Маньяк - о серьёзном и курьёзном

В нарядном платье, сияя улыбкой и макияжем, выхожу из дому. Возле подъезда беседуют двое: Анютка – дама средних лет с маленьким личиком и клипсами в ушах, и баба Зина – полная добродушная старушка. Она часто угощает меня свежей домашней выпечкой, а я её покупными сладостями.
– Наденька, какая же ты красотка! – здороваясь, вскрикивает она.
– Чисто картинка! – с умилением вторит Анютка.

Фамильярно подмигнув женщинам, прохожу мимо и останавливаюсь за кустом, чтобы снять пушинку с лодыжки.
– А картинке-то нашей  года 23-24, как пить дать, – слышится голос Анютки. – И всё не замужем. Нет в ней, видно, той изюминки, что мужикам нравится.
– Изюм в пирогах ищи, – парирует баба Зина. – А Надя и без него хороша.
"Ехидна!" – думаю я про Анютку и быстро иду прочь.

Кстати, замуж я выхожу в конце этого месяца. И сейчас тороплюсь к своему жениху Вите – спортсмену, бизнесмену и просто славному парню. Мы встречаемся возле парка, прогуляемся с часик, а потом двинем в ночной клуб.

Укорачивая путь, иду по тропинке, петляющей в кустах сирени. После вчерашнего дождя земля влажная, кое-где лужи. Вдруг из кустов появляется мужчина, застегивающий "молнию" на джинсах. Вскрикнув и подскочив, я оступаюсь и падаю, подвернув руку с сумочкой, декоративные заклёпки и стразы которой впиваются мне в шею. Мужчина бросается меня поднимать.
– Не трожьте меня, не трожьте, ради Бога! – гневно кричу я и вскакиваю на ноги.
Бормоча извинения, незнакомец ретируется. Вид у меня плачевный: платье и руки в грязи, колготки порваны: от дыр на коленках вверх и вниз полезли стрелки, нос поцарапан, а шея – в красных пятнышках, как покусана.

Отряхиваясь и утираясь платочком, бегу домой. Во дворе, скрестив руки на груди, в задумчивости расхаживает одна Анютка. Молча проскочить мне не удаётся.
– Наденька, да где ж тебя так?! – вскрикивает она.

Раздражённо и сбивчиво поясняю:
– Да шла себе по тропке. Вдруг из кустов мужик выскакивает. Я от него – шарах в сторону… Ну, и вот…
– Мужик? Из кустов к тебе выскочил? Грабить? Или с другим умыслом? – живо взбегая за мной на крыльцо, спрашивает она.

Я вспоминаю её ехидную фразу обо мне и, ухмыльнувшись про себя, напускаю туману:
– Во всяком случае, не грабить. А теперь, извините, мне надо переодеться.

Вхожу в подъезд, Анютка не отстаёт:
– Мне тоже пора домой. Так зачем он выскочил? Хотя догадываюсь. Ты ведь девка – молодая, видная…

Мы садимся в лифт и едем на девятый этаж, где находятся наши квартиры.
– Так что было, когда этот мужик бросился к тебе? – не унимается Анютка. Её голубые глазки сверкают. Она жаждет драмы, и я подливаю масла в огонь.
– Как девушка неробкого десятка, я развернулась и шмякнула его по морде.
– Ой, и смелая же ты! А он не обиделся?
– Ещё как обиделся! – дурашливо восклицаю я.
– То я смотрю, личико и шейка твоя исцарапаны, платье испачкано. Сопротивлялась, видно. А мужик от сопротивления ещё больше распаляется, прямо звереет, чтоб своего добиться…

И откуда такие познания у женщины одинокой и никогда ни с кем в любовных связях незамеченной?
– Так подлец этот, Наденька, – допытывается она, – полез уже чисто драться или всё с тем же умыслом?
– Там не разобрать уже было, с умыслом или без, – войдя во вкус, фантазирую я и даже декламирую Лермонтова. – "Мы, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, упали..." Я-то, конечно, поневоле с ним обнялась, в борьбе. Ну, упали мы и покатились по земле.

От ужаса и удовольствия глаза Анютки становятся по "блюдцу".
– Бедняжка, досталось же тебе! А как ты вырвалась от насильника?
Теперь мы стоим возле своих квартир. Мне наскучило валять дурака. Не ответив, достаю из сумочки ключ и зазвонивший мобильник: это Витя интересуется, куда я пропала.
– Я не пропала, а упала, – говорю ему. – Так что с клубом сегодня не получится... Да не волнуйся ты так! Ничего не случилось, просто видок у меня неважный… Ну, приезжай, ладно. Заодно поможешь в одном деле.
(Я собираюсь переставить мебель в комнате, а мне самой с этим не справиться).
Анютка, раскрыв рот, ловит каждое моё слово. Но я, наконец, открыла дверь и вошла в  квартиру.

