3 глава. Литературное сообщество Мексики

Philippe Olle-Laprun, Francia-Mexico


Место писателя в обществе и значение его творчества тесно связаны между собой. Контекст и произведение находятся в резонансе путем диалектической взаимосвязи, которая определяет специфику литературы. Существует способ "бытия в литературе", тесно связанный со способом бытия в мире. И этот способ создал мексиканский характер: одной стороны – уважительность, скромность и вежливость, с другой – неискренность, чрезмерную покорность и способность усложнять даже самые простые ситуации. Эти очевидности возникли не сами по себе, это – продукт сложившейся действительности. Сложность мексиканского характера вызывает уточенную обратную реакцию, образующую идеальный материал для всего художественного творчества. Эта утонченность придает  мексиканской литературе особую текстуру, отличную от родственных латиноамериканских литератур, особый тон, особый голос, более рассудительный, более сдержанный,  более зрелый.  Благодаря своим особенностям мексиканская литература выдвигает универсальные вопросы о роли литературы, значении и места писателя в обществе, о мотивациях его творчества.

В Европе, где писатель – это выразитель протеста,  литература задумана как противовес существующему положению вещей, и протест этот может принимать различные формы. Лотреамон(1), находясь в центре тоски и ужаса, выражается в совершенно контролируемым слогом, а Жан Жене(2), радикальный бунтарь, использует всю классику языка. То же самое относится к Гомбровичу(3) или Кафке(4), Фолкнеру(5) или Пессоа(6). Тема бунтарства - это условие для создания шедевром.

В этом Мексика абсолютно наглядный пример. На протяжении ХХ века мексиканские авторы работали в этом направлении поодиночке, но со странным чувством своей общности – эстетической, тематической, формальной и тактической. История мексиканской  литературы – в основном это история кланов, журналов и сообществ, каждое из которых имеет четкое представления о том, что объединяет ее членов, уверенных в том, что объединившись, они стали сильнее. 

Двадцатый век, если взять отрезок между революцией(7) и разрушительным землетрясением 1985 года, разбудившим гражданское общество, в течение многих лет видел, как развивается ровное, самодовольное литературное пространство, упивающееся атмосферой колониального периода, не считая великой книги Октавио Паса«Лабиринт одиночества», вышедшей в 1950 году. Одиночество – именно то слово, которое лучше всего характеризует, что значит быть мексиканцем.
Однако организация кланов в области творчества лелеет  произведение и сближает людей вокруг идеи, центра или индивидуума. Тот же Пас будет практиковать эту систему клановости и приверженности до самой своей смерти в 1998году.

Столкновения между кланами возникают редко, поскольку это подразумевают стремление к диалогу и дискуссии, которой быть не может.

Со времен «Современников»(8) до последних декадентских интерпретаций (так называемых интеллектуалов, группирующиеся вокруг коммерческих изданий, которые сами себя называют культурными журналами), идея группы была задумана как отношения внутри этой группы, устанавливающей лимиты для диалога.

«Современники», справедливо  называемые "группа без группы», безусловно, самый успешный пример создания некоей области, журнала в данном случае, без всякой иерархии, что способствовало  развитию творчества ее участников без желания конфликта с посторонними авторами.

Пожалуй, эстриентисты(9) единственная авангардистская группа, близкая по духу итальянским футуристам, хоть и были несколько агрессивны, но никому особого вреда не причинили. Время показало, что «Современники» были литературно талантливы, а  эстриентисты – наоборот, напрочь лишены этого дара.

«Современники» – один из наглядных примеров мини-групп. Они сложили сумму своих опытов, произведений, прочтений (в  частности, зарубежных писателей). Не заботясь о славе, социальном и профессиональном статусе, они, были просто добросовестными служащими. Они восхищаются Жидом(10) или  Кокто(11), но никто из них не имеет свободного дыхания этих двух французских писателей. Тем не менее «Смерть без конца» Горостиса(12) или «Ноктюрны» Вильяуррутия(13) считаются  одними из самых выразительных произведений того века. Даже если и проскальзывает какой-то разрыв с существующей литературой, особенно благодаря восхищенным иностранным писателям, все равно очевидна несомненная верность старине, ее эстетике и ее болезненному приятию человеческой судьбы. Писатели, подчиненные социальной сфере и искусные в художественной – показатели  мексиканской литературой, песни, которая стремится скрыть свой гнев или пересилить его. Писать в Мексике – значит научиться скрывать свою мятежность. А затем уже само время мягко тушит пламя.

