Царица вариаций. Немного о Вагановой Часть 2

Первое выступление Вагановой в Мариинке – амур в апофеозе балета «Спящая красавица». Чтобы выглядеть аппетитно, подложили вату, разогретая и вспотевшая Груня скинула всё это после спектакля и простудилась. Болела долго, валялась в лазарете, зато хорошо кормили, и в училище неплохо кормили. Даже кусочки сахара можно было скопить – дети бедных родителей несли это домой, скрывая друг от друга. Груня, как и все девочки из небогатых семей, чрезвычайно стыдилась своей бедности, скудных гостинцев, которые приносили родители… Отец умер, когда ей было 12 лет. О матери нигде и ничего не говорит. Разве только одно предложение: На лето устроились жить с матерью на даче ( в деревне).

Особенно свежую струю внёс в балет итальянец Чекетти. Груня очень хотела к нему в класс, прекрасно исполненный ею галоп на пальцах приглянулся Чекетти, и тот выразил желание увидеть её в числе своих учениц. Но получил отказ. Груня подглядывалда в щёлочку, чтобы увидеть, что показывает Чекетти… Тот учил пантомиме и поддержке, бесконечным верчениям и турам. В классе Груши так и не выучили турам, она делала это сама и позднее именно свой опыт передавала своим ученицам. Потом пошёл обычай – один год показывал выпуск Чекетти, итальянская школа, другой – Гердта – французская школа.
В Россию приехал известный итальянский педагог Энрико Чекетти, о котором говорили, что он может сотворить талант даже из танцовщицы с весьма слабыми способностями. Школа Чекетти действительно была очень прогрессивной для своего времени и учиться у него было счастьем для любой танцовщицы в России, но годы спустя Ваганова докажет, что многие позиции можно исправить и это будет ближе к русской классике.

Казалось бы, все благоприятствовало Вагановой – и приглашение Чекетти в училище, и его интерес к ней (Чекетти видел выступление Вагановой в балете «Тщетная предосторожность», поставленном в школьном театре). Итальянский педагог выразил желание видеть Ваганову в числе своих учениц, но по причине, которая осталась неизвестной, ему отказали. Много слёз пролила Груня Ваганова – это действительно помешало более успешно начать сценическую карьеру. Ваганова была зачислена в класс к Павлу Андреевичу Гердту, который был талантливым танцовщиком, но женский класс вел впервые в жизни. Ей оставалось только одно — улучив свободную минутку, смотреть на уроки Чекетти в дверную щель, подглядывать в щёлочку, чтобы увидеть, что показывает Чекетти…и стараться запомнить увиденное. Особенно она была благодарна Вазем, замечательному педагогу, которая в ней видела наследницу и поставила её имя рядом с Павловой.
– Руки, руки! – то и дело слышала она и научилась идеально пользоваться ими...

Первое появление в труппе Мариинки запомнилось Груне на всю жизнь. Вместе с подружкой все лето она обдумывала наряды, а затем потратила на них добрую половину жалованья, выданного в конторе. Но угнаться за богатыми нарядами она была не в силах… Отца уже не было, семья еле – еле сводила концы с концами. Слава богу, отец успеет сделать главное: устроит дочь в Санкт – Петербургское императорское театральное училище, даже не подозревая о том, что по прошествии 70 лет школе будет присвоено имя «Грушеньки» – основоположника современного русского балета.
Но Яков – Акоп Ваганов не ошибся. После окончания Ваганова получала 600 рублей в год. Треть жалованья отца…
Конечно, Груня могла исполнить много партий, разученных ею тайком, «с глаз». Но ей очень мешала внешность – она была не слишком хороша собой. Лицо с тяжеловатыми чертами казалось крупным по отношению к невысокому росту танцовщицы и почти не поддавалось гриму. Бывает же такое, даже грим не помогает!

На сцене это властное лицо со взглядом серо – зеленых пронзительных глаз теряло выразительную подвижность. Мускулистые ноги, широкие плечи, прямая спина, чуть грубоватые линии рук словно уже сами отрицали изящество... «Я не запомню г – жу Ваганову в роли феи Канареек. Ну какая же «канарейка» или Фея г – жа Ваганова?» – после «Спящей красавицы» возмущался некий критик.

