На блюдечке 29

Глава 29. «Есть, рассуждать, язвить»


И в третий раз забросил старик в море невод…
Но опять не попал.

Монологи о рыбалке



         Сильвия сидела на скамейке в тени акаций и отчаянно зевала, прикрывая лицо обеими руками. То ли ничего интересного не выяснила, то ли совсем не выспалась в эту ночь. Но сейчас напарник её расшевелит.

         Партнёрша выпучила глаза, будто и впрямь проснулась, заслышав поблизости шум мотора.

         – Ник! Ну, наконец-то! Я умираю, как есть хочу! Отвези меня в Дэлирио.

         – Куда? – Слотер даже оглянулся, пытаясь понять, не прихватил ли он с собой Баркли ненароком. Потому что не понимал, перед кем ещё она вздумала разыгрывать семейную сцену.

         – В ресторан здоровой пищи. На девяносто пятой авеню.

         – Я даже не знаю, где это…

         – Между Доралом и Фонтейнбло. Ладно, давай, я поведу. Ты пока можешь свои фотки глянуть, – голод толкал женщину на решительные поступки, а она толкала Ника с водительского кресла на соседнее и совала ему под нос включённый планшет.

         – Фотки?..

         – Снимки Милна и Баррета, сам же просил. Всё, поехали!

         – Погоди, а-а-а… тебе Паук не звонил?

         – Нет, вроде.

         – Вот и я до него не смог дозвониться.

         – Небось, опять где-нибудь сотовый оставил.

         – Ну, будем надеяться…




         – И нечего на меня так осуждающе смотреть, – Сильвия посыпала серо-зелёные макароны коричневым порошком, капнула туда ядовито-жёлтого соуса и принялась накручивать на вилку, – это по-настоящему полезное и сбалансированное питание. Не то, чем ты свой организм травишь.

         – Я смотрю не осуждающе, а непонимающе. Как можно платить пятьдесят долларов за такое?

         – Пятьдесят стоит весь обед, а не одно блюдо.

         – Не важно. Как по мне, это и пятидесяти центов не заслуживает. Лично я не стал бы подобное есть, даже, если бы полсотни заплатили мне.

         – А ты попробуй, – она протянула вилку с очередной порцией Нику.

         – Ещё чего. С меня хватает, что я смотрю, как ты это поглощаешь.

         – Трусишь?

         – Перестань меня подначивать.

         – Тогда что? Что о тебе подумают люди?

         – Какие ещё люди?

         – Посетители, официанты.

         – Они что, смотрят?

         – Ага.

         Ник зажмурился и схватил зубами мерзкую субстанцию. Особого вкуса та не имела, разве что показалась слегка солоноватой, а по тактильным ощущениям во рту это были обычные макароны с подливой. Ничего ужасного, но и ничего приятного.

         – Ну?

         – Солёные.

         – Ну понятно, я же посыпала порошком из водорослей. Это безвредный заменитель соли.

         – Слушай, ты всё время спишь, тебя на солёное тянет. Ты точно не беременна?

         Сильвия размышляла над ответом пугающе долго. Наконец, произнесла с убеждённой твёрдостью:

         – Нет.

         Что ж, тем лучше. Закроем эту тему.

         – Тогда, вернёмся к пустым тарелкам. Итак: Локридж побывала у отца. Может, поняла, каково ему, сама проведя четверть века в дурке, и решила проявить сочувствие и поддержать старика. Может, узнала что-то, что заставило её начать действовать. Мы понятия не имеем, что ей было известно до визита, но после разговора с отцом и врачами она взялась за поиски тарелки.

         Сильвии принесли стакан густой коричневой жижи и свёрнутый в какую-то немыслимую спираль разноцветный десерт.

         – Причём, узнав о Баркли, – продолжила она мысль напарника, с наслаждением сделав первый глоток, – Джулия отыскала его уже на следующий день, но явилась к нему в образе полицейского. То есть, она понимала, что цель поисков следует держать в тайне.

         – Знала она о тарелке до посещения отца или нет, но про сокровища знала точно. Вряд ли он сказал ей, где они, и даже, как прочесть шифр. Однако сам факт кода на кайме как-то сообщил. А её желание заполучить клад было столь сильно, что она решилась на достаточно смелые действия.

         – Если Баркли тебе не соврал, в доме ничего нет, и Локридж это известно. Но тарелка-то там. Она приехала на Ки-Мэрайя, наняла Адамчика, чтобы получить посудину и попытаться разгадать отцовскую тайнопись.

         – А за ней по пятам шёл Эткинс…

         – Но явно с других исходных позиций. Он каким-то образом проследил судьбу тарелки от смерти Милна до попадания в психушку. Однако ничего не знал о том, что там содержался Тэйлор, и что его только что навещала дочь.

