободой принимать решения, свободой самостоятельно планировать свой день. Словно заключенный, покинувший места не столь отдаленные и познавший настояющую цену тому, что большинство людей считает само собой разумеющимся, она радовалась каждой мелочи, каждому отвоевванному клочку самостоятельности. Лика расцвела, как расцветает комнатное растение, пересаженное из тесного горшка в благодатную почву леса. Ее энтузиазм, бешенная энергия радости и экстатические состояния самореализации накрыли меня, словно океанская волна, и выбросили на берег собственной мечты. Вслед за ней я сам стал заниматься тем, что хотел делать больше всего на свете и чего больше всего на свете боялся. Лика была моим талисманом, моей ведущей силой, «севером» моей жизни. Она была необходима мне, как воздух, ради нее я был готов на все. Если бы я мог, я бы засунул ее в самый пуленепробиваемый на свете сейф и оцепил бы целой армией телохранителей. Но тогда бы я убил ее. Лика была нужна мне именно в том виде, именно в той форме, в которой она находилась сейчас – в зените творческих успехов, на пике самореализации. Без нее почва уходила у меня из-под ног.  Я, конечно, люблю свое дело и с удовольствием им занимаюсь, но вместе с этим одна, не совсем осознанная, недооформленная мысль не дает мне покоя – о том, что именно она, Лика, и есть проект всей моей жизни. Быть рядом с ней, оказывать ей поддрежку, любить ее, пройти вместе с ней по этому пути – это и есть именно то, ради чего я пришел в этот мир.
От мысли о том, что она может и не вернуться совсем, мне делалось очень не по себе. Чем больше я думал об этом, тем больше чувствовал, как рушится моя вселенная. Внезапно окружающий меня мир, все сотни знакомых, привычных предметов, люди на улицах, голуби на проводах – все это потеряло свою обыденность и стало каким-то многозначительно-зловещим. Жизнь без Лики – не жизнь, а невнятный сон; мир без Лики – не мир, а тень мира. И я без нее – не я. Как сильно можно притереться друг к дружке за пять лет, если, конечно, есть желание. Привыкнуть делиться мыслями, переживаниями и мечтами. Привыкнуть вместе составлять планы, вместе грустить и радоваться. Познать друг друга, изучить, видеть насквозь – но при этом не потерять чувство новизны и нежности. Я беспомощно смотрел, как оставленная Ликой дыра, значала незаметная и небольшая, угрожающе разрасталась с каждым днем, грозя поглотить все мое существование. Нужно было срочно что-то предпринять – но что именно? Заявить в полицию, обзвонить друзей, уведомить родителей, ответить на тысячу бестолковых вопросов. Вздрагивать от каждого звонка на мобильный, каждого нового входящего сообщения. Чутко прислушиваться к двери – не раздадуться ли знакомые легкие шаги, не повернется ли ключ в замке?
Время от времени меня охватывала дикая злость на Лику – ну как она могла так поступить со мной? Свобода свободой, самовыражение самовыражением, но не удосужиться послать хотя бы маленькую весточку любимому человеку зная о том, что он будет переживать, будет сходить с ума...Разве это любовь? Разве так может поступить искренне любящий человек? А что, если я разбаловал ее? Распустил, , словно маленького ребенка, потакая во всем? Что, если она снова, несмотря на наш уговор, стала принимать вещества, или алкоголь, или встретилась с тем типом...Нет. я не буду больше об этом думать. Это ни к чему, кроме моего сумасшествия, не приведет. Надо сохранять хладнокровие, надо набраться терпения. Кроме того, можно сделать несколько осторожных, первых звонков друзьям, настолько дипломатичных,чтобы ни у кого и тени сомнения не закралось в том, что у нас с Ликой все в полном порядке. Вот только кому звонить первому?
Но мне так и не довелось никому позвонить. Напротив, позвонили мне. В дверь. Очень громко и настойчиво. На душе у меня сразу же сделалось тревожно – я никого не ждал. Это не могла быть Лика, у нее есть собственный ключ. Так то же это? Почтальон? Соседи? Полиция? Звонок разрывался, не давая мне сосредоточиться. Опрокидывая стулья и роняя на пол вещи, я поспешно выбежал в корридор и дрожащими от возбуждения руками схватил трубку переговорного устройства:
- Ало?
