Город. Третья глава

Яма


 
Несмотря на знаменитое людское воображение, названия у человеческих поселений вычурностью не отличались. Пригород у большого безымянного леса, так и назывался Многолесье, по левую руку от него раскинулся Вечий пас, поселение которое основали пастухи. Оттуда в ветреную погоду тянуло навозом и молоком, типичное для овцеводов сочетание. А поселение, в котором поселился опальный доктор,   назвали просто и безыскусно - Яма. Ведь построили аккурат рядом с провалом в земле, протяженным, глубоким, с крутыми каменистыми сводами. История происхождения гигантской трещины в земле ушла в века, так что провал просто был, являясь привычной деталью местного пейзажа.
Привычно серый горизонт чуть поменял тон на более светлый. Настало очередное утро. Зорон третий день ехал в неудобной  крошечной повозке, согнувшись в три погибели. К счастью, окружающее его добро было мягким, тюки с шерстью из Вечьего паса приятно грели спину.
Если не учитывать ящики с лабораторией и инструментом, личные вещи молодого врачевателя поместились в один заплечный мешок.
Младший Зорон был не на шутку расстроен. Единственное, что поддерживало   его – надежда  вернуться после выполнения поручения наместника. Именитых врачевателей в столице  полно, кому нужен зеленый юнец, который даже нага не оперировал? От одной этой мысли ему поплохело. Если перечислить все, чего он не делал, можно было бы написать приличный трактат. Большая часть практических знаний молодого врачевателя относилась к самым простым болезням: рабочим травмам, родам, проклятиям и прочим, чего вдоволь в пригороде. Но сложные операции, вроде восстановления черепной коробки эйры, о которой он только читал в работе сирра Тана? Или нюансы при работе с шестым коренным псевдозубом нагов? Этот шестой коренной отравлял ему жизнь и сон. Одно неверное движение, и прости-прощай чешуйчатый пациент. А тени? Тени были вообще больным местом. Если скелеты остальных представителей народонаселения Города он хотя бы изучал, то тени были одной большой загадкой.
Только словесные описания, да и тех  очень мало. А   врачеватель обязан помочь просящему. Так что при виде больной тени,  останется только  ослепнуть на оба глаза, оглохнуть и прыгнуть в ближайшие кусты. Еще бы знать, как выглядит больная тень, и чем она отлична от здоровой...
Юноша  вздохнул и чуть не поперхнулся - повозка как раз наскочила на крупный камень, хорошенько наподдав ему деревянным бортом по грудине. Меньше по сторонам надо было смотреть! Тем более и смотреть-то особо не на, что: бескрайнее поле с одной стороны и провал с другой. Помощник возчего, который сидел чуть поодаль на мешке, меланхолично бросал туда камешки, подобранные на прошлой стоянке. Неизвестно почему, но Зорону категорически не нравилось это занятие. Неприятный холодок по спине, когда очередной камень беззвучно летел в пустоту. Он привык доверять своему чутью, как второму по полезности инструменту после хирургического ножа.

- Хватит! - одернул он мальчишку, тот посмотрел на Зорона непонимающе.  - Просто прекрати.

- Сирре доктуру неуютно в обществе владычицы тутошних земель - великой и ужасной ямы? - отозвался возчий, здоровенный усатый мужик, который   к расстройству врачевателя  был на редкость разговорчив. - Я слышал в прошлом году туда свалилось целое стадо. И пропало с концами: ни звука ни шороха, только призрак пастуха иногда возникает рядом с ямой, чтобы предупредить случайных путников. У-у-у-у! - Возчий даже выпустил поводья из рук, чтобы жестами показать это самое "у-у-у".

- Ерунда это все - не выдержал Зорон и  сам удивился своей неожиданной вспышке.
 
- Ах, ну да, вы ж, зубодёры и ногокруты, верите только в знания и науку, - возчий фыркнул. - Совсем как книжники. Ничего кроме своих буковок не видите. А мы, возчие... - он не договорил свою, наполненную профессиональной гордостью фразу: кобыла вараби, левая в упряжи, споткнулась и остановилась.
- О, моя хорошая, моя бедная, что с тобой случилось?

