Сомалийские Тайны. глава 11

Глава 11


       Майор начинал чувствовать, что потихоньку сходит с ума и спивается.

   Днем по округе шатались толпы местных, всё искали сбежавших с тюрьмы шестерых преступников, уже в который раз требуя доказать что американцы никого у себя не прячут. Потом, после обыска, начиналась стандартная перепалка с засевшими в лаборатории исламистами-фанатиками. Один раз и вовсе весь день пьянствовали целым табуном, жгли костры, плясали, стреляли в воздух из автоматов. Звали спецназовцев присоединится к празднику, но те отказывались, оглядываясь на хмурого майора.

   Ближе к вечеру начинали движение какие-то войсковые формирования, при бронетехнике, стандартной форме, прочем армейском. Эти к лаборатории не приближались, да и к лагерю спецназовцев тоже не подходили, просто маневрировали с непонятными целями туда-сюда. Майор попробовал отправить к ним Харви, узнать че за дела, но переводчик вернулся хмурый и сообщил что его чуть не расстреляли, едва он приблизился на сотню шагов. Смысл этих маневров так и остался непонятным.

   Ночью начинали копошиться исламисты. Откуда-то из-за горизонта приезжали крытые грузовики, что-то грузили-выгружали до самого рассвета, гремела музыка, слышались женские голоса, иногда кто-то с кем-то дрался, иногда хором пели во всю глотку. К рассвету всё малость затихало, но не всегда – появлялся какой-нибудь запоздавший грузовик и все начиналось по-новой. Опять стрельба, драки, веселье, крики. Прочее. Создавалось такое ощущение что жизнь здесь не затихает никогда, кто-нибудь да не спит. Обгорелые танки куда-то пропали, скорее всего отбуксировали на ремонт или для демонтажа.

   Спецназовцы понемногу свыклись с безвыходностью ситуации, в которую их занесла судьба, зализывали раны, к исламистам уже не относились так злобно. Лишь Кристофер всё порывался ночью проникнуть в лабораторию и всех там порешить, но майор запретил ему страдать самодеятельностью. Тем более что звонил генерал и обещал прислать подкрепление через сутки – еще одну группу спецназа и запасное оружие с техникой, взамен потрёпанного. С дополнительными-то силами можно не бояться толпы исламистов и можно повторить попытку штурма. Но только ночью и со всей осторожностью. Главное – прорваться на верхние уровни, а там уже будет полегче.

  Но до подмоги оставались еще целые сутки, а майор, не выспавшийся, нервный, хмурый, злой, и отчаявшийся, чувствовал что до конца этих суток он сойдет с ума. Давече опять всю ночь стрельба и крики слышались, где уж тут уснешь? 

  Майор смотрел на стакан виски в своей руке, иногда прикладывался к нему, и проклинал это задание и русскую лабораторию. Сквозь приоткрытый полог палатки виднелся рассвет, совсем скоро опять появятся гребанные местные, опять начнут перетряхивать лагерь и искать шестерых сбежавших преступников, потом опять отвалят к лаборатории и будут там галдеть до полудня… И жара. Дневная жара сводила с ума. Воду приходилось экономить, и все шатались как полупьяные. В такой переплёт группа еще не попадала…

 Майор сделал основательный глоток, разом опрокинув половину стакана. Поморщился от крепости. Закурил.

 Сидевший в палатке Ричардс оторвался от ноутбука:
- Вы бы закусывали, сэр.

- Чем? Сухпайком? Сам им закусывай.

   В палатку зашел Гордон. Известил:
- Опять эти придурки приближаются, сэр. Чего-то они сегодня рано, сэр. 

 Майор допил из стакана, выпустил дым, полез за новой бутылкой:
- Че за страна?



* * *




    Едва наметился рассвет, Батяня остановился и уточнил у Никифорова:
- Сколько прошли?

- Двенадцать километров. – тот глянул на экранчик прибора. – Скоро какая-то деревня будет.

- Деревню сейчас смысла нету обходить, засветимся только. Ладно, вечером мимо пройдем.

 Батяня осмотрел расстилающийся впереди и с боков океан сухой и ломкой высокой травы, лишь кое где отмеченной группами кустарников. Глянул на остальных. Известил, указывая на ближайшие кусты:
- Привал. Окапываемся. Думаю, в тех зарослях и устроимся.

  Все покидали сумки с рюкзаками, едва достигли указанных кустов. Сняли приборы, оружие. Захрустели натруженными суставами – ноша становилась всё тяжелее и тяжелее с каждым километром, сказывалась непривычка к местному воздуху и району планеты. Скоро пройдет, но пока дождешься, семь потов прольешь. Минимум.

    Кузнецов закашлялся, наглотавшись пыли едва попробовал выломать несколько мешающих веток. Ругнулся, в пол-голоса:
- В Полинезии, ****а мама, было лучше. Свежее и не так пыльно.

