Ева и маг

  Березы шумели, не обращая внимания на гул сосен и елей. Когда-то, тысячи  лет назад на месте нынешней опушки пересекались два тракта.  Первый нанизывал тайгу и леса с востока на запад,  словно армянин кусочки мяса на шампур. Второй, тонкой нитью тянулся с загадочного севера на притягивающий юг.
          На перекрестке случались встречи, велись переговоры, решались судьбы больших племен и  городов. Когда очередной хозяин вселенной вел своих нукеров или дружинников на войну, по пути жителей деревни на перекрестке убивали, грабили, насиловали. Земля – матушка вздыхала и впитывала в себя боль и пролитую кровь.
         Спустя много сотен лет дороги утратили свое назначение, появились новые города и тракты. Вокруг перекрестка выросли высокие деревья, закрывающие небо. Кустарник колючей паутиной запутал тропинки между соснами и елями, закрывая землю от любопытных лучей солнца. Лишь березки кланяясь Светиле, успокаивали его, говоря, не все потеряно, лес слабее тебя, солнышко!
      На месте самого перекрестка, щедро политого кровью и слезами, деревья не росли, только травка была густой и зеленой. Опушка была маленькой и неприметной. Заядлые грибники из деревни Маврино, уже лет четыреста расположенной в пяти километрах от опушки, не находили к ней дорогу. А на полянке росли гордые белые, неровную окружность обрамляли подберезовики и подосиновики, о других грибах и говорить не зачем.
      В середине прошлого века был утвержден проект проведения электричества по короткому пути. Линия столбов электропередачи должна была пройти через бывший перекресток. Началась вырубка леса, а следом пришли проблемы.
      Перекресток не беспокоился, ибо знал, что давняя подруга не оставит в беде.
       Бригадира придавило рухнувшей не в намеченное место сосной. Может не учли ветер, а может и… Но человек имеет характер упрямый, не объяснимый законам природы. Много еще погибло лесорубов, электриков, пропадала техника вместе с людьми. Уехал газик в лес и исчез, до сих пор ищут.
       Конец идеи пришел, когда дочка первого секретаря райкома партии поехала с другом в поход в район перекрестка. И друг, и дочка благополучно исчезли. Грандиозные поиски не дали результатов. Полысевший, слегка тучный папаша узнав про особенности данной местности, поговорив с жителями Маврино, почувствовал, что атеизм не совсем правильное направление в поисках дочери.
         Пятнистые, еще молодые  и низкорослые березки наблюдали, как ответственный работник, не боявшийся ни Бога, ни черта, прошедший Отечественную войну, стоял возле леса на коленях. Никто не знает, о чем он шептал толстыми губами, кому молился, слова утонули в шелесте ветра. Но на утро его Ирочку, пьяную в стельку нашли в стогу сена возле Маврино, в объятиях друга.
       С той поры идея о сокращении пути электрификации деревень как-то незаметно растворилась. Кустарники по прежнему укрывали сыру Землю от света, деревья тянулись к солнцу, а грибы, оставались не собранными в ведра и плетенные корзины.
       Прошло еще лет шестьдесят. Возле Маврино стали раздавать дачные участки. На дачах вырастали дома. Появилась мелкая инфраструктура. Маг получил свои сотки, как ветеран боевых действий. Построил небольшой деревянный домик с зеленой крышей. Оградил участок синим, похожим на вечернее небо забором. Зимними вечерами огонь гипнотизировал его, нашептывая о минувших временах, показывая неведомые картины. Читая любимые книги, слушая виниловые диски на стареньком Аккорде, он, человек совсем не современный мечтал…
       Едва дождавшись весны, неугомонный, одев резиновые сапоги, устремился в лес, впервые не взяв преданного алабая, огромного Кайрата. Совсем не заплутав, спокойно идя по протоптанной кем-то тропе он вышел на незнакомую опушку.
        На полянке было не грязно. Прошлогодние листья ковром стелились под ногами. На противоположной стороне лесной прогалины чернели полу зимние деревья, местами покрытые пористым снегом. Волшебник увидел на фоне сосен и елей размытые контуры большого двухэтажного сруба. Когда же подошел поближе, оказалось, что крышу избы покрывает солома, а из маленькой трубы валит черный дым. Входная дверь была изготовлена из грубых досок, подогнанных без щелей. В мутных окнах призрачный свет колебал причудливые тени. Смеркалось, Маг вспомнил, что сегодня пятница, тринадцатое число, ругнулся про себя шепотом, уважая окружающую действительность.
      Взялся за большую ручку, напоминающую подкову. Дверь отворилась наружу, скрепя, словно жалуясь на нерадивого гостя.
      Адепт вошел, закрыв за собою дверь. Когда глаза адаптировались к табачному туману, он разглядел огромную залу без прихожей. В дальней стене комнаты угадывались двери, наверняка ведущие на кухню и в другие  подсобные комнаты. По центру стены, между комнатами поднималась лестница, на второй, неведомый этаж.  В основном помещении стояло много деревянных столов, заполненных людьми. Слева возвышался рояль, издававший неземные, ласково тревожные звуки. Справа пылал камин, возле которого играли в рулетку.