         – Хотя сам факт их существования ему был известен. А вот про Баркли он, безусловно, услышал впервые. Но важнее всего, что Эткинс скрывал своё имя и истинную цель поисков. В архиве нашего участка он так не делал.

         – В итоге он знал всё, что известно Локридж. А вот она о нём и не подозревала. И мы не знаем, где он сейчас. Спасибо, – Сильвия взяла счёт у официанта.

         – Однако нетрудно предположить, что он продолжил поиски тарелки. Гораздо сложнее – кто идёт по его следам.

         – М-да… неуловимые северяне, – расплатившись, женщина поправила причёску у зеркала перед выходом.

         – И весьма многочисленные, как оказалось.

         Ник распахнул перед ней дверь на улицу. Здесь, в десяти милях, море совсем не чувствовалось. Жарко, людно, машинно. Самолётно – аэродром совсем рядом. Сильвия сразу же нацепила тёмные очки.

         – После визита Эткинса Тэйлор перевозбудился и умер, – сказала она и снова зевнула. – Возможно, почувствовал, что дочери грозит опасность. Но медперсонал не смог до неё дозвониться. Северяне пообещали найти Джулию и сообщить печальную новость, но тоже безрезультатно. При этом мы знаем, что она на острове. Непонятно.

         – Возможно, нам следует с ней побеседовать, – Ник завёл мотор, – Хотя, не факт. Может, лучше последить за ней с Сэйвером?

         – И зачем тебе изображения Баррета и Милна? – невпопад спросила Сильвия, усаживаясь рядом. Она прикрыла очередной зарождающийся зевок ладошкой и расслабленно откинулась на спинку.

         – А ты сама посмотри, время есть. До городской черты веду я. И хватит спать. В твои годы я не имел обыкновения спать.

         – Мои годы были у тебя четырнадцать месяцев назад. И спал ты тогда, будь здоров. Ты и сейчас поспать не промах. Ну давай, взгляну.

         Взглядывала она довольно долго и Ник, сосредоточенный на том, чтобы не заблудиться на четырёхуровневой развязке, успел позабыть про соседку на пассажирском сидении. А когда выбрался на прямую дорогу и вспомнил, подумал, что та и в самом деле уснула. Оказалось – нет. Внимание Сильвии полностью поглотил планшет, и она перестала издавать какие-либо звуки.

         – Ну? – не утерпел Ник минут через десять.

         – Даже не знаю… Лица совсем разные…

         – Как раз лицо-то и можно поменять. Комплекцию, конечно, тоже. Отъесться или, наоборот, похудеть. Теоретически можно как-то изменить рост. Вытягиванием позвоночника и даже костей ног. Но это, по-моему, уже слишком. Тем более что в нашем случае ограничились головой.

         – Говоря прямо, Милн – это бывший Баррет?

         – Именно. Как бы хорошо этот Баррет не поработал, кто-то из родственников мафиози остался на свободе. Тем более, дети. Желание отомстить за посаженных и даже, в большинстве своём, убитых отцов вполне закономерно.

         – И секретные службы полиции превращают Глена Баррета в Герберта Милна.

         – Баррет якобы гибнет от шальной пули. На самом деле он ложится на стол пластического хирурга. Новоявленному гражданину придумывают место работы в тихом мичиганском захолустье, в закрывающемся полицейском участке, где годами ничего не происходит. И тут же переводят на другой край страны. Как говорится, концы в воду.

         – А по соседству с семьями мафиозных главарей рос Джерри Эткинс. Он ходил с их детьми в одну школу, может быть, даже дружил. Но понятия не имел, кто их родители. Однако потом вполне мог это узнать, – Сильвия постучала по экрану. – Здесь всё это есть. Пожалуй, ты прав.

         – Вот тебе и мотив. Месть за смерть отцов друзей детства.

         – Что же мы имеем? Ни в каких делах, которые вёл Милн, Эткинс не упоминается. Ранее тоже ни по каким расследованиям не замечен. В списках жителей острова не обнаружен. Милн вернулся к доследованию дела, которое никого не интересовало, как только выздоровел. Эткинс мог дружить с детьми бандитов. Но в делах, связанных с арестом мафий, не фигурировал. Имел только положительные характеристики. Как в школе, так и в университете. И во Флагстаффе, пока он там жил, никаких криминальных событий не было. Хм… что я хотела сказать?

         – Допустим, что Эткинс не имел отношения к нападению на дом Невиллов и не связан с Локридж и Сэйвером. По крайней мере, один из выводов мне видится таким.