 Свешников хмыкнул, раздумав тревожить ветки:
- Это еще чё? Вот солнышко на небо залезет, раскочегарит свои батарейки, тогда тебе и Чечня раем покажется, Вован. Закипишь, минимум. Плюс к этому еще и всякий гнус, змеюки, скорпионы, стервятники, зверьё голодное. Хер выспишься, короче… Помню, когда здесь был, всё не понимал как тут местные живут. Пекло, пыль, тучи гнуса, а они из своих войлочных шатров даже носа не кажут. Думаю, может там прохладно, может у каждого кондиционер имеется? Нихрена! Едва зашел в ихнюю хатку, так сразу же чуть ожог кожи не получил. Покруче финской сауны температура. А местные даже не потеют, привыкшие. Балякают по-своему, улыбаются, пальцем показывают.

 Никифоров аккуратно устроил свои приборы, стараясь не повредить. Спросил:
- И как быть?

- А никак. – Свешников развел руками. – Терпеть. К концу первой недели привыкнешь. Даже на комаров внимания обращать перестанешь, москитов вернее. Я, вот, на третий день привык. Да и, если честно сказать, не лезли ко мне москиты, спирт в моей крови им не нравился очень. Подлетит, бывало, жало сунет, тут же пьянеет и отваливается даже толком не хлебнувши. А его кореша это дело видят, и вообще не суются.
 Критически оглядел младшего лейтенанта:
- А ты водку пьешь, Серёга?

- Пью.

- Значит тебе ничего не грозит. Пару раз укусят, а потом в покое оставят.

 Андронова всё это время скептически хмыкала, но в разговор не лезла. Знала, что на самом деле всё обстоит не так. Москитам плевать на содержание спирта в крови, наоборот могут конкретно облепить.

 Молчал и Батяня, но не долго:
- Самый говорливый караул несет первым. Остальным спать. Через четыре часа смена. Заступит Никифоров. Потом я. После – Наталья. Ну а Владимир – последним, перед закатом.

     Замаскировав место дневного отдыха, десантники провалились в сон. Свешников остался бодрствовать, оглядывая прилегающую местность через бинокль и прослушивая по возможности все диапазоны. Память сама по себе всколыхнула прошлый визит в эти прокаленные солнцем края, и ничего хорошего не вспоминалось.





   Кузнецов разбудил всех под вечер. Не то чтобы пора идти было, а по причине того что разглядел в сгущающейся темноте толпу местных. Десантники стряхнули остатки сна, похватали оружие, и стали наблюдать за доброй сотней человек медленно двигавшихся в направлении временного убежища. Шли, причем, цепью, явно кого-то разыскивая. Пестрые наряды, камуфляж, характерные автоматы Калашникова, гортанный говор, ничего хорошего.

- Ну чисто немцы. – Андронова опустила винтовку, прекратив разглядывать. – Хорошо, хоть, собак нету.

Свешников сунул руки в лямки рюкзака. Проворчал:
- Там и без собак народу хватает.
 С надеждой глянул на старшего группы:
- Что делать будем, Андрей? Уходить?

 Батяня опустил бинокль. Приближающиеся местные очень не нравились, и ничего не оставалось кроме как незаметно уйти. Вступать в драку было бы неосмотрительно – против сотни много не навоюешь, да и не за этим Родина сюда отправила, не за этим. К тому же не известно по чьи души столько народа здесь шастает, может и… может и грибы собирать вознамерились. Задень их – может статься что вовсе случайно, по ошибке.
 Кивнул, одевая свой рюкзак:
- Да, уходим. Перестрелка нам ни к чему. Слишком неравное соотношение. Нам в лабораторию надо, а если с каждой шоблой отношения выяснять, то на это не один месяц уйдет. К тому времени американцы с исламистами точно договорятся, и из лаборатории всё наружу выволокут.

 Никифоров уже полностью собрался, настраивал свои приборчики. Как бы никому проговорил:
- Интересно, а за каким хреном такая толпа по вечернему времени здесь бродит? Не нас, случаем, ищут?

 Кузнецов нервно хмыкнул:
- А ты сходи, узнай.

 Батяня еще раз глянул на пеструю цепь. Потом на Свешникова:
- Антон, возьмешь языка.

- Хорошо. – усатый заинтересованно посмотрел в ту же сторону. – Одного, или двух?

- Одного хватит. – Батяня снял с капитана рюкзак, навесил на себя. – Только особо не зверствуй, может они и не нас ищут. По-тихому умыкни самого говорливого. Ну, в общем, сам разберешься, что там к чему. Тебя учить, только портить.

- Уж он-то разберется. – Андронова взяла сумку капитана, отобрав её у Кузнецова. – Как бы при “разборках” половина толпы не полегла. Усатому только дай возможность.

- Я аккуратно, Наталья Максимовна. Только одного.

- Ну-ну…

 Батяня прекратил зарождающиеся шуточки, погрозив старлею кулаком. Глянул на Свешникова:
- Хватаешь языка и уходишь в направлении лаборатории. Мы тебя через пару километров подождем, как раз за деревней. Время от времени по внутренней связи будем вызывать, соответственно ориентировать. Понял?

- Понял, командир. – Свешников кивнул, перехватывая автомат поудобнее. – Два километра. За деревней. Внутренняя связь.

