Материнская любовь

Максима я родила не в Москве, где живу, а в маленьком городке на Кубани. Беременная, с четырёхлетним сыном Петей и пятилетней племянницей Ингой приехала к маме на лето. Роды ожидались в конце сентября, так что до августа смело можно было «гулять», набираться сил для успешного завершения ответственного события.
Каким сладким и радостным было то лето! Мы с детьми буквально купались в маминой любви и заботе. Как трепетно ожидали приезда братьев, сестёр! Родительский дом, из которого мы разлетелись по стране, магнитом притягивал нас и был, пожалуй, единственным местом наших ежегодных встреч. Сколько смеха, озорства, бесшабашного веселья! Грустили об одном: слишком рано ушёл из жизни папа, не довелось ему увидеть внуков. В память о нём сначала я, потом младший брат Юра назвали сыновей его именем.
Мама на глазах молодела от нашего присутствия, и чем больше сидело нас за столом, тем светлее становилось её лицо, тем живее она двигалась, тем задорнее звучал её голос.
Всё резко оборвалось в середине лета. Погиб Юра: разбился на мотоцикле - очень спешил к жене, сыну, к маме....
После девяти дней все постепенно разъехались. Юрину жену, таявшую у всех на глазах, вместе с маленьким сыном забрали её родители. Мне пришлось отложить отъезд на неопределённый срок - невозможно было оставить маму одну наедине со страшным горем. Два месяца до родов, прожитые  в родительском доме после гибели брата, остались в моей памяти шершавой бетонной полосой, по которой протащило меня, беременную, вихрем судьбы.
Казалось, мама забыла о нас. Она по-прежнему хлопотала по хозяйству, но делала всё автоматически. Ночью и днём слышались  её плач и причитания. Она, как это свойственно простым женщинам, «голосила» - плача, выговаривала всё, что болью накапливалось в душе. Я вскакивала и, неуклюже переваливаясь, бежала к ней. Моё сердце разрывалось на части от горечи утраты, от неспособности принять случившееся, от жалости к маме.
Мне так хотелось хоть немного притупить её боль, но подходящие слова не приходили на ум, и мы, обнявшись, рыдали обе.  Неродившийся  Максим в такие минуты властно напоминал о себе, а дети  испуганно смотрели на нас своими  большими  чистыми глазами.
Накопившаяся боль угнетала, радоваться чему бы то ни было, даже скорому появлению на свет малыша, казалось противоестественным.
Я с ужасом думала о том, как отразится на ребёнке всё, пережитое мною. Петенька, напуганный изменившейся обстановкой в доме, как-то спросил:
- Мама, а почему бабушка всё время поёт?
- Она не поёт, а плачет и причитает, потому что умер её сынок.
- Что такое умер?- Как ответить ему на этот вопрос?
- Он жил, жил и его вдруг не стало...
- Куда он делся?
И  правда, куда? Где он теперь?  Никто не знает, а отвечать на вопрос надо.
- Его закопали в землю…
- Так  пойдём выкопаем! И бабушка перестанет причитать, - воскликнул сын. Я заплакала, крепко прижав к себе умненького и доброго мальчика, а Максим, волнуясь за маму, тотчас напомнил о себе энергичными толчками.
«Так нельзя! - наконец решила я. - Сдерживай эмоции - ради детей!» Усилием воли «переключила» себя и изменила тактику в отношении мамы, запрещая ей плакать.
Стенания стали доноситься из сарая, из погреба, из дальнего угла огорода... Эти звуки острой болью впивались в моё сознание.
- Мамочка! - убеждала я , - Юру не поднять и морем слёз, а себя Вы погубите. У
Вас слабое сердце, однажды оно просто не выдержит!
- Хорошо бы...
-Себя  не жалко, - меня пожалейте! Я, живая, рядом! Я жду ребёнка! Что с ним будет? Каким он родится? Ради него, умоляю  - сдерживайтесь! У меня нет больше сил. Помогите же мне!
  Мама виновато опускала глаза:
