Мой знакомый паровоз - Юрий Пусов

Конкурсная работа. Номинация – Рассказы для детей.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2016", III этап.

Мой знакомый паровоз - Юрий Пусов

Мы с Ленкой ходим смотреть на поезд. Это наше любимое развлечение. В нашем посёлке жизнь такая тихая, что с восторгом встречаешь каждый новый листик рассады у мамы на окне. А когда приходит поезд – это событие. Даже взрослые стараются отложить дела и под каким-нибудь предлогом оказаться недалеко от станции в тот момент, когда огромный сильный паровоз подтащит к перрону свои груженные вагоны.
Это случается два раза в неделю. Вовторник он пролетает мимо, даже не сбрасывая скорость. Только погудит так протяжно, и не поймёшь то ли восторженно, то ли грустно. Но от этого звука в груди вспыхивает восторг, и мы с Ленкой кричим в ответ, машем руками и прыгаем. Дядя Игорь, стрелочник, говорит, что так прыгать таким взрослым людям как мы неприлично. Но какие же мы взрослые? Мне шесть лет, а Ленке восемь. На замечания дяди Игоря мы всегда показываем ему язык, а он грозит нам пальцем и старается не улыбнуться.
А вот в субботу поезд останавливается. На целых две минуты. И тогда дети стараются подобраться к паровозу и потрогать его хоть пальцем. А взрослые отгоняют их и сердятся. Наверное потому, что им трогать паровоз неприлично, но тоже очень хочется. А паровоз стоит и слегка пыхтит. То ли оттого, что запыхался, шутка ли тащить за собой целый состав, то ли потому, что ему нравятся наши прикосновения. А машинист выглядывает из своего окошка и курит трубку.
Однажды он подозвал нас и кинул мне и Ленке по конфете. Конфеты были тёплые и растаявшие, но все равно очень вкусные. Поэтому мы поняли, что дядя Толик хороший. И тогда я решился спросить:
- Скажите, пожалуйста, а паровоз живой?
Ленка хихикнула и толкнула меня в бок. Она бы такое не спросила. И я не знаю, почему спросил именно это. Папа рассказывал, что паровозы строят люди на заводе. Но машинист даже не удивился. Он прищурился, вытащил изо рта трубку и сказал:
- Конечно, живой.
- Как живой? Он же машина! – возразила Ленка и в доказательство постучала по железному боку паровоза.
- По мне, кто ест, тот живой, - ответил машинист. – А этот зверь столько угля съедает! Только успевай подбрасывать!
- Конечно, - кивнул я и многозначительно посмотрел на сестру. – Он ведь много работает! Папа после работы тоже много ест!
Машинист улыбнулся,в глазах его отразилось солнце, и я увидел, что они у него очень добрые. Тут на семафоре зажегся зелёный свет. Паровоз выпустил целое облако пара, загудел на прощание и двинулся в путь.
За ужином разговор продолжился. Мама встала на Ленкину сторону и сказала папе:
- Не забивай детям головы! На свете и без сказок чудес хватает.
Папа не стал спорить, но подмигнул мне и сказал:
- Чудеса или сказки, называй как хочешь. А паровоз живой! В нем две тыщи лошадей!
- Не может быть! – воскликнул я.
Нет, я не сомневался, раз папа сказал, то так и есть. Но мне стало интересно, как столько лошадей помещаются в паровозе. В нашей конюшне всего восемь лошадок, а она паровоза не меньше.
Весь остаток вечера я пытался себе представить паровоз, набитый лошадями, и ночью мне приснился сон. Как будто я пришел на перрон, а машинист вдруг открыл дверцу кабины и поманил меня к себе. Я поднялся, хотя было боязно. Паровоз-то всего две минуты стоит, а ну как возьмёт и увезёт меня. А машинист пропустил меня и показал рукой налево. Я посмотрел и увидел огромный зал. Стены его были железными, в заклепках, он был полон лошадей, а конец его терялся вдали.
- Две тысячи лошадей, - шепнул мне на ухо машинист, потом глубоко затянулся и выпустил большущее облако дыма. Его клубы закрыли собой всё вокруг. А когда он рассеялся, я вновь оказался на перроне, а вдаль по рельсам убегал на лошадиных ногах наш паровоз.
Утром за завтраком я рассказал про сон. Папа улыбнулся и погладил меня по голове. А мама нахмурилась и сказала папе:
- Вот видишь!
- У Мишки богатое воображение, - ответил папа таким голосом, что я понял – это похвала.
- Весь в тебя, - сказала мама так, что я не смог понять, хорошо это или плохо. Но мне стало приятно, что я похож на папу.
Вовторник с утра мы с Ленкой снова были на станции. Я всматривался вдаль, туда, откуда должен был появиться паровоз и всё время думал о лошадиных ногах. Но паровоз прикатил как обычно на колесах и я даже немного расстроился. Зато в тот вторник он против обыкновения остановился. Машинист увидел нас и помахал рукой. Тогда я смело подошел и хотел спросить про лошадей, но Ленка меня опередила.
- А как его зовут? – спросила она с таким видом, будто она учительница и спрашивает урок.
- Кого? – не понял машинист.
- Паровоз! Если он живой, то у него должно быть имя!
Вот оно что! – понял я. Ленка хоть и говорит, что не верит в то, что паровоз живой, но тоже всё время об этом думает. Сомневается, значит.
- Ерёма его зовут, - ответил машинист без запинки, и стало понятно, что он не только что имя придумал. – Ерёмушка, - повторил он и похлопал паровоз по теплому боку.
- А можно на лошадей посмотреть? – спросил я в свою очередь.
- Каких лошадей? –переспросил машинист.
- Папа сказал, что в паровозе их две тысячи, - снова опередила меня Ленка.
Машинист внимательно посмотрел на нас, мы так же внимательно на него. И тут вдруг он как расхохотался. И так долго хохотал, что зеленый свет зажегся, а он всё не мог остановиться. Паровоз загудел, словно подхватил смех своего машиниста. И так они и укатили смеясь. А мы махали вслед, пока поезд не скрылся за холмами.
- Убедилась? – сказал я Ленке. – Он живой! Он Ерёма!
А в субботу поезд не приехал. Все удивлялись, пожимали плечами. Не дождавшись, возвращались к своим делам. А мы с сестрой остались.
- Может быть, он заболел? – предположила Ленка.
- Он приедет! – сказал я, до боли вглядываясь туда, где из-за леса появлялись рельсы.
И мы дождались. Приехал почтальон на дрезине.
- Вы еще не слышали? – крикнул он, еще не успев остановиться. – Расскажите всем! Поезд слетел в реку! Тут недалеко! Неужели не слышали?
Мы переглянулись и побежали. Так мы бежали лишь однажды, когда наша корова заболела, и папа послал за ветеринаром. Нам тогда казалось, что каждая секунда дорога. Помню, мы так запыхались, что минут пять не могли и слова вымолвить. А ветеринар посмеялся и сказал, что ничего страшного с коровой не случилось. Но я-то точно знал, что опоздай он хоть на минуту, случилась бы беда.
И вот теперь мы неслись вдоль рельсов.
За лесом протекает река. Железная дорога проходит по самому краю крутого правого берега. «Только бы Ерёма не сильно пострадал! – думал я. –И лошади! Только бы его лошади не погибли!»
Ленка отстала. Она кричала, чтобы я подождал, но я не мог остановиться. Только когда я увидел разбитые вагоны, наполовину утонувшие в нашей неглубокой реке, я на секунду остановился пораженный, и тут же снова рванулся вперед. Наверное, крушение было громким. Состав на скорости сошел с рельс, перевернулся и рухнул в реку с десятиметровой высоты. Как мы ничего не услышали? Скорее всего, ветер был в другую сторону.
Ерёма лежал на боку. Нос его был искорежен. Дым из трубы не шел.
«Лошади!» - мелькнуло в голове. И вдруг я их увидел. Много-много лошадей. Они плыли и выбирались на противоположный берег. Некоторые из них прихрамывали, но все они были живы. Я снова посмотрел на рельсы, пытаясь понять, из-за чего произошла авария, и увидел машиниста. Он грустно стоял над обрывом, прижимая к животу правую руку. Я подбежал к нему.
- Как это произошло?!
- Рельсы старые.
- Как вы себя чувствуете?
- Ерёма меня спас, - ответил машинист. – Выбросил в последний момент перед падением.
Он обернулся, и мы оба посмотрели на останки паровоза. Тут и Ленка подбежала. Увидела, ахнула, глаза ее тут же слезами наполнились. И я вдруг тоже почувствовал, что вот-вот разревусь. Чтобы этого не произошло, я подбежал к берегу и стал спускаться. Берег крутой, каменный. Спускаться опасно, но не очень сложно. Когда до воды оставалось метра три, я прыгнул и поплыл.
Бок паровоза был еще теплый. Я залез на него, сел и тоже заплакал. Одна из лошадей заметила меня и заржала. Я помахал ей рукой и утер слёзы. Но они снова выступили, подкатили к горлу и я ничего не смог с собой поделать. Я вдруг понял, что Ерёма больше никогда не приедет к нашей станции. Я лёг, прижался к остывающему металлу и разрыдался.
Вскоре на берегу стали собираться люди. Пришли все жители нашего поселка. Позже приехали инженеры и рабочие, по рельсам приехал большой кран. Мне помогли подняться. Мама, папа и Ленка уже ждали меня.
- Знаешь, папа, - сказал я, не поднимая головы, чтобы красные глаза меня не выдали, - наверное, лучше было бы, если бы Ерёма был просто машиной.
- Но он был не простой машиной, - сказала мама. – Посмотри, сколько людей пришли, чтобы проститься с ним.
- И лошади уцелели, - сказала Ленка. – Значит, его починят, и он еще к нам приедет!
- Обязательно приедет, - сказал незаметно подошедший машинист.
И я ему поверил.