 Батяня поднялся, давая остальным знак уходить.

  Четверо десантников скрылись в наступающих сумерках, не издав ни единого звука. Капитан же, ползком удалился в противоположную сторону, намереваясь обойти цепь с краю и напасть сзади; брать пленных делом было обычным, и не в таких ситуациях языка добывал.




- Вот. Добыл. – Свешников дал пинка пленному, свалив его рядом с Андроновой. – Ох и брыкается, зараза. Ты с ним аккуратнее, Наталья Максимовна, он и укусить может.

  Взглядам десантников предстал довольно молодой негр, хиповатой внешности; по крайней мере по одежде можно было так судить – камуфлированные штаны, рваная рубаха, всяческие амулеты, не хватало только длинных волос – ну и испуг во взгляде немалый. Со страхом косился на десантников, судя по всему ничего хорошего от них не ожидая. Оно и понятно – пленные долго не живут.

 Андронова подняла его на ноги. Похлопала по спине:
- Тебя как звать-то?

 В ответ негр разразился длинной причудливой речью, показывая что по-русски ни бельмеса не понимает. Говорил и говорил, посматривая на пленившего его капитана, в особенности на его ноги, опасаясь новых пинков.

 Старлей малость послушала. Перешла на английский:
- Как звать, спрашиваю.

 И теперь негр не понял. Еще больше заговорил на своём странном языке. Скорее всего и английский не знал, иначе с чего так болтает.

 Андронова пожала плечами, глянула на довольного капитана:
- Ты кого привел, усатый? Ясно же было сказано – взять говорливого.

 Свешников в этот момент осматривал трофейный автомат, отобранный у негра.
- Поди разбери, Наталья Максимовна, кто из них говорливый. Взял что было. Вернее, что попалось.
 Отложил автомат, разрядив его:
- Кусается вполне как русский. Наверняка и маты знает, только вот я их не понимаю.

 Батяня подошел к негру. Осмотрел внимательно с головы до ног, фонариком осветил. Попробовал спросить на немецком, но тот и этот язык не знал. Майор на кечуа перешел – тоже ноль. Пленный потел, трясся, глядел со страхом на незнакомых вооруженных людей, и говорил, говорил, говорил. Но непонятно.

 Свешников тоже подошел. Задумчиво шевелил усами.
- И чё делать? Жестами разговаривать?

- Может ему карандаш и бумагу дать?

- А смысл? Всё равно не по-русски напишет. Или нарисует.

 Выход из ситуации нашел Никифоров. Приблизился к пленному и сбивчиво что-то произнес. В ответ негр оживился и за минуту наговорил очень много, крайне много.

 Все с надеждой глянули на младшего лейтенанта. Батяня поинтересовался:
- Чё он балякает-то, Сергей?

 Никифоров морщил лоб, явно ничего толком не разобрав, но все же суть ухватил:
- Чего-то из семьи кушитских языков…

- Ясен перец. Ты хоть что-нибудь понял?

- Он просит его не убивать.

- Ну, это все просют. – Свешников похрустел шеей, вовсе страху нагнав на пленного. – Ты, Серёга, спроси у него, какого хрена такая толпа по ночам и вечерам бродит?

 Никифоров порылся в памяти. Сбивчиво задал вопрос. Негр опять затараторил, хрен переслушаешь.

 Кузнецов сплюнул. Поморщился, отходя:
- И-эх и болтливый, жуть.

 Негр, словно понимая, тут же заткнулся. Но перед этим что-то все же сказал.

- А теперь что просит? – Свешников с надеждой глянул на Никифорова. – Опять, поди, тоже самое?
- Говорит, что… в общем, они искали кого-то.

- Ясен хрен, не грибы собирали. Ты по существу спроси, чего или кого они там искали?

 Никифоров кое как задал вопрос, потратив на это около минуты. Негр отрицательно замотал кучерявой головой в результате, и разразился длинной тирадой.
 Когда умолк, младший лейтенант обрадовал:
- Они не нас искали. Вроде бы из местной тюрьмы кто-то убежал…

 Андронова потеряла интерес сразу же, отошла от пленного и закурила. Лавров, почесав подбородок, попросил Никифорова:
- Скажи ему, чтобы убирался.

 Свешников добавил:
- И убирался побыстрее.

 Никифоров перевел кое как. Негр аж подпрыгнул, потом вновь затараторил, но уже без страха во взгляде. Во время своих словесных построений указывал на отобранный автомат.

 Капитану это надоело. Хмыкнув, ощутимо заехал говорливому в челюсть, отправив его в глубокий нокаут. Осуждать такой поступок никто не стал; пусть уж лучше без сознания побудет, чем увидит в какую сторону ушли, не хватало еще и преследования.
- Что за народ, мля. Отпусти, автомат отдай… Ладно бы по-человечески разговаривал, еще куда ни шло.

 Батяня подхватил рюкзак:
- Ладно, хватит опросов населения. Уходим, к утру должны прилично пройти.

- Как скажешь командир.