Не стреляйте!

— Всё закончилось, моя хорошая. Можешь открыть глаза, — аккуратно глажу её по светлым волосам, всё ещё прижимая к себе.

      Вокруг полно стеклянных осколков, деревянных щепок и луж чужой крови. Вряд ли ей нужно видеть это, но нам необходимо выбраться из отсюда, а для этого ей надо открыть глаза.

— Не бойся.

      Многочисленные порезы на руках и лице сильно кровоточат и ужасно болят. Аптечка должна быть в соседней комнате, но это только в том случае, если от соседней комнаты хоть что-то осталось. Без банальных обеззараживающего, обезболивающего и бинтов мы долго не протянем. Я долго не протяну.
      При последнем взрыве, когда и обвалилась противоположная стена, я накрыл Мелиссу собой. Её практически не задело. Отделалась порванной курткой, вырванным клоком волос и парой царапин. Ничего страшного. А вот мне досталось сильнее. Точно знаю, что левая рука сломана. И повезло, если только в одном месте. Возможно, сотрясение и пара сломанных рёбер, но это только предположения. Может быть, отделался ушибами и гематомами.

— Нам надо выбраться отсюда. Иначе, будет ещё хуже, — последняя фраза явно была сказана зря.

      Мелисса только решилась открыть глаза, и я никак не ожидал увидеть в них столько страха и боли. Нужно срочно её успокоить. И почему я до сих пор здраво мыслю?

— Не переживай, солнышко. Нам просто нужно найти чуть более безопасное место. Всё будет хорошо, слышишь меня? — она лишь беззвучно кивает в ответ и сильнее прижимается ко мне.

      Надо попробовать подняться. Опираюсь на какую-то деревянную балку и, зажмурившись от подкатившей боли, встаю, поднимая за собой Мелиссу. Она едва не падает назад, но вовремя опирается на мою руку. На мою левую кисть. В глазах темнеет, но сил на полноценный крик не хватает. Из горла вырывается хрип и ноги подкашиваются. Я падаю на колени и утягиваю Мелиссу за собой. Мы снова вернулись к тому, с чего начали.

      Аккуратно прошу не трогать мою руку, а Мелисса смотрит на меня как на живой труп. Видимо, мои хрипы да и мой внешний вид сильно напугали её.

— Просто сильный ушиб. Ничего страшного. Давай попробуем ещё раз.

      Вторая попытка оказывается куда успешнее. Мы доходим до двери, которая почему-то осталась цела после взрыва. Я дергаю за ручку здоровой рукой, даже не думая о том, что может оказаться по ту сторону. Всё равно хуже уже не станет. Какая разница где и от чего умереть: здесь от потери крови или там от лишней пули?
      Дверь со скрипом открывается, и мы осторожно переступаем порог. Оружия у нас никакого, и если что, защищаться будет нечем. В этой комнате темнее, уцелевшие окна занавешены плотными шторами, и нет ни одного источника света. Собираюсь, как в многомиллионных боевиках, крикнуть в темноту: « — Кто здесь?», но не успеваю, потому что над моей головой проносится пуля.

— Не стреляйте, — хрипло кричит Мелисса.

      У неё на глазах слезы. Она падает на пол, утягивая за собой меня и тихо шепчет одно и тоже: не стреляйте, не стреляйте. Приземляюсь я не очень удачно, и в этот раз крик сдержать не удаётся. После собственного пронзительного вопля относительно спокойно сообщаю:

— Мы не военные. У нас нет оружия. Я ранен, — чёткие, короткие предложения, содержащие лишь необходимую информацию.

      В одном из углов кто-то зашевелился, тусклым светом зажегся фонарь, и к нам вышел мужчина чуть старше меня. Его темные длинные волосы собраны в хвост, на щеке длинный порез, и он слегка прихрамывает на правую ногу. В руках у него пистолет. Мужчина внимательно всматривается в моё лицо, наверное, потому, что в лицо Мелиссы всмотреться нельзя — она лежит на полу, закрывшись руками, и всё ещё стонет: «не стреляйте». Он подаёт мне руку и помогает встать на ноги, затем поднимает Мелиссу. Я обнимаю её и глажу здоровой рукой по волосам, а она прижимаемся ко мне. И вот мы уже подходи к деревянному столу, за которым, помимо мужчины, прячутся женщина лет тридцати пяти и двое детей: младенец в розовом комбинезоне и маленький мальчик, прижимающий к себе тёмно-синюю кепку.

— Там ещё кто-нибудь есть? — спрашивает мужчина, кивая на дверь.