         – С другой стороны, в наше время Эткинс приезжает на Ки-Мэрайя, чтобы доказать, что был незаслуженно осуждён за покушение на Милна. Если он действительно покушался, совсем непонятно, зачем ему это нужно теперь, после отсидки. Он очень серьёзно относится к своей задаче и прилагает все усилия, чтобы выяснить, кто в действительности совершил покушение, получает разрешение на доступ к материалам следствия по делу об ограблении в департаменте юстиции, наводит полный порядок в архиве полиции. А из тюремной характеристики явствует, что он не имел преступного прошлого и наклонностей. Вкупе с положительными отзывами из учебных заведений это как-то…

         – Наводит на мысль, что Эткинс не совершал покушения на Милна.

         – Но, роясь в архиве, он особенно пристальное внимание обратил на несоответствие описания и изображения тарелки реальному предмету. Также, его привлекли сведения о найденной машине Классена и её номерах, которые, вроде бы, не должны были иметь большого значения для доказательства невиновности. Разобравшись, казалось, в том, что произошло в девяностом году, он не спешит отправиться в суд и подать заявление. В то же время, в психбольнице скрывает своё имя, притворяясь полицейским. Баркли он также ничего не говорит о себе, просто выясняет, где тарелка, втёршись в доверие. Уфф… – выдав столь длинную тираду, Сильвия провела тыльной стороной левой ладони по лбу.

         – Вывод, – резюмировал Ник, – Эткинс интересуется событиями, связанными с домом Невиллов и особенно тарелкой, но не хочет, чтобы кто-то об этом узнал.

         – Какой ты у меня сообразительный!

         – Сам удивляюсь.

         – И что дальше тебе подскажет недюжинный ум?

         –Давай руководствоваться логикой того же Эткинса. Если Милна пытался убить не он, то, по всей видимости, тот, чьё преступление Милн тогда расследовал.

         – То есть, Локридж и Сэйвер?

         – Других дел следователь в те дни не вёл.

         – Очень сомнительно… однако допустим. И какой мотив? Не хотели, чтобы он их засадил?

         – Ты права, этого недостаточно. Думаю, суть в том, что сам Милн указывал на Эткинса.

         – Сэйвер перед покушением переоделся в Эткинса? Или Локридж? Это ж бред! И откуда им было знать, что у того может быть своя причина ненавидеть Милна? То есть Баррета.

         – Да нет же! Я о другом. Что, если Милн знал, что его хотели убить те двое? Но почему-то предпочёл свалить вину на Эткинса.

         – Какая-то дикая идея… – Сильвия развела руками. – И она не объясняет мотива парочки. Кроме того, следствие не могло опираться только на показания Милна. Доказательства вины Эткинса с самого начала были весьма убедительными, раз следствие, а потом и суд, засекретили. Это же было сделано, как я понимаю, чтобы не раскрыть легенду про Милна и защитить Баррета от новых покушений.

         – Объясняет. Если ты вор, да ещё неудачник, зачем тебе убивать следователя? Ты ничего не украл, особых последствий твоё вторжение ни для кого не имело. Максимум пара лет, а то и вообще условно…

         – Джулия потом попала в психлечебницу. Возможно, она уже была не в себе.

         – А Сэйвер? Не смог её отговорить? Убивают того, кто таит реальную угрозу. Чем Милн грозил этим двоим, кроме тюрьмы?

         – Ну, они лишались возможности продолжить поиски сокровищ… Хотя, как показала практика, их и спустя четверть века продолжить не поздно.

         – Может быть, это потому, что Милн умер? – Ник даже позволил себе отвлечься от дорожной обстановки, так ему хотелось взглянуть на реакцию Сильвии.

         – Э-э-э… сейчас… – она задумчиво помахала пальцем. – Он мёртв, сокровища не найдены… Это связанные факты?

         – А ты допусти такое. Вспомни, Милн подозревал Локридж и Сэйвера, но не торопился предъявлять им обвинения, держа на острове под подпиской о невыезде. Он вернулся к доследованию дела, которое никого не интересовало, как только выздоровел. В итоге, настолько пристально заинтересовался тарелкой, что взял её к себе, не сдав в хранилище вещественных доказательств.

         Он снова взглянул на партнёршу. Теперь-то догадается? Или, может, он ерунду говорит? Сильвия думала довольно долго. А когда додумалась, вылупила глаза.

         – Он что, хотел сам завладеть сокровищами?! – Ник кивнул. – И поэтому так затягивал допросы? Ну и идеи у тебя!

         – Но ведь очень похоже. Ему хотелось вытащить из парочки как можно больше сведений. Что они ищут, где, как, зачем. Отсюда все эти бессмысленные, на первый взгляд, очные ставки и прочие полицейские хитрости.