- Я не буду больше плакать, дочь. Прости меня, - и уходила к себе в комнату. Вскоре оттуда доносились приглушённые звуки - она прятала лицо в подушки и плакала тихо-тихо.
Я, конечно, всё слышала, не спала ночами, мучаясь ещё и чувством вины перед нею. А потом наступил момент, когда (прости меня, мамочка!) в душе стала осуждать её: «Неужели нельзя совладать с собою? Она плачет о мёртвом, а рядом с нею пропадают живые - любимая дочь и внуки». Умом понимала, что один ребёнок другого никогда не заменит, какой палец ни режь - одинаково больно, а сердцем -никак.
Мне, как воздух, нужна была поддержка - дух мой угасал. «Был бы рядом Коля», - чаще и чаще вздыхала я о муже.
Предстоящие роды в захудалой районной больнице пугали меня. Навещая там Юрину жену, видела: ни оборудования, ни врачей, ни лекарств, даже самых необходимых! А пелёнки! Солдатские портянки белее. Всё пережитое даром не пройдёт, где-то да вылезет, кто спасать будет, а главное - чем?
Оставшись наедине со своими бедами, я сникла и обречённо ждала приговора судьбы.   Слёзы пропали, и  незаметно вселилась уверенность, что непременно умру при родах. Смерть больше не казалась мне невозможной, уж если она Юру не пощадила, чем я лучше?
Бессонными ночами размышляла только о том, что будет с моими детьми?  Муж, конечно, не оставит их, но они так малы, без женщины ему не справиться... На мою маму надежды нет, (бедная, что с нею станет?) а его мама давно умерла. Другая женщина? Исключено, как минимум, на пять лет, я его знаю...
Мои размышления прервал спящий рядом со мной на широкой кровати Петенька. «Мама, мама!» - а дальше невнятное бормотание.
- Я тут, мой ангел, ты хочешь пить? - Сынок успокоился, чувствуя меня рядом.
Глядя на него, я вспомнила наш разговор, случившийся ещё в то, счастливое время.
- Мама, мама! - звал он меня ежеминутно без видимой на то причины. Я подошла к нему, спросив полушутя, полусерьёзно:
-   Ну? Зачем тебе мама? Зачем тебе вообще нужна мама? - и поразилась ответу. Сынок, не думая ни минуты, сказал коротко и просто:
- Чтобы любить.
Эти мудрые слова четырёхлетнего сына тогда буквально озарили моё сознание: Мать нужна ребёнку, чтобы его любить, умного или глупого, здорового или больного, красивого или уродливого, - любить! - именно в этом залог его счастливой жизни!
«Кто же станет любить вас?» - мучилась я, словно смертельный приговор был уже оглашён. - Людочка!  Ну, конечно, Людочка!» - так с детства мы называли старшую сестру.
 Она опоздала на похороны, потому что жила очень далеко - в Сибири. Это её дочка Инга была со мной. Я трепетно любила племянницу, и Людочка знала об этом. Перед самым отъездом  домой она неожиданно сказала мне:
- Если что со мной случится - забери Ингу.
- Ты что? - всполошилась я. - Что такое говоришь9
 - Не волнуйся. Всё хорошо. Это я так, на всякий случай. Возьмёшь?
- Конечно, возьму, но... отдаст ли отец?
-Отдаст. Мы говорили с ним на эту тему.
- Тогда и ты обещай, что не оставишь моих детей в случае чего... 
-Обещаю.

Я лежала на боку, обняв огромный живот, и прислушивалась к не родившемуся ребёнку. Он тоже не спал, мой малыш, чувствовал, что маме плохо, ворочался, толкался. Интересно, какой он? На кого похож? Неужели я не увижу тебя, крошечка моя?
Что-то противное, тяжёлое накатилось на меня, стало трудно дышать. » Ох, не разбудить бы сыночка!» Петенька, разметав кудри по подушке, спал, красивый, как Ангел. Вдруг он снова вскрикнул, заворочался, я погладила его, успокаивая ласковым шёпотом, он притих под моей рукой,  дыхание выровнялось.
«Господи, что с нами будет?» - с этим вопросом я заснула тяжёлым, коротким сном.


Продолжение следует.