Баски и мы. Какая между нами связь

Баски и Мы. Какая связь?
А связь очень простая, языковая, и очень давняя.
Занимаясь исследованием этрусского словообразования и, по импортному говоря, эргативного. А   по нашему говоря, примыкательного, ну или при соединительного падежа, в нашей рече языковой системе. Я почитал справочники и энциклопедии, где мне популярно пояснили, что эргативный, по нашему примыкательный падеж имеется еще и у Басков. Гордый народ на юге Франции и севере Испании.
Но если в грузинском языке, как собственно и в нашем в одном из случаев,  в качестве обозначения значения примыкания, принадлежности  чего- то к чему-то, применятся звук М в конце слова, в качестве послелога.
Т.е. того же самого предлога, но располагаемого  не перед словом, а за словом или в конце его.  Например,  детяМ, мужикаМ, доМ, ком, и т.д. Подробней об этой постановке можно почитать в статьях посвящённых как бы этрусскому, а по сути нашему родимому слово образованию.
 А вот у басков для обозначения примыкания, присоединения чего-то к чему-то, ну или жёсткой связи, соединения  чего-то с чем- то. Тоже в конце слова устанавливается, но не звук М. А нам всем родимый и знакомый в этом значении притыкания, примыкания , присоединения, принадлежности чего-то К чему-то, чистый звук речи К.
Который мы применяем в том же значении, примыкания, притыкания, присоединения, принадлежности   чего-то к чему- то. К столу, К дивану, К прозе.ру и т.д.
Но в приводимых выше  примерах чистый звук речи К применяется в качестве предлога. Однако мы как баски, или баски как мы, применяем этот К в значении примыкания, принадлежности и т.п. и в качестве  послелога, ну или суффикса.  И в приводимом примере ДетяМ, МужикаМ, и т.д. если заменить М на К в том же значении, то получится Дети К, мужики К и т.д.
Сейчас не идёт речи о том,  как применяют и по сей день баски К в конце слова в значении присоединения, принадлежности чего-то к чему- то, или жёсткой связи чего-то с чем-то.
А речь идёт о том, что мы это неизвестно с каких, но очень древних пор, и по сей день в нашем словообразовании  делаем.
И причём, как в составе слово образовательного  комплекса, по типу скажем как бы этруского, а по сути нашего родимого словообразования.  Ну как в словах  бежа-МЩи, бежа-Вщи, г- нуть, п-нуть, и т.д. Где Мщи, Вщи, Нуть являются  самостоятельными словобразовательными комплексами. Условно и грубо говоря вторыми корнями в слове. В пределах которого по определённым правилам одни значения, а соответственно и единичные звуки с ними соотносимые,  тоже могут меняться. За счёт чего осуществляется сдвиг значения всего слово образовательного комплекса.
Ну, например. Возьмем слова П-нуть, г-нуть и т.д. В этих словах одинаковым словообразовательным комплексом является Нуть. Если  мы в нем поменяем одно единичное  значение на другое, а соответственно в речи поменяем и единичный звук являющийся знаком для обозначения того или иного значения. То  сдвинется и значение всего комплекса.
Ну, например. Если мы в Нуть У  поменяем на А, то вместо П-нУть получим Пи-нАть. А если поменяем на ё, то получим П-нЁт, поменяем на У, получим п-нУт. А если поменяем после Т со значением примыкания чего-то к чему-то.  Указатель неопределенности соотносимый со звуком Ь (Ерь),  на указатель определенности, конкретности, соотносимый со звуком Ъ. То получим соответственно П-нётЪ, п-нутЪ.
Это же самое мы проделываем в слово образовательном комплексе Нуть, и в слове г-нуть, и в тысячах других по этой же самой схеме. Г-нётЪ, г-нутЪ.

Ну и посмотрим на примерах как мы должны применять К соотносимый со значением, в общем случае принадлежности чего-то к чему-то, и как мы это постоянно    делаем.