 С возчего мгновенно слетела всяческая спесь, он слез с козел и бросился к вараби (3), ощупывать её ногу и раздвоенное копыто. Трепетное отношение возчего к своим животным было вполне закономерным. Они кормили хозяина. Их ноги и сила, да и почти собачья преданность - все это приносило возчему прямой доход. Да и вараби не так то было легко сменить в такой глуши.
Неторопливо бредущая процессия застопорилась и остановилась. Зорон тоже спрыгнул на землю - хоть немного размять ноги и спину, чтобы не   остаться  навечно согнутым, как первая буква нагийского алфавита. Он подошел к возчему. Может помощь нужна?

 - Остановимся пока. А ты даже и не подходи, доктур. Я тебя, к своей Звездочке и на шаг не пущу, костолом! - возчий закрыл лошадку грудью и Зорон  отступил: мало ли какое у мужика прошлое. Ему явно с врачевателями не везло. Да и спорить с этаким чудищем, на две головы   выше, и раза в три шире, как-то не особенно хотелось.

Зорон, предоставленный сам себе,     осмотрел животное издалека. Обрезанные почти под корень крылья, лоснящиеся толстые бока, широкая лобная пластина, крепкие ровные ноги. Вараби выглядела вполне здоровой. Да и явно сама пыталась вновь двинутся в путь, недоуменно глядя на хозяина.
Запах сырой земли и глины. Легкая, почти незаметная вибрация под ногами.
Одежда врачевателя, даже походная, предназначена для работы. Ботинки с тонкой подошвой и сложным переплетением ремешков и бусин на голенище  использовались не только по назначению, но и чтобы усилить ощущения от контакта с полом или землей. Ходить по острым камням в них не стоит - впечатлений на всю жизнь. Зорон чувствовал что то особое, тянущее в сторону провала. Как навязчивый стук в висок, подрагивание пальцев. Что то там есть...

- Эй, доктур, мы отправляемся! - возница, осмотрев на всякий случай ноги всех вараби, остался доволен и отдал распоряжение продолжать путь. только на его зычный голос никто не отозвался. – Докту-ур? Да куда же подевался этот мальчишка, Ворон его подери?!

Кап -кап. Мерзкий звук. На висок размеренно, капля за каплей падала вонючая жижа.
"Что за?"
Зорон пошевелился и тут же пожалел о своей поспешности:тело отозвалось тягучей болью. Больше всего ныла нога. Проклятье! Неужели вывих?
Он раскрыл глаза - кромешная тьма, ничего не видно. И воняет, как в помойной яме, так, что хочется избавится от содержимого желудка и заодно от органов чутья. Куда только Ворон занес? Первым делом он ощупал ногу: все нормально, просто ушиб. Можно встать. Следующий шаг - на ощупь найти светильник в заплечном мешке. Так, есть. К счастью светильник был с иридами (4), то есть не зажигался огнем. Иначе был бы риск проверить, насколько быстро загорятся испарения над свалкой. Судя по запаху и похрустыванию под ногами именно туда и занесло. Стоило потрясти светильник и ириды проснулись. Мягкий зеленоватый свет привнес немного определенности в жизнь.

Он стоял на вершине исполинской кучи мусора. Среди таких же куч. Замечательно. Просто превосходно! Прекрасный конец для единственного наследника рода Зорон - загнить среди мусора, задохнувшись от недостатка кислорода. Отец был бы "счастлив". Эта мысль, как ни странно повеселила.  Юноша криво усмехнулся и  начал осторожный спуск по покатому склону мусорной кучи, пытаясь понять каким духом его сюда занесло. Как только голова перестала гудеть от удара при падении, он вспомнил, что подошел очень близко к яме, увидел  тусклый алый огонёк в её недрах, а после - чернота. Как можно не помнить собственного падения с такой то высоты? Еще чудо, что  свалился на самую высокую кучу и на мягкий перегной. Правда теперь то, на  что упал, ровным слоем покрывало одежду,  было   в волосах и носу, отчего внутренняя страсть к порядку и педантизму приносила страданий больше, чем боль в ноге.
Ладно, главное выбраться. Одежду, может,  еще удастся спасти, как и волосы - длинный, черный хвост по пояс, мужскую гордость, признак принадлежности к знаменитому роду. А не удастся, так не удастся. Будет пугать пациентов наемничьим бритым черепом.