Глупая привычка алокать. Не важно, куда ведет прижатая к уху трубка, но в нее обязательно нужно сказать сакраментальное «ало!».
- Сема, привет, открой дверь, я ключ потеряла – Ликин голос звучал тихо, как будто издалека. Волна радости окатила меня с макушки и до кончиков пальцев на ногах – надо же, нашлась, потеряшка! Любимая моя, хорошая. Конечно, выволочку за вот такое хамское поведение она непременно получит, может, я даже покричу немного, за чем последует бурное примирение... Но как же все-таки замечательно, мир скрипнул и снова завертелся вокруг своей оси, все стало на свои места – Лика вернулась! И я энергично нажал кнопку зуммера, открывающую входную дверь. Черт, я ведь три дня как хожу в одной и той же рубашке! Я приоткрыл входную дверь, чтобы Лика смогла войти после того, как поднимется на лифте, и побежал к шкафу в спальню, на ходу сдирая с себя рубашку, которая никак не хотела сниматься. Лихорадочно шаря в недрах нашего встроенного монстра-купе в поисках подходящей одежды, я услышал, как скрипнула и захлопнулась входная дверь. Да ну ее к черту, эту рубашку! Так с обнаженным торсом и горящими от нетерпения глазами я снова вывалился в корридор, где меня ждал большой сюрприз. Вместо Лики у входной двери стоял незнакомый мужчина в дорогом костюме и при галстуке, в руке он держал увесистую черную кожанную папку. Он несколько секунд разглядывал меня и мои грудные мышцы, после чего, соущрившись ,поитнтересовался:
- Вы Семен Марков? Руки он мне не протянул.
- Ну, я, - я что-то никак не мог собрать мысли в кучу. Откуда он здесь взялся? Глупая, дурацкая какая-то ситуация получилась. Но самое главное:
- Где Лика? – выпалил я, сжимая кулаки. Я абсолютно точно слышал ее голос! Я сделал абсолютно идиотскую попытку заглянуть за важного дядю в ребяческой надежде на то, что Лика прячется у него за спиной и все это какой-то ненормальный, бессмысленный розыгрыш. Мужчина с удивлением проследил за направлением моего взгляда.
- Лика здесь, - мужчина указал на внушительную папку у себя в руках. Наверное, у меня глаза полезли из орбит от этой фразы,потому что после непродолжительного молчания он пояснил - я держу с ней связь по скайпу. Он медленно расстегнул молнию и продемонстрировал мне блестящий, снежно-белый ай-пад. Это она, на самом деле, попросила вас открыть мне дверь. Быстро и надежно. И не привлекает внимания соседей. Нам с вами нужно поговорить, это будет непростая беседа. Вы не пригласите меня войти, Семен?
- Да кто вы, черт вас подери, такой? Как вы смеете вваливаться ко мне в дом, обманным путем? Где Лика, куда вы ее дели? Отвечайте моментально, не то я вызову полицию!
Сказать, что я был в бешенстве – значит, ничего не сказать. Я был в дикой ярости и это состояние мне однозначно нравилось. Оно как будто бы придало мне сил, сделало меня на две головы выше соперника. Незнакомец, скорее всего, почувствовал это, так как непроизвольно сделал попытку отступить назад, хотя и вовремя одернул себя.
- Послушайте, Семен, в ваших же интересах быть в данной ситуации благоразумным. Вы меня не знаете. Меня зовут Карл Мэй, я пришел к вам по делу. И оно касается вашей подруги Лики. Нам нужно присесть и поговрить, как двум цивилизованным людям.
- Я вам ни слова не скажу ,пока не скажете, что с ней стряслось. Более того, я сейчас же вызываю полицию! Валите к черту из моего дома! Я сделал шаг по направлению к этому хлыщу, намереваясь схватить его за барки и выставить за дверь. Что это, в самом деле, такое, вламываются к человеку домой, дурят его, морочат ему голову. Этот тип с его явно сшитым на заказ костюмом из эксклюзивной ткани и до блеска отполированными лаковыми туфлями (без соринки, без царапинки) был мне глубоко противен. К тому же я явно был выше его минимум на голову и уж точно шире в плечах – спортом он явно не занимался.
