Церковь Иоанна Златоуста

Церковь Иоанна Златоуста,
 благовеста песенный полёт,
 золотая солнечная люстра
 в небе Ялты свет хрустальный льёт.

 В небе Ялты чисто и бездонно.
 Влево глянешь – виден мыс Мартьян.
 Пинии изысканная крона.
 Олеандров чудо и дурман.

 А направо - Ай-Тодор в тумане.
 Стой, туман, пейзажи не губи!
 И бежит с плато подобьем лани
 облачко по склонам Могаби.

 И когда мне грустно почему-то,
 и готов я сдаться маете,
 я ищу такие вот минуты,
 веря: откровенья – в красоте.

 Мир хочу познать я без утайки;
 а над бухтой третий час подряд
 ангелы летают, словно чайки,
 чайки, словно ангелы, парят.

 И мне жаль, что я не живописец,
 я б на холст сменил свою тетрадь,
 ведь заката розоватый ситец
 словом ни за что не передать.

 Эти акварельность и размытость,
 горный склон, Эвксинский водоём
 создают пейзажную элитность –
 чем прославлен этот окоём.

 И стою я, пальцы сжав до хруста,
 я стою почти что не дыша –
 церковь Иоанна Златоуста
 в розовом закате хороша!

 ЧЕХОВСКИЙ САД-2
 
 Алле Васильевне Ханило

 Пионы Чеховского сада,
 катальпы, кипарисы, мирт;
 и убеждать меня не надо
 в том, что согрет любовью мир.
 Журчит ручей, вздыхает ива,
 плющ со стеной навечно слит;
 всё гармонично и красиво,
 всё взгляд и сердце веселит.
 И даже тень в углу густая,
 где на скамейке мы сидим,
 не разрушает образ рая,
 а некий создаёт интим.
 Как всем, конец и мне неведом,
 да и судить о нём не здесь;
 бамбук о чём-то шепчет кедрам,
 взволнованный и стройный весь.
 И я взволнован, мне сказали
 (ах, этот сад и так мне мил!),
 что дерево возле азалий
 сам Чехов лично посадил.
 И эти розы, как при нём,
 цветущие необоримо,
 нас греют чеховским огнём
 его души неповторимой…
 Харизматичность Белой дачи,
 сквозь ветви блеск её стекла:
 жизнь от удачи до удачи
 средь поражений протекла.
 Душа с потерями смирилась,
 хоть с ними вечно не в ладу,
 и всё-таки (о, Божья милость!)
 я снова в Чеховском саду.
 Я снова здесь: аллеи сада,
 берёзки, лавры, пара слив –
 и убеждать меня не надо,
 что мир, по сути, справедлив

 ВРЕМЯ
 
 Времена не выбирают…
 А. Кушнер

 По Гоголя, по Пушкинской, по Чехова
 прогуливался с девочкой со смехом я.
 По Чехова, по Пушкинской, по Гоголя
 с прекрасною шагал я недотрогою.

 По Гоголя, по Чехова, по Пушкинской
 брожу с подружкой да уже старушкою.

 А верилось: достигну здесь успехов я
 на Гоголя, на Пушкинской, на Чехова.
 Да время оказалось слишком строгое
 на Чехова, на Пушкинской, на Гоголя.

 Кормило сухарями – не пампушками
 на Чехова, на Гоголя, на Пушкинской…

 Ах, время! Горем метило, как вехами,
 и Гоголя, и Пушкина, и Чехова.
 Грозило всем, в своё забившись логово,
 и Чехову, и Пушкину, и Гоголю.

 А ведь цена тебе, прости, полушкина –
 без Гоголя, без Чехова, без Пушкина.