       Вдоль стен стояли причудливые, старинной работы диваны с резными ножками и подлокотниками. На одних диванах подлокотники смотрели в зал распустившимися розами, на других разинутыми львиными мордами, а на третьих шипели змеиными головами из красного дерева.
     Заметив крохотный, свободный столик, стоявший напротив дивана со змеями, чародей, не задумываясь прошел по некрашеным доскам  и уселся на деревянный стул, ожидая, что произойдет дальше.
     А дальше подошла милая девушка, в желтом платье и таких же туфельках на высоких шпильках. Вам как всегда, Влад, сто пятьдесят Курвуазье и черного хлеба с селедочкой, спросила она. Маг сделал вид, что не удивился и ответил положительно. Через две минуты коньяк и закуска стояли на столе. Официантка с почтением налила в хрустальную рюмку тягучую жидкость, цвета тараканов. Пожелав ему приятного времяпровождения, она поплыла к соседнему столику, покачивая бедрами.
       Выпив рюмку, закусив хлебушком и кусочком селедочки, Влад слегка осоловел. Кто-то вышел на улицу, не закрыв дверь.  Потянуло свежестью, накуренный сумрак потянулся к открытой двери. Маг, окинув взглядом комнату, подумал, не сходит ли он с ума.
       За роялем сидел Скрябин и творил Поэму экстаза. Играл так, что самый искренний поклонник его творчества сразу и не узнал любимую мелодию. Рядом с роялем стоял большой стол, за которым сидели госпожа Блаватская, супруги Рерихи, обожаемый Бальмонт и любимый Пастернак. Сидящие за столом увлеченно слушали звуки, истекающие из пальцев прекрасного эльфа. Александр Николаевич мешал стихии, души, стремления в одном большом фужере, подаренном ему языческими Богами.
      Волшебник слушал с упоением и нежностью, гневом и восхищением. Стихии смерчем взмывали к далекой черной дыре, заворачивая в рулет материки, океаны, грозы и водопады, звезды и галактики. Весь огромный мир, начиная мурашкой, ползущей по деревянной крышке стола, заканчивая безбрежными далями вселенных, превратился вдруг в одно целое. Маг почувствовал себя частицей неведомых  сплетений в огромном организме, который люди называют Богом.
     Звучание стихло, Влад долго приходил в себя. Допив коньяк, он понял, что мечты начинают сбываться. Никому так и не удалось исполнять сочинения великого композитора, так, как он делал это сам.
      За соседним столиком послышалось ворчание. Мусоргский налив из пузатого графина в стакан водки карябал пером ноты на салфетках. Интересно, подумал чародей, какая опера сегодня родится. Маг подсел за столик композитора. Набравшись смелости, пожелав Модесту Петровичу доброго вечера, спросил, над чем колдует великий гений. Мусоргский даже не поднял головы.
     Странно, рассуждал Влад, все ли здесь такие высокомерные. Он встал и быстро прошел к столу рядом с роялем. За столом  уже сидел Скрябин. Беседа была интересной. Скрябин признался Елене Петровне Блаватской, что вдохновением для его творчества послужили ее произведения, а тайная доктрина дала начало задуманной мистерии. Композитор говорил горячо, убедительно. По его мнению, зарождающаяся мистерия должна изменить суть материального и духовного мира.
      Волшебник заикнулся про интересующее произведение, но Александр Николаевич смотрел сквозь него и продолжал убеждать слушателей.
      Обойдя рояль с другой стороны, чародей увидел  Булгакова и Елену Сергеевну. Супруга ласково уговаривала Мишу не курить одну за другой. А очень странный мужчина, длинноволосый, с проседью перебивая жену мастера, доказывал роль Маргариты в обоюдном творчестве.
      Гетте!  Влад не знал немецкого, но понял каждое слова поэта.  Простите, а Фауст тоже здесь, задал он глупый вопрос. К сожалению, магу не ответили.
      Обидевшись, словно ребенок, он подошел к камину. На поле рулетки делались ставки. За игрой нервно теребя фишки, стояли Достоевский и Вагнер. Дилер объявил номер. Вагнер двумя сплитами зацепил тридцать второй, Федор Михайлович поднял дюжину и черное. Оба, обнявшись попросили шампанского.
      Вам как обычно, спросила местная фея. Маг пригляделся к ней. Яркие, изумрудные глаза, глубокие, без донышка. Точеный носик, очерченный чувственный рот. Золотые волосы аккуратно собраны в тяжелый ручей, рассыпающийся искрами по статной спине. Длинная шея, высокая грудь. Из талии женственные бедра, длинные стройные ножки. Стоп, подумал Влад, она меня слышит!
      Да, слышу, заявила девица.
       Волшебники не пугаются, они слегка опасаются. Маг, скрывая эмоции, спросил, как Вас зовут?