Мистер Мэй строго посмотрел мне прямо в глаза и высоко поднял указательный палец – ни дать, ни взять школьный учитель, успокаивающий нерадивого двоечника. Затем он отступил на шаг в сторону и приоткрыл мою же входную дверь, тем самым открыв мне великолепный вид на двух околачивающихся прямо на пороге амбалов, внешний вид который не оставлял ни малейших сомнений – это секьюрити.
- Мистер Марков, никакая сила не заставит меня покинуть ваш дом, не исполнив то, зачем я сюда, собственно, пришел. Я предпочитаю проводить переговоры за столом, за чашечкой чая или кофе. Если вы предпочитаете говорить со мной, будучи привязанным к собственному стулу и с пушкой у виска – воля ваша, мои ребята без проблем устроят вам этот праздник. Подумайте хорошо, Семен – оно вам надо?
И тут в первый раз за все время нашего глупого разговора я четко осознал ,что попал. Этот тип обманом вломился ко мне домой и не собирался уходить. Он явно имел в распоряжении немало денег, раз притащился с личной охраной. Этот тип хочет переговоров, касающихся Лики. И у меня совершенно нет выбора.
- Кухня там, - буркнул я, махнув в сторону двери. Пошли. 
- И еще, постарайтесь обойтись без фокусов, Семен, - сказал мистер Мэй мне в спину. Не вздумайте меня расстраивать – у моих ребят есть датчик моего пульса, если он участится – они вынесут вашу дверь за долю секунды. Надеюсь, вам не надо объяснять, что будет, если он остановится?
- Не надо,  - сказал я, оборачиваясь – да не ссы ты так, Карл Мэй или как тебя там. Буду я еще марать руки о всякое говно, пусть даже и в дорогой упаковке. Я горько ухмыльнулся. Была бы охота из-за такого...нехилый срок на зоне мотать. Рассуждая подобным образом, я подобрал пару опрокинутых стульев и приставил их к не очень чистому, заставленному посудой и заваленному книгами столу. На спинке одного из них совершенно кстати болталась брошенная мной вчерашняя майка – ее я и натянул, - и сразу почувствовал себя значительно лучше.
- Присаживайся, располагайся, давай будем на ты. Чаю хочешь?
- Нет, спасибо, - мистер Мэй брезгливо оглядел мой бардак, поддернул наутюженые брючины и осторожно присел на предложенный стул с таким видом, как будто опускался задом на муравьиную кучу. Значит, здесь и жила Лика? Он с отвращением оглядел нашу совмещенную с гостинной кухню, недорогую, простенькую мебель ,минималистический декор. Мы с Ликой в очередном порыве избавления от старого не так давно как раз повыбрасывали, пораздаривали кучу хлама, так что стыдиться мне было нечего. Но мистер Мэй, очевидно, привык к совсем другим жилищным условиям.
Заняв другой стул я выжидающе смотрел на него.
- Что ж, перейдем сразу к делу, время - деньги.
- С удовольствием. Валяй.
- Лика в данный момент находится в моем загородном доме.
- Ты ее украл? Увез насильно?
- Нет, отнюдь. Я предложил ей поехать туда и она это сделала. Добровольно.
- Зачем?
- Поработать и подумать. В тишине, спокойствии, на природе.
- Допустим. Когда она возвращается?
- Она не вернется.
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, повисло напряеженное молчание. Глаза мистера Мэя были небольшими, светло-голубыми. Лицо его не представляло собой ничего примечательного – какое-то затрапезное, незапоминающиеся лицо банковского клерка с цепкими глазами и тонкими губами. Вот разве что прическа никак не вязалась с общим лощенным видом – отпущенные до подбородка волосы разделенные прямым пробором а-ля испанский любовник. Кроме того, внимание привлекали руки – слишком крупные для туловища кисти с длинными, красивыми пальцами и ухоженными ногтями. Может, в баскетбол в детстве играл, подумал я про себя. Или пианист.
- Что это значит – «не вернется»?
- Вот за этим я сюда и пришел, Семен. Она сама вам сейчас все объяснит, через скайп. Смотрите внимательно, чтобы у вас не осталось никаких сомнений.
Между нами на липкую поверхность стола лег айпад. Я наблюдал, как изящные, сильные пальцы мистера Мэя порхают по гладкой поверхности, настраивая звонок. Он действительно набрал Ликин аккаунт и она тот час же подняла трубку:
- Здравствуй, Сема. Как ты?
