Как я сам себе стал логопедом

Так уж получилось, что я родился с "аристократической" картавостью. Маленьким я не замечал моего дефекта речи, слова в мозгу выговаривались по-настоящему, правильно, а на деле получалось: "яичко быо не пгостое, а зоотое". Мать только улыбалась и считала, что это возрастное и пройдёт.

 Но пришла пора учить азбуку, и я стал понимать, что выговариваю слова с "Р" и "Л" не совсем правильно. И старался избегать таких предложений, как "Маша мыла раму", потому что, как ни старался, а всё равно выходило типа "Маша мыва гаму".

Мне уже было стыдно моего выговора, старался меньше говорить слов и общаться с товарищами по двору. А старший брат ещё и подсмеивался надо мной: "Буатинчик, где твоя Мальвина?" В общем я понял, что росту гадким утёнком. И это естественно не могло не отразиться на моей психике. Я стал замкнут и злопамятен на обиды мальчишек. А девочек вообще избегал.

Английский начали учить с 4-го класса. И на уроках "аглицкого" я оказался первым учеником, так как, не коверкая язык, всё правильно произносил, запоминал слова и чувствовал себя на этих уроках, как рыба в воде.
Прочие предметы мне давались с трудом, а в 6-м классе получил даже переэкзаменовку на осень по алгебре.

 Это потом уже математика стала моим любимым предметом. Вкус к ней привил мне наш классный руководитель и учитель математики Рафаил Семёнович, который при всех хвалил меня за нестандартные решения. Тогда к пятёркам по поведению и английскому прибавились ещё и пятёрки по математике.

Но тогда меня,слабака в математике, старший брат дразнил двоечником, хотя сам учиться не любил, имея к этому все способности. Рано он стал увлекаться девочками. А мне девочек лучше было бы и не видеть! Смотрел на них со стороны и облизывался, как кот на сало.
Но вот наступили для меня тяжёлые испытания: 9-й и 10-й классы сделали сводными, то есть с девочками. Я сразу превратился в незаметную мышку и стыдился при девчатах отвечать на уроках. Единственными пятёрками в моём дневнике были оценки по поведению,английскому и математике.
Однажды на уроке русского "русачка" вызвала меня прочитать кусок на память из Данко (Горького). Но когда мой монолог закачивался словами: "И сердце его пылало, пылало...:" получилось полное кривляние: И сегдце его пыао, пыао...Я весь красный от стыда перед девочками сел на место, а мудрая учительница больше не заставляла меня читать на уроках стихи.

Кончил десятилетку "ударником"и подал заявку в Высшее Военно-Морское училище подводного плавания. Все экзамены сдал на отлично, но нужно было ещё пройти комиссию. Один из офицеров заметив мою картавость, задал провокационный вопрос, как пишется слово "артиллерия". Если бы я сказал, что через два "эу", меня тут же бы "забанили". Пришлось пойти на хитрость и ответить, как принято у моряков. Я сказал: через две "Люди". Такого ответа они от меня не ожидали и я был принят в училище.
Замечу, что "люди" в славянской азбуке называлась буква "Л" и так по традиции назвалась на флоте. Мой дядя провоевал моряком. Вот в его бушлате я и щеголял в училище, будучи ещё гражданским. И всё бы ничего,но мой язык был для меня сущим врагом. 

Слова Люди, лён, лицо, лень, клятва я произносил правильно, но картавость на "Л" проявлялась в словах типа, лодка (выходила водка), Луна (Вуна), Лыко (Выко), Ласка (Васка) То есть проблема была с глухими гласными. Почему мой язык справляется со звонкими гласными, а с глухими нет, мне было непонятно. И некому было это мне объяснить.

Для меня было сущим испытанием рапортовать дежурному офицеру своим картавым языком: "Гота смигно! За вгемя моего дежугства никаких пгоисшествий не свучивось. Дежугный по готе кугсант Чумаков". Вам , конечно, можно и посмеяться. А мне было стыдно до слёз своей неполноценности. Не утешало меня и то, что сам Вождь мирового пролетариата, будучи великим оратором, картавил точно, как я. Но он был гений, а я?...

И вот, тогда уже на втором курсе я задумался, а стоит ли мне продолжать учёбу в командном училище, хотя и на штурманском факультете. Какой я буду иметь авторитет у товарищей и подчинённых, если и скомандовать правильно не смогу?
В увольнениях я ходил не по девочкам, а по музеям Ленинграда, вместо романов, читал здоровенный том "История Рима" Моммзена. В общем, был я монахом в форме.

 По выходным в училище устраивались танцы, приходили девицы. Издали я слушал бальную музыку, шуршание ног кружащихся пар. Зайти в зал, чтобы пригласить на танец девушку я не мог. Во первых, не умел танцевать, а во-вторых, не мог же я сказать: "Газгешите вас пгигвасить на танец". Это было выше моих сил.