      Кто, как, ответила красава, но зовут меня не часто. Обычно сама прихожу. Называй меня Мореной.
      В свои сорок два года волшебник впервые почувствовал себя беспомощным. А еще он почувствовал, что стоящая перед ним сущность, готовая налить коньячку и принести поесть, имеет неведанной силы потенциал.   Нечеловеческая сила  подчинила его, чародея своей   безграничной воле.
      Тебя подчинишь, улыбнулась Морена. Ее подозвал Модест Петрович, в графине кончилась водка.
      Вечер был интересным, коньяк не опьянял, жаркое из фазана было необычно вкусным, Влад успокоился и с интересом наблюдал за происходящим.
       Каждый, находившийся в трактире реализовал свое творчество.
       Бальмонт читал стихи, заставляя слушателей шагать с ним рядом. Слушатели увидели дворец феи, услышали гром Перуна, познакомились с божеством цветов, наслаждаясь его ароматами.
      Пастернак читал, но всем казалось, что он пел, пел о возрождении божественного, справедливого торжества, восстановлении добра и мира на земле. Затем рассказал, как в молодости сидел за одним столиком с Эдгаром По и Байроном. Совсем как я. Подумал маг.
      Мусоргский исполнил окончание оперы « СОРОЧИНСКАЯ ЯРМАРКА». Окончание, которое он не успел сотворить при жизни. Волшебник ловил каждую ноту, боясь пропустить. Ему казалось, что он сможет принести эту музыку людям.
      Булгаков со слезами на глазах  поведал, что его и  Марго (так он назвал Елену Сергеевну) забрали в рай, где он пишет новую книгу.
       Гетте читал Фауста, словно отвечая Владу на его глупый вопрос. И маг действительно увидел Фауста…
      Федор Михайлович рассказал о смысле жизни, который он познал на каторге, а затем процитировал главу «Великий инквизитор» из братьев Карамазовых. Страшные слова инквизитора сыну Божьему, который вновь пришел спасать мир, потрясли каждого.  «Послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру твоему, на котором сожгу тебя за то, что пришел нам мешать»…
      Минут десять царило молчание.
      Затем за рояль сел Вагнер. Валькирию, завопил в душе чародей. Зазвучали первые аккорды. Над трактиром разверзлась крыша, и показалось звездное небо. Музыка набирала силу, раздались крики валькирий. Десятки воинственных, божественных красавиц   на крылатых конях  закружили над головами. Душа мага кружилась вместе с ними.
      Госпожа Блаватская рассказывала про Сергия Радонежского. Оказывается, Сергий всегда в тяжелые минуты помогал Руси , а позже России. Сейчас у  страны трудный момент и Сергий уже спешит на помощь.
      Время близилось к утру, гости стали расходится.
      Влад подумал, как он будет искать в темноте дорогу.
      А не надо ее искать, сказала Морена и поманила его на второй этаж.
      Тело у девушки оказалось свежим и ароматным, поцелуи жаркими и страстными…
      Проснулся маг ранним утром на мягкой и мокрой от росы траве. Солнышка еще не было видно, но малиновый свет озарял верхушки деревьев. Та же опушка, трактир исчез, птички поют, начало лета. Принять случившееся за сон мешала милая Морена, золотая голова которой лежала на груди волшебника. Красава открыла бездонные глаза и, улыбнувшись, пожелала доброго утра. Милый, сказала она, мне пора.
       Маг  с тоской спросил, а Пастарнак в трактире при жизни бывал?
       Бывал, ответила Морена, ты ревнуешь?
       Как же тебя можно ревновать, ведь ты… Смерть, сказал Влад.
       У меня есть и более приятные имена, при рождении Бог назвал меня Евой, ответила она.
      Ты первая на земле, удивился кудесник.
      Да, ответила Ева, Всевышний не дал мне умереть.
      И сделал смертью, сказал маг.
      Тебе еще много жизней надо прожить, многому научиться, а мне пора. Ева погладила его по голове, надела желтые одежды и пошла. Стой, крикнул Влад. Она обернулась. Подбежав к ней, он крепко поцеловал ее в губы. Я буду ждать тебя, сказал волшебник. Мы еще не раз встретимся, пообещала девушка.
      Она шла в сторону восходящего солнца, поднимаясь все выше и выше. Вскоре лес расстелился перед ней, словно зеленый луг. Вдруг к ней подбежала худенькая девочка лет восьми. На голове ее совсем не было волос. Ева обняла ее за плечики, погладила  по головке. Пшеничного цвета кудряшки рассыпались по плечам. Они шли держась за руки, смеялись о чем то мило беседуя. Еле передвигая ноги, к ним торопился сгорбленный дедушка. Девушка с девочкой остановились, дожидаясь его.  Седой старичок подошел к Еве. Она взяла его свободной рукой за руку. Дедушка выпрямился, волосы его потемнели, плечи стали широкими. Уже втроем они поднимались все выше и выше. Со всех сторон к ним стали сбегаться люди, сотни, тысячи… Небо наполнилось уходящими душами…