         – А Эткинс?..

         – Представь себе, что он чисто случайно приехал на остров в это же время. Ясно, что сослуживцы знали, кто Милн на самом деле. И должны были предупредить его об этом. Возможно, в спешном порядке. Возможно, во время допроса. И возможно, Сэйвер или Локридж что-то слышали. Если они понимали, что Милн пытается перехватить инициативу, что он нацелился на их добычу, то могли решить воспользоваться этим.

         – Значит, Милн хотел вытащить из них всё, что можно, потом посадить, а клад забрать себе, ничего об этом не говоря в отчёте?

         – Да.

         – Они догадались и, воспользовавшись появлением Эткинса, пытались убить Милна, свалив вину на него.

         – Конкурент отстранён, по делу об ограблении они всё ещё оставались бы в роли подозреваемых, а никак не обвиняемых, интереса продолжать его в полиции ни у кого не обнаружилось, Невиллам это тоже не особенно было нужно, а в убийстве обвинили бы Эткинса. Эти двое же оставались на свободе и могли бы продолжить поиски.

         –Какая-то слишком изощрённая версия, – покачала головой Сильвия. – Может, что-то попроще?

         – Зато объясняет странные раны у Милна. Его не ставили на колени. Локридж и Сэйвер заманили Эткинса на встречу с ним, а потом кто-то выстрелил из-за плеча последнего, сверху вниз. И подкинул пистолет опешившему и ничего не понимающему парню прямо в руки. На оружии появились его отпечатки. После чего парочка скрылась. Мотив, улики – всё на месте. Однако Милн выжил.

         – Он знал, кто покушался на самом деле, но не мог этого сказать на суде, потому что тогда раскрылся бы его собственный преступный замысел. Получив обвинение в покушении, Локридж и Сэйвер сразу всё выложили бы. И Милн пошёл на то, чтобы подставить невиновного, стремясь оградить от подозрений себя… В этой истории сплошные негодяи. Как-то даже не верится… – Сильвия скептически сморщила нос.

         – Согласен, выглядит заумно и не слишком убедительно. Особенно, учитывая послужной список этого Милна, точнее Баррета. Но ничего другого я пока не придумал.

         – Но, если это правда, Локридж поняла, что их план провалился, когда Милн выжил, и настолько испугалась, что тронулась.

         – Было от чего. Им уже не оставили шансов. Они полностью оказались в руках Милна. У них – никаких козырей против него, что ни сделай, будет только хуже, а он мог запросто посадить их за ограбление. И, скорее всего, так и поступил бы. Чтобы самому продолжить поиски клада. Полная безнадёга. Возможно, она действительно свихнулась, возможно, симулировала умственное расстройство, да так убедительно, что её двадцать пять лет лечили, но Сэйвер вообще решил, что воевать с арабами безопасней, чем с Милном.

         – Ну, а что же Эткинс? – Сильвии явно расхотелось спать. – Если он чисто случайная жертва, почему теперь включился в игру?

         – Строго говоря, мы вообще не знаем, почему игра возобновилась. Но Эткинс имел два с половиной десятилетия, чтобы осмыслить произошедшее в девяностом. Конечно, положение такого человека в тюрьме не располагает к длительным раздумьям, но сказано же в характеристике – несгибаемый боец. Он выжил, он добился того, чтобы его уважали, и получил, в конце концов, такую возможность. Закалил характер, может быть, в какой-то степени, ожесточился. А самое главное – догадался об истинных мотивах Милна. И вышел на свободу с желанием не мстить или восстанавливать справедливость, а выяснить, за чем тот охотился, и завладеть этим самому.

         – То есть, и этот оказался отнюдь не образцом благородства, – печально вздохнула напарница.

         – Сильвия, нам ли их всех осуждать? Откуда мне, например, знать, во что я превратился бы, окажись на месте Эткинса.

         Женщина промолчала, глядя на проплывающие мимо одноэтажные кварталы. Вскоре закончатся и они, промелькнёт справа знаменитый бар «Последний шанс», от которого начинается Тропа Пурпурного Сердца, и настанет время передать бразды правления этой повозкой в нежные девичьи руки. Здесь, где движение становится свободным, и дыхание мегаполиса совсем перестаёт ощущаться, Сильвия без труда найдёт путь с Американского материка на ближайшие острова. И тогда уже он сможет позволить себе слегка вздремнуть… А, вот интересно, она смогла бы также легко находить нужную дорогу без своих гаджетов? И не здесь, где всё и так до боли знакомо, а на другом континенте, в Европе, например… Минутку. В Европе?




продолжение

http://www.proza.ru/2016/07/04/1882