Фото и кино сознания

   "И микроскоп и телескоп наблюдают одну и ту же бездну" Люк Яхве
   "Кино должно заставить зрителя забыть о том, что он сидит в кино" Роман Полански



  "Бытие может ужасать так же и более, чем ничто... некой избыточностью в т.ч. биологической. По сути все завязано на экзистенциальной динамике - слишком большая скорость индуцирует избыток бытия, слишком маленькая - отсутствие и мировую пустоту."
   Согласен, я об этом тоже думал.
   Мало того, в диапазоне этой динамики покоится весь реестр психологических типов.
   Крайностями, пожалуй, оперирует только философ.
   Драматизм его положения усугубляет сама рефлексия на это знание, то что Гегель определял как "несчастное сознание".
   Мыслить на пределе осознанности больно.
   Обыватель живёт в анестезии "неудивления", привычке быть, в тонком слое размазанности в социальном времени, в здравомыслии очевидности.
   Философ видит бытие в "проплешинах" ничто, как Нео увидел текучую "ткань" Матрицы.
   Поэтому только ему доступен тот крайний ужас, описанный Б.Паскалем и М.Хайдеггером
   Он пребывает в ужасе экранного героя, вдруг обнаружившего скрытый сценарий своих действий и структуру полотна, проецируемой из ниоткуда реальности фильма.
   Следующий отчаянный шаг, минуя ужас, сойти с экрана в зал метафизической, "некинематографической" реальности.
   Но под силу ли это Неогамлету, заподозрившему что его играют в угоду Станиславскому, интерпретирующего Шекспира на свой лад?
   Тут полезен экскурс в германский идеализм, в главную проблему антропологии.
   "Что такое человек?" у Канта упирается в гносеологическую проблему -- имеется ли у человека трансцендентальный ресурс, способный вывести его за границы антропного опыта?
   То есть, человек ли в последнем значении человек?
   ЧТО я могу знать или что я МОГУ ЗНАТЬ?
   Конечны ли мои знания?
   А если бесконечны, релятивна ли истина?
   Собственно, поразмыслив и так и сяк, Кант свёл антропологическую проблематику к благим упованиям и этичности познания вообще.
   Contra spem spero.
   "Пилите, Шура, пилите. Они золотые".
   Познающий сам себе создает объекты познания и субъективно их осваивает.
   Человек бессознательно следует гносеологическому инстинкту, в силу врождённого недоумения о своем присутствии в мире.
   Путь опытного познания это ещё и опыт над познающим.
   Реальность как бы испытывает реальностью самого человека, его ограниченной человечностью.
   И эта замкнутость на себя по сути гносеологический тупик, в котором субъект-объектная обречённость, жизнь в тени вещи-в-себе выглядит, то как игровой фарс, то как неизбывная экзистенциальная драма.
   Не удивительно, почему позже кризис фундаментального знания, так ясно в модернистской фазе определявшего ориентиры бытия, привел к постмодернистской нигилизирующей шизофрении  -- незнамо что обитает в незнамо чём, расползаясь клясксой Роршаха в незнамо куда.
   То есть человека нет, поскольку нет самого бытия.
   Что-то вроде бы есть, но что не понятно.
   Все идеалы нашей цивилизации, весь исторический надрыв, вся трогательная тонкость личного восприятия свелись к тактильным рефлексам ризомы, паразитирующей на пустоте.
   Дальше идти некуда и некому.
   Так что же делать, когда делать некому?
   На пике этой фиксированной неопределённости, возвращаясь к старому доброму идеалистическому началу, я думаю, вопрос надо ставить шире -- что есть человек как носитель сознания?
   И как следствие -- что есть сознание?
   Понятно, по причине недифиницируемости сознания, ответа априори быть не может, но уровень вопрошания предельно трансцендентализируется.
   То есть, человек как конечное в бесконечном, умирающее вечное, и в конце концов, как частный носитель сознания имеет бесконечную надежду, в соответствии с которой обязан должным образом действовать не смотря ни на что.
   В том числе, не смотря на кафешантанные фантазии Делёза и Ко под элитный коньячок и аромат сигаретного дыма.
   На этом смысловом фоне обнаруживается надежда, что постмодернистская воля к ничто будет побеждена волей к представлениям.
   Ибо воля к представлениям правит миром как результатом этой воли.
...Я часто провожу мысль, что сознание бежит от собственной пустоты самореальности в сюжетную длительность -- время, создавая тем самым, иллюзию отчуждающего бытия.
   В этой модели находит объяснение хайдеггерианский герменевтический круг бытие-дазайн-сущее-ничто-ужас-бытие.
   В метафоре, сознание есть чистый ужас ничто, анестезируемый до страха отчуждения.
   Необъяснимое желает объяснения.
   Неопределенность стремится к вероятности.
   Этим объясняется наша перманентная экзистенциальная тревога -- "невыносимость существования", "духота Я", "несчастное сознание" у Гегеля.
   Познание -- плацебо от боли существования.
   Сознание в идеале сияющее-зияющее.
   Оно ведёт себя, то как черная дыра, то как вспышка сверхновой.
   То как наблюдатель, то как непосредствнный участник.
   То кантиански равноудаляясь от бытия, то с ним гегелевски совпадая.
   Чёрное на фоне ещё более чёрного начинает сиять.
   С этим связаны и монотеистические представления об апофатическом Боге.
   Извечный полемос игрового пантеизма и драматического монотеизма, стремящихся сделать друг друга своим частным случаем.
   Зы. Есть интересная модель, в которой сознание рассматривается как сверхскорость, дискретный онтопроцесс в некой чудовищно быстрой откадровке бытия и ничто (1-0 ?).
   То, что Хай называл "бытие временится", я бы добавил -- временится вечностью, в том смысле, что время усилием сознания можно разогнать до сверхскорости, в которой оно застывает в фазе совпадения бытия и ничто.
   В логике этой модели обыденное сознание живет в "досверхсветовом" -- в низко и средне скоростном режиме в зависимости от социальной обусловленности.
   То есть в неспешном режиме нон-стоп, как традиционно мелодрматическое кино с его архетипическими трикстерами.
   Неживая природа, следовательно, статична в нулевой фазе бессознательности, т.е в нулевой динамике сознания.
   Как стоп-кадр, фото сознания.
   Камень в немой лежачести и есть камень, муравей гегельянским усердием на благо муравейника сигнализирует "я муравей, я муравей...", птица взмахом крыла заявляет о своей птичности, и только человек мнит себя чем-то иным, стремясь выйти за свои пределы в то, чем он в последней глубине является.
   Так что, панпсихический тезис о том, что все феномены мира наделены сознанием в разной степени осознанности, справедлив в этой сетке понятий.
   Но думаю, тут мы ближе к квантовой механике и практике дзэн.