След на земле. Кн. 1, ч. 2, гл. 26 Схватка

Глава 26   Схватка

1
    Встречи Егора с Мариной стали ежедневными и всё более продолжительными. Чаще он стал возвращаться со свиданий, когда солнце уже светило. И тут же, едва переодевшись, он хватал сажень и бежал в поле делать замеры ночной смены. А вернувшись с поля, уже  садился за составление отчётов и различных сводок, заполнял Доски производственных показателей. Правда, в основном, только красную. Только потом вспоминал о еде, хотя чаще засыпал за столом. Как только солнце начинало клониться к закату, он снова бежал, схватив сажень, в поле производить очередные замеры, чтобы успеть заполнить бумаги и журналы, а после ужина, перекусив на скорую руку бежать к возлюбленной. Он такой суетной жизни, питаясь любовными вздохами и поцелуями, он сильно похудел и осунулся.
    - Ты бы, парень, пожалел себя, - сказала ему как-то повариха. – Посмотри в зеркало, на кого ты стал похож? Кожа, да кости. Любовь, конечно, штука хорошая, но и она должна быть разумной, не во вред здоровью. Нельзя же себя так изнурять. Каждую ночь бегать за шесть вёрст на свиданье, а потом не спавши, не жравши, ещё целый день работать как проклятый, это какое же здоровье иметь нужно? Ты же спишь по два часа в сутки. А как питаешься? За завтраком ты засыпаешь, в обед вообще не поднимаешься. Ужинаешь кое-как, с пятого на десятое. Так и до беды себя довести можешь. Ты хоть бы через день бегал к зазнобе, что ли.
    - Зря ты, тётя Маша, меня жалеешь. В истории ещё не было случая, чтобы кто-то умер от взаимной любви. От безответной умирали, от запретной умирали, а от взаимной.... Не слыхал.
    - Да какой твой век, чтобы всё слыхать? Дело, конечно, молодое, но и предупредить следует. Уж я-то точно знаю, какая любовь бывает: и когда она неразделённая, и когда она раздёлённая. Сама я молодой была и по уши влюблённой. Бывалочи, тоже бегала на встречу с любимым. Одни свиданки на уме были…, - тётя Маша задумалась на мгновения, видимо вспоминая свою забытую молодость и вздохнув, продолжила, - чудом выжила. От сильного истощения организма заболела туберкулёзом, чахоткой, по-нашему.  Так еле-еле выбралась.
    То, с каким чувством и выражением лица говорила с ним повариха, зацепило Егора жалостью. По её внешнему виду трудно было поверить, что она была хороша собой, и в неё можно было бы влюбиться, но он понимал, что у каждого в жизни бывают минуты счастья, рождённые любовью, и они всегда оставляют глубокий след в памяти.
    - И что же стало с вашей любовью? – спросил он участливо.
    - А то, что, как только мой милый узнал про мою чахотку, тут же прекратил со мной всякие отношения. А я после этого вынуждена была уехать из городишка, где жила, в свою деревню, к родителям. Помирать ехала, да и очень хотела этого. Но мать чудом выходила меня.  И я потом, когда совсем поправилась, ему в отместку, вышла замуж за нелюбимого. Лишь бы доказать ему, что я не такая уж плохая и могу иметь семью и детей.  А потом…. Смирилась, привыкла к своему мужу. Родила детей. Жили, как все. Счастье обрела в детях. А недавно мне опять довелось с ним встретиться. Это через тридцать- то лет. Поверишь, за этот срок он сделался таким безобразным, что я даже обрадовалась, что в молодости так всё случилось. Мне даже стоять с ним рядом и разговаривать было противно. Толстый стал, как бочка, морда жиром заплыла, что глаз не видать, а во рту всего один зуб желтый, да кривой и вонища изо рта, как из выгребной ямы. Вот тебе и взаимная любовь. Будь она неладна, - закончила глубоким вздохом свою историю тётя Маша.
    - Ну, у нас такого не будет. Даже если я заболею чахоткой по причине истощения организма, моя Марина никогда меня не бросит. Мы с ней любим друг друга, как Ромео и Джульетта.
