has done terrible th

У нас "всё хорошо"; я ежедневно имею удовольствие созерцать твой златоволосый затылок.
У нас "всё хорошо"; мне не от чего плакать, ты даже нравишься моей маме - вот это достижение!
У нас "всё хорошо"; и когда "мы" спим и ты меня обнимаешь, я ещё три, четыре, пять часов лежу
и пялюсь в пустоту, забывая, что у нас "всё хорошо".
У нас "всё хорошо"; и я всё-таки ухожу в ванную и разрешаю воде смыть кровь, пока меня потряхивает.
У нас "всё хорошо"; и ты приходишь и всё-таки садишься рядом, утягиваешь к себе и убаюкиваешь,
пока я (и моя боль) не заткнёмся; но это не выйдет до конца никогда.
Она просто спит - ждёт, пока ты уйдёшь, чтобы начать грызть меня снова,
и мне потом, на пороге кухни, приходится подбирать слёзы и объяснять,
что это надо просто переждать, что со мной такое часто, что это две фазы,
первая из которых - суицидальный задор, а вторая - равнодушие;
и ты снова будешь говорить со мной,
говорить, что всё хорошо, когда.