Через полчаса приезжает Витя. Мы пьём кофе. Я весело, с юмором излагаю ему своё приключение. Он озабоченно разглядывает мой припухший нос, россыпь багровых пятнышек на шее и по ходу рассказа уточняет, где находится тропинка, каков из себя незнакомец и так далее. Разозлившись, я говорю:
– Ещё слово на эту тему, и мы всерьёз поссоримся!
– Понял, – торопливо заверяет Витя, – всё, закрылся, заглох, молчу.

Из дома выхожу только через день. На крыльце меня поджидает баба Зина.
– Я вся испереживалась! – голос её дрожит от волнения. – Ты же мне как внучка. А зайти с расспросами неловко как-то. Говорят, на тебя маньяк напал…
– Чушь собачья! – выкрикиваю я, мысленно обругав и себя за розыгрыш Анютки, и её саму.
– Что ж это делается, а?! – как не слыша меня, сокрушается баба Зина. – Девкам молодым хоть из дому не выходи. А помощь к тебе вовремя подоспела?
– Какая помощь?
– Которую ты по карманному телефону вызывала.
– Это я с парнем своим разговаривала – уже потом и совсем о другом. А про маньяка – сплетни всё.
– В любой сплетне а правда всё же есть, – возражает старушка. – Ты, Надюш, с опаской да с оглядкой ходи. И подальше держись от кустов и тёмных мест…

Вечером иду с работы. Возле подъезда группа женщин слушает Анютку. При моём появлении все, как по команде, оборачиваются и провожают меня внимательными и сочувственными взглядами.

Через час звонят в квартиру. Благоразумно обвязав пострадавшую шею шарфиком, открываю дверь. На пороге – моя подружка Валя с бутылкой креплёного вина… Попивая его, мы болтаем о том, о сём.
– А ты от меня что-то скрываешь, – как бы между прочим произносит Валя. – У тебя всё в порядке?
Я смеюсь.
– Лучше некуда! За любимого замуж выхожу. Готовься отплясывать на моей свадьбе.
– За мной не постоит, – говорит Валя. – А что у тебя с носом?
– Да так, упала.
– А по виду, его как пятернёй цапнули. А ещё…
– Не пори ерунды! – перебиваю её со злостью. – Как вы меня уже достали  носом и всем остальным!

Валя смотрит на меня печально и с укором.
– Надюшка, милая, все вокруг в курсе этой ужасной истории. Одна я, лучшая твоя подруга, в полном неведении. Скажи хоть, маньяка того поймали? Нет, сначала выпьем, а потом уже о деле.
Она подливает вина в бокалы. Я пью и молчу.
– Он хоть не тронул тебя, ну… в щепетильном смысле этого слова? – деликатничает Валя.
– Слушай внимательно – и ничего не перепутай, – я говорю, как рублю слова. – Один мужик нечаянно меня напугал. Я дернулась, споткнулась и растянулась на земле – вот и всё. А одной въедливой бабёнке навешала лапши на уши, уж  очень она этого хотела. Пошутила я над ней, посмеялась. Понятно тебе?
– Ничего себе, «пошутила»! Да на тебе лица, говорят, не было. Сама вся в грязи шла, в слезах и без колготок. 
– Наоборот, без слёз и в колготках, правда, – рваных, потому что…
– Вот видишь – в рваных! – в Валином голосе – сдержанное торжество, как у следователя, докопавшегося, наконец, до истины.

Я с досадой машу рукой и отворачиваюсь.
– Ты обиделась? – вопрошает подружка. – Прости, пожалуйста! У тебя стресс, и я ещё с расспросами. Главное, чтоб этого гада поймали и упекли за решётку, а лучше – кастрировали.

Соловьём залился мой сотовый. Включаю.
– Надь! – радостно кричит Витя. – Ты только не волнуйся: твоё имя никак не замешано. Короче, я тут ребят знакомых организовал последить за тем местом и вообще за тем районом, где с тобой позавчера это… испуг был. Хорошая новость: мужика, похожего на того, из кустов, видели и узнали его адрес. Теперь нужно…

Я отключаю телефон и… плачу.