Включилась камера и я увидел ее, мою музу, мое наваждение прошедших дней. Выглядела она как всегда, совершенно обыденно. Лицо без макияжа, брови вразлет, высокие скулы, белые ресницы, выгоревшие на солнце волосы невнятног русого оттенка. Обветренные губы. Какая-то незнакомая мне фиолетовая майка на бретельках. Глаза –внимательные, напряженные, едва заметно покрасневшие – от недосыпа, от слез? Она сидела, очевидно, за столом, на фоне абсолютно белой стены.
- Лика, что это значит? Ко мне притащился какой-то мужик, ты знаешь некоего Карла по фамилии Мэй? Говорит, что от тебя. Чего хочет – непонятно. Почему ты пропала, Лика?
- Сема, я ушла от тебя. К Карлу. Мы теперь пара. Я расстаюсь с тобой.
Она говорила это совершенно спокойно, глядя мне прямо в глаза с экрана айпада. Но что-то не вязалось в этой истории, что-то мне кардинально не нравилось. Я понял, что ждал чего-то подобного, где-то в глубине души я это предвидел с того момента, как увидел Карла Мэя на собственном пороге.
- Где ты находишся, Лика?
- Это не важно. Я не хочу встречаться с тобой лично, поэтому попросила Карла помочь мне.
Это была не Лика, не моя девушка. Это был незнакомый мне человек. Моя девушка никогда бы так не поступила. Лика была достаточно сильной и достаточно умной, она бы пришла ко мне, она бы говорила со мной один-на-один, она бы объяснила мне причины. Она слишком сильно уважала меня для того, чтобы обойтись со мной подобным образом. Она бы никого не подослала, тем более, незнакомого мужчину. Какое унижение! Нет, здесь что-то было не так. Может быть, он выкрал ее, угрожал ей, заставил ее так поступить, придумал весь этот сценарий? Ведь бывают же на свете психи с извращенной фантазией, так почему бы...может быть именно сейчас кто-то сидит рядом с ней и держит пистолет прижатым к ее боку?
- Лика! У тебя проблемы? Скажи мне, объясни мне, что происходит!
Словно бы в ответ на мои мысли она взяла в руки дивайс (наверное, тоже айпад) и обнесла его по периметру комнаты, поднимая поочередно то вверх, то вниз. Это была небольшая, но милая гостинная – воздушные занавески с золотыми кистями, уютный диванчик, тоже с позолотой, тяжелый письменный стол, ковер на полу и большой резной шкаф – вот все, что я успел заметить.
- Здесь никого нет, Сема, если ты об этом. Я одна. Я говорю тебе то, что думаю – нам надо растаться. Пожалуйста, не препятствуй. Отдай Карлу мои вещи и не ищи меня, прошу тебя.
- Отдать Карлу вещи – черта с два! Послушай, если ...
- Не чертыхайся, Семен, - перебила она меня и впервые за время нашей беседы у нее в глазах появилось что-то похожее на улыбку. Сколько раз она делала мне это замечание раньше – не счесть ...
Мысли в моей голове кружились, словно карусель, которую заклинило. Она говорит неправду. Теперь я почти был в этом уверен. Этот мужик заставил ее каким-то образом разыграть весь этот спектакль. Мне нужно срочно выудить из него всю правду – где она находится, что с ней. Но как, черт возьми, как? Если бы я знал, что этот день придет, я бы заставил Лику разучить вместе со мной только нам известые коды, которые можно использовать в разговоре и не вызвать никаких подозрений. Как разведчики, да, как шпионы. Намекнуть о том, что нужна помощь. Или хотя бы дать понять «не верь ни единому слову, все - ложь». Но сейчас было уже поздно.
- Если хочешь получить свои вещи – приходи сюда сама, тогда и поговорим. Этот цирк ни к чему не приведет, Лика.
- Послушайте, мистер Марков, - Карл Мэй впервые за все время вмешался в нашу с Ликой бестолковую беседу, - Вы же слышите пожелания Лики. Она хочет получить свои вещи и документы, я пришел их забрать. Вы же видите, она поступает так по собственной воле, ей никто и ничто не угрожает. Поэтому, будьте так добры... – его голос осекся и мужчина зашелся в сухом лающем кашле. Можно мне воды, - просипел он между приступами.