    - А кто это такие? Что-то я таких не знаю. Судя по именам, заграничные будут?
    - Угадала, тёть Маш. Им мешали любить друг друга родители и родственники. Их семьи враждовали. В результате оба погибли, - кратко изложил суть Шекспировского произведения Егор.
    - Грустно. У нас раньше тоже родители решали, но в последнее время нет смысла мешать. У нас теперь все одинаково бедные стали. Хочешь - женись, хочешь – разводись, капитала не наживёшь, не потеряешь.  Одно тебе скажу самый большой капитал – это твоё здоровье. Остерегайся заболеть. Особенно туберкулёзом. Если, не дай Бог, это случится, бросит она тебя. Или сделает так, что ты сам от неё откажешься. Слышала я и о таком конце любви.
    - Ладно, тётя Маша, возьму твои слова на вооружение и постараюсь исправиться. Буду приходить со свиданий пораньше, спать побольше, ну и кушать почаще, - улыбнулся Егор поварихе.
    - Так-то оно лучше будет.
    - А через неделю я совсем от вас уйду. Буду снова учиться, только теперь уже в Макаровской школе. А вместо меня у вас будет учётчиком Толик Сладенький. Вы уж за ним, пожалуйста, присматривайте.
    - Толик, парень не плохой. Я не возражала бы, если он и зятем моим стал. Дочка моя, хоть и не красавица писаная, но душа у неё добрая, не ретивая. Скромная, но домовитая и рукодельница к тому же.
    - Хорошо, тётя Маша. Я ему обязательно посоветую присмот-реться к вашей дочери. Вы, надеюсь, на меня за это не обидитесь?
    - Наоборот, Егорушка, буду только благодарна.

2
    Толик не удивился новости, поведанной ему Егором о дочери тёти Маши. Принял её с некоторым безразличием и даже холодностью.
    - Не люблю, когда девки меня выбирают, - сказал он, - люблю, когда я сам выбираю.
    - Ух, ты? И когда это ты стал таким привередой? – ухмыльнулся Егор.
    - Вчера. Прочитал книжку, в которой описывается, как один красивый парень, был у девчонок нарасхват, а в итоге счастья не имел. Другой же герой наоборот, упорно добивался ответной любви сам. И оказался счастливым. Вот и я так хочу.
    - Но чтобы добиваться, нужно знать кого. Девок для выбора много, но много ли ты о них знаешь? Видишь их на танцах, да в избе-читальне и только о внешности судить можешь. Да как она пляшет, или поёт. Вот, что ты знаешь об Акулине? – полусерьезно или полушутя, спросил его Егор.
    - Ну, вроде не плохая девчонка, не страшная. Но имя у неё какое-то не современное. Акулька. Акулина, - произнёс он, словно пробуя на зуб товар, - почти акула. Как прикажешь её называть?
    - Вполне хорошее имя. По-моему, даже интересное. И не обязательно называть её полным именем. Можно ведь уменьшительно - ласкательно, например Линочка или просто Лина. Прилично звучит. Скажи?
    - Хм, правда, неплохо. Теперь при встрече могу её так назвать. Лина, Линочка, - опять стал пробовать, будто тренируясь, Толик и улыбнулся приятному звучанию. – Думаю, ей и самой понравится, если её буду так называть. Бабка у меня совсем состарилась. Хозяйство ей тянуть тяжело. Уже несколько раз мне намекала на женитьбу. А я, если честно не знаю на ком. Девчонки, которые мне травятся, ещё неизвестно на что способны. Как по себе выбрать? Вот и Ксенья Жижина мне нравится. Если она за меня не пойдёт, то тогда предложу руку и сердце Лине.
    - Постой, а Шурка-то не обидится, если ты будешь к Ксенье свататься?
    - Нет, не обидится. Мы с ним договорились. Кого она сама выберет, тот и свататься будет. Но он-то хочет жениться только после армии. Это не меньше чем через четыре года. А мне уже сейчас, край, как нужно жениться. Бабка настаивает. А за четыре-то года…. Либо он передумает, либо она скурвится. Всё ж таки, четыре года это срок. Она-то уже сейчас созрела для замужества.