Как можно развивать это творческое пространства, как выразить отказ от реальности в контролируемом несвободном пространстве? Связано ли это с качеством текста и его способностью увлечь нас желанием отрицания действительности? Становится ли литература  одомашненным институтом отказа от настоящего?

Крик не приведет к диалогу. Литература, а не просто отдельный голос – это сдерживаемый крик, воспроизведение которого придает написанному выразительную силу. Это постоянный диалог между автором и читателем, это желание автора разговаривать с анонимным собеседником. И читатель его слышит, ищет свою сопричастность, идентифицируется с ним.

Умение балансировать – одно из условий творчества, и искусству писать учатся и благодаря  иностранным  литературам. Удивительно, как быстро развивается в Мексике жанр романа: от провинциального, описательного, документального повествования – до подлинного шедевра, инновационного по форме и содержанию. 

В годы своего изгнания Мартин Луис ГусмАн(14) публикует два своих великих романа «Орел и Змея» (1928) и «Тень вождя» (1929),  демонстрируя большое стилистическое мастерство.  Повествовательные приемы этих романов заимствованы из кинематографа, изломы и сокращения задают ритм, полный жизни, и демонстрируют независимость духа, которая свидетельствует о жестком, но реалистическом мировоззрении.  ГусмАн – неумолимое зеркало своего времени.

Герои романа уже в послереволюционных столкновениях обнаруживают свой цинизм и свою жестокую политику, которая убивает самые идеалистические мечты. Романы ГусмАна включают в себя самые разнообразные архетипы и оживляющие их конфликтные ситуации, но при этом и в сюжетной линии, и в общем колорите произведений, и в откровенном черном юморе он остается абсолютным мексиканцем.

После десяти лет кровавой революции победителям удалось убить народных героев Эмилиано Сапато(15) и Панчо Вийя(16) и установить уникальную политическую систему, смесь демократии и олигархии. Название этой партии – институционно-революционная(17) – говорит за себя больше, чем длинная бессодержательность официальных речей. Они будут править более семидесяти лет и создадут уникальные отношения между властью и миром искусства в целом – и литературой в частности. Это будут отличные отношения еще и потому, что литераторы  верны специфичной манере написания, о чем мы только что говорили.

Институционно-революционная партия вбирает все и структуры власти и все институты, (н-р, мини-партии, поддерживаемые для видимости), профсоюзы и СМИ ... Только Национальный университет(18)  позволяет себе свободу мысли, выступая в роли оппозиции и позволяя себе независимое самовыражаться.  В 30-х годах руководители партии были близки к коммунизму (Ласаро Карденас(19)  национализировал добычу нефти, перераспределении земли), а в 1980-90-х годах становятся неолибералами (Карлос Салинас (20) открыл экономические границы).

Все эти реформы проводились под  знаменем институционно-революционной партии, чей флаг повторяет цвета мексиканского флага(21). Их  лидеры были главными коррупционерами. С бесстыдным цинизмом один из них заявил: «бедный политик – плохой политик». Их отношение к языку напоминает игру великого актера Кантифласа(22): быстрый словесный поток, затягивающий собеседника в водоворот лишенных смысла слов, которые вызывают усмешку и тошноту.(Хотя это чувство испытывают во многих странах, когда выступают политики). Но удивительно то, что национальное чувство юмора у здравомыслящих людей, видящих пороки привилегированных классов, вызывает смех. Или, скорее, косноязычие привилегированного класса приходится народу по душе. И проходит через слово, как священное, так и лишенное смысла.

Тем не менее, эта странная форма власти с меняющейся  идеологией проявляет необычное уважение к художникам. Еще до Революции интеллигенция знала, что пробелы в образовании наиболее вредны.  Революция позволила создать систему образования, не имеющую аналогов в Латинской Америке. Например, через фильмы, где главная героиня – учительница (повторяющийся типаж золотого века кино). Культура начинает интересовать людей. Это эпоха настенной живописи, создания Министерства национального образования и визитов зарубежных художников – Бретона(23), Эйнштейн(24), Тина Модотти(25) и многих других, кто был очарован этими новыми движениями, уходящими корнями в идиллическое доиспанское прошлое, воспеваемое художниками того времени.