Шли дни, началась морская практика. И опять я попал в жуткую стрессовую ситуацию. Был я дежурным (вахтенным) на палубе, и в мою обязанность входило докладывать начальству о проходящих мимо кораблях. И вот я спрашиваю: "Газгешите войти? Товагищ капитан пергвого ганга, по пгавому богту идёт тгальщик номег тгидцать тги", Последовал тут же ответ: "Как докладываете? Выйдите и доложите снова!".

Болван, подумал я тогда и про командира и про себя. Про себя за то, что не догадался заменить хотя бы номер 33 на 25, какая ему разница? А про него за его тупость - всё равно у меня лучше не получиться, хоть убей. Командир был не один, а с группой офицеров, и, видимо, нашёлся среди них один, кто объяснил ему ситуацию.

Войти во второй раз мне было бы легче в клетку со львом, но я всё же доложил и от волнения ещё хуже, чем в первый раз. Но на этот раз замечания не последовало. "Газгешите идти?- сказал я, понимая что сейчас думает обо мне командир. Тот отрешённо ответил, как выкинул нечто ненужное за борт: "Идите...". А подумал он, наверняка, "боже, какая смена нам идёт..." Если бы он и в третий раз меня послал передокладывать, я скорее всего выбросился бы за борт.

И вот тут то я понял, что подошёл к черте. Или я преодолею свой врождённый порок, или пусть списывают меня к чёртовой матери. Я ходил в одиночестве, ощущая, как движется язык при словах Люди и Луна, в первом случае всё было в порядке. Почему, ну почему во втором случае не получается? Лю, ло (во или уо), повторял сотни раз. И, наконец, я достиг желаемого! Это была моя первая победа. Я смаковал слова Лодка, луна, лучший. Я не знал случаев. когда после 18лет человек избавлялся от картавости. Я был вне себя от счастья, но это была моя тайна, Окружающие ничего не заметили.

Но самое трудное было впереди: научиться выговаривать "Рцы", т.е. "Р". У меня был товарищ, которого я попросил произносить РРРРРРР, и заглядовал ему в рот, чтобы увидеть, как движется язык. Он с пониманием отнёсся к моей просьбе, и когда в штормовую погоду на палубе никого не оставалось, мы, преодолевая качку, старались понять, как это у него получается, чего он и сам не мог сказать.

 Я смотрел на его вибрирующий язык и, пытаясь повторить, произносил с придыханием, расслабляя язык, какие-то фыркающие звуки. Моё горло вибрировало, вибрация передавалась на кончик языка, и получалось нечто хрюкающее.
Наконец, был сделан первый шаг, я смог без голоса, рычать "ры, ррры, рры. Я увеличивал протяженность своего рыканья, чуть не плясал от радости : "Рррррррррры, рррррры".Как-будто я заводил мотор.

 Затем я стал связывать "Р" с гласными и понял, что добился второй выдающейся в моём масштабе победы. Но опять это было только моей тайной. С товарищами я общался на привычной мне картавости.
Первое, что я стал правильно произносить, был "Интернационал". Как же он красиво звучал в моём новом произношении!

 Я уже мог бы общаться с друзьями и без картавости, но у меня развилась фобия. А что, если вдруг сорвусь и это только подчеркнёт мой дефект речи? Я продолжал говорить по-прежнему, не решаясь перейти на новый уровень. Но так долго не могло продолжаться, И я решил, образно говоря, броситься в ледяную воду. То есть совершить то, что до сих пор никогда не делал.

Проходило в нашем взводе комсомольское собрание. И я с неимоверной силой воли вытолкнул себя к трибуне и, сам не зная, о чём буду говорить, думал лишь об одном, чтобы чётко выговаривать слова. Не смысл сказанного, а правильный выговор я поставил на первое место. Как я потом понял, говорил я о дисциплине и по существу.

 Я был доволен на этот раз третьей психологической победой над собой. Я преодолел свою фобию. Ещё несколько таких выступлений для закрепления достигнутого, и я уже свободно общался с товарищами. И рокотом по кубрику катилась моя команда: "РРРота смиррррно!".

И я знал, что уже никто не будет надо мной посмеиваться, как раньше. Удивительно то, что  начальство вдруг оценило мою общественную активность и рекомендовало мне вступить в кандидаты в члены КПСС, одного со всего факультета. Я, конечно, был горд, такой честью, мне уже было где-то 19 лет.

Первым делом в увольнении я направился в клуб, где шли танцы. Я подошёл к первой девушке и тщательно выговаривая слова пригласил её на танец. Мне уже было без разницы, что я не умел танцевать и никогда не танцевал, важно было то, что я пригласил, и мне не отказали.

Я смотрел, как танцевали другие и повторял их движения. Да, где-то переборщил, ко мне подошла дежурная и сделала мне замечание, что я слишком "стильно" танцую. Что это такое я знал. Решили выйти на воздух. Была зима. Девушка по имени Тамара пригласила меня к себе домой. С тех пор мы оказались неразлучны...И пальцев на одной руке не хватит, чтобы посчитать сколько десятилетий мы уже вместе идём по жизни и при этом, даже свадьбы не было.