Допустим мы имеем понятие босый, то если мы как  баски, ну или баски как мы,  захотим назвать кого-то,  кто жёстко связан с этой самой босотой, или принадлежит К ней. То применяя К в значении примыкания, принадлежности или связи чего-то с чем-то. И располагая это значение соотносимое с чистым звуком речи К в конце слова. В качестве послелога ну или суффикса. То мы этого кого-то связанного с босотой должны назвать Бося-К. Ну, а связанного с дурью, принадлежащего К ней, дура-К. Нечто связанное с бардой, бардаК, кого-то произносящего Бы, быК. Нечто жестко связанное с платьем, платоК. Ну и т.д.
В другом случае применяя это же значение: - Связи, примыкания, соединения чего-то с чем-то. И соотносимое с чистым звуком речи К. Но применяя уже в составе слово образовательного комплекса, ну как это делали этруши-этруски. И как это делали наши древние предки,  и как по сей день делаем мы.
То мы имея предмет, например,  жёстко связанный с чаем, должны назвать его так: Чай-ниК. Имея предмет связанный со светом должны назвать его свети-льниК. Имея нечто связанное с дорогой должны назвать это нечто,  дорож-ниК. Имея нечто связанное с кипячением, кипяток,  кипятильниК. Ну и т.д. Что мы собственно, с очень древних пор, и по сей день делаем.
Все эти постановки, чертежи речи, как бы чисто этрусские и как бы чисто баскские, нам лет с трёх от роду знакомы и понятны. И на подсознательном уровне, мы  оперируем ими запросто. И все и всё прекрасно понимаем. Только непонятно почему это непонятно нашим доблестным лингвистам, ну и филологам по призванию.
Теперь насыплю соль на раны нашим доблестным лингвистам и филологам.  Ибо, и повод, и основание есть.
Для не посвященных сначала поясню ситуацию. Наши лингвисты на полном серьезе полагают и всех в то предлагают уверовать. А тех кто в это не уверовал, всякими оскорблениями осыпают. Ну типа, что у всех кроме них по этой части, в голове ни бум- бум.
Что нами, а равно и ими самими,  произносимые единичные звуки речи, особенно в составе слова, ни чего собой не обозначают. Что собственно так и есть в чисто слоговых рече языковых системах. В этих системах что- то собой обозначают слоги, звукосочетания.  И о чем отдельный разговор.
Но в нашей системе дела обстоят несколько иначе. Ну , например. Единичным звуком Ы в составе слова и в конце его мы обозначаем множественное число чего-то. Стол- столЫ, вагон-вагонЫ, ну и т.д.
Примерно лет с трёх каждый из носителей и пользователей нашего языка это знает, понимает и применяет на полную катушку. Знали и понимали это  в свое время, до того как не получили диплом,  и наши лингвисты и филологи. Однако получив диплом они начинают считать, и нас в этом убеждать, что единичные звуки речи особенно  в составе слова, в том числе и упомянутый Ы, и рассматриваемый выше К, ничего собой не обозначают. В общем -то, в это можно было бы уверовать, если бы не одно веское  Но. Потому как не в теории, а по факту, на практике сами лингвисты, применяют это на полную катушку.

 Т.е. единичными звуками речи что-то обозначают, а равно и понимают, что ими обозначается,  когда это делают другие. Например, если их окликнуть, они почти в ста процентах откликнутся единичным звуком А, ну точно также как и все это делают. И этим, как и все остальные, обозначают, что они слышат, что их окликают.
В противном случае, если бы единичные звуки речи, в том числе и Ы,  и А, и К и т.д. ни чего собой не обозначали, то как бы они нам объяснили, что они ни чего не обозначают, а мы это дело поняли.
Может вам господа лингвисты, лучше  это дело объяснять нам на пальцах, молча, без применения звуков речи, типа жестами, или танцами вприсядку,  чтоб мы в вашу лабуду уверовали. Глядишь со временем и мы вслед за вами стали бы изъясняться, в том числе и признаваться в любви, не звуками речи и их сочетаниями, так как они ни чего не обозначают, зачем же из тогда понапрасну произносить,  а танцами вприсядку.
Теперь о ещё большей соли. Если мы возьмём слово чайник, светильник, кипяток,  кипятильниК, и тысячи им подобных. То не надо иметь семь пядей во лбу и диплома лингвиста, чтобы понять,  что этот чистый звук речи К в сочетании с указателем определенности соотносимым со звуком Ъ в конце слов обозначает, что чайникЪ, имеется в единственном числе.