    - Ну-ну. Тебе решать. Смотри сам на ком тебе жениться. В этом деле советчиков не бывает, - Егор засобирался на свидание.
    - У тебя-то как? Сам о женитьбе с Мариной разговор-то вёл?
    - Конечно, мы это обсуждали. Но у меня дела ещё сложнее, чем у Шурки. Мне нужно ещё два года доучиться в средней школе, а потом, если повезёт поступить, ещё два или три года в лётном училище. И только после этого, когда уже стану лётчиком, смогу жениться. Но Марина обещает меня ждать хоть десять лет.
    - Да? Ничего себе, десять лет ожидания? Хотя красивым верить нельзя. Так в книге написано. Не потому, что они плохие. Просто к красивым многие цепляются, ухаживают. Слишком много соблазнов и им становится трудно устоять. Некоторые, конечно, терпят и хранят верность своему суженному, а некоторые начинают изменять и выходят замуж за других. Так и Шурка считает. Если до армии жениться, то некоторые, пока муж отсутствует, крутят тайком шашни с другими и попробуй, докажи, что изменяла.
    - Надеюсь, мне это не грозит, - Егор закончил переодевание и стал причёсываться, проверяя  в зеркале, как он выглядит.
    - Дай-то Бог. Дай-то Бог.
    - Ладно, Толик, я пошёл. Мы сегодня договорились пораньше встретиться и утром раньше разойтись. Завтра начну готовиться к учёбе.
Марина встретила Егора, как обычно у крыльца. Обнялись, будто не виделись вечность.
    -Как прошёл день? – поинтересовался Егор.
    - Нормально, дорогой. Много читала, даже надоело. А у тебя как?
Егор стал рассказывать, как повариха тётя Маша предостерегала его от смерти из-за любви. Посмеялись. Потом Марина, положив голову ему на плечо,  проникновенно сказала:
    - Если нам суждено когда-нибудь умереть, мы умрём в один день и один час. Ведь я люблю тебя, милый. И жить без тебя ни одной минуты не собираюсь.
    - Давай не будем говорить о смерти. Мы и наша любовь будем жить вечно, - он лёгкими касаниями губ целовал её в щёчку, приближаясь к её трепетным губам. – Даже не представляю, как я смогу выдержать в Макарове без тебя целую неделю.
   Она прильнула к его губам, и они слились в долгом поцелуе. И только спустя несколько минут они смогли продолжить разговор.
    - Давай договоримся, милый. Ты будешь приходить ко мне в субботу после занятий, и мы два дня, я имею ввиду, остаток субботы и воскресение будем проводить вместе. А я буду навещать тебя в Макарове в среду и четверг. Не зависимо от погоды. Ты со мной согласен? Пообещай, что так и будет.
    - Я-то обещаю. Но от тебя такой жертвы принять не могу. Я, конечно, не против, чтобы ты ко мне приходила. Но только в хорошую погоду. Не хочу, чтобы ты плутала и мучилась по бездорожью в непогоду. Я знаю, каково ходить в такую даль под дождём.
    - Ладно, договорились. Я рада, что ты так заботишься обо мне. И буду молить Бога, чтобы он посылал нам только хорошую погоду.
Ночь пролетела незаметно. Хоть и обещал Егор вернуться пораньше, ему трудно было расстаться. Уже прокричали вторые петухи и он, наконец, решился идти на работу.
    - Ну, всё. Мне пора. Мне нужно к началу рабочего дня быть в бригаде и помочь Толику с замерами и отчётами. А до бригады полтора часа ходу. И то, если напрямки.
    - Тогда иди, милый. Буду ждать тебя вечером, как обычно.

3
    Выйдя из деревни, Егор решил сократить путь. Всё-таки он потерял полчаса из того, что планировал на дорогу. Он пошёл не по дороге, которая вела к полевому стану через Ивановку, а напрямик, через жнивьё и Водопойную плотину. Так он мог наверстать время и явиться в бригаду вовремя.
    Так бы и получилось, если бы не одно обстоятельство. При входе на плотину у Чертова омута, он лицом к лицу встретился с Мадяновым Васькой. Тот стоял на плотине с ружьём в руках, а вокруг не было ни души.