В этот бурлящий период в литературе царит энтузиазм, опирающийся на уже установленные законы: написанное слово есть орудие завоевания и власти. Так что надо «приручить» просвещенных людей, дать им все необходимое, следя, чтобы они не использовали против власти столь зловещий и мощный инструмент. Эту политику, согласно которой образование необходимо для повышения самосознания и распространения революции за границей, в импульсивном и благородном порыве, инициирует  Васконселос(26),министр народного образования. В 1920-е годы при поддержке правительства и  движимый твердым убеждением, что все «должны уметь читать», он разворачивает образовательные кампании, строит сельские школы и библиотеки, выпускает книги, как учебные, так и греко-латинские. Окружение Васконселоса, идеологически левое, с самого начала настороженно относящееся к его предприятиям, вполне правдоподобно объясняет его последующий сдвиг в сторону нацизма: дескать, тот издавал журнал «Тимон», финансируемый посольством Германии. Но с другой стороны, Васконселос – великий прозаик, чья автобиография «Креольский Одиссей» (1936) является образцом жанра.

С точки зрения направленности на развитие образования и культуры,  написанное слово наделено властью, которая выходит далеко за рамки простого чтения: этим инструментом завоевания можно завладеть и использовать его, чтобы подняться по социальной лестнице.

Даже сегодня культурная политика определяется Министерством образования, до сих пор проходит граница между культурой и образованием. Устаревшее позитивистское мировоззрение очень живуче: культура в целом и литература в частности – это хорошо и полезно, это не может быть безнравственным, аморальным или развлекательным, не может быть источником удовольствия, потому что читателя нужно чему-то учить. Такие мнения пронизаны религиозностью, а такая  сакральная непостижимая манера написания доступна только избранным.

Неизменность таких политиков в области культуры – еще одна иллюстративная поддержка творчества. Художники завалены заказами, им выдаются стипендии, их приглашают повсюду, наиболее заметных даже назначают на должности высокого уровня (министры, послы ...). И в то же время количество сетей  распространения книг, библиотек и книжных магазинов довольно ограничено.  Мексиканская литература почти не имеет читателей. Количества библиотек, несмотря на недавние усилия, намного меньше, чем необходимо более чем для стомиллионного населения страны, а книжные магазины в провинции почти нет. Практически нет ни одного центра профессиональной подготовки, и издательский мир находится под влиянием испанских СМИ. Усилия государства направлены на то, чтобы помочь писателю.  О читателе практически не думают.

Может показаться странным желание правительства Мексики – облегчить жизнь и творчество своих художников – при этом не решая проблем, связанных с необходимостью работать на другой ниве, чтобы выжить. Хотя Кафка был мелким клерком всю жизнь, но его книги до сих пор очаровывают нас.  У Гомбровича была ужасная серая жизнь, а он остается одним из литературных гениев ХХ века.

Эта система помощи художнику в Мексике просуществовала до 1990 года, и отчасти работает и сегодня. По крайней мере, до восьмидесятых годов, противоречий между писателями и правительством практически не было. Самые известные жили  конференциями и гонорарами от своих книг и считали власть своей единственной покровительницей. Октавио Пас(27) и Карлос Фуэнтес(28) были послами до того, как в знак протеста ушли в отставку. У этих двух великих писателя много общего. Жители столицы, космополиты, знающие несколько языков, они, кажется,  охватывают мировую культуру, чтобы транспонировать ее в Мексику. Они охватывают весь земной шар и обогащают культуру своей страны.

Росарио Кастельянос(29) и Хуан Рульфо(30) работали в государственных учреждениях. Но помимо работы, вездесущность власти в искусстве создает художникам проблемы, поскольку литература, лишенная ярости – бессильна.

Отдельные бунтари, каждый на свой лад, выражают свой протест подобному влиянию. Хосе Ревуэльтас  уходит в  политичесую оппозицию, Хосе Агустин восстает против общества, Хорхе Ибаргуэнгойтия высмеивает своим едким юмором, Хуан Рульфо становится маргиналом, Висенте Ленеро – смелым новатором(31).