Я встал, действуя совершенно механически, взял чистый стакан и налил ему воды из-под крана. Когда я вернулся к столу Карл Мэй повернулся из положения в пол-оборота лицом ко мне. Но что-то кардинально изменилось и мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы понять – что именно. На меня в упор смотрел выход в бесконечность, картинка, знакомая мне только по голливудским фильмам. Правой рукой мистер Мэй держал взведенный пистолет макаров че-то-там, его дуло было направлено прямо мне в грудь. Айпад со включенным скайпом лежал на столе и Лика совершенно точно не могла его видеть.
Странно, но на долю секунды я испытал огромное, просто грандиозное облегчение. Теперь понятно, как он «уговорил» Лику поехать к нему. Теперь понятно, почему она несет такую ересь. Этот парень просто сбрендил. Теперь все стало на свои места. Это хорошо. Лика по прежнему меня любит, просто она попала в какую-то мерзкую переделку. Но как мне теперь с этим быть? У него пушка и два амбала за дверью на стреме. Лика неизвестно-где и непонятно, что они с ней делают, эта мысль повергла меня в невыносимое, мучительное беспокойство. Хуже психа может быть только вооруженный псих при деньгах. Мне нужно срочно что-то придумать.
- Хорошо, Лика, мистер Мэй, я отдам вам вещи. Паспорта, полис социального страхования, все бумаги – собрать это в кучу займет некоторое время. После этого Лика навсегда исчезнет из моей жизни, это верно?
- Да, сожалею, но это так, - ответил мистер Мэй, в то время как айпад молчал и я даже не знал, слушает она еще или, может быть, уже отключилась.
- Понимаете, мистер Мэй, - я старался говорить как можно более спокойно и взвешивать каждое слово, - мы с Ликой встречаемся уже пять лет, три из них мы живем вместе, в этой квартире. Я театрально помахал руками вокруг себя. Несмотря на ваши неоспоримые аргументы – я покосился на пушку, в то время как Карл нахмурился, проследив направление моего взгляда - я бы все равно не прочь узнать, что произошло. Не находите ли вы, что я имею на это, гм, в некотором смысле, полное право?
- Карл, расскажи ему, - Ликин голос раздался в звенящей тишине и я понял, что она все еще на связи. Прошу тебя. После того, как он поймет, он успокоится и не будет нас искать.
- Хорошо, - голос Карла Мэя почти неуловимо изменился в тональности и я подумал, что это, наверное, Ликина просьба на него так подействовала.  Он прокашлялся, глотнул воды из стакана, поправил идеально прилаженый галстук и продолжил:
- Я познакомился с Ликой на ее последнем месте работы.
- Все ты врешь! – в голосе нашей собесденицы с экрана айпада звучали смешливые нотки.
- Ну хорошо. Не познакомился - увидел. Я увидел ее на лестнице. Она спускалась, я поднимался с перекура. Я приезжал к партнерам...(слава Богу, зацепка, подумал я. Теперь, в случае чего, можно будет навести справке на старой Ликиной работе). А Карл тем временем продолжал. Было видно, что слова давались ему с трудом, как будто бы воспоминание причиняло ему мучитильные страдания. 
Она была в синем платье и каких-то нелепых белых кедах, они еще сильно бросились мне в глаза. Слишком спортивно для офисного стиля...я мало что запомнил – ни внешность, ни фигуру, ни лицо – но у меня было такое странное чувство, как будто меня с ног до головы осветило солнечным светом. Как будто погода наладилась после долгой грозы...я не знаю, как объяснить. Он откашлялся. Это чувство я никак не мог забыть. Я приходил и ждал ее...на лестнице...иногда часами. Но мне не везло. Тогда я навел кое-какие справки у партнеров и узнал, где она работает, кем, до скольки. Я узнал, где она живет и с кем. Узнал, куда ходит на тренировки, когда встает по утрам и когда ложиться спать. Я узнал о ней то, что можно узнать о человеке, наблюдая о нем издалека. Я не знаю, почему у меня все время было такое чувство, что я нуждаюсь в ней, нуждаюсь в том тепле, том свете, который она носит с собой.