Шорох. Скрип. Тихий, заунывный, опасный.
Зорон так старался не потерять сознание от чудовищного смрада, что сначала и не заметил его. А звук приближался. Ему хватило ума замереть рядом с полусгнившей коровьей тушей, практически сливаясь с ней в один темный силуэт и спрятал светильник  под полу походной куртки. Вряд ли тот, кто издает такие странные, нечеловеческие звуки, загорится желанием спасать.
Снова этот скрип. Как несмазанные петли. Стоило еще раз услышать этот звук,  и Зорон сразу вспомнил кому он принадлежит. Могильщик. Скрип издают при трении ороговевшие пластины черепа зверька. Из глазных яблок получается неплохой лечебный бульон. Крупное шестиглазое агрессивное животное, человеку  по колено. Питается падалью. К живым докторам, да и вообще людям, интереса не проявляет, хотя желания проверить это предположение   как-то не возникло.
Неудачное  он выбрал место, чтоб спрятаться! С позиции могильщика коровья туша наверняка была прекрасным началом дня. Как и прячущийся за ней врачеватель.
Он слышал,  как зверь неторопливо приближается, шумно обнюхивая всё вокруг. Вел себя спокойно, уверенно - значит человеческого  запаха пока  не учуял, хотя  обычно врачевателей и люди унюхать могут – они за годы работы целиком и полностью пропитываются запахом трав и всяческих испарений. Как не отмывайся, окончательно от него не избавиться. Какое чудесное средство - перегной органического мусора, и как предусмотрительно было в нём изваляться! «Надо будет запатентовать, - решил Зорон. -  Если доживу».
Теперь звуки совсем рядом. Ну действительно, доктор Зорон, неужели вы не знали, что прятаться за падалью от падальщика, так же глупо как отбиваться от разбойника швыряя в него золотыми монетами? В плотное облако вони добавился еще один аромат. Кислый.

