То, что ни с чем не спутать

   Молодой человек вышел из здания, где он работал и остановился, смотря на крыши домов за шоссе. Огромные окна отражали последние лучи заходящего красного солнца. Юноша тихо выдохнул, нащупал в кармане куртки зажигалку, пачку сигарет и вынул одну. Он не торопился поджигать ее, а замер с зажигалкой в руке. В голове не было ни одной мысли. Его взгляд был пустым. Некоторые прохожие оглядывались на него, отворачивались и спешили дальше. День подходил к концу. Люди бросали рабочие места и бежали куда глаза глядят. В дома, в бары, в парки, к женам и мужьям, к любовницам и любовникам, к недовязанным свитерам и к банкам пива в холодильниках. Бежали, понимая от чего, но не представляя куда. Вокруг мелькали лица, разноцветная одежда, запахи духов и сигарет. Юноша поджег  сигарету и присел на скамейку возле здания. Он неторопливо и глубоко затягивался сигаретой и выпускал клубы дыма себе под ноги. Он специально не курил весь день, чтобы насладиться этой вечерней сигаретой. Такие маленькие радости за неимением большего. Они составляли его жизнь. Вечерняя сигарета, одна серия очередного сериала перед сном; один действительно хороший фильм по воскресеньям на диване с пиццей и бутылочкой Туборга; обед в фастфуде с мамой раз в месяц. Мама очень любила чикены с кисло-сладким соусом. А молодой человек очень любил видеть ее улыбку. Но не чаще раза в месяц, чтобы не привыкнуть. А то волшебство исчезнет. Каждое утро перед работой молодой человек выполнял 5 подходов по 10 упражнений на турнике. Ему не нравился спорт и вовсе не хотелось держать себя в форме, но ему была приятна мысль, что кто-то мог бы им гордиться. Он начал один раз утром с восьми раз, а через три недели это превратилось в ритуал. Кроме того, так он мог потратить время, пока готовился завтрак. Завтракать с утра он тоже не хотел. Он в него еле влазил. Но он упорно жарил каждое утро яичницу с помидорами и сосисками, варил овсяную кашу, делал тосты, кипятил чайник и мыл тарелки. А рядом всегда сидел верный шарпей Джим и смотрел на все спокойным и слегка укоризненным взглядом из под складок бровей. Юноша всегда поражался, зачем было выдавать одну существу столько шкуры, что она ему на несколько размеров велика. Так велика, что складки лишних частей смущенно складываются как гармошка, когда Джим садится.
   Они завели Джима четыре года назад. Тогда он был еще больше похож на маленький мохнатый аккордеон. Он лежал в своей коробке и смущенно улыбался, глядя на них снизу вверх. Лиза тогда взвизгнула от восторга, как только его увидела: "Мы его берем! Мы его берем! Сколько?.. Да не важно! Мы берем! Ух ты какой он хороший!" - Она не могла успокоиться всю дорогу! Идея завести собаку принадлежала именно ей. Когда мохнатый сгусток складочек был принесен домой и выпущен на ковер, Лиза авторитетно заявила: "Мы назовем его Джим! Гулять будем по очереди! А кормить буду его я! Чтобы он меня сильнее любил." Юноша согласился. Ему в принципе было все равно. Он не питал привязанности к собакам. Когда ему было тринадцать лет, его в лодыжку укусила немецкая овчарка. Он не боялся собак, но и не восторгался ими. Однако к Джиму он понемногу привязался. Сейчас они вместе смотрели по вечерам сериалы и ели пиццу по воскресеньям. Лиза оставила ему Джима. Лиза же и приучила его правильно завтракать по утрам.  Она не могла понять, как человек с утра может обходиться чашкой чая, бутербродом и сигаретой, а то и только сигаретой. Она просыпалась за полчаса до него и шла готовить ему кашу, которая была питательной и полезной для желудка. Джим тоже получал свою порцию. Под заботливым Лизиным руководством юноша стал меньше курить, а вместо этого Лиза вручила ему алюминиевую коробочку с леденцами со словами: "Всякий раз, когда захочешь закурить - ешь леденец! Всякий раз, когда тебе будет плохо - ешь леденец! И всякий раз, когда ешь - не забывай поделиться со мной!" Вот за что он ее любил. Она прикрывалась шутками о своем якобы эгоизме и капризности, но на самом деле не верилось, что один человек способен отдавать столько бескорыстного тепла и заботы. А она могла и делала это с раннего утра, до вечера, когда она встречала его с работы и они, прогуливаясь и разговаривая, брели домой.
