Святой Алхимик
«Я, смиренный раб Божий, монах ордена доминиканцев, Джорджо Бартоли, вверяю этой бумаге свою историю, дабы исповедаться в событиях, ставших причиной моего падения. Всю жизнь я служил Богу, ибо знание есть свет, а свет — величайшее творение Господа. Вскоре я занялся восхождением к миру Божественному — миру Огня. Я стал алхимиком. Более всего я мечтал совершить Magnum Opus — Великое Делание, найти философский камень. Ибо посланник Божий явился ко мне и благословил мои начинания. Не желал я богатства, ибо сказано в Евангелии от Матфея: „Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною“. И не желал я бессмертия, ибо блаженство мне было обещано на Небесах. Я лишь хотел узреть Бога во всём его совершенстве. Я стал настоятелем монастыря в никому не нужной деревушке, о который даже её сюзерены вспоминали лишь изредка, дабы вести свои занятия вдали от любопытных взоров, ибо люди невежественны и не видят разницу между колдуном-идолопоклонником и Божьим мудрецом. Долгие ночи я проводил в опытах и изысканиях. Апогеем стала пасхальная ночь, когда новая Луна была в знаке Овна. Закончив наблюдение за небом, я отправился в подвал монастыря, где обустроил себе лабораторию. Я молился как первые христиане — лицом к востоку, на коленях и скрестив руки. Я молил Его лишь об одном: дать мне знаний. После этого я приступил к работе. Мои приборы задымились, трансмутация началась, подвал был тёмен, его освещали лишь несколько свечей. Тусклый свет и испарения придавали комнате какой-то таинственный, чуждый всему земному вид. Стадию нигредо я прошёл достаточно быстро, на столе у меня была чёрная, бесформенная масса, которую Бог моими руками должен был преобразовать. Но долгие поиски не дали никаких результатов. Я обратился к высшим силам; проведя нужные ритуалы, я призвал духа. Невежды думают, что есть ангелы и демоны, и что они являются нам. Подобной ерунде доверяет и подавляющее большинство моих братьев, и даже сам successor principis apostolorum! На деле благие духи — есть звёзды, находящиеся на последней сфере, и потому на ней являющиеся. Подлунные же духи навещают нас и испытывают. Каково их назначение, неясно, ибо замыслы нашего Создателя — тайна за семью печатями. То был один из них, сотворённый по образу и подобию Творца. Я получал от него знания о трансмутациях. Когда он явился, стены затрещали, огни стали яркими, а комнату покрыл резкий и едкий запах испарений. Вся комната озарилась ярким светом, посреди которого было нечто текучее и бесформенное, с хлюпающим и утробным голосом, напоминающим одновременно рёв зверя и бурлящую воду. „Что желаешь знать, господин?“ — проревело существо.
— Я создал тьму, но не могу создать свет, — сказал я.
— Ты создал материю, мёртвую, текучую, бесформенную, в которую надо вдохнуть жизнь.
— Что ты имеешь ввиду?
— Тебе нужна жизнь. А что есть жизнь?
— Кровь!
— Верно! Наполни Ворона кровью невинного, и он возродится.
— А не будет ли это грехом?
— Я не мыслю подобными категориями.
После сих страшных слов он удалился. Свечи погасли, комната погрузилась во тьму».
Рассказывали, что после Пасхи настоятель стал угрюмым и необщительным, был неприветлив и груб. Все стали избегать его, за исключением Томаса и Гизелы…
«Я долго не мог прийти в себя, я знал, что не невинен, но я не мог попросить кого-нибудь дать хотя бы каплю, ибо меня тут же подвергли бы гонениям, как пособника врага рода человеческого (суеверные глупцы). Меня терзало ещё кое-что… и этим кое-чем была юная девушка, её звали Гизела. Она была юна и красива, она была весёлой и счастливой, она была самой жизнью. Я любил её, вопреки обету, который дал, вопреки беспристрастности, к которой стремился. Она называла меня отцом, и от этого слова я чувствовал себя так, как будто в моё сердце вонзали отравленный кинжал. Она говорила „святой отец“, а её глаза говорили „смерть“. И, разумеется, она наверняка не знала мужского ложа. Любила она Томаса, такого же молодого и невинного. Но их родители были против такого союза. Им прочили браки, которых они совершенно не хотели, к тому же отцы семейств между собой не ладили. Но мне всё это не мешало общаться с Гизелой. И я, как мог, скрывал свои чувства. Всё изменилось, когда молодые люди попросили меня устроить тайное венчание. Я согласился, взял с них слово, что они придут одни.
