Школьные годы

                Школьные годы.   
     Можно полагать, что мне несказанно повезло в том, я попал учиться в школу №85 Петроградского района города Ленинграда.  Это была школа на базе Ленинградского Педагогического Института. В то время, в 1946 году, она признавалась одной из самых сильных школ города.  Я не отличался особыми успехами. Особые неприятности проявлялись на уроках русского языка, когда я допускал кучу ошибок в диктантах. Обеспокоенные родители отвели меня к врачу. Врач прочитал мою медицинскую карту и сказал, что родители должны благодарить Б-га за то, что  ребенок, перенесший   в блокаду дистрофию третьей степени  и менингит, имеет нормальную реакцию на все  тесты. Ошибки в диктантах допускают и куда более здоровые дети. Таким образом, я продолжил учебу, оставаясь в средних учениках.
       Принято в подобных мемуарах хвалить первую учительницу. К сожалению, хорошего о ней почти  ничего вспомнить не могу, но жестокость в требовании беспрекословного подчинения даже несправедливому распоряжению, запомнилась.  Также запомнилось  и издевательство над учеником, забывающим дома  тетрадь: « А покушать ты не забыл?»  Это в 1946 году, при карточной системе, когда многие дети досыта не ели!   
          Но хватит о  детских обидах, я и так согрешил, помянув недобрым словом усопшую. Было, конечно, и другое, о чём хочу рассказать.  Преподавание  физики в этой школе вылилось в странную аномалию.  Начинали  проходить этот предмет в шестом классе. Первый учитель физики был настолько не подходящим на эту должность, насколько возможно это представить. Маленького роста, тщедушный, совершенно не владеющий дисциплиной. «Очерки бурсы»  Помяловского – детский лепет по отношению к тому, что творилось на его  «уроках».  Его костюм был в пятнах чернил, которыми ученики брызгали в него. Спину и плечи «украшали»  знаки  свастики , которые мелом нарисованные  в зеркальном изображении на детских ладонях припечатывались на «учителе».  Такой позор  долго не мог продолжаться и «учитель» был заменён.  Пришёл другой учитель среднего роста и средних лет. С дисциплиной он справлялся чуть лучше, но мы вошли в раж и решили свалить и его. Добили его  солнечными  зайчиками, которые бегали по потолку, даже тогда, когда всем ученикам было  приказано положить  обе руки на  парты, а в класс проникала только узкая полоска солнечного света.  Когда он понял, что не смог догадаться, что зайчики  пускались осколками зеркала, вставленными под  шнурки ботинок, с досады уволился! Третий  учитель был не похож на первых двух.  Высокого роста, широкоплечий, подтянутый , со значком мастера спорта на груди. На вопрос, по какому виду спорта он достиг таких высот, был ответ, что к физике это не имеет ни малейшего  отношения. Этим он установил определенную дистанцию между ним и нами.  Он держался с таким вызовом и достоинством, что нам и в голову не приходило воевать с ним.  На  недолгий период его преподавания приходится приглашение знаменитого физика Льва Давидовича Ландау, провести один урок в нашем классе.  Как сейчас помню макет, иллюстрирующий фонтанирование нефти из скважины, который  Ландау принес в класс. К  нашему большому сожалению, этот учитель внезапно исчез .  Два последующих физика не выдержали наших атак и были уволены. Последний, шестой физик, вошёл в класс, старый, грузный  с тяжёлой отдышкой.  Он заявил, что знаком с  нашими «художествами».  « Можете хулиганить  и дальше, только  учтите, что физику вы не знаете, и для сдачи вступительных экзаменов в институт, вам придется пройти весь курс, начиная с шестого класса.  Мне до пенсии остался один год, а вы можете балаганить, сколько хотите». Забегая вперед, скажу, что я проштудировал заново весь курс физики.               
         Учителя в старших классах были выше любых похвал. Особенно выделялся учитель литературы в старших классах Михаил Алексеевич Корсаков. Он смело нарушал традиции официальной долбни, раскрывал нам невидимые с первого взгляда глубины творчества великих русских и зарубежных писателей. Когда он организовал литературный кружок, записалось столько желающих, что  в классе не хватило мест и пришлось желающих разделить на две группы.
      Учитель математики, Ялмари Семёнович Пярсинен  (финн по национальности) отличался исключительной добросовестностью. Он заявлял: «Даже последний троечник не выйдет из моего класса, не зная математики!»
   Не имея желания утомлять читателя излишними подробностями, скажу, что остальные учителя- биологии, географии, химии и английского языка оставили о себе самые теплые воспоминания.