   Они встречались восемь месяцев, а потом съехались и стали жить вместе. Так прошло два чудесных года. По вечерам, они укрывшись пледом слушали музыку и смотрели сериалы. В теплую погоду они вынесли на балкон кресло и, устроившись в нем, читали романы. Летом они выбирались на отдых в экзотические уголки планеты. Лиза свозила его в Доминиканскую республику на белоснежные пляжи, омываемые лазурным морем, а он показал ей горные города в Грузии, которые когда-то открыл ему его дедушка. Их жизнь была гармонична и наполнена тихим счастьем. Ни жизнь, ни отношения их никогда не казались им бессмысленными или пустыми. Но все же юношу что-то терзало. И с каждым месяцем это грызущее чувство усиливалось. Он стал чаще задерживаться на работе. На самом деле он подолгу сидел на скамейке в парке и смотрел на воду. Смутный зов грыз его изнутри. Неопределенное желание и страх. Страх потерять шанс, что-то упустить. Но он этого не понимал. Вроде бы у него было все, любовь, семья, дом, годная работа, полезные завтраки и даже собака, а это уже, как говорится, излишество. Но он продолжал вечерами просиживать на скамейке и смотреть на тихую воду пруда. А в это время Лиза приводила Джима с прогулки, гладила его за ухом и ждала.
   А однажды, когда юноша вернулся домой, там было пусто. Только Джим сидел в прихожей и тихонько скулил. В квартире было темно и холодно.  Лиза ушла.
   Прошел день. Прошла и неделя. Он не мог до нее дозвониться. Как ни старался, он не смог ее отыскать. Это был большой город, а кроме него был еще целый мир, где она могла прятаться. Но он не задавал вопроса "Где?", он спрашивал "Почему?". А еще "За что?"... Может быть не только он терзался смутными ощущениями проплывающей мимо жизни. А может быть именно он и был для Лизы проплывающей мимо жизнью. Всем для нее, но не обращающим на нее внимания. Когда он до этого додумался, он разозлился. В тот вечер он перебил всю посуду в доме, а потом в кровь разбил кулаки, добивая ее осколки. Он спрашивал себя, почему она была так близорука?! Почему она не увидела того, что с ним происходит? Почему не заметила и не пришла, если и в самом деле любила его? Как она могла так поступить с ним?! Она просто напросто бросила его! Вот и все! Его бросили... Он остался с этой мыслью и уснул на диване посреди разгромленной квартиры. А Джим лег рядом у дивана. Утром молодой человек проснулся с головной болью и обнаружил возле изголовья посапывающего шарпея, охраняющего его сон. В тот момент он полюбил Джима всем сердцем. Полюбил за то, что он не ушел.