- И для этого вы ее выкрали?
- А, что? – Карл Мэй как будто очнулся от глубокого сна. Он несколько раз растерянно моргнул и уставился на меня.
- Вы. Похитил. Человека.
- Никого я не крал! Я написал ей письмо и предложил работу – некоторое время присматривать за пустым домом, предложил хорошие деньги, она приехала его посмотреть и осталась – так ей там понравилось. Мы познакомились поближе, выпили кофе, пообщались, потанцевали – знаете, как это бывает. Притяжение, симпатия, любовь с первого взгляда. Теперь она хочет быть со мной всегда. И поэтому я здесь. Свободной от пушки рукой Карл Мэй нервно подергал пуговицу своего великолепного пиджака.
- Лика, это так?
- Да, Сема, все верно. Кроме одного – я никогда не видела этого человека вживую. Я приехала сюда, меня закрыли в комнату, дали сценарий и пригрозили, что убьют тебя, если я не разыграю этот спектакль. Но, извини, я что-то перестала видеть в этом всем какой-либо смысл. Извини, Семен, тебя сейчас, скорее всего, убьют. А потом будет моя очередь, верно? Возьми дивайс в руки, Сема.
Забыв о Карле, о пушке, обо всем на свете я схватил прохладный кусочек пластмассы в руки и увидел там напряженное, сосредоточенное лицо самого дорогого мне человека:
- Я любила тебя и всегда буду любить, Сем. Я не знаю, чего этот тип к нам привязался, но в этом нет моей прямой вины, я никогда не давала ему ни малейшего повода. Я думаю, что это такое испытание. Я не для того отвоевывала свою свободу по клочкам, чтобы разом подарить ее какому-то скользкому прохиндею, не для того строила свою жизнь на честности, простоте и смелости чтобы разом позволить растоптать это кому-то, кто угрожает мне примитивным насилием. Я не боюсь его, Сем. И ты не бойся.   
Она приложила свою ладнь к экрану.
- Есть вещи, которые важнее жизни, важнее. Прощай, Семен.
Моя грудь взорвалась миллиардом обжигающих брызг и я ощутил, как мгновенно отключаются системы дыхания, кровоснабжения и выделения, холодеют конечности, темнеет в глазах. Я жил более тридцати лет, смеялся и плакал, ел и дышал, пил, испражнялся, спал, рос, принимал решения, менялся – для чего? Чтобы подарить все это психически неуравновешенному незнакомцу с примитивным приспособлением, зажатым в кулачке? А Лика, любимая? Я не помог ей. Что будет с ней? Она в гораздо более плачевной ситуации – этот тип вряд ли станет ее убивать, нет, для нее он заготовил то, что хуже смерти. Насилие. Принуждение. Самое страшное, что может случиться с моей девочкой.
Раньше мне довольно часто снилось, что я умираю. Или нахожусь в ситуации, которая непосредственно ведет, отсекая один за другим все спасительные варианты, к неумолимой смерти. Но действительно умереть, то есть пережить свою смерть от начала и до конца во сне мне не довелось ни разу. Я обнаружл, что, если я смогу предельно сосредоточиться, напрячься не только всем телом, но и умом, а также духом, и сконцентрироваться на одной мысли, то у меня получится пробудится. Я не могу точно описать, что это была за мысль. Это не была собственно мысль о пробуждении, так как во сне я не осознавал, что сплю. Это не было конкретным словом или фразой, скорее, это было чувство. Если я сосредотачивался на этом чувстве, на все сто процентов, с кристальной, неумолимой четкостью – у меня всегда получалось проснуться в собственной постели  и избежать когтей чудовища, или приземления оборвавшегося лифта, или взрыва горящего поезда. Но жизнь – не сон. Или это сон – не жизнь? Откуда я знаю, что это не жизнь, если я не знаю, что я не сплю? Я просыпаюсь – но за секунду до этого я был уверен в реальности происодящего. Ничего этого, конечно, я не думал. Скорее это все вихрем пронеслось в моем умирающем мозгу, оставив одну единственную зацепку – проснуться. Испытать то чувство. Из последних сил я напрягся, чувствуя, как мои последние секунды капают на наш с Ликой старенький линолеум «под дерево»...не для себя. Для нее. Сейчас.