Я всё устроил поздно ночью, они явились в назначенное время. Я плохо помню детали венчания. Зато всё, что произошло потом, мне век не забыть. Когда я объявил их мужем и женой и они поцеловались, моё сердце словно наполнилось купоросным маслом, разум словно покинул меня, я себя не контролировал. Я схватил потир и со всей силой ударил по Томасу. Я бил, пока всё его лицо не покрылось кровью. Гизела словно окаменела, шокированная происходящим. Когда она шевельнулась, я схватил её за горло и крепко сжал. Я душил, а она плакала, кричала, кусала и проклинала меня. Я лишь смеялся над её муками. Ко мне вернулся рассудок, лишь когда она упала… Она была мертва. Страх и ужас охватили меня. Но я понял, что надо сделать. Я отнёс их в подвал и обескровил. Я собрал и смешал то вино, что текло в них, ибо они были Мужчиной и Женщиной, Серой и Меркурием, Мужем и Женой. Я стал Солью, соединившей их. Кровь молодожёнов должна была стать эффективным ингредиентом. Но я совершил грех, и мне надо было покаяться. Я обнажил своё тело и стал бичевать себя, пока не покрылся кровью. Пусть это станет искуплением. Я быстро очистил чашу и убрался (дабы не навлечь на себя подозрений). Трупы спрятал в подвале, так как я был единственным, у кого был ключ. Оставшееся время я посвятил опытам. Мне не терпелось проверить своё предположение. Спустя короткий промежуток времени я добился результатов. Сквозь яркое свечение мне удалось различить сгусток белее самого света. Я окунул в него медное кольцо, и спустя мгновение оно стало серебряным! Я получил белый камень! Альбедо — это воскресение, материя получила душу, гниение было обращено. Вещество повторило путь Христа. Я возликовал, ибо посчитал это отпущением грехов. Мне не терпелось продолжить опыты, но уже было утро. Надо было вернуться к людям и играть свою роль так же, как они играли свою, молиться так же, как они пашут землю».
Томас и Гизела были единственными, кто контактировал со священником после Пасхи. И они пропали. В тот день Джорджо выглядел уставшим и невыспавшимся. Он сказал, что не знает, где они, но предположил, что, возможно, они сбежали. Об их взаимных чувствах многие догадывались, так что быстро успокоились. Сам священник совсем замкнулся в себе и стал гордым и заносчивым. В тот же день у проезжающего мимо купца пропало кольцо.
«Когда в очередной раз наступила темнота, я снова спустился в подвал. Там всё так же лежали покойные. Казалось, что Гизела смотрела на меня с укором. О, я лишь посмеялся над своей минутной слабостью и приступил к работе. Снова зажглись свечи, снова пошёл дым, только на этот раз в комнате присутствовали два трупа, в тени напоминавшие призраков. После долгих и упорных трудов я достиг цитринитаса. И мог превращать серебро в золото, но этого было мало. Я призвал духа, но он оказался бессилен мне помочь. И лишь посмотрев на влюблённых, я понял, что надо сделать: они были мужем и женой, Серой и Меркурием, но не единым целым. Я обнажил их, чтобы они символизировали Серебро и Золото. Томасу я отрезал камушки и столбик, а прекрасной Гизеле вскрыл клитор и прочистил ножны. Затем я сшил их вместе. Вместе! Да! Я создал его! Передо мной был андрогин великого Платона! Ха-ха-ха! И женщина, и мужчина, но ни то, ни другое, порочный и невинный, ибо вечно совокуплён, но создан из непознавших ложа. Серебро и Золото в едином, идеальном элементе. Я с жаром продолжил опыт. Белое стало красным. Оно вошло в состояние рубедо. Я получил его! Магистерий, ребис, красная тинктура, великий эликсир, пятый элемент, философский камень! Он мой, материя и дух слились во мне. Тут дух захохотал, а вся комната покрылась огнём, я слушал вопль из тысячи голосов и скрежет зубов. В ужасе я выронил философский камень. От осознания произошедшего меня пробрал невыразимый ужас. „Господи, прости мне мои грехи и защити меня от лукавого“, — простонал я!
— Что такое? — молвил дух. — Ты хотел мир Огня, ты его и получил?
— Изыди, демон. Ты совратил меня. Ты отвратил меня от света Божьего!
— А я кто?!
Я взглянул на него. И с моих уст сорвался крик. Я узрел многоглавое чудище с ликом Христа».
Монастырь охватил пожар. Очевидно, священник забыл потушить канделябры. К сожалению, спасти его не удалось. На следующее утро, разбирая развалины, местные нашли три обожжённых трупа. Два принадлежали девушке и юноше. Третий — священнику в позе ужаса. С углей, бывших когда-то столом, веяло смрадом, от которого тошнило присутствующих. Также посреди золы было найдено серебряное кольцо, по описанию похожее на кольцо бывавшего здесь купца.
Свидетельство о публикации №216070601004