Парк детского периода 2

ПАРК ДЕТСКОГО ПЕРИОДА – 2

                "Во мне сидят орел и дрозд-пересмешник…
                И орел парит над Скалистыми горами моих
                грез и бьется над пустынными Сьеррами
                моих нужд… А дрозд-пересмешник щелкает
                по утрам, пока еще не поднялся туман,
                высвистывает в порослях моих надежд,
                заливается над голубыми холмами моих
                желаний… И орла и дрозда-пересмешника
                дала мне природа" - Карл Сендберг

     Нет нужды доказывать, что  парк я изучил вдоль и поперек, и лучшего места для времяпрепровождения нельзя было придумать.  Все равно – дождь ли за окном наполнит лужи во дворах, или ветер запутается в кронах деревьев, снег насыплет разноцветной листвы, или жара нагрянет неожиданно, - это был мой мир, моя планета детства, единственная и неповторимая. На этой планете я был и удачливым охотником, и благородным пиратом и кровожадным папуасом, короче тем, кем подсказывало мне мое детское воображение, обогащенное первыми книжками. У меня были свои укромные места, знакомые звери и птицы; я без устали изучал природу, экспериментировал. Правда, подкладывая в гнездо иволги яйца удода и наблюдая за¬тем за поведением птиц, я и  не подозревал, что это называется таким ученым словом  «эксперимент»,  но   это  было. И кончалось это, порой,  как самый настоящий эксперимент: либо торжеством доморощенного «исследователя» либо…   
     Однажды, проводя обычный свой «опыт» и имея при себе несколько яиц дрозда-пересмешника, из которых по моим подсчетам, вот – вот должны были вылупиться птенцы, я спускался с довольно высокого дуба. Рот мой был  набит,  простите,  яйцами,  у нас  так  было  принято, поскольку более удобного и надежного места не сыскать, когда спускаешься с труднодоступного дерева и руки-ноги заняты своими прямыми обязанностями. И надо же было мне (закон подлости) ухватиться именно за ту ветку. К счастью до земли оставалось уже не так много, метра полтора-два. Подсчеты мои оказались верными, и это послу¬жило мне пусть слабым, но утешением: птенцы действительно в скором  времени должны были появиться на свет, и мое падение ускорило этот процесс. Можно даже сказать, что я буквально «вплотную» соприкоснулся с одной из тайн природы и ощутил «горечь» неудачи  эксперимента. Над головой хохотал и плакал дрозд. К чести моей нужно сказать, что когда я выплюнул то, что осталось от яиц и птенцов, то сразу посмотрел, нельзя ли кого-то  оживить и продолжить опыт. Только потом тщательно прополоскал рот озерной водой. 
     К вечеру этого же дня спугнул белку, лакомящуюся птенцами синицы-лазоревки, и отобрал у нее полу задушенную мать семейства, которая, не приходя в сознание, так скончалась в моей горсти. Потрясенный открытием того, что сказочный зверек грызет не только орешки и грибочки, но хрустит молодыми косточками и чавкает парное мясцо, похоронил птичку. Поставил крестик из прутиков и надел на верхушку …скорлупку яйца. Не как символ начала новой жизни. Просто так было красивше. Погребальная «эстетика» подсознательно   отстраняла,  попирала   смерть.  Дома   мне замазали царапины зеленкой, а самую глубокую на спине еще и посыпали  стрептоцидом.  И  меня осенило.  Утром я,  маленький иисусик, помчался воскрешать лазоревку. Отрыл, сдобрил стрептоцидом, упокоил обратно. Назавтра – снова. Увы, тушка издавала сладковатое амбре и даже если бы я, ловец не человеков, но птиц, воззвал – "Лазоревка, иди вон!" – шла только вонь. 

     В общем, я вглядывался в мир широко  распахнутыми глазами, с энтузиазмом внимая всему новому и интересному.  Время шло, я рос, крепчал, раздавался в плечах и мозгах, и, кажется, умнел. Взрослел, а вместе со мной взрослели и мои мечты. Стремление их осуществить со временем  постепенно угасло, но сами мечты, их эхо, остались. Мои романтические   фантазии   грустно  осели  на  дно души, как взбаламученный кофе оседает на дно чашки, - небольшая комната, настольная лампочка, любимая женщина, ребячья макушка, пиво, яичница с помидорами…
    
     Мы все где-то там, глубоко в душе, немного сентиментальны. Мы провожаем сказку, а уходит детство. Я стал понимать, что мир вертится не только вокруг меня и надо учиться приспосабливаться и ладить. Со сверстниками. С миром. С самим собой.