***
- Послушайте, мистер Марков, - Карл Мэй впервые за все время вмешался в нашу с Ликой бестолковую беседу, - Вы же слышите пожелания Лики. Она хочет получить свои вещи и документы, я пришел их забрать. Вы же видите, она поступает так по собственной воле, ей никто и ничто не угрожает. Поэтому, будьте так добры... – его голос осекся и мужчина зашелся в сухом лающем кашле. Можно мне воды, - просипел он между приступами.
Я сидел не двигаясь и смотрел на него в упор. Как же сильно я недооценил этого человека поначалу. И не только тогда – и сейчас он и то, что он принес в мою жизнь не укладывалось в моей голове. Таких Карл-Мэйев просто не могло существовать в моем мире. В модели моего мира было много места для любви, для достатка, для радости и взаимопощи, для приятных мелочей и не менее приятных крупных достижений. Но в ней не было места для психов, насилия, оружия и принуждения. Так где же я прокололся? Где же мы с Ликой оступились? Откуда он свалился на нашу голову, за какие прегрешения? Обо этом я смогу подумать попозже – после того, как решу эту проблему.
- Мистер Мэй, вам нездоровится? Может, чаю?
- Простой воды вполне достаточно, спасибо.
- С удовольствием. А я, если вы не против, выпью горяченького. Я старался, чтобы мой голос и тон звучали как можно более естественно. Скажите, вы давно знакомы с Ликой?
Я осторожно встал, стараясь не делать резких движений. Чтобы приготовить чай мне пришлось повернуться к нему спиной, выпустив его полностью из поля зрения.
- Нет, мы познакомились относительно недавно. Ваша девушка – это просто чудо, надеюсь, вам это известно, мистер Марков?
- Да, разумеется. Возможно, в последнее время я стал об этом забывать.
- Вот-вот, именно, вы зрите в самую суть. Рутина, привычка, привыкание, каждый день одно и то же лицо, то же тело, те же беседы. Лика устала от вас, устала от вашей неспособности дать ей большее, предоставить ей тот уровень, которого она, собственно, достойна. 
- Я хочу, чтобы у Лики было все хорошо. И вы, мистер Мэй, наверное, хотите того же самого?
Я осторожно повернул голову в его сторону. Мужчина сидел за столом, судорожно сцепив руки перед собой и невидящим взглядом смотрел в стену.
- Ну конечно же! Я хочу, более того, я могу дать ей так много. Я покажу ей мир, отвезу ее туда, куда она захочет, брошу все к ее ногам, все, что у меня есть!
- А взамен?
- Что взамен? – он непонимающе посмотрел на меня.
- Что вы хотите от нее взамен?
- Ничего. Я просто хочу, чтобы она была рядом со мной – этого мне вполне достаточно. Я не собираюсь ее ни к чему принуждать, если вы об этом, будьте спокойны. Я выше этого. Когда она рядом, я чувствую себя обласканным милостью богов. Это чувство и есть то, что мне нужно.
Я вернулся к столу с чашкой обжигающего чая для себя и стаканом воды для Карла Мэя. Я чувствовал, что я – на правильном пути. Мне нужно разговорить его, что бы не происходило он должен говорить, он должен дать волю эмоциям и потерять бдительность.
- И все таки, я не понимаю, что же именно так сильно привлекло вас с в Лике? Почему именно она?
- Эй, ребята! Я все еще здесь! – Ликин голос донесся до меня с поверхности стола, он звучал звноко и зло. Хватит обсуждать меня в третьем лице!
- Лика, послушай, - начал я, - нет, это ты послушай! Этот парень – конкретный псих, ты слышишь? Он чего-то привязался ко мне, закрыл меня здесь, лепит горбатого к стенке, угрожает убить, то тебя, то меня, то вообще всех! Я устала от этого бреда. Концерт окончен!
- Лика, погоди, -
Но ее было не остановить.
- Эй, ты, деланный пальцем неполноценный, возьми в руки агрегат сию секунду!
- Лика, нет!
Едва не сталкиваясь лбами мы оба зависили над светящейся поверхностью прибора. На экране появилось небо – свинцово-серого оттенка, суровое небо набухшее дождем. Затем шоссе – с минимум десятиметровой высоты. Затем перекошенное от решимой злости Ликино лицо с горящими глазами.