Но что очень важно в любых обстоятельствах, Груня прекрасно и лучше всех знала свои недостатки и достоинства! И сильно переживала по этому поводу. Даже позднейшая слава не изгладила ощущения неполноценности, терзавшего ее в начале пути. В те первые ее сезоны сознание некой безысходности вылилось в протест: что ни вечер, режиссёры заносили в «дело» танцовщицы новые провинности.
В наказание за то, что перед Новым годом купили вино, спрятав в чулки, чтобы ночью тайно встретить Новый год, заставили сжечь дневники. Одна воспитанница в своём дневнике описала первый поцелуй, а Ваганова страшно испугалась за своё содержание – там она описывала свою бедность: «Могли узнать, как мучает меня моя бедность, как я постоянно скрываю отсутствие у меня даже мелочи на необходимые расходы и будут презирать меня…»

В списке провинностей было взбивание волос, а надо было зализывать. Или грим – если только румяна без пудры и подкраска для глаз.
Но работала, работала над собой.
Однажды подружка посоветовала дать в лапу. Многочисленные похвальные листы, похвалы от педагога, от начальства… Ничто не определило ей судьбы на сцене! И дали Груне Вагановой последнее место в кордебалетном танце «теней». Начиналась обычная кабала: взятки, протекции… И одна из подружек посоветовала дать взятку. Правда, весьма примитивного характера: послать на Рождество «кому надо» окорок, немного наливки, что- то ещё. И даже предложила: «Мне из имения прислали»…
Стесняясь, неумело, Ваганова стала просить второго режиссёра избавить её от кордебалетного захолустья, она отблагодарит. Просьбу помреж выполнил, но Груня, к своему величайшему стыду, так и не смогла этот окорок послать.

Была очень острословна и метка в прозвищах, прямо припечатывала! И зря удивлялась своим неудачам! Вот однажды она назвала директора театра арбузной головой. И тут же потеряла всякую надежду не только на продвижение! Жена крупного балетного чиновника была балериной, и вот они устроили Вагановой сладкую жизнь! Надо бы почитать протокол того самого заседания в 37 – ом году, где эта жена, Чикваидзе, выступала: Ваганова не любит комсомол! (подумать только!) Называет комсомол шайкой, мешающей работать! И вообще, она диктатор! И худрук из неё никудышный!

Иудами оказались её ученицы. Спасла Марина Семёнова. Будучи женой врага народа, она не убоялась ходить по кабинетам и уговаривала, уговаривала… вот как – то так и спасла… говорят, Сталин любил балет, и её лучшая ученица, покорившая Европу, сногсшибательная балерина Семёнова стала её ангелом – хранителем. Правда, со скандалом сняли с должности худрука Мариинки, эта история много лет была под запретом, со стыда (и без люстрации) те ученицы не любят вспоминать ту историю и помалкивают, никто не вспоминает.
А ведь было, было это аутодафе! Вагановой 58 лет. А стенограмма того заседания скорее похожа на протокол политического процесса. По одной вставали эти хрупкие, порхающие неземные, казалось, существа, и в чём только не обвиняли своего учителя! И в отсутствии самокритики, которую провозгласил товарищ Сталин, И даже в преднамеренном вредительстве!

Одна из учениц объявила: разоблачение вредительства Вагановой должно стать нашей первейшей задачей! И вообще, что вы возносите её педагогические способности! Что, у нас искусства не было до этого? Другая вопрошала: почему она не ставит балет про трудовые подвиги советского народа? Почему не приглашает тех, кто воевал за советскую власть, они показали бы ей, каким должен быть советский балет!
Невольно вспоминается выступление Хрущёва в Баку (на сорокалетии советской власти в республике), которое начиналось со слов: Когда мне было 18 лет… Хрущёв признался, что воевал за советскую власть, но не знал, с чем едят балет… Галина Уланова произнесла приговор: Нам нужен новый творческий руководитель! Лишь две ученицы выступили в защиту своего учителя. Но Ваганова была обречена.
Директором театра был новый человек. Товарищ Асланов.
Так что в 1937 году на фоне волны доносов и арестов ей пришлось покинуть пост художественного руководителя Кировского театра, но непостижимым образом руководителем Ленинградского хореографического училища Ваганова оставалась до самой смерти.
А кто спас её от неминуемого в таких случаях в том году остаётся всё же загадкой. Возможно, Сталин и вправду любил балет.

