ты долго будешь это искать

       Дима позвонил сам. Когда его привезли, отец сидел в кабинете и пытался нацепить на лицо маску холодности. Но мальчик вошел, даже не взглянув на отца. Сел в кресло и уставился своими серо-зелеными глазами вдаль. 
      - Какая мука! За что? За что? За то, что облапошил несколько миллионов людей? Ах, ерунда, каждого на небольшую сумму. Что отнял квартиру и превратил хозяина в овощ? А тигры едят мясо!  Их тоже за это наказать? Меня, о Боже, за что? - Глупо было вопрошать Бога, он миллионы в Освенциме не защитил и не спас. Да и сам Дмитрий Оленин отлично знал за что!
       Не за грехи юности и молодости он имел больного ребенка. Когда Дима родился, сам отец трудился, крутился на крупной комсомольской должности. Но не слишком денежной и не совсем грешной. А за смерть маленькой девочки, случайную  смерть, но по его вине.  И эта трагедия развалила семью. Три года прошло, и все явственнее стала проявляться болезнь – вялотекущая шизофрения. Ребенок тоже чувствовал себя виноватым в гибели сестры и спрятался в болезнь.

      Зная, что сын его не слышит, отец все равно заговорил.
       - Где ты был? Ты исчез внезапно! Ни слова никому не сказал! – Чувствуя, что стал взвинчиваться, он оборвал себя. – Ладно – жив, цел, а о том, чтобы тебя везде сопровождали, я позабочусь.
       Мальчик встал и вышел из кабинета отца. Он шел туда, где испытывал счастье высокое.  К своим друзьям и собеседникам – к Пушкину и Данте, к Гюго и Акутагаве, к   Толстому,  к веселым своим дружкам – Остапу Бендеру, Гаргантюа и Пантагрюэлю, к «Мастеру и Маргарите».
      К ста летам одиночества
      Отец, оставшись в один, лег лицом на руки и заплакал. Вот и сбылись мечты детства иметь миллион долларов, всего лишь облапошил миллион вкладчиков. Как просто!  Кстати миллионов стало так много, что можно уже и отдохнуть. Бесполезно… У других их еще больше, а кто стоит на месте, тот отстает.  Все не то! За что? А пресыщенность наказание не из легких, пресыщенность и скука это ад миллинеров.

        Вспомни Дима драку во дворе, где тебя избили, и ты поднял руки. Деньгами от той драки не заслониться… Просто струсил тогда, встал на колени, просил прощения, чтобы не били. А бил-то тебя только один, причем твой ровесник.
        Ничем, ни миллионом, ни миллиардом не стереть этого воспоминания. Лучше бы убили тогда!
        Подумаешь, сопляки передрались – но там решалось, человек ты или тварь дрожащая.
        Встал на колени?
        Садись, два! Это неправильный ответ.
         - А бугай безмозглый, забыл имя, он что, сильнее всех? А интеллект? А правда? А справедливость?
         - Садись, все равно два! В дальнейшей своей жизни ты не вспоминал слова – правда и справедливость.

       Как не хочется верить, что Бог есть.  Что он проверяет наши души на какую-то пригодность. К чему и зачем?
       Отец повернулся к компу. Хватит оплакивать свой детский позор – ребенок вернулся. А это самое главное.
      
               
       Вика  сидела на своем грандиозном диване и страдала. Исчез  Ангел, исчез, словно не был вовсе. Но не тебе ли привыкать к потерям?
       Как, каким образом эта закрытая для мужчин женщина, оставившая мужикам только функцию наслаждения, вдруг полюбила?  И кого? Мальчишку. Возмутительно! Люди, особенно опустившиеся ожиревшие тетки разнокалиберного возраста этого не поймут. Ну и наплевать!  Ведь Вика не была женщиной, она была ВИККОЙ. Ведьмой.

        Тогда вспомни, драгоценная Вика, как ты оставила матери своего ребенка…

        Подрастала в обычной семье необычная девочка.  Училась хорошо, науки давались легко. И ей было все равно – пять или два. Эти игры были нужны взрослому миру – миру насилия. А девочка плевать хотела на тот мир. Она уже слетала на Марс, опустилась на батискафе на дно морское…Это она, Амазонка, скакала на бешеном коне навстречу опасности. Была голливудской кинозвездой из фильма «В джазе только девушки». Сказки, фантастика, приключения. Вика жадно перечитала все самые интересные книги в библиотеке. Она знала, что единственное что ей  нужно в дальнейшей жизни, это особые люди и особые обстоятельства.
     Эта очарованная душа росла и сама не заметила, как превратилась в чудесную девушку. Но это заметил отчим. И однажды, когда жена, мать девочки, ушла на работу (она была медсестрой в местной больнице), отчим,  он работал фотографом, пригласил  Вику сняться.  Сначала снимал девочку веселую и смеющуюся, потом предложил снять её в более пикантном виде (она купилась тут же, дура). Но и противостоять опытному мужику она не могла. Она жила в мечтах…
     Он взял её девственность почти без сопротивления.
     Угадайте с трех нот кто за это расплатился? А вот и не угадали. Расплатилась мать. Узнав, что дочь беременна, она кричала, билась в истерике. Требовала, чтобы та сделала аборт.
      - Что же ты не выгоняешь того, кто это сделал?
      - Сучка не захочет, кобель не вскочит.
      - Более подлых слов, мама, в своей жизни не слышала.
      - Ты… Ты… - Мать стала задыхаться. – Ты не дочь мне…
      - Ребенка все равно возьмешь.
      Это был не взгляд, а рапира. Мать содрогнулась. Кого же она родила и до сих пор выращивала?  Есть ли этой девочке предел?
      Зря старалась понять. Этот ребенок принадлежал другому времени и другим силам. Силам Добра, а не Зла, как вы подумали сейчас.
      Вика собрала вещи и уехала в Москву. Благо ехать до нее было всего два часа.