Зорон пообещал себе, что самолично нальет блюдце сливок для Кошки в ближайшей беседке отдохновения, если сможет сохранить обоняние  после всей этой истории.
Все -таки здесь был свет. Может совсем немного, но к времени, когда зверь начал подбираться к туше, глаза уже привыкли к темноте, и Зорон наконец смог различить его очертания. Как он  и думал, могильщик. Зверь стоял с раскрытой пастью и сопел  так близко, что при желании можно было протянуть руку и потрепать его по склизкому колючему меху.
Желания не возникло.
Единственный шанс сбежать – подождать, когда могильщик вцепится в добычу и будет занят ею настолько, что не заметит аккуратный отход в сторону. Надо только быть предельно осторожным. И тихим.
Скрип неприятным эхом раздавался в голове встревоженного врачевателя. Зверь приступать к трапезе не спешил, он тщательно обнюхивал коровьи останки. Очень тщательно. А после издал что-то вроде тихого жалобного писка, и попятился назад. Не смотря на удушающий смрад и боль, в Зороне взыграл исследовательский интерес. Чего это он? Прекрасная корова. Практически целая. Будь могильщиком,   сам бы ел! Тьфу ты. Мерзость.
Падальщик быстро удалялся в темноту. Можно было подумать, что  добычу пометил хищник покрупнее. Вот могильщик и предпочел скрыться, прежде чем хозяин туши объявит на нее права. Самое интересное заключалось в том, что в этих краях не было хищников крупнее могильщиков. Разве что... Зорон вышел из-за коровьей туши, к которой, можно сказать, успел привязаться, и последовал за стихающим скрипом. Падальщики жили на поверхности. Скорее всего могильщик выведет к норе на поверхность или хотя бы к более свежему воздуху. Или к своей голодной и озлобленной стае, что тоже вполне могло быть.
Зверь. Вот единственный хищник, превосходящий могильщика и размерами и свирепостью в этих краях. Последней раз облаву на Зверя вели двадцать шесть лет тому назад. Мать Зорона погибла от зубов этой твари. Как и множество других людей из разных пригородов. Облава грифойдеров привела к тому, что тварь исчезла, как в воду канула. За все следующие годы пропал только сын мельника, три года тому назад. Тела не нашли, да и дело как то быстро замяли. Самое жуткое было не в размерах, злобе и неистовстве этой твари, а в том, что была она плодом человеческой корысти и боли. В зверя медленно и мучительно превращался каждый убийца, в чьей крови текло больше людской крови, чем иной другой. Стоило поддаться злобе, зависти, или жадности и прервать жизнь невинного, и твоя собственная жизнь исчезала, кончалась, как нить покидает катушку. И вот по окрестностям бродит новый Зверь - тупое, агрессивное, и чрезвычайно жестокое создание, которое стремится убивать, пока не убьют его самого, или пока не изорвет сам себя в приступе бессильной ярости. Такое тоже случалось. Такова плата за человечность. Жестокая. Но справедливая. По крайней мере, убийца не может годами жить среди ничего не подозревающих соплеменников, как это случалось у других рас. Людские пригороды, вроде Ямы, всегда самые тихие и безопасные из всех.

Но это, конечно же, просто предположение. Вероятнее всего, могильщика спугнуло что-то другое. Но Зорон все равно  решил, что отцу стоит написать о случившемся. Ну, разумеется, исключив мусорные кучи и прочие неприятные подробности.
Щелкающие и стучащие звуки удалялись. Все -таки Зорон  не мог передвигаться так ловко, как могильщик: ноги увязали в чавкающей грязи, приходилось переступать через кости животных, перегнившее сено, куски дерева, камни и прочее. Но он был вознагражден за все мучения - воздух стал ощутимо свежее. Зорон вышел из темноты в сизый затхлый туман и поднял голову. Там, высоко надо ним было спасение - прекрасное серое дневное небо. Сколько он бродил по закоулкам ямы? Час? Два? Каков шанс, что его все же будут искать?
Отзвук голоса. Показалось? Юноша  завертел головой, пытаясь обнаружить источник. Туда! Он вскарабкался на груду прогнивших досок и сориентировался, в каком направлении идти. Похоже все-таки искали.