Вшляпке

И всё же несправедливость всегда непонятна! Ваганова и сама искренно недоумевала: почему не находит признания её гигантский труд, почему приходится ценой унизительных просьб добиваться того, что так просто получают другие? Даже великий маэстро, всепонимающий Мариус Петипа не увидел в ней Божьего дара, записав в своем дневнике: «Вечером в 29 – й раз дают балет «Раймонда»… Очень неудачный подбор танцовщиц. Г – жа Ваганова ужасна. На балет не иду…» Или такая запись: «27 февраля. Сегодня день моего рождения. Мне восемьдесят семь лет. Возраст что! Вся беда в том, что приходится мучиться. Вечером мой балет «Жемчужина». Г – жа Ваганова ужасна… В театр я не иду».
Хотя, вот ещё: «Не удивительно, что Канарейка для Иогансон оказалась трудна — Иогансон не terre a terre’Han танцовщица. На моей памяти лучше всех эту вариацию исполняла Е. Люком. Фею Виолант технически чисто танцевала потом А. Ваганова, хотя и была лишена женского обаяния» – Петипа, мемуары.

Как жаль, что великий Петипа не увидел её триумфа!

Петипа был уже старик, еле передвигающий ноги. Он был великим балетмейстером. Но прямота и привычка выражать своё мнение сыграли с ним злую шутку. В присутствии управляющего балетом Крупенского Петипа рассказал один из эпизодов своей жизни, в котором затронул, хотя и косвенно, аморальность Крупенского. И был жестоко наказан: его уволили тут же без объяснения причин. А когда пришёл в театр, его туда не пустили.
Петипа долго жил в России, поставил гениальную хореографию, но так и не выучился языку, говорил на ломаном русском. Когда сторож закрыл перед ним дверь, ведущую из зрительного зала за кулисы, Петипа воскликнул:
– Ты знаешь, кто я! Я Петипа! – тогда сторож упавшим голосом пробормотал:
– Знаю, Мариус Иванович, но не приказано!.. – и старик тяжело опустился на стул…
После этого Петипа ездил к министру, но чиновник победил. Кстати, после Петипа назначен был абсолютный профан в деле, как пишет Ваганова в «Воспоминаниях», «пустое место»…

Ее книга «Основы классического танца» выдержала пять изданий и переведена практически на все европейские языки и ставшая незаменимым пособием для педагогов.
Ею было воспитано первое поколение «птенцов из гнезда Вагановой» – М. Семенова, Г. Уланова, О. Иордан, О. Моисеева, Н. Дудинская – лучших в мире балерин, уровень которых был однозначно выше мастерства дореволюционных прим. Школа Агриппины Вагановой, про которую музыковед и театровед И. Соллертинский скажет: «Можно утверждать без малейшего преувеличения, что все крупнейшие танцовщицы Советского Союза вышли из класса А. Вагановой».
В театре она начинала с последнего места в кордебалете. Балетная труппа подразделялась на следующие разряды: кордебалет, корифейки, солистки, балерины.