Но в данном и одном случае, этот К   обозначает одно значение, единственное число. Однако в другом случае, который мы рассматривали выше, этот же самый К обозначает другое значение, а именно то, что предмет, ну или вещь, именуемый чайником всяко  связан с чаем. Ну не со светом же.  Примыкает к нему, жёстко с ним связан.  А светильниК связан со светом, а дорожниК с дорогой, начальниК с началом и начальством. Ну и т.д.
И получается так, ну так оно получается по факту, что в нами рассматриваемом случае, К в конце слов  чайниК, быК, платоК, кипятоК, и тысячах других им подобных, обозначает сразу два значения. Во первых, единственное число некоего предмета и вещи, а во вторых то,  что этот самый  чайник связан в сладкую парочку с чаем. Ну или примыкает к этому чаю.
Так что господа лингвисты. Вы требуете от нас уверовать, что единичные звуки речи особенно в составе слова, ничего собой вообще не обозначают. А по факту получается так, что в рассматриваемом случае и десятках тысяч других, единичные звуки речи обозначают не всего лишь одно значение, а сразу два.
Ну,  как например, звук Ъ (еръ), одновременно соотносится сразу с двумя значениями. Первое это значение единственного числа. А второе значение определенности, конкретности. ( Подробнее об указателях определенности и неопределенности можно ознакомится в статье – Велес. Кто он).
И соотнесение одного и того же чистого звука речи сразу с двумя значениями это далеко не предел. Ну так устроена наша рече языковая система.
Если мы возьмём слово чайничеК, то по канонам нашего языка этот К в сочетании с Ч,  в составе словообразовательного комплекса (откуда и почему это повелось рассмотрено в статьях посвященных как бы этрусскому словообразованию), обозначает уменьшительное от некоего предмета /домик,столик/, в данном случае уменьшительное чайника.
И получается так, ну так оно получается, по факту и канонам нашей рече языковой системы.Что один и тот же единичный звук в составе слова, в данном случае чистый звук  речи К, обозначает сразу три значения. Именно три. И кто из лингвистов переубедит  в этом меня, и вообще любого носителя и пользователя нашего  языка,  начиная примерно с трёх лет от роду. Сниму перед тем шляпу.
Однако господа лингвисты. Зря вы пытаетесь нас убедить  в том, что единичные звуки речи ничего, ни каких значений не обозначают. А служат для смыло различения. По факту же, обозначение одним и тем же звуком в составе слова сразу трех значений, это далеко не предел. Ну, так устроена наша рече языковая система, наш великий и могучий. Но для вашего восприятия, это похоже не достижимо.
В заключение хотелось бы отметить следующее. Если бы баски как-то называли свой край, или страну, и неважно как. То в  наименовании отдельного  жителя этого края,  т.е. в наименовании самих себя. То они бы в конце  этого наименования,  поставили звук К. Тем самым подчеркнув, что житель этого края принадлежит К этой стране.
И если бы мы, или наши предки, имели какое-то наименование своей страны, ну, например,  Русь.  То в наименовании отдельного жителя или жителей этой страны. И наши предки,  и мы должны были бы поставить в конце наименования страны звук  К,  соотносимый со значением принадлежности, примыкания, притыкания, жёсткой связи чего-то с чем-то. В данном случае жителя страны со своей родиной.
И тогда, здесь  не рассматривая и не учитывая с какими значениями соотносятся гласные единичные звуки речи, точнее их вариации. Нам надо было назвать жителя Руси как- то так, Русик, Русак, Руська и т.п.
А учитывая то, что и звук Й соотносится со значением принадлежности чего- то к чему. Но с некоторым сдвигом от значения соотносимого со звуком К. И о чем разговор особый и отдельный. То нам, по канонам, правилам нашей рече языковой системы. Как и по правилам баскской языковой системы. Жителя Руси,  надо было наименовать так – РусКиЙ.
Такие вот пироги с начинкой, господа лингвисты и филологи по призванию.
Сергей Горохов.