Пивная Примус и еще парочку

                Подарок для Александры Орловой
     Алюминиевые зубы трактористов путем нехитрых манипуляций общественным мнением оборотились костяной ногой шахтеров, по пути вывернув овечью шубу наружу редкими каракулястыми завитками, взглянув на которые, каждая мыслящая сущность осознавала неизменность статуса-кво Миргородской лужи, сверхнового лекарства Панафидина, прикрепленного изолентой к бамперу " Жигулей-копейки", хрустальных башмачков Груни-партийки, что в красной косынке и кожаной косухе писала стихи, примостившись корявым телом, выползшим из черты оседлости, у сального огарка, неверным светом освещавшего вот это вот все и даже чуть больше. Трепещущих в осеннем воздухе отсветов хватало и на близлежащие веси, где странные люди с чубами наводили порядок, заменяя здравый смысл сержанта Лаврова устоявшимся вывихом перманентого благополучия, целиком замешанного на геноциде и ковровых бомбардировках, почему-то решив вписаться в невписываемое, выведенное нежной культивацией Бенджамина Франклина и сотнями трудолюбивистых поколений острошапошных пуритан, не только охотно прыгавших в костры отцов доминиканцев, но и раскочегаривавших новые костерки в масштабах континентов и галактик, недоступных воображению Ватикана с его заплесневелыми просфорами всеобщей любви в рамках крестовых походов и толерантного джихада, отважной селекцией Томаса Джефферсона, маленького оборвыша и резидента благих начинаний в пучине французской революции, когда юбки задирались выше головы, рожи белились мелом, а сифилис сжирал изнутри.
     Я всегда любовно советовал потенциальным рукосуям не читать то, что заранее понять не можно, потому, Саня, восприми мой скромный дар как ( в качестве, стало быть ) вальяжное подношение мимолетно улыбнувшегося мужика, шедшего мимо и узревшего  тетку с добрыми глазами и щедрой мандой, и не пытайся продраться сквозь трещобы духа, логические изыски развращенного свободой выбора сознания, накернувшего всю мелкопоместную гениальность Алины Витухновской за каких-то полгода, шесть месяцев, принудившего Антона Носика к любви и обожанию, сведшего с ума мировое сообщество во главе с дядей Вовой, Государем Московским , изредка кривящимся от избыточного проявления чувств, но в целом - донельзя довольным и радостным от простейшего факта, фактеца, истины, в рот ее : сей экземпляр - в подданных у него и не желает иной участи, не сруливает к единственной своей во Флориду, кладет с прибором на Бритни Спирс сотоварищи, отказался жениться на Мадонне и до сих пор раздумывает относительно Диты фон Тиз и Надежды Савченко. А ведь есть еще и Криштиану Роналду. Есть еще и какой-то Пряников. В конце концов, имеется в наличии Кац. С попкой. Мягонькой и округлой. Это надо понимать.
    А теперь, Александра, открою тебе тайну. При старом режиме был такой писатель - Акунин. Он, вообще-то, не Акунин ни х...я, но и я не Ивлукич, да и Паук - не Загорский, но суть не в этом. Суть в другом. Короче, перед революцией в один трактир зашел человек. В кожаном пальто и шляпе, с тросточкой и усиками. Сел за стол и потребовал старшего. Привели к нему под белы ручки шеф-повара, Митьку, из каторжан потомственных, в белом колпаке, халате, с ножом и рушничком, аккуратно засунутым за голенище сапога. Гожа. Стоит такой повар, качается с устатку, смотрит в глаза посетителя, клиента, что всегда прав, мычит, но не телится. А посетитель и говорит :
     - Принеси-ка, мил человек, мне свободы, прав человека мне подай, в яблоках и собственном соку, сверху, грит, независимых СМИ набросай, сочком томатным взбрызни, неподкупным судом укрась, голую Собчак положи сбоку. И да, кричит, чтоб вот это вот все мне Генри Форд притаранил, да с поклонами, с уговорами, а я, грит, покуражусь, в рыло его автомобильное плевать буду, зеркала бить из " Маузера" с " Наганом", тебе, шефу и повару, рожу начищу, половому засажу прямо на столе, между селедочными головами и пряниками тульскими, а жену твою, грит, Нину, касатушку, отправлю, бля, в десятый десантный батальон, пущай полетает.
     Зашатался повар, побелел. Развернулся и выбежал из трактира. Прибежал домой, дом у него у Рогожской заставы был, ничего такой, пятистеночек с крохоборами цветными, схватил жену Нину в охапку да в порт и сломился. Запрыгнул на пароход товарищества " Самокат" и уплыл, сердешный, в страну Канаду. И стал он там Биллом Гейтсом.
     Вот такая тайна, Александра. Не история, не сказочка, не стишок. Поэтому, не будет ни фальсификаций, ни морали, ни Епифанцева закозлиного, а будет резюме. И гласит оно, резюме, то есть, так : " А вот не х...й стрелять в пианиста, он играет, как умеет, а он не умеет ни х...я, потому, граждане, стреляйте сигареты и слушайте Тома Арайю или Доротею Пеш, например". Нихт капитулирен, короче.