   Месяцы тянулись один за другим. Сменились времена года, но юноша и шарпей этого не замечали. Ни один их день не отличался от предыдущего. Каждое утро: подъем, прогулка, завтрак, работа, вечер, прогулка, ужин, сон. Изо дня в день. Юноша почти перестал брать выходные. Чаще всего он работал по 7 дней в неделю, чтобы оставлять себе как можно меньше свободного времени. Но он никогда не задерживался на работе, чтобы не подвести Джима. Иногда начальник заставлял его наконец взять выходной, грозя увольнением. Этого бы юноша не смог вытерпеть. Тогда с самого утра после завтрака он не знал куда себя девать. Они с Джимом валялись на диване и смотрели фильмы и сериалы. Они медленно гнили в маленькой тесной квартирке на окраинах города. Они медленно сгнивали с каждым днем. Но наверно только Джим это понимал. Однако спустя года полтора молодой человек всмотрелся на себя в зеркало как-то утром и решил, что хочет сбрить отросшую бороду. Когда он обновился и вышел из ванной, Джим удивленно приподнял складки бровей. Вечером, когда юноша шел домой,а он все так же по привычке ходил домой пешком, он подумал о том, что его жизнь абсолютно бесцельна. И притворяться в том, что в ней еще есть или появится какой то смысл бесполезно. Но ведь если что-то большое исчезло, можно довольствоваться мелочами. Кто-то из мудрых учил, что счастье в мелочах. Может быть это будет первый шаг. Ну а если не выйдет, он всегда может выкрутить на полную газовые конфорки.
   Так он начал подтягиваться по утрам. Ему нравилось думать о том, что Лиза бы это одобрила. Он вставал пораньше и готовил себе и Джиму сытные завтраки, думая о том, как бы Лиза им гордилась. Он не был идеален, нет. Но яичница у него уже не пригорала, а это что-то да значило. Он подумывал о том, чтобы начать бегать с Джимом по утрам или вечерам вместо обычных прогулок, но чувствовал, что пока к этому не готов. Но однажды, скоро он обязательно начнет...  Юноша стал чаще общаться со своей мамой. Когда-то их отношения трудно было назвать сердечными и теплыми, но с тех пор они оба сильно изменились и остались одни. Поэтому сейчас они ухватились друг за друга как за спасательные тросы. Они полюбили друг друга сильнее, чем когда-либо и иногда подолгу беседовали по телефону. Молодой человек советовал маме интересное кино и книги, а мама рассказывала ему, что за ее домом строится новая детская площадка, а их управдом сбежала из города, украв у жильцов сто тысяч, якобы собранные на капремонт. А раз в месяц они встречались и шли в Макдональдс в двух станциях метро от ее дома. Там они всегда одинаково брали чикены, картошку фри и холодную Фанту со льдом. А иногда они экспериментировали и заказывали неведомый огромный сэндвич. И им было хорошо вместе. Это было лучше, чем ничего. По вечерам юноша после ужина включал новую серию какого-нибудь сериала. Досмотрев один, он обдумывал его несколько дней, записывал свои мысли, как это часто делала Лиза, а потом брался за следующий. Он завел себе специальную тетрадь для записей своих мыслей, которые образовывались после просмотра сериала, кинофильма или прочтения книги. На ней он наклеил изображение панды, Лиза их обожала. Курить совсем он не бросил, но превратил вредную и изматывающую привычку в удовольствие и один из своеобразных ритуалов, которыми теперь наполнял свое существование. Каждый вечер на закате дня он выходил на кишащую людьми улицу, садился в одиночестве на лавочку и закуривал эту сигарету.
   Каждый из этих ритуалов, каждое это действие были наполнены смыслом, которого ему так недоставало раньше. В каждом из них он искал повод для гордости Лизы. Чувствовал ее одобрение, когда гулял с Джимом, занимался на турнике, готовил вкусную еду и налаживал связь с мамой. Его жизнь стала полна смысла жить для человека, которого не стало. Ее не было рядом с ним, но внутри него ее стало больше чем когда-либо. Он жил для нее. И держался только за это. Эта соломинка стала для него крепче металла. И он не на что бы ее не променял.
