Сентиментальный марш

- Не успел я…, немного не успел, - оставшимся целым глазом Штуша-Кутуша видел, как на холме догорал его «Тигр» с уже почерневшей надписью «Даша» на борту: - Чем это они нас, а?
- Да, чёрт его знает, откуда они вообще появились, - Колобок перебинтовывал обуглившееся тело Штуши. Противно пахло палёной шерстью. Они лежали в ложбине, над головой летали огненные трассы: - На мельнице сидят. Ждали. Сейчас вылезут и всё. Хана нам.
- Давай, шериф, помнишь, как тогда в Сантьяго?
- Чего они там пищат?
- Просят высунуть голову, чтобы они могли её отстрелить, - перевёл Крокодил Гена.
Штуша притянул Колобка к себе:
- За дымом проскочишь, м-м…
- Гена, прикроешь!
- Не вопрос, - Крокодил облокотился на разбитый пулемёт и закурил трубку.
Колобок перелез через дымящегося Штушу, прополз по телам Мурзилкина и Мокуса. Хеммуль лежал чуть далее в луже мочи с оторванной головой. Казалось, он сладко спит. С мельницы не прекращали пищать и стрелять.
Ложбина кончалась, до «Даши» было метров сто открытого поля, от «Даши» до мельницы ещё пятьдесят.
- Давай, сынок, давай, - выдавил из оплавленных губ Штуша и замер, уставившись стеклянными глазами в небо.
Колобок проверил Кольт, хотя уже сомневался, что успеет им воспользоваться, вспомнил Жопастую Лолу и бросился по полю. Он покатился, как заправский футбольный мяч.

Гена докурил трубку, вложил её в карман пиджака. Взял из скрюченных лапок Чебурашки гармошку:
- Не хочу…, - глушил Гена внезапный приступ слёз.
Погладил клавиши.
- Павлины, говоришь? – сказал мёртвому улыбающемуся лицу Чебурашки и громко запел:
- Надежда, я вернусь тогда,
Когда трубач отбой сыграет.
К губам трубу свою приблизит
И острый локоть отведёт…

Внезапно стрельба смолкла. Раненный Колобок выглянул из-за «Даши». На мельнице цветные тени засуетились и переговаривались между собой. Со стороны ложбины раздались звуки гармошки. Колобок видел, как поднялся Крокодил Гена. Он стоял и играл:
- Надежда, я останусь цел,
Не для меня земля сырая.
А для меня твои тревоги
И добрый мир твоих забот…

На мельнице было тихо. Колобок покатился, перемахнул через плетень.

- Но если целый век пройдёт,
И ты надеяться устанешь.
Надежда, если надо мною
Смерть распахнёт свои кры...

Очередь прошила меха гармошки. Гена упал на колени.
- Ой…, - он посмотрел на дыры в инструменте, который он прижимал к груди.
На мельнице радостно орали и смеялись.

Их было трое. Когда Колобок ворвался и разрядил Кольт, они даже ничего не поняли. Так и повалились в разные стороны с застывшими мерзкими писками в пастях.
Колобок устало сел на пол. Ветерок подхватил грустный звук, вытекающий из умирающих мехов раненной гармошки.


- Не, ну я не согласен! Ну, не так всё было! – Крокодил Гена заёрзал в кресле:
- Ничего я на колени не падал! И песню эту дурацкую я первый раз слышу! И при чём тут Сантьяго?
- Э, я, собственно, тоже не совсем понял… э …, - Хеммуль надел очки: - Я…
- Мурзилкина там вообще не было, а Штуша-Кутуша с Бурвинеком на танке в салун укатили, - вставил Чебурашка.
Штуша молча шевелил своими тигриными усами, недобро поглядывая на всех.
Колобок захлопнул тетрадку:
- Ну, на вас не угодишь!
- Я, собственно, не совсем…, - приподнялся было Хеммуль.
- А мне понравилось! – резюмировал вдруг очухавшийся Дядюшка Мокус: - Всем выпивки за мой счёт!
- Я, э…, собственно…
- А Хеммулю бабу!
- Ну-у, если Вы настаиваете…

5 июня 2016