Жизнь и любовь Ирены Печерской. Глава 3

Он видел, что всё идёт не так, как надо: не то у неё настроение, которое располагало бы к запланированным им действиям. Арсенал его обычного оружия был здесь не к месту, нужно было что-то совсем дру¬гое; но становиться перед женщинами в позу просителя он не умел и не хотел, да в этом обычно и не было надобности. У него было твёрдое пра¬вило: с женщинами говорить только шутя. Умных шуток в подобных слу¬чаях вовсе не требуется, срабатывают и глупые, и плоские; последние даже предпочтительнее, потому что лучше создают атмосферу бездумно¬сти, чем те, что задают работу уму. А скажи женщине хоть одно серьёз¬ное слово - и не оберёшься неприятностей. Он ни одну из них никогда не обманывал, уж в этом-то они не могли его упрекнуть. Но сегодня эта политика, как видно, не поможет, видать и уйти он, конечно, мог: завтра, возможно, он и не вспомнил бы о Нине; но это значило бы признать своё поражение, а поражения порождают комплексы. К тому же он привык всё начатое доводить до конца - есть у него в характере добросовест¬ность. Нет, найти ключ к этой женщине было необходимо.
Нина ходила по комнате, кусая губы, а он достал сигарету, закурил и стал наблюдать за ней. Потом сказал с досадой, но улыбаясь:
- Ну, в чём, собственно, дело? Ведь я тебе нравлюсь. Ты свободна, я свободен, никому мы ничего не должны, врать никому не придётся. Лю¬ди мы уже совершеннолетние. Из-за чего драма? Ведь я тебе нравлюсь?
- Нет, ты мне не нравишься. О-о-о, ты мне именно не нравишься, и в этом всё дело. - Eе искренность не вызывала сомнения, и всё же он знал, что это неправда.
- Вот как? Значит, я ошибся? А тогда, на юбилее Миловидова, когда ты только пришла к нам - я тоже тебе не нравился?
Она как в кино увидела этот вечер: себя, весёлую, нарядную, с но¬вой причёской, сидящую на краешке дивана рядом с этим красивым обая¬тельным человеком. Она опоздала, рюмки ей не хватило, и вино они пили с ним из одного фужера, большущего, стакана на полтора. Под грохот радиолы он тихо комментировал для неё происходящее и давал всем забав¬ные характеристики; она до сих пор помнит всё, что он говорил:
- Это Наташа - булочка. Главное качество - доброта. Не может без слёз дочитать до конца ни одну книгу, ей жалко человечков, собачек, лошадок и птичек. Если у вас будут неприятности, смело идите к ней: бросит все свои дела, расшибётся в лепёшку и поможет. Какой-то осёл её бросил. Такую жену бросить - всё равно, что бросить чемодан с день¬гами. Вернётся, конечно, когда немного проветрится...
А этот худой мужчина - Александр Григорьевич или в просторечье Алик. Это тот Макар, на которого валятся беды и неприятности. На ровном месте такой человек получает сложный перелом ноги, а жена ему достаётся такая гадина, как будто это специальный экспериментальный экземпляр по особо¬му заказу. И когда она, наконец, уходит от него, он, вместо того, чтобы плясать от радости, заболевает язвой желудка и не может больше ездить в поле. А вообще он умница и человек хороший.
Таня Лычкова - девица не голливудских стандартов и потому делает всё от неё зависящее, чтобы быть заметной, для чего и гримируется под собаку Баскервилей...
Это Витя Орлов. Звёзд с неба пока не хватал, но и попыток таких не делал, так что, возможно всё впереди. Видите, какой он чистый и свежий? Это его постоянное качество, он остаётся таким даже в грязной одежде и когда сам перепачкан чем-нибудь. Грязь выглядит на нём как чужая; а секрет в том, что он здоров, весел и честен.
А это Ольга Алексеевна. Что такое страх, эта женщина не знает, хотя, вероятно, ей приходилось слышать это слово. Из неё получился бы так на-зываемый настоящий мужчина, но ей отнюдь не откажешь в женственности. Волевые качества выдающиеся, могла бы влиять на большое количество лю-дей, но так умна, что ни капельки не честолюбива. Озорства в ней, как в бесе, и есть стервинка. ( Но стервинка в женщине - это вроде изюмин¬ки; Наташе это качество не помешало бы.) Я бы влюбился в неё, если бы это не было так хлопотно. Да к тому же есть муж - помеха всё-таки. Впро¬чем, он у неё ни рыба ни мясо – из отряда зануд, подотряда отличников, рода медалистов...
А этот здоровяк с усами возле Ольги - Феликс Викентьевич. Представь¬те себе, относится к исчезающему виду однолюбов: много лет безнадёж¬но влюблён в Ольгу, они вместе учились. Попробовал как-то раз жениться, но безрезультатно. По существу, его нужно бы внести в "Красную книгу", - куда-нибудь между горным козлом и стеллеровой коровой. Отличный товарищ, отличный специалист и отличный председатель месткома. Написал очень дельную диссертацию, скоро защита. Наверняка придёт к вам просить, чтобы вы ему что-нибудь допечатали или перепечатали. Гоните в шею, у него всё прекрасно, просто он трусит.
Шалыкин - лицо новое, пришел незадолго до вас. Не нравится мне этот индивидуум, даже не пойму чем. Сдаётся мне, что он относится к тем людям, которые долго моют чистый стакан перед тем, как напиться, а напившись, не ополаскивают его и ставят к чистой посуде. Есть такая группа населения...
Вас не удивляет, что я вам всё про всех рассказываю? Вы всё равно всё узнаете, у нас все про всех всё знают, так повелось. Дружный народ, традиции студенческие. Если и поругаются, это ничего не значит - когда дойдёт до дела, любой за другого глаза выцарапает...
А Екатерина Петровна - подвижническая женщина. Ей бы следовало стать настоятельницей монастыря. Я её побаиваюсь. Она признаёт только прямые линии и людей делит на белых и чёрных, без полутонов. Кстати, меня она относит к белым - из этого вы можете сделать заключение о том, сколь не-совершенны её понятия о людях...
Все эти характеристики потом оказались довольно верными, насколько могут быть верными шаржи.
А назавтра он весь день не замечал Нину, только к вечеру сделал ей какое-то замечание, несправедливое, очень её обидевшее. Дома она накри¬чала на Серёжку, и сын посмотрел на неё с упрёком - он не привык к окрикам.
- Тогда ты мне нравился, - сказала она, вздохнув.
- Вот видишь, тогда нравился. А когда не нравился?
- Всё остальное время.
- Ай-яй-яй, какие же у тебя непрочные симпатии. Так быстро разонра-вился?
- Не то чтобы разонравился, но кое-что в тебе я не могу принять.
- Темнишь ты что-то, женщина.
- А ты попытайся меня понять. Забудь на минутку, что я женщина.
Он рассмеялся добрым смехом; взрослые так смеются над детьми.
- Ну, зачем же об этом забывать...
Выпятив нижнюю губу, он принял нарочито глубокомысленный вид и спро¬сил тоном врача, изучающего симптомы болезни:
- Послушай да из-за чего ты разошлась с мужем?