   Солнце клонилось к закату и отражалось в окнах домов, офисных зданий и торгового центра. Оно отражалось в глазах людей, которые не желали на него смотреть, а опустив глаза лишь бежали к метро. Они выползали один за другим и целыми группами из магазинов, офисов, торгового центра и переходов. Кто-то торопливо, кто-то вразвалку, молча или переговариваясь, разговаривая по телефону или слушая музыку. Лето вступило в свои законные права и людям немного полегчало на душе, хоть они этого и не заметили. Но молодой человек заметил. Он увидел, что деревья позеленели и удивился. Он так давно этого не видел. Не обращал внимания, должно быть. Он обратил свой взор на людей и подивился их разнообразию и, в то же, время, схожести. Он докурил сигарету и аккуратно затушив окурок, поднялся со скамейки. До конца  его рабочего дня оставалось полтора часа. И он направился ко входу в здание, не опуская глаз, как делал это раньше. Он не прекращал наблюдать за людьми, волнами выплескивающимися на улицу. Тут среди многообразия головных уборов и причесок он увидел вспышку золота. Расшитые золотыми прядями волосы пробивались через толпу. Эти волосы не отражали солнечный свет, а, казалось, притягивали его. Эти волосы цвета ранней осени он ни с чем не смог бы спутать. Молодой человек разом забыл о работе и развернулся на месте. Толпа смела золотые вспышки и они исчезли. Он бросился к толпе. Черные, каштановые, светлые, блондины, шапки, кепки, фуражки... Но где же она?... Он ворвался в самую гущу толпы и искал взглядом эту сияющую копну волос! Она была здесь! Никаких сомнений! Он видел именно ее! Юноша оттолкнул одного человека, затем второго и не обратил никакого внимания на ворчание сзади. Какую-то старуху он пихнул локтем, а она в ответ так заехала ему под ребра чем-то острым, что он поразился, но тотчас же забыл об этом и ринулся дальше. Он отчаянно вертел головой, ища взглядом золото волос. Поток подминал его под себя и нес в направлении к метро. Он вырвался на обочину и ловил глазами каждого проходящего. Может быть, она уже далеко впереди, подумал он и кинулся к метро бегом! Он подбегал к метро, когда толпа на мгновение раскрылась и в этой бреши он увидел его, - этот блеск! Вот она! Она переходила дорогу на другой стороне. И путь к ней лежал либо по подземному переходу, либо наперерез толпе! Если он побежит по переходу, он может не успеть, если она сядет в автобус, он ее упустит. Выход был очевиден! Он, даже не вздохнув, бросился снова в гудящий, смердящий поток тел. Это на секунду вышибло из него дух. Он почувствовал тычок, затем пинок и еще один, матершину в свой адрес и удар по голове. Он чуть не упал и почувствовал теплую струйку крови. Но тут же забыв об этом, он вновь бросился проталкиваться через людей, как через стадо быков! Он обошел одного, второго, третьего, и вот он вырвался! Толпа позади! Осталось перебежать дорогу, чтобы попасть к перекрестку. Наземного перехода здесь не было, но он быстро сориентировавшись на бегу, прикинул, что до ближайшей к нему машины есть секунды три. Он успеет! Он бросился в это мгновение между жизнью и смертью и автомобиль, надрывно сигналя, проскочил сзади! Тут юноша оказался в западне между двумя безостановочными потоками машин. Каждая из низ несла ему обещание быстрой смерти, если он сдвинется с полосы хоть на миллиметр вперед или назад. Но мозг его работал как тысяча швейцарских часов. За какие-то доли секунды он рассчитал окно и ринулся вперед после промчавшейся машины, как раз перед следующей, замер, пропустил еще одну из другого потока и снова прыгнул вперед! Три прыжка, три остановки и он на другом берегу. Сердце билось как женщина в истерике! Он кинул взгляд на перекресток и взмах золотых с медом волос ослепил его. Он успеет! Ему казалось, что время