Возчий и его помощники с ног сбились бегать вокруг ямы, пытаясь докричаться до заблудшего доктура. Зоронов мальчонка потерялся шесть часов назад! Атур Раан принял решение спускаться в яму, и искать пропажу низом, раз верхом не вышло. Бросить ребятенка Атуру не позволила бы честь, совесть и страх перед сиррой Зороном, который был настолько страшен в гневе, что последствия утраты единственного наследника сирры, лучше было не представлять. Тем более, что возчий поручился за него головой, а это было отнюдь не пустым звуком.
Атур и двое его помощников начали прочесывать яму. К счастью, оказалось, что за годы поселения рядом с ямой заполнили её сором где то на одну треть, так, что спуститься и выбраться из нее было вполне реально, хоть и довольно трудно.*** Возчему играло на руку и то, что вторую неделю стояла сухая погода, и грязь на стенках ямы подсохла, превратившись в жесткую, твердую корку. " И зачем тебя Ворон туда понес?" недоумевал Атур, возглавивший спасательный отряд. Возчий уже успел наткнутся на двух довольно злобных могильщиков - размозжить одному голову металлической оковкой ботинка, а другого, отчаянно вырывающегося и шипящего, схватить за черепные пластины, - когда из тумана сконцентрировалось видение. Видению крайне повезло, что смрад, который оно принесло с собой, лишил Атура резвости на пару мгновений. Это спасло жизнь второму могильщику, что извернулся и вцепился возчему в руку, и собственно видению, поскольку не будь у Атура секундного замешательства, он, не сомневаясь, проломил бы голову чудищу, покрытому перегноем, грязному, с прицепившимися ветками, черным лицом и в абсолютно черной одежде. Чудище слегка прихрамывало, но увидев возчего проявило невероятную резвость. Искомый дохтур, с трудом определимый в комке грязи, подскочил к орущему от боли Атуру, нажал двумя пальцами где то под челюстью могильщика, и зверь, разжав пасть, плюхнулся на землю. Возчий от всего сердца придал животине ускорения ботинком. На этом чудеса не закончились. Сынок Зорона, до сего времени бывший образцовым чистюлей, доктур, который морщился, когда возчий и его помощники вытирали руки о штаны после справления нужды, тот самый чистенький избалованный сирра, рухнул как подкошенный на колени в самую черную кучу грязи, словно намереваясь молиться небесам или их проклинать. Но нет, так же молча, парнишка начал разгребать эту самую кучу, прямо руками закапываясь в многолетние наслоения продуктовых и естественных отходов. Атур начал было уже думать, что парнишка надышался газов и малость помешался рассудком*** (помешался или тронулся /двинулся  рассудком), но причина вскоре стала ясна: на белый свет доктур аккуратно, как величайшее сокровище, вытащил ярко светящийся алым росток, с длинным, почти в пояс взрослому человеку, корневищем.

 - Драконий корень! – с восхищением протянул возчий.  - Теперь ясно, чего ты в яму сиганул. Только того. Больше так не делайте, уважаемый сирра.

 - Эй!Тут еще есть! - Один из помощников возчего нашел корень светящийся прямо из -под мусора. - И еще!

В результате  пропавший было доктур и команда его спасателей  откопали шестнадцать прекрасных образчиков альгамы, или, как его звали в народе, - драконьего корня. Затем их, грязных, но довольных,    вытянули из ямы крепкие охранники каравана. Наверху Зорону удалось тщательнее осмотреть свою находку. Огромная удача! Просто фантастическая. В одном месте, целых шестнадцать штук! Единственное, что несколько смутило его - альгамы росли очень, как бы это сказать, правильно. Почти на равном расстоянии друг от друга. Если бы врачеватель не знал точно, что искусственно альгаму посадить невозможно, то предположил бы, что её рассадили как огородное растение - ровными рядами. Но вскоре эта подробность быстро выветрилась из его головы...
Вымыться всем  удалось только через день, в реке. Первое в жизни Зорона купание в свободном водном пространстве. Не сказать, что ему особо пришлось это по вкусу, но альтернатив не было.

После этого случая возчий и прочие мужики из каравана резко поменяли отношение к доктуру. Как будто грязные ногти и волосы (которые пришлось наполовину остричь) делали его... иным? Более близким? Не смотря на то, что характер его, спокойный, выдержанный и скрытный остался тем же,  врачевателя теперь уважали на равных. Особенно когда он, пожертвовав куском одного из корней, за день излечил руку главного возчего, Атура. Не будь под рукой альгамы, дело могло кончится заражением и даже смертью. Укус могильщика - крайне неприятная штука, тем более такой глубокий. И все таки, Зорон бы предпочел менее приветливое обращение. По крайней мере раньше, его не поили насильно  и в таких количествах. И не заставляли со всеми петь. Дорога до Города тянулась за бесконечными разговорами, байками, шутками, огромным количеством выпивки и еды, и он уже мечтал, когда это наконец закончится. Грела душу только тщательно спрятанная в контейнеры для перевозки, альгама. Все -таки не зря отправил отец за мной шестьдесят сундуков с разобранной лабораторией. Вот и пригодилось.

2. Подушиха - наведