Суд Божий

               

               
Было – не было, а люди зря врать не станут. Сказывали: призвал как-то раз Всевышний Ангела Смерти и повелел ему:
– Слети-ка, Черныш, на Землю, отыщи госпожу свою да передай, что видеть ее желаю, пусть явится пред очи Мои незамедлительно.
Слетел Ангел Смерти с небес, помыкался туда-сюда по свету, много людей напугал, а госпожу свою так и не встретил. То тут ее видели, то там примечали, кинешься – а она уже где-то в другом месте косой машет. Совсем обезумела старая, во вкус вошла. В былые века все чин по чину происходило: пошлет она сперва к человеку Ангела Смерти – упредить, чтобы готовился. Человек успеет исповедаться, собороваться, последнюю волю близким своим выразить. И на Земле горя меньше, и на небеси – души светлые, раскаявшиеся во грехах мирских. А ныне – без разбору, без уговору... Вжиг – и нет человека, как не было.
Опечалился Ангел Смерти, что волю Божью исполнить не получилось, присел на обочине дороги, крылья черные сложил – отдыхает. И вдруг – как молния выметнулась из-за поворота. Что-то блеснуло, взвизгнуло, грохнулось о придорожное дерево – и осталось лежать кучкой дымящегося хлама. Черный Ангел вспорхнул над землей, хотел вознестись от греха подальше – и тут увидел госпожу свою в капюшоне. Она уже и косу расчехлила, примерялась, как замахнуться. Он знал, что в такой момент под руку не попадайся, страсть как осерчает, но теперь от нетерпения позабыл осторожность, прокричал повеление Господа. Старуха оцепенела на взмахе – давно ей никто не мешал, не указывал, она возомнила себя властительницей всего сущего... Пока буря не грянула и пока крылья целы, Ангел быстрее ветра устремился ввысь, к Богу.
– А вот и ты, Я уж не чаял дождаться. Тебя только за Смертью и посылать, – мягко пожурил Вседержитель. – Ну, где же твоя подельница, нашел ли ее в земной юдоли?
– Нашел, – низко склонился Ангел. – Срочное дело свершает, враз тут окажется, не прогневайся, Господи.
Сказывают, что на Земле в те поры краткое затишье случилось: воевавшие замирились, болящие выздоравливали, в церквах заздравные свечи горели, вознося хвалу Господу. Даже вулканы заснули, моря-океаны в берега утекли, и твердь земная не сотрясалась от горя и скверны. Люди как будто в разум вошли: стали города строить, детей зачинать, Богу молиться. А которые – наоборот, вольницу почуяли, безнаказанность голову им вскружила: разгулялись, разбестились, карманы золотом набивать стали – думали, что вечно теперь жить будут.
Между тем Повелитель держал таковую речь:
– Много, ой много греха на Земле расплодилось, устал Я: что ни душа – то вместилище дьявольских козней. Возрадоваться хочу, светом былым воссиять, узреть истинное творение Разума Своего.
– Где ж отыскать его, Господи? – взмолилась старуха Смерть. А Черный Ангел еще ниже голову опустил. – Смута в миру, мракобесие. Всяк норовит за другим угнаться, послаще кусок ухватить. Глядишь, у этого зависть душу разъела, у того от черствости она коркой покрылась, третий в блуде ее утопил. Есть и такие, что Богом себя возомнили, народ смущают до полной потери человеческого рассудка.
Нахмурил Господь чело.
– Нет, не может такого быть, чтобы люди повально в ад устремились. Загрубела ты, матушка, на поприще своем беспросветном. Я укажу тебе человека, коему при рождении Я самолично три зерна заронил в невинную еще душу: одно зерно – доброта, второе зерно – долг и третье зерно – благонравие. По земной мере человек этот уже пожил, доставь Мне его душу на Суд Высший. Одна, поди-ка, не справишься – Черныша прихвати, он помоложе, позорче да и повежливей будет. Все же – душа...
 – Обойдусь, – зыркнула Смерть из-под капюшона так, что Ангел даже крылышки поприжал.
– Ну-ну, – покачал нимбом Всевышний. Но угадать намерений Его никому не дано.