Эти авторы,  будучи из  провинции, привязаны к ней, отсюда они начинают исследовать мир. Пас и Рульфо хорошо известны в других странах, потому что их много переводили. Это не говорит о том, что другие авторы пишут хуже, это просто мысль о легкости и трудности, с какой книги пересекают языки и границы. Кроме того, литературная критика имеет особую функцию: она больше говорит об авторе, чем об его произведении, она бывает журналистской или сконцентрированной на ценностях, значимых для автора. Особо популярен в Мексике жанр эссе (Альфонсо Рейес(32) называл его кентавром литературных жанров), но этот жанр не имеет ничего общего с литературным творчеством: литературные приложения и журналы обсуждают актуальность написанного, оценивают новинки, осуждают или хвалят, больше для того, чтобы обидеть или польстить, вместо того, чтобы расшифровать написанное.

Презентация книги представляет собой любопытную церемонию, организованную издательством: автор находится в окружении нескольких критиков, которые поют ему дифирамбы без какого-либо намека на обсуждение книги. И потенциальный читатель делает вывод о важности представленного и об его авторе, по этому мероприятию, престижу комментаторов и гостей, путая социальную  выпуклость писателя со значимостью написанного им. Но и такие события происходят все реже. Хотя надо отметить, что в этих встречах, поощряющих литературное  сообщество, много тепла и сердечности и некоего шарма, старомодного и провинциального.

Итак, в Мексике есть литература – но мало читателей, есть вспомогательная система , облегчающая жизнь художника, но клановость писательской организации делает атмосферу удушающей. Но лишь после землетрясения 1985 года(33) и злоупотребления власти, которая воспользовались тогдашней ситуацией, гражданское общество проснулось. Из этого обширного движения вышло новое поколение, и литература и ее главные действующие лица стали развиваться, становясь все больше похож на авторов других стран.

С этого времени роль государства ограничивается, мир написанного регулируется новыми издательствами, членами медиа-групп, больше заинтересованных  расширении своей сферы действия, чем в качестве изданного. С падением режима Франко в Испании и впечатляющим экономическим ростом страны в начале 1980-х, испаноязычные издательские группы, сопоставимые с теми, что существуют в других языках, развернулись и укоренились во всех испаноязычных странах. 
Мексика – самая  густонаселенная из них, и несмотря на слабость своей читательской аудитории, ее значимость важна. Литература в этой стране не в приоритете, есть другие секторы, более выгоднее (практические книги, учебники ...), но является одной из изобразительных категорий. Передел книгоиздательств дает писателю бОльший престиж, и это прекрасно.

Но в Мексике, как и повсюду, автора восхваляют не по его творчеству. Те же самые книгоиздательства, нимало не сомневаясь, верят в собственные литературные премии для поощрения и популяризации своих же авторов при поддержке литературных агентов, еще одного новшества современности. Они проводят настоящие маркетинговые операции, когда затраты даже приносят прибыль  за счет продажи книг и прав на перевод. В этом нет ничего необычного: мексиканская литература  равняется на литературу других стран, да и сама современность смазывает ее  оригинальные черты и отличие.