неумолимо подводит его, хотя на эту погоню он затратил не больше четырех минут. Мгновения между прыжками перед скоростными автомобилями показались ему часами. Но она была еще там. Он не переведя дух, побежал к ней! Он несся что есть сил и его мозг сверлила только одна мысль: если он успеет, то все будет кончено! Эта жизнь снова обретет смысл! Он вернет ее! Он больше не потеряет ее так глупо! Беги! беги! Беги! Давай! Он задыхался, в боку кололо, но он не останавливался, оставалось каких-то метров десять! Тут нога его нелепо подвернулась, он споткнулся и асфальт оглушительно ударил его по голове. В ушах у него прогремел гудок клаксона и мозг заскрежетал как покореженный металл. Он открыл глаза. В глазах все плыло, но он медленно поднялся на ноги. Попробовал сделать шаг, но его занесло и он снова упал. Мимо кто-то пробежал. Ему пришла в голову забавная мысль, что это он сам минуту назад. Он из прошлого. Он тяжело оперся на кулаки и стал подниматься. Это было тяжело. Рядом с ним  еще кто-то быстро протопал тяжелыми ботинками, вдалеке кто-то стонал. Солнце слепило глаза. Почему ему никто не поможет встать? Еще пара людей пробежала мимо, даже не остановившись. Кое-как он поднялся и вспомнил: Лиза! Она здесь! Сориентировавшись в пространстве, он тяжело поковылял к перекрестку, где толпа людей собиралась переходить дорогу. Он искал взглядом мед ее волос, но не находил. Он прошел мимо старушки, закутанной в платок, та мельком окинула взглядом его окровавленный лоб и пробормотала: "Какой кошмар! Господи, боже мой, какой ужас..." . Юноша тяжело проталкивался вперед через людей, высматривая Лизу. Внезапно люди кончились и он едва не вывалился на трассу. Он тут же резко сделал шаг назад, ожидая быть сбитым машиной и остановился как вскопанный. Движение замерло. Ни одна машина никуда не ехала. Люди замерли. Замерло даже время. И в этом отрезке времени он видел ее. Золотая копна ее волос чуть колыхалась на легком ветру. Она смотрела на него, а на лице застыло удивление. У молодого человека остановилось сердце. Он перевел взгляд ниже. Лиза удивленно рассматривала автомобиль, который, на полной скорости  выехав за полосу, пришпилил ее намертво к светофорному столбу. Этот удар в одно мгновение размолотил ей все внутренности, перемолол позвоночник и вышиб жизнь через последний ее выдох.  Водитель был здесь же. Все, что от него осталось, было одним целым с его покореженным автомобилем. Юноша не моргая смотрел в глаза Лизы. Казалось, она была удивлена тому, что здесь. Ее взгляд будто спрашивал: "Ты пришел? Правда?.."
   Время закрутилось вновь. Звуки вернулись на место. Сердце юноши отозвалось ударом. Рядом вновь возникла старушка:
   - Ужас то какой! Не приведи господь... Ох... Молодая еще такая...
   Молодой человек стоял там когда приехала скорая и полиция, стоял и когда эвакуатор увез обломки автомобиля. Место сначала оцепили, потом ограждение сняли. Все это время молодой человек не двигался с места. Он только курил одну сигарету за другой. Когда начало светать, он развернулся и медленно пошел домой. Дома он был встречен обвиняющим скулежом Джима. Юноша  сел на стул и с полчаса сидел, не двигаясь и глядя в одну точку. Потом он встал, вздохнул и принялся готовить завтрак. Он поставил на плиту кастрюльку, налил туда воды пополам с молоком и насыпал овсяной каши. Через пять минут он положил часть каши в тарелку и поставил на стол, а часть, приправив вареной курицей, положил в миску и поставил на пол Джиму. Поев, он вымыл тарелки, погладил Джима и пошел на балкон. Там он впервые за годы выкурил сигарету. Когда он вернулся, Джим лежал у дивана. Молодой человек закрыл балкон, прошел на кухню и вывернул до отказа все конфорки на плите. После этого он вернулся в комнату и лег рядом с Джимом на диван.