Жизнь выброшенных текстов

За нормальных писателей не берусь отвечать, а вот от лица всех писак (включая редкую разновидность графоманов  самообразовывающихся) могу сообщить  любопытную инфу.
Довольно нередко прилично написанные тексты, к тому же приуроченные к какому-либо конкретному событию, например, к роману, вдруг неожиданным образом  выбрасываются хозяином-автором.
Причины могут быть самыми разными, но углубляться в них я не буду. Я хочу сейчас сказать  о том, какая порой интересная судьба может складываться у этого «выбракованного» текста.
Писатель понимает, что текст в принципе довольно хорош. И просто так вот запросто распрощаться с ним он не хочет.
Это всё равно, что быть женатым на приличной женщине, любить её, потом по какой-либо причине, возможно даже по обыкновенной вспыльчивости, разойтись с ней. Потом жалеть об этом. Следом начинать пристраивать её куда-либо. Ибо сама устроиться она не может – воспитанная «под тебя» – пусть даже под крыло своего лучшего друга. При этом даже не приходится ревновать – лишь бы была она к тебе поближе, пусть уже не твоя, но всё ж таки когда-то родная.
Так и фрагменты выброшенных хороших текстов – ровно как люди – по воле автора и против неё начинают жить иной своей жизнью.
То они берутся писателем за основу, и из них создаётся самостоятельное произведение: новелла, эссе, рассказ.
То  куски из этого текста вставляются в другие свои произведения – иногда нелепо, а иногда вполне удачно. И даже более того: встраиваются так, будто они были всегда его естественной принадлежностью.
Бывает и такое постыдное дело, но уже довольно редко, когда фрагмент на равных основаниях присутствует и там, и там, с небольшими изменениями, а то и вовсе без них.
И писатель не всегда стесняется этого, а даже бравирует: смотрите какой я ловкий, смотрите как я запросто обращаюсь с материалом, мне ничего не стоит применить свой текст так, как я желаю. – Это же не плагиат, правильно? – оправдывает он себя.
Читателю порой за него бывает «стыднее», чем ему самому за себя: будто его уличили в воровстве у собственной тёщи. В это его болезнь, а не жажда наживы.
Может, с одной стороны, это говорит о писательской лени, или формальном отношении, или о недостатке «кормовой базы» в кризисный период, или напротив во время изобилия, но когда не хочется, чтобы что-то пропадало, ибо затрачен был труд. И тогда скармливаешь читателю всё подряд.
Может оно и так, но каждый такой случай индивидуален.
У каждого такого случая «блуждающего куска литературы» свой алгоритм приспособления.
И, если текст удачен, а, не дай бог, гениален, то читатель простит писателю всё, даже повторы и самоцитирование.
Стоит ли осуждать писателя за это, или воспринять так, как это бывает в жизни: заметить, улыбнуться или сплюнуть, а дальше простить или похвалить за находчивость?