1.Граф Лотреамон (настоящее имя Изидор Люсьен Дюкасс) – французский поэт, предтеча сюрреализма, автор "Песен Мальдорора".  Умер в 24 года в охваченном эпидемией Париже
2.Жан Жене (1910– 1986) – французский писатель, поэт и драматург, творчество которого вызывает споры (викип.)
3.Витольд Гомбрович ( 1904–1969) – польский писатель.
Славился эксцентричным поведением. Большинство его произведений гротескны и высмеивают стереотипы польского традиционного историко-национального сознания (викип.)
4.Франц Кафка (1883 –1924) – выдающийся немецкоязычный писатель еврейского происхождения
5.Уильям Фолкнер (1897–1962) – американский писатель, лауреат Нобелевской премии
6.Фернандо Антонио Ногейра Пессоа (1888–1935) – португальский поэт, прозаик, драматург, переводчик, эссеист. Писал на португальском и английском языках
7.Мексиканская революция (1910– 1917) началась с восстания против диктатуры Порфирио Диаса и окончилась принятием новой конституции
8.Современники – авангардная  литературно-художественная группа мексиканских авторов, объединившихся вокруг журнала того же названия (1928—1931)
9.Эстридентисты (от исп. estridente – пронзительный, резкий) – литературное течение в Мексике в нач. 20 в, ориентирующееся на футуризм
10.Андре  Жид – французский писатель, прозаик, драматург и эссеист, лауреат Нобелевской премии
11.Жан  Кокто – французский писатель, поэт, драматург, художник , кинорежиссёр
12.Хосе Горостиса – мексиканский поэт, преподаватель, дипломат. Его поэма «Смерть без конца»  считается  памятникам латиноамериканской словесности.
13.Хавьер Вильяуррутия – мексиканский поэт, драматург и переводчик, один из представителей «Современников»
14.Мартин Луис Гусман – мексиканский писатель 20 в. Несколько лет находился в добровольной ссылке в Испании и в США
15.Эмилиано Сапато – лидер Мексиканской революции 1910 года против диктатуры Порфирио Диаса. Выходец из бедной крестьянской земли, он разрабатывал проект аграрной реформы, наделяющей крестьян землей. Ему приписывается знаменитая фраза «Предпочитаю умереть стоя, чем жить на коленях».
16.Франсиско Вийя, или Панчо Вийя – один из лидеров повстанцев во время Мексиканской революции
17.Институционно-революционная партия (исп. Partido Revolucionario Institucional), сокращённо PRI – политическая партия Мексики, созданная в 1929году, одна из лидирующих партий страны, является членом Социалистического интернационала (викип.)
18.Национальный автономный университет Мексики (исп. Universidad Nacional Autonoma de Mexico, UNAM) –крупнейший по числу студентов университет в Северной и Южной Америке. Включён в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО как «восхитительный образец модернизма XX в., иллюстрирующий взаимопроникновение урбанизации, архитектуры, строительной технологии, пейзажной архитектуры и искусства их сочетания с элементами мексиканских традиций» (викип.)
(примечание переводчика: я изучала испанский язык в UNAM)
19.Ласаро Карденас – президент Мексики (1934– 1940). Представитель Мексиканской революционной партии
20.Карлос Салинас де Гортари – президент Мексики (1988– 1994). Был членом PRI
21.Флаг Мексики состоит из трёх вертикальных полос – зелёной, белой и красной. В центре белой полосы, символизирующей чистоту – изображение герба Мексики: орла, сидящего на кактусе и пожирающего змею. Зелёный цвет флага обозначает надежду, красный – кровь, пролитую за независимость Мексики
22.Кантинфлас (Марио Морено Рейес , 1911–1993) – мексиканский комический актёр, сценарист и продюсер. Чарли Чаплин назвал Кантифласа «величайшим комиком в мире».
23.Андре Бретон (1896–1966) – французский писатель и поэт, основоположник сюрреализма. Призывал сюрреалистов вступать во Французскую коммунистическую партию. В1930-х встречался со Львом Троцким в Мексике
24.Сергей Эйзенштейн (1898– 1948) – советский режиссёр театра и кино, художник, сценарист, теоретик искусства, педагог. В 1931-32 гг. снимал в Мексике фильм «Да здравствует Мексика!» (исп. ;Que viva M;xico!)
25.Тина Модотти (1896– 1942) – итальянская актриса, фотограф, революционерка. Член Коммунистической партии Мексики. Похоронена в Мексике
26.Хосе Васконселос – историк, философ и государственный деятель Мексики. На посту министра образования (1921-1924) провел большую работу по повышению уровня образования народных масс
27.Октавио Пас (1914-1998) – мексиканский поэт, писатель, языковедm дипломат, философ
28.Карлос Фуэнтес  (1928 – 2012)  – мексиканский писатель, дипломат, журналист, сценарист
29.Росарио Кастельянос (1925-1974) – мексиканская поэтесса и писатель
30.Хуан Рульфо (1917-1986) – известный мексиканский писатель
31.Хосе Ревуэльтас, Хосе Агустин, Хорхе Ибаргуэнгойтия, Висенте Ленеро – мексиканские писатели 20 века
32.Альфонсо Рейес – мексиканский писатель, переводчик, журналист, дипломат, деятель культуры
33.Землетрясение в Мехико 1985 года  – одно из самых разрушительных землетрясений в истории Северо-Американского континента


Перевод с испанского и пояснения ШАХРИЗЫ БОГАТЫРЁВОЙ