                Глава 2

     Прошло тринадцать лет. Дмитрий Дмитриевич Оленин сидел перед компьютером в своем роскошном кабинете. Отец подарил банк. Дима, бывший мальчик, бывший романтический подросток превратился в очень красивого мужчину. Очень богатого. Очень завидного жениха – охота на него шла бешеная, но он оставался равнодушным к чарам самых хитрых и ловких красоток. Никому еще не удалось затащить его в ЗАГС. Все их ухищрения пропадали даром.
      Стали ходить слухи, что он – голубой. Особенно рьяно их распространяла одна дамочка – ей катило к 25, а шансы захомутать богатого парня катились в другую сторону, к нулю.   
       Секретарша тоже старалась завалить шефа – ноль внимания. Ни юбка, заканчивающаяся в районе пупка, ни прочие выставленные на показ прелести не возымели действия. Более того, уволена была за этот наглый наряд и потом ходила жаловалась везде – импотент проклятый… 
       Была еще одна хитрая серая мыша, продумав тактику и стратегию охомутания Димы, провалилась с треском, он её даже не заметил. А уж какие ходы выстроила… Да, потом говорила, что он не в её вкусе.
       И еще несколько десятков барышень и б…дей. Результат – полный облом у всех.
       Он не тусовался по клубам, не возил девок в Альпы и не катал их на своей яхте по Средиземному морю. Приезжая на работу он выслушивал доклады менеджеров, давал распоряжения, потом работал на компьютере. Время от времени он выходил из банка, сам садился за руль джипа и мчался к воде. Он обнаружил одно место в Подмосковье – маленькое лесное озеро трогательной прелести, и весной, летом, осенью навещал его.
       Сегодня он вспомнил, что зацветают ромашки – крупные как хризантемы, он сам рассыпал семена осенью. Он немного вмешался в первозданную природу.
       Да, цвели ромашки, зверобой, Иван чай. Сидя на берегу маленького озера, Дима думал, что та женщина, Вика, умерла. Он не мог прийти к ней три года. Диму держали, фактически, под домашним арестом. Но, став совершеннолетним, он сказал отцу, что тот  отпустит его.
       И отец отпустил. Он понял, что мальчик останется мальчиком, никогда не станет мужчиной, если за каждым шагом его будут следить.  Однако исчезновение более  чем на месяц больного ребенка так напугало отца, что решиться предоставить ему свободу он не мог. Но мальчик, казалось, выздоровел. Закончил с золотой медалью школу. Поступил в Университет. Был внешне компанейский парень. Занимался  легкой атлетикой и преуспел в этом искусстве.
       Но! Это проклятое «но»…  Иногда он уходил в свой мир – мир мечты, и там  и только там был счастлив. Это могло продолжаться час-другой. Или сутки. Или неделю. 
       Мальчик получил свободу. Псы отца больше не следовали за ним по пятам.
       Он пришел в тот дом, но в квартире Вики уже жили другие люди. Квартира переходила из рук в руки несколько раз, и никто не знал, куда исчезла первая хозяйка.
       В ДЭЗЕ за коробку шоколада, огромную как стол для пинг-понга, он узнал её фамилию – Малинина.   
       Бесполезно – среди Викторий Малининых, он свою женщину не нашел. И почему-то подумал, что она умерла. О том, что она могла выйти замуж, и сменить фамилию он не думал. Вика замуж не выходила. Она просто избавилась от фамилии, которая постоянно напоминала ей о прошлом и причиняла боль, сменила ее на свою девичью. Знать этого  Дима не мог, и думать о том, что она принадлежит другому не хотел! Ведь он любил её, свою самую сладкую самку. Он думал о ней эти три  года и не раз прелюбодействовал с ней в мечтах. 
       А в реальной жизни ходил к проституткам-профессионалкам, чтобы скинуть напряжение. Ни одна из встреченных им девушек не затрагивала его душу, он словно знал, что девушки эти просты, хитры, примитивны, изощренны - на любой вкус – и все имеют один и тот же порок. Он не может их полюбить.
       Вики не было среди них. Если бы хоть одна была Викой, он бы сразу это почувствовал.

        Сидя на берегу озерца, он любовался вольными цветами и отражением облаков в воде.  Рыба, которую он прикормил, подплыла к берегу, и ждала его угощений. Он раскрошил булку и кинул рыбе. А еще он высыпал в воду овощи - свеклу и морковь. Это для ондатры, которая наблюдала за ним из-за кустов.
        Это были его друзья! Иных друзей у него не было.
        Пора.
        Его ждал мир, который он не любил, жить в котором не хотел, но подчинился воле отца - бизнес.
        Дима ел только простую еду – кашу, фрукты, овощи, молоко, сыр, яйца от птицефабрик, где курочки не видели петушков. И не несли яиц с зародышами. Он не ел тех, жил или готовился жить.
       Правила этого мира ему были противны. Однажды он подумал, что хочет уйти в монастырь. Но там жестокое подавление! И вспыхнувшее было желание увяло.
       Он поднялся из травы, где лежал, любуясь облаками, улыбнулся своим друзьям. Ондатра, едва он отошел, кинулась к угощению и понесла его деткам.
       Дима радостно помахал ей рукой, сел в машину и погнал в город.
       На душе мужчины стало легко, легко…


Рецензии