- Как ты выломала раму? – Карл в ужасе схватился за виски.
- Не твое собачье дело, ублюдок! Ты думал, что можешь сломать меня, запугать идиотскими угрозами, заставить дрожать от страха смерти? Так знай же – есть вещи важнее, чем жизнь и смерть, есть люди, чьи принципы им дороже, чем какая-то там текущая инкарнация! Сема, выставь его, прошу тебя, за дверь. Я тебя очень люблю.
- Нет, Лика, нет! – кажется, мы оба кричали хором.
Лика сделала шаг в пустоту. В динамиках разадался свист, шум машин приблизился и потонул в диком разрывающем изнутри треске.
У меня внутри тоже как будто что-то оборвалось. Это была не боль, не страх – это было похоже как если бы по внутренностям пробежал ледяной ток. Она это сделала, ее больше нет. Нет. Сосредоточиться. Проснуться. Я все исправлю. Я сделаю, как надо. Я не прошу, нет, потому что просить и умолять бесполезно. Я уверен, я знаю. Ради нее, ради себя. Сейчас.
***
- Лика, солнышко, с добрым утром тебя!
- Ммм, - не открывая глаза, она потянулась ко мне и положила взлохмаченую со сна голову ко мне на плечо.
- Что, уже вставать, да?
- Да, вставать! Мы уезжаем сегодня, Лика!
Она приподнялась на локте и широко открыла глаза:
- Как это уезжаем? Куда? А на работу? Сегодня ведь только вторник, Сем!
- Ты больше не работаешь, Лика, как и я. Радуйся – ты же всегда этого хотела. А сегодня мы уезжаем в круиз по средиземному морю, все как собирались. Но не когда-нибудь когда-то там на пенсии – именно сегодня, сейчас! Все готово, осталось только покидать кое-какие вещи в чемодан. Через два часа приедет такси. Так что поторопись, соня!
- Но Семен! Как ты это сделал, зачем? Мы же не можем себе этого позволить, так? Мы должны работать, стараться, добиваться, надо подготовиться, запланировать, согласовать, отдать все долги? Семен, ты сошел с ума?
- Нет, любимая, я был сумасшедшим, когда жил с закрытыми глазами, когда бежал сломя голову в беличьем колесе. Когда продавал себя за десять серебрянников и заставлял тебя делать то же самое. Мы же всегда мечтали об этом, правда? Мечтали о свободе, о путешествиях, о том, как у нас будет достаточно времени друг для друга. И мы откладывали наши мечты в долгий ящик. Я думаю, милая, наши мечты это не просто химеры, сказки, которые наш мозг рассказывает сам себе. Я думаю, что это – шепот божественного голоса внутри нас, важные вехи на карте жизни, у каждого свои. Нельзя пренебрегать мечтами, нельзя заставлять душу изнывать от жажды в пустыне навязанного извне образа жизни, нельзя убивать себя, кастрируя собственную жизненную силу, нельзя оскорблять бога невниманием. Сейчас, Лика! Мы живем сейчас! Давай не будем ждать, пока что-то или кто-то заставит нас почувствовать, как важна наша жизнь, каждая секунда, и как значительна наша любовь. Как мы нужны друг другу и как свобода нужна нам, как воздух. Давай будем умненькими детками и будем учиться легко, играючи – сейчас!
И я игриво поцеловал свою девушку в нос. 
Лика упала на спину и расхохоталась. Она смеялась так сильно, что слезы выступили у нее на глазах. Затем она крепко-крепко обняла меня:
- Я так счастлива, Семен. Счастлива тем, что ты решил жить сейчас, не откладывая жизнь на потом, не консервируя ее в банки в надежде открыть холодным зимним вечером. Счастлива, что ты наконец-то понял, что ты перестал бояться. Я так долго этого ждала. Есть вещи, которые намного важнее страха, намного важнее жизни и смерти. Это любовь. Это радость. Это благодарность. Это свобода. Семен! Сейчас.
Она вскочила и закружилась по комнате в радостном танце. И в этом танце было все – и наша любовь, и милость, и бесконечый свет нисходящий и длань богов, простирающаяся над нами, над нашим бесконечным счастьем.
Не ждите, ничего не ждите!
Сейчас.