    Егор на какое-то время растерялся, совсем не ожидая этой встречи. По угрожающему виду Васьки он понял, что «попал, как кур во щи». Но сегодня он совсем не готов был к смерти. А она была совсем рядом. И ухмылялась ему в лицо вместе с Васькой. Сейчас он прицелится, выстрелит, а тело сбросит в омут. Ищи-свищи, куда он делся, Егор Никишин.
    - Ну, что Учёный остановился? Усрался? Я же предупреждал, что когда-нибудь наши дорожки пересекутся, - он говорил уверенно, ничуть не сомневаясь в своём превосходстве.
    Егор мучительно думал, как ему выйти из создавшегося положения. Повернуться и бежать от Васьки назад? Это не вариант. Всем известно, что он отличный стрелок и известный на всю округу охотник. Не промахнётся. Да и гордость не позволяла Егору бежать от этого самодовольного дуболома.  Прыгнуть самому с плотины и попробовать выплыть, тоже опасно. Место жуткое и на память Егору не приходило, чтобы кто-то смог выбраться из омута без посторонней помощи. А уж Васька может помочь только отпра-виться на тот свет. Пауза затягивалась. Молчал и Мадянов, растягивая удовольствие от расправы над извечным соперником, а теперь уже врагом.
   - Ну, стреляй, гад. Чего медлишь? – взорвался Егор, взмокший от напряжения.
   - Не-а. Я стрелять в тебя не буду. Я тебя так прибью, - издевательски проговорил Васька, отставляя ружьё к перилам
    И вдруг Егор ощутил какой-то прилив неожиданной радости. Его душа глотнула свежего воздуха и ликовала от радости. «Если этот болван стрелять не будет, значит, есть шанс остаться в живых. И не факт, что ему легко достанется победа. Чем закончится поединок одному Богу известно. Я тоже кое-что умею», - пронеслось в голове у Никишина.
   Не раздумывая больше ни секунды, Егор бросился навстречу могучему парню.

4
    Давно закончилась работа ночной смены. А Егор всё ещё не вернулся со свидания, хотя и обещал к утреннему замеру. «Не случилось ли чего? – беспокоились бригадир и друзья Никишина. Ведь такого с ним никогда не бывало, чтобы пообещал и не сдержал своего обещания. Толик и Шурка Сами произвели замеры наработанного ночной сменой. По памяти и с подсказкой бригадира стал составлять отчёты для правления колхоза и районных организаций.  Вывел производственные показатели за минувшие сутки, которые осталось занести на красную и чёрную доски. Однако без Егора этого делать не решался. Ведь у него был особый подход к этому вопросу и просто так заносить людей на чёрную доску не стал бы. Вдруг есть какая-то уважительная причина, по которой тракторист не выполнил норму. Вот этого особого подхода он Толику ещё не раскрыл.
    - Ну, где он так долго мог задержаться? – спросил он у Шурки риторически, зная, что тот и сам этого не ведает. Давно он не переживал так за друга.
    - Знамо где. У своей крали. Где ж ещё?
    - Но он же обещал быть к концу ночной смены, - Толик то и дело посматривал на дорогу со стороны Ивановки, по которой обычно тот возвращался на полевой стан.
    Мало ли, что обещал. Хорошо пригрела, вот он и проспал, - Шурка не подавал виду, что тоже обеспокоен.
    В очередной раз бросив взгляд на Ивановскую дорогу и не обнаружив на ней Егора, Толик решил пойти к бригадиру и предупредить, что пойдёт в деревню искать друга. Но повернув к вагончику, он взглянул на дорожку, ведущую к Водовойной, вот на ней-то  и увидел фигуру Егора.
    - Ну, наконец-то, появился, - облегченно вздохнув, произнёс Толик и пошёл ему на встречу.
     Егор шёл медленно, можно сказать, ковылял, спотыкаясь и шарахаясь по сторонам, производя впечатление пьяного.
    - Что с ним? Неужели без нас решил напиться, барбос? – с иронией спросил Шурка, всматриваясь в фигуру друга, который потеряв равновесие, упал и не спешил вставать. Он тоже  кинулся следом за Толиком.
     Подбежав к Егору, они помогли ему подняться на ноги и поразились увиденной вблизи картине.  Его лицо было распухшим и перепачканным кровью. Кровь текла из рассечённой надбровной дуги, из носа и изо рта. Левый глаз был полностью заплывшим и ничего не видел. Рот представлял сплошное кровавое месиво с распухшими, толщиной в палец, и лопнувшими губами, к одной из которых прилип осколок зуба. Кроме того он весь помимо крови был измазан в пыли и грязи. Правый рукав рубахи был оторван и просто болтался на руке, которую он прижимал к боку. Руки и кисти саднили кровоподтёками.
    - Ни хрена себе, - присвистнул поражённый Змей. – Никак с Васькой встретился?
    - С ним, - едва просипел Егор, который не мог шевелить губами.
    - Ну, гад…. Считай на этом его жизнь закончилась.
    Милёха Савельев, бригадир участка, выскочил на Шуркины возмущения и тоже оторопел от увиденной картины. Он велел положить пострадавшего на топчан и позвал тетю Машу, чтобы оказать хоть какую-то первую помощь, да обмыть раны. Ему еле удалось сдержать порыв парней немедленно идти в деревню с намерением убить Ваську Мадянова. Он надеялся, что к вечеру их горячие головы остынут, и они откажутся от кровопролития, хотя настрой ребят, особенно Шурки, был очень агрессивным. Он жаждал только смерти Васьки и уговоры бригадира и тёти Маши казались напрасными.  Егор, конечно, в таком состоянии никуда идти не мог. Едва он лёг на лавку, как потерял сознание и пролежал так до обеда.  Только к вечеру он немного оклемался и мог передвигаться самостоятельно. От снадобья из подорожника, сделанного поварихой, пока он отлёживался, опухоль на лице и руках немного спала, но вид его был ещё ужасен. Лицо стало синеть, а заплывший глаз стал просто лиловым. Он едва смог перекусить за ужином.
    После ужина, когда ночная смена приступила к работе, а дневная смена поехала в деревню, парни всё-таки поехали с ними. Толик очень торопился сделать замеры дневной смены, чтобы ехать с друзьями. Он тоже жаждал мести.  Бригадир был в отчаянии, что не мог помешать им. Васька, сволочь, конечно, заслуживал крепкого наказания за избиение Учёного, любимца красавчан, но смерть уж слишком суровая кара, с которой он был не согласен.
    Приехав в деревню парни первым делом направились к избе-читальне, где обычно собиралась деревенская молодёжь, но Васьки там не оказалось. Друзья, возглавляемые Шуркой, пошли на ферму. Это ещё лучше, если он там. Меньше свидетелей, меньше слёз. Но и там его не было и, кроме того, сторож сказал, что он вообще сегодня не появлялся.
    - Тогда, где он, может быть? – нервничал Змей, у которого чесались руки.
Пошли к нему домой. Если он дома придётся вызывать его на бой и убивать при родне. К дому подошли, когда уже совсем стемнело. Толик предложил разведать и заглянул в окно. Он увидел Ваську лежачим в горнице на кровати почти всего забинтованного. Это немало озадачило друзей-мстителей. Как его лежачего вызвать на бой? Нельзя же с таким сводить счёты.
    В соседнем палисаднике появилась соседка Мадяновых. Спросили у неё, что произошло с Васькой, почему он весь забинтован.
    - Да говорят, нашли его рядом с фермой без сознания, всего ободранного, да окровавленного. Вроде напоролся он на стаю волков, и они его порвали, - беспокойно рассказывала соседка. – Изгрызли всего. Живого места не оставили. Счастье, что спугнул кто-то, потому и не догрызли. Старики дивятся и такого отродясь не помнят, чтобы волки в эту пору нападали на человека, а главное стаей. С одним бы волком Васька бы справился. Они же стаей ходят только поздней осенью и зимой. Родичи хотели его в районную больницу везти, да передумали. Вон фельдшерицу из Перевёсинки привезли, она его и перебинтовала, да мазями помазала. Теперь уколы от бешенства ему, считай, месяц придётся делать. Но главное, пообещала, что жить будет.
    Только теперь, после слов женщины, Егор вспомнил, как он бился с Васькой не на жизнь, а на смерть. Как применял в этой битве все приёмы, которые показывал военрук школы. Вспомнил, как грыз зубами этого гада, подбираясь к горлу, а в голове звучали слова старшего лейтенанта: «Если нет в руках оружия, бей врага тем, что может оказаться под рукой: палкой, камнем, чем попало; а нет ничего в руках, то пускай в ход руки, ноги, голову, зубы. Бей в самые жизненные места: в голову, лучше всего в висок; в горло ребром ладони; в солнечное сплетение, кулаком или ногой. Если выдалась возможность бей носком сапога по яйцам. И всё время бей, не останавливайся, бей, пока враг не сможет отбиваться. И не стесняйся кусать зубами, это болевой приём и вынуждает врага паниковать. Но главное, не сдавайся. Только тогда сможешь выжить». И он бил. Бил, куда попало. Бывало, что и промахивался, но чаще попадал. «И вот результат. Васька лежит весь перебинтованный, а я на ногах и готов снова драться. Я вот пришёл ему мстить, а он…. Неизвестно ещё, на чьей стороне победа».
    - Всё, парни, моя взяла. Ваську больше трогать не будем, - и он, улыбнувшись, подмигнул им единственным глазом.
    Шурка и Толик недоуменно переглядывались, но в итоге уставились на Егора.
    - Мы квиты.

5
     Как не старались Егор и Васька скрыть от людей свою драку на плотине у Чертова омута, деревенские о ней всё же узнали.
    - Было бы из-за кого драться, - нервно и громко возмущалась мать Егора Прасковья Васильевна. – Да она же, акромя, как губы красить и морду пудрить, ничего не умеет. Она же никчемная и ленивая. Боже мой, неужели мой сын не видит этого сам? Страдная пора  в деревне, а она сидит целыми днями со свое толстожопой мамочкой на солнышке греется, да семечки на крылечке лузгает. Да, где это видано, чтобы здоровая девка такая бестолковая и бесполезная была. И ты из-за такой дерёшься в усмерть? Позор. Тебя же в деревне все уважают. За тебя в деревне любая дивчина замуж пойдёт. Не понимаю…. Сколько девок в деревне хороших. Взять хотя бы Надьку Кондратьеву дочку. Любо-дорого смотреть. Чем не красавица. Всё при ней…. И работящая. Или Лизку Васенину…
Егор тут же вспомнил Лизкину частушку про пудовые сиськи и лохматую манду.  Улыбнулся своим мыслям.
    - Ну, чего ты лыбишься?
    - Прошу тебя, мама. Пожалуйста, не выбирай мне невесту. Я сам знаю, какая мне нужна и не говори плохо о Марине.
    - А кто же тебе скажет? Кто глаза откроет? Ты же не видишь того, что все видят, - не унималась Прасковья. – Отец, ты слышишь? Вразуми хотя бы ты его.
     Семён в это утро тоже был не в духе. Ему ещё с вечера было приказано работать на молотилке, отбрасывать солому от барабана. Работа тяжёлая и пыльная. Всё время нужно стоять, согнувшись у барабана и успевать выхватывать отходы. А начисляют за неё всего один трудодень с четвертью. К тому же у него никак не получалось натянуть ботинок на ногу.
    - Я с матерью согласен, - заворчал он, - ты у меня больше не ходи к этой рассамахе. Другое дело по задам с ней поваландаться, а чтоб жениться на ней… 
    - Хороший же ты урок мне даёшь, батя. Значит, по задам я с ней могу? А замуж её пусть другие берут? Да кто же её возьмёт после меня? Нехорошо отец. Не ожидал я это от тебя услышать.
    - Ты на меня не обижайся, сын. Я высказал тебе своё мнение, а ты уж поступай, как хочешь. Тебе с нею жить, - пошёл на попятную Семён.
    - Вот так-то оно будет лучше. Мне с ней жить. И, пожалуйста, не мешайте нам. Вот на этом и закончим. Я иду в правление колхоза сдавать документы. Завтра уже пойду в Макарово. Послезавтра начинается учебный год.
.....
(продолжение главы можно прочитать в книге)