Глава тридцать первая

 Максиму было невыносимо тяжело, казалось, еще минута, и он не выдержит. Просто
наделает глупостей, ужасных поступков, о которых станет жалеть в последствии.
Никогда не чувствовал такой боли в груди, кромсало ножом, сжимало тисками и
снова рвало по живому. Он лежал на постели, глядя в потемневшее пространство.
 Катя уехала, Максим нисколько не обвинял ее. Наоборот, эта честность в
отношениях делала Катю в его глазах еще лучше, образ был светел и чист.
Спасибо, Катя, за то, что разрешила любить себя, как не звучит глупо. Пусть
только он любит, навсегда, в молчаливом упрямстве.
 - Она знает теперь, я люблю, и мне достаточно. Ничего не надо больше!
 Ему надоело себя уговаривать, в конце концов Максим взрослый мужик. Именно
мужик, который не нужен ей таким. Этот мажор намного интереснее в плане
жизненных перспектив, а как человек - говно! Самое противное, Катя понимала, но
выбрала Кирилла. Значит стоит быть плохим парнем, тебя полюбят и оценят.
 Максим пошел в сарай, достал припрятанную среди инструмента бутылку водки и
выпил ее почти залпом, не почувствовав даже легкого головокружения. Стало еще
хуже, думал водка хоть на время заглушит саднящую душу.
 Тамара нашла его там, с пустой бутылкой в руках.
 - Максимушка, ну хватит! Иди спать. - Она забрала бутылку, проверив, нет ли
второй.
 - Мам, я неудачник и полный кретин!
 - Перестань! - Тамара села рядом, погладила сына по голове, как маленького.
Ты у меня хороший мальчик. Это пройдет, сначала больно, потом остается шрам
на сердце.
 - Ты всю жизнь жила с отцом, а любила другого. У тебя прошло разве?
 - Да, шрамы не болят. Просто они есть и все, как память о том, кого любишь.
 Максим усмехнулся, поцеловал мать в теплую щеку.
 - Спасибо, мама.
 - Иди спать, завтра все встанет на свои места, вот увидишь.
 Он зашел на кухню попить воды, там Илья Тимофеевич заканчивал вечернее
чаепитие. Посмотрел на сына, заметил, что Максим пьян, даже сильно. Такое
случалось редко. Задела его Катюха, как называл ее за глаза. Страдает,
но молчит. Илья Тимофеевич откашлялся, произнес:
 - Нечего жалеть себя. Будь мужиком, признайся, что тебя бросили и забудь.
Легче дышать станет.
 Максим вдруг сел за стол, уставился мутными глазами на отца.
 - Скажи, батя, а ты поступил, как мужик, когда прогнал Андрюху, не считаешь
теперь его сыном? Или когда Людку доводил до истерики, мамку оскорблял? Ты
кто, батя? Я смотрю на тебя и убеждаюсь - ты просто ничтожество, жалкое
животное. А думаешь, что  хозяин наших жизней. Я здесь единственный мужик! -
довольно улыбнулся, глядя на вытянувшееся от удивления лицо Ильи Тимофеевича.-
Вот я сказал, давно хотел, все с силами было не собраться. Андрюха может
так, а чем я хуже? Если хоть раз обидишь мать или еще кого, - убью!
 Максим поднялся, такая немота в ногах наступила, что еле доплелся до
комнаты и упал на кровать, тут же и уснул.
 Илья Тимофеевич очумел от наглости Максима, долго сидел, не веря своим ушам.
Конечно обидно, злость берет, но с другой стороны ему понравилось, что Максим
впервые в жизни переломил страх, нерешительность. Пусть оскорбил, но сделал
это! Конечно же он накажет сына, когда тот протрезвеет завтра. Решил, что
придумает суровую кару, поставит на место наглеца! Вот возьмет и прогонит из
дома, как младшего. Или чего хуже сотворит. Но потом Илья Тимофеевич
передумал гневаться. Эх, пусть знает, что победил. Жалкий он, страдает...
Вспомнил о Кате, хороша птичка, да не нашего полета. Ей выше нужно летать,
правильно расценила возможности Максима. Любить такого олуха - обуза. А все же
не хватает ее в доме. Пока гостила, так по - другому жилось всем, лучше.
 На утро Максим проснулся с головной болью и похмельем. Тамара приготовила
рюмочку, поправить здоровье, но Максим отказался.
 - Отец, прости меня! Я вчера лишнего сказал.
 - Ладно, с кем не бывает! А ты молодец, Максимка, не знал, что можешь
открыть рот и высказаться, смельчак прямо! - Илья Тимофеевич похлопал сына
по плечу и отправился завтракать.

Продолжение - http://www.proza.ru/2016/07/10/1096