Однако, несмотря на огорчение, которое это, конечно, доставляло молодой честолюбивой танцовщице, она не разочаровалась в балете и упорно продолжала все более напряженные занятия.
В 1900 году появился первый отзыв о ее сольной вариации в балете «Пробуждение Флоры». Конечно, основное внимание рецензентов уделялось Анне Павловой, которая в этом спектакле впервые исполняла главную партию. Однако заметили и Ваганову, написав, что она танцевала «с воздушностью и смело». Справедливо отмечалось также, что «этой танцовщицей наши балетмейстеры недостаточно пользуются».
«Работа в кордебалете не окрыляла меня. Наблюдая за приобретением виртуозности танца ученицами Чекетти, я стала ощущать недостаток техники. Между тем слепое подражание меня не устраивало. Начались муки неудовлетворенности, и это угнетало меня».
И всё же, и всё же… Почему? Ваганова получает звание балерины (то есть право танцевать главные роли в балетах), лишь за год до балетной пенсии, в самом расцвете творческих сил… Причём, засчитали даже год пепиньерки. 18 лет шла она к своим сольным партиям, застряв в кордебалетах.
Многочасовые упражнения у станка, многотрудные дни, полные радости поддающегося ремесла и лишений обыденной жизни. А за стенами театра никто не был паинькой! Кстати, у редкой, даже некрасивой танцовщицы может быть недостаток в поклонниках. Груню замечали сразу, было много быстротечных мимолётных романов, да и веселиться она умела доупаду. Но Агриппину Ваганову неустроенность ее какой-то кочевой, «цыганской» жизни угнетала, она постоянно переезжала с квартиры на квартиру, не в состоянии долго задерживаться на одном месте. Быт был самым скудным, точнее, его почти не было. Радовало только общение с друзьями. Но, к счастью, Ваганова наконец встретила свою судьбу, причем в кругах, далеких от театра.
Ваганова не оставила записей о том, как познакомилась она с отставным полковником, тонким, интеллигентным человеком, Андреем Александровичем Померанцевым, который вошел в ее жизнь, полностью изменив ее. Член правления Екатеринославского строительного общества, отставной подполковник путейской службы Андрей Александрович Померанцев не был балетоманом и тем более прожигателем жизни. Выходец из старой петербургской семьи, он обладал мягким уравновешенным нравом. Казалось бы, что могло быть общего у этого стареющего, сдержанного, замкнутого человека с актрисой, можно сказать, ветреницей, не знающей, куда девать избыток молодости и сил? Но чувство пришло настоящее, пришло всё – таки! Правда, для этого полковнику Андрею Александровичу Померанцеву пришлось оставить на прежней его квартире семью и своего собственного сына. А поселившись надолго с Вагановой, стать ей терпеливым и любящим мужем.

Ваганова

Брак они не заключили – развода он не смог получить. Но семья у них была – крепкая, настоящая. Померанцев был нежным, тактичным, заботливым спутником жизни вспыльчивой, темпераментной артистки. Их новая квартира оказалась долгой пристанью – Ваганова прожила там больше тридцати лет. Развода он так и не добился, может и не пробовал?
В свидетельстве о крещении мальчика, появившегося на свет 13 января 1904 года, записано, что Померанцев «усыновил Александра, рожденного вне брака от девицы Агриппины Вагановой». Мальчик вырастет стройным и ладным, с темными ласковыми глазами и мягким характером. А когда умерла Анна – старшая из двух сестер Агриппины Яковлевны – Померанцев и Груня решили, что осиротевшие дети, Леля и Сережа, должны поселиться у них. А Саша, подрастая, стал очень внимательно следить за творчеством матери, не пропуская ни одной ее премьеры. Именно ему история балета обязана множеством материалов, касающихся Вагановой — сын бережно собирал и хранил их много лет, передав впоследствии в театральный музей.

АлександрСын


1915 год… Мир был растерзан войной, а в день своего рождения, когда Вагановой исполнилось тридцать шесть лет, она получила последний «подарок» от директора Мариинки – приказ о своем увольнении на пенсию «за выслугою установленного срока». Правда, с ней заключили впоследствии контракт на участие еще в четырех балетах, однако балерине даже не предложили бенефиса, как это было принято. Она сама воспользовалась своим правом на бенефисный прощальный спектакль, выбрав для этого балет «Ручей», кстати, этим спектаклем, который завершил 20 – летний творческий марафон Ваганова, начала свой путь её ученица, великая Марина Семёнова. Спектакль состоялся в начале 1916 года. Многочисленные рецензенты, как один, жалели о том, что прекрасная балерина не имела возможности использовать весь свой творческий потенциал. Волынский писал о том, что стихия танца находится у Вагановой на высоте, почти небывалой в летописях театра.

Царица вариаций. Немного о Вагановой Часть I http://www.proza.ru/2016/07/08/1805
Царица вариаций. Немного о Вагановой Часть III http://www.proza.ru/2016/07/08/1792