Вину перед Богом даже Смерть знает. Быстренько она обернулась – угодить спешила. Сняла с кисти руки мешочек шелковый, развязала тесемки и выпустила душу наружу. Затрепетала душа, озарилась неброским светом человеческой доброты. И спросил Бог ласково:
– Кто же ты и что держало тебя в бренном мире?
– Я – сын земного отца своего. Всю жизнь я возделывал пашню, растил хлеб, кормил и отца, и мать, и детей своих, подавал страждущим, делился куском с неимущими. Ничего впрок не скопил, а и нужды тоже не знал. Хорошо мне жилось, Господи, слава Тебе. Но и грешен я тоже немало. Себя чтил превыше других, коли что не по нутру было – вскипал и гневался, жену в излишней покорности содержал. Грешен... Верни, Всемогущий, меня на Землю, хоть на короткий срок. Все отмолю, во всем покаюсь. Там, на Земле, пшеница созрела, ветер колосья обтреплет, там руки мои нужны.
– Нет, – сказал Бог, – ты и мне нужен. Поселю тебя в Царство Вечное, здесь будешь молиться. Прощай пока, еще свидимся.
Унесли душу святые, в Божьем Царстве устраивать.
– Это не тот, косительница, – обратился Господь к Смерти. – Плохо искала. Отправляйся-ка сызнова.
И принесла Смерть вторую душу, и вопросил Господь, и ответила вторая душа:
– Я – внук деда своего, что на грешной Земле остался. А был я там лекарем, людей от недугов спасал, по первому зову являлся, никому не отказывал. Бед на Земле немерено, иной раз такого насмотришься – невольно захочется благолепия, блеска, отдохновения телу и взору. Грешен я, Господи, позволял себе непотребное – и плату платил непомерную, с горемык сыскивал. Отпусти меня, Милостивый, все искуплю.
И ему отказал Бог:
– Искупишь на небеси, раскаяньем истинным. А там и в Царство Вечное допущу, коль достоин окажешься.
И опять послал Он госпожу Смерть на поиски Своего чада, коему при рождении сразу три добродетели подарил. Принесла она в шелковом мешочке очередную душу. И такой свет разлился окрест от того облачка, что святые зажмурились.
– Кто ты, – умилился Всевышний, – и что свершено тобою такого сиятельного?
– Господь, – прощебетала душа, – я правнук прадеда своего. Ничего я еще не свершил, мне совсем мало лет, я знал только любовь к ближним своим, а потом Ты забрал отца моего и деда – и я познал горе. Пусти меня к ним, я очень, очень соскучился...
– Будь по-твоему, светлый ангел, лети.
Бог повернулся к старухе с косой у плеча:
– Одряхлела ты, матушка, косишь кого ни попадя, а просьбу Мою исполнить не удосужилась. Ступай, отдохни на облаке, с Книгой судеб сверься, да впредь оплошностей не допускай. А Я тем временем Черныша на Землю пошлю, засиделся он тут без работы.
Долго ли, коротко ли отсутствовал Черный Ангел – как судить? А когда вернулся, был еще черней прежнего. Едва доспросился Господь о причине.
– Отыскал я чадо Твое, Господи, не знаю, как и сказать Тебе, что увидел.
– Говори как есть, правду от Меня все равно не скроешь. Где сейчас сей старик, взрастил ли он Мои зерна?
– Зерна Твои  священны, они не могли погибнуть, их взращивали по мере сил дети и внуки несчастного. А сам он погряз в пучине порока, совсем потерял человеческий облик, хуже зверя дикого стал, ибо и зверь отвернется от напитка бесовского, в коем человек топит и совесть, и честь, и звание свое. Оттого и не нашла его моя госпожа, что не спускалась в ту преисподнюю, где ждут ее все отвернувшиеся от дарованной жизни. Но я укажу ей путь, и вскоре душа грешника предстанет на Суд Твой.
– Не нужно мне этой души, – сказал Бог. – Она принадлежит Дьяволу, ей спасенья не будет.
Ангел Смерти попятился и застыл в скорбном молчании. Суд Божий был, конечно, суров, но справедлив. Аминь...
А на Земле подивились люди тому, что Ангел Смерти покружил, покружил над опустившимся вконец доходягой и улетел восвояси. Видать, такие пропащие и там ни к чему.