      Отрицательно качаю головой и помогаю своей спутнице присесть. Женщина аккуратно передаёт Мелиссе младенца, сообщает, что она врач и просит у мальчика аптечку. Пока она перевязывает мне руку и обрабатывает многочисленные раны, мы знакомимся. Оказывается, что все четверо — семья. Родители Фернан и Изабель и дети Джошуа и Кристен. Девочке всего два месяца. Мальчику — шесть лет. Изабель — хирург в местной клинике, а её муж владеет автосервисом. В этот дом они забежали во время обстрела. Как и мы с Мелиссой. Дверь, ведущую в комнату, где мы с ней прятались, заклинило, поэтому семья осталась в этом тёмном кабинете.

— Так значит, ты, Никлаус, живёшь в двух кварталах отсюда? Наверное, хорошо знаешь эти места? — Фернан, видно, думает, что я смогу увести их из этого разрушенного дома туда, где более безопасно.

— Я-то здешний, но вы видели, что творится на улицах? Там клочка живой земли нет. Сомневаюсь, что смогу нам чем-то помочь, — приходится разочаровать новых знакомых и Мелиссу и убедить их ждать помощи здесь — рано или поздно нас всё равно найдут.

      Принимаем решение дождаться наступления темноты и, если за нами не придут, только потом добраться до ближайшего полицейского участка. Там точно будут люди. Автовокзал был уничтожен первым взрывом, а пролетающих мимо вертолётов мы не слышали, только военные истребители и беспилотники, которые Мелисса разглядела из, тогда ещё целого, окна.

***


— Никлаус! Где Никлаус?! — на почти истерические крики молодой блондинки никто не обращает внимания.

      В общей суматохе её саму несколько раз едва не сбивают с ног. Туда-сюда снуют военные, врачи и множество обычных людей, которые оказались заложниками обстоятельств. Мелиссу, Никлауса и семью Коннахенов привезли в укрытие два часа назад. С тех пор девушка больше не видела никого из знакомых. Зато несколько раз слышала звуки выстрелов и падала от докатившихся до здания волн взрывов. Но больше всего девушку сейчас волновала судьба друга: где он и что с ним. К кому бы она не подходила, никто не собирался отвечать на её вопросы и помогать в поисках.

      Дойдя до очередной импровизированной стойки информации, Мелисса вновь спросила, где она может найти Никлауса, и вновь не получила ответа. Вместо этого высокая брюнетка сунула ей в руки большой рюкзак и указала на двух детей, державшихся чуть поодаль от всех.

— Через несколько метров есть запасной выход: неприметная дверца за серой шторой. Как только услышишь взрывы — бегите туда, — девушка вложила в ладонь Мелиссы небольшую связку ключей.

— Но я не могу уйти. У меня здесь друг. Я должна найти его.

— Никлаус Робертсон? Он был переведён в правое крыло, — брюнетка сверяется с данными на экране компьютера и старательно избегает взглядов в глаза.

— Что это значит? — непонимающе спрашивает Мелисса.

— Мне очень жаль, девушка. Мне очень жаль, — информаторша аккуратно кладёт руку ей на плечо.

      Блондинка молча сползает по стене на пол и беззвучно плачет, даже не пытаясь утереть бегущие слёзы. Она не верит, что человек, трижды спасший ей сегодня жизнь, мёртв.

      Где-то вдалеке гремит взрыв, второй, третий. Суета вокруг усиливается, начинается паника. Все куда-то бегут, что-то кричат. Но Мелисса не обращает на это никакого внимания.

— Он умер за вас сегодня, дурочка! Так пускай его смерть будет не напрасной, — брюнетка рывком ставит девушку на ноги. — Это те самые дети, которых привезли вместе с вами. Их отец умер на операционном столе, а мать при прошлой атаке. Возьми их собой, и бегите! Бегите отсюда!

      Несколько секунд непонимания: «Какие дети? О чём она говорит?» А потом воспоминания проясняются: мальчик с тёмно-синей кепкой и девочка-младенец в розовом комбинезоне. Конечно! Коннахены. Но… Неужели их родители…

— Не стой столбом, дура! Погубишь и себя, и детей! — девушка получает ощутимой силы толчок в спину и подбегает к детям.

— Помните меня? Я Мелисса. Нам сейчас надо идти вперёд. Вы готовы?

      В ответ кивок сквозь страх, плещущийся в глазах маленького Джошуа.

— Теперь моя очередь быть героем.

      Мелисса забирает у мальчика из рук его сестру, и они вместе бегут к спасительной двери, раздвигая толпу паникующих. Ржавый ключ, два оборота влево и режущий слух скрип. За дверью туннель. А за туннелем свобода, спокойствие и спасение. Там — мир.