На блюдечке 27

Глава 27. «Психушка»


Жить вообще вредно. После этого,
как правило, умирают.

К. Бессмертный



         – К сожалению, вы опоздали.

         Доктор Тайсон была похожа на бабушку. Уставшую, но готовую снова и снова выслушивать глупые вопросы надоедливых детишек и объяснять им, в который раз, прописные истины. Проникая сквозь кисейную занавеску на полураскрытом окне, лучи Солнца рисовали узор из замысловатых теней и жёлтых световых пятен на её лице, на белом чепчике, скрывавшем длинные седеющие волосы, на халате с короткими рукавами. Ветер шевелил ткань, узоры блуждали, создавая иллюзию лишних морщин и старя женщину. Её голос был полон терпения и выдержки, спокойствия и хладнокровия. Ему не хватало только одного – элементарной доброжелательности. Но Сильвия понимала и это. Многие годы до Тэйлора никому не было дела, кроме персонала больницы, и вот является некая вертихвостка, объявляет себя детективом, суёт всюду нос…

         – Как и ваши предшественники.

         Минуточку. Опоздали? Предшественники? Что она сейчас сказала?

         Психиатр не может не быть психологом. Причём практикующим. Тайсон поняла, что гостья не понимает ничего. И усмехнулась. Совсем не весело. Наверное, усмешка без тени улыбки – отличительный знак психиатра со стажем.

         – Маркус умер в прошедшее воскресенье. А позавчера здесь уже были двое, представившиеся вашими коллегами, и много чего нового для себя узнали.

         – Коллеги?.. И как они?.. Ой, простите, мне, конечно же, очень жаль… Я понимаю, при жизни судьбой этого человека никто не интересовался, а стоило умереть, и сразу же понаехали любопытные… Я ведь только в понедельник узнала о его существовании… вернее, его уже не существовало… то есть он уже не жил, а я даже… – она окончательно запуталась, смутилась, покраснела и умолкла.

         – Да, коллеги, частные сыщики, как они сами себя назвали. Двое представительных мужчин среднего возраста. Не стыдитесь, я понимаю, что ваша работа не предполагает сочувствия каждому умершему свидетелю. Эти люди тоже рассыпались в извинениях.

         В кабинет снова заглянула высокая худая негритянка и обменялась выразительными взглядами с Тайсон. После чего, не издав ни звука, скрылась за дверью.

         – Видимо, я не даю вам заняться делами?

         – Ерунда. Нет ни одного важного дела. А молодёжи пора учиться работать самостоятельно. Мы, старики, не вечны. Что пациенты, что врачи.

         – Меня, по большому счёту, интересует ваш бывший сотрудник Баркли и его отношения с Тэйлором.

         – Ну, вот видите, и интерес у вас общий. Люди в чёрном, правда, сперва искали только Тэйлора, о Баркли они и не догадывались, но когда услышали о визите того полицейского…

         – Постойте, постойте! Люди в чёрном? Полицейский?

         – Это наша молодёжь их так прозвала. На самом деле они были в светлых рубашках и брюках. Просто вели себя уж больно… солидно и загадочно. Хотя и вежливо. А полицейский… Я вижу, мне надо начать издалека. Что вам уже известно?

         Сильвия задумалась. А действительно, что?

         – Баркли должен был много общаться с Тэйлором, прежде чем уволится от вас.

         – Понятно. Значит, интересующая вас история началась четыре года назад, когда у нас появилось это блюдце. От одного его вида Маркус пришёл в неистовство. Поймите правильно, рассудка в его голове давно было не больше, чем в бочке с забродившей квашнёй. С ним мало кто мог общаться. Почти никто из нас его поведение не понимал, а он слабо реагировал на любые наши подводки к контакту. Но его не считали буйным. Бывали приступы, однако они гасились если не за секунды, то за минуты. А здесь он шумел больше суток.

         – Под блюдцем вы имели в виду вот это? – Сильвия показала ей тарелку на экране телефона.

         – Да. Надо же, какая чёткая фотография, у других гостей такого не было… Так вот, Маркус продолжал сильно переживать, даже когда мы убрали блюдце из поля его зрения…

         – А как оно вообще к вам попало?

         – Какое-то благотворительное общество привезло тогда много подарков. Мягкие игрушки, книги, для наших пациентов бумажные подходят больше электронных, и разные настенные украшения. Я не помню названия, предыдущие гости сами рылись в наших бумагах, но если вам нужно, могу попросить кого-нибудь…

         – Давайте, попозже. Сейчас мне интересней, откуда в этой истории взялся Баркли.

         – Стивен предложил наоборот, побольше показывать Маркусу блюдце, чтобы он привык и перестал нервничать. Они много времени проводили вместе, рядом с этой штукой, и, спустя пару недель, Маркус уже не буянил, глядя на неё. А потом Баркли неожиданно уволился.

         – И блюдце исчезло вместе с ним.

         – Похоже, кое-что вы всё-таки знаете.

         – Кое-что знаю, но это была догадка. И как повёл себя Тэйлор?

         – Он первый, кто заметил, что этой штуковины больше нет. Мы сперва и не поняли, с чего Маркус опять занервничал. Когда разобрались, взялись искать Стивена, но он и телефон сменил, и переехал, в итоге, пациент успокоился быстрее, чем мы смогли бы вернуть его любимую игрушку. Ясное дело, что Баркли поступил плохо, скрывшись с этой посудой, но начинать какие-то разбирательства из-за неё наше начальство не захотело. И правильно, я считаю.

         – Больше вы его не видели?

         – И даже ничего о нём не слыхала. Да и не вспоминала почти. Пока, в прошлый понедельник не появилась дочь Маркуса, Джулия. Оказалось, что она тоже, в каком-то смысле, из наших. Из пациентов. Провела два с половиной десятилетия в похожем заведении. Но вылечилась. Такое бывает. Очень редко, но случается. Удивительно, но Маркус её сразу узнал. И это просто замечательно на него повлияло. Таким разумным его поведение почти никогда не было. Уж на моей-то памяти, точно. Они общались несколько часов, пока он не вымотался настолько, что уснул. А она ещё долго расспрашивала нас про Баркли и блюдце.

         – То есть, это он ей рассказал?!

         – Да. Крайне необычно. Старик, безумец, склеротик – он помнил историю и умудрился внятно поведать о ней дочери.

         – И что же вы ей сообщили?

         – Практически то же, что и вам. Конечно, Маркус был не так красноречив, чтобы Джулия после разговора с ним точно знала все подробности, поэтому мы объяснили ей и как зовут того человека, и куда он пропал, и что за блюдо утащил с собой. Она поблагодарила, оставила свой сотовый номер и уехала. После её отъезда Маркус был спокоен где-то сутки, а потом начал нервничать, и чем дальше, тем сильнее. Сначала мы полагали, что он скучает по дочери, но решили не тревожить её хотя бы неделю. Но он, в своём бормотании всё чаще вспоминал про блюдце. А тут ещё этот полицейский припёрся!

         – В какой день?

         – В четверг, до обеда. Изначально его интересовало именно блюдце. Он отслеживал, зачем-то, его судьбу и добрался до момента, когда то оказалось у нас. Хотел выяснить, что с ним произошло дальше и где оно сейчас. Мы, конечно, рассказали про Тэйлора, Баркли, про Джулию. Так у того аж глаза на лоб полезли. Ну, я преувеличиваю, это был очень выдержанный человек, умеющий скрывать чувства. Но не от таких, как я. Он знал и о Маркусе, и о Джулии, но понятия не имел, что первый содержится у нас, а вторая выписалась из своей лечебницы. А вот о Баркли услышал безусловно впервые. К сожалению, он уговорил меня пустить его к Маркусу, а я, дура, разрешила. Никакого общения, понятно, у них не получилось, но бедный старик после этого так разволновался, что уже не смог, условно говоря, прийти в себя, и на третий день скончался. Просто остановилось сердце.

         – Вы уверены, что это был настоящий полицейский?

         Доктор горестно вздохнула.

         – Удостоверение-то он нам показывал, но никому в голову не пришло внимательно его рассмотреть.

         – Хоть фамилию он назвал?

         – Мэнселл. Чарльз Мэнселл.

         – И как это Мэнселл выглядел?

         – Лет сорок пять, от силы пятьдесят. Футов шесть ростом. Худощавый, но крепкий. Темнокожий…

         – Стриженный наголо? – Сильвия спросила ещё до того, как сама осознала, что хочет узнать.

         – Нет, довольно густые волосы, и не слишком короткие.

         – Это не мог быть парик?

         – Вполне. Такие идеи меня не посещали, но сейчас я допускаю подобное.

         У Сильвии уже голова шла кругом от всех этих неожиданностей. А ведь ещё были двое «коллег».

         – И что он сделал, узнав всё?

         – Трудно сказать. Собственно, он просто поблагодарил нас и ушёл. Видимо, отправился на поиски Баркли.

         – А… Маркус… скончался прямо здесь, в… психлечебнице?

         – Нет, в реанимации, но это тоже часть медицинского центра. В том здании, куда вы первоначально попали.

         – И на следующий день явились те двое «людей в чёрном»… Это случайно не богатырь-блондин и смуглый азиат?

         – Нет, оба брюнеты, европейской расы, но сложены действительно неплохо.

         Что ж, никто не говорил, что «северян» должно быть двое. В особенности, если это спецслужба.

         – Их, конечно же, тоже интересовала тарелка.

         – Поначалу нет. Они искали Тэйлора. В связи с тем преступлением, которое он совершил полвека назад. Что-то он, по их мнению, мог такое знать, что тогда упустили следователи. Но когда выяснилось, что Маркус мёртв, они стали расспрашивать обо всём, что с этой историей было связано. Очень дотошно и профессионально. Конечно, услышанное их удивило, но они явно знали про блюдо и всех этих людей, кроме Баркли. И конечно, я пыталась выяснить, почему всё это так важно. Но мне ответили, что не имеют права разглашать личную тайну клиента. Полагаю, и у вас найдётся подобная отговорка?

         – Вряд ли. У меня нет клиента. Эту тарелку выкрали из дома, где я живу, в воскресенье утром. Она не принадлежала мне, как и дом, я не знала ничего о её ценности для хозяев, но профессиональное любопытство заставило разбираться в произошедшем. Пока до ясности далеко и, признаюсь честно, визит сюда только добавил вопросов. Но я вам очень благодарна. Надеюсь, вместе с напарником, который сейчас должен беседовать с Баркли, мы сложим мозаику.

         – Понимаю. Если найдёте Джулию Локридж, сообщите ей о смерти отца. Она не берёт телефон. Люди в чёрном обещали это сделать, но пока ничего не меняется.

         – Не уверена, что сделаю это сразу же. Всё-таки тарелку украли по её заказу.

         – О господи! То есть, и она?..

         – Всё может быть, – Сильвия не очень поняла, что имела в виду Тайсон, но решила не продолжать рассуждения. Всё равно, ей пока нечего было сказать. Мотивы Локридж, как и всех остальных героев драмы, оставались туманны. – Ещё раз спасибо, доктор. Я, пожалуй, откланяюсь, напарник уже может меня ждать. Когда всё прояснится, дам вам знать. Всего наилучшего.

         Уже выходя из здания медцентра, она вспомнила о просьбе Ника, высказанной перед расставанием. Напарник зачем-то хотел увидеть фотографии Милна и того следователя из Мобила, как его там?.. Что он собирался выяснить? Сильвия отложила телефон и, присев на скамейку у входа, полезла за планшетом.


продолжение

http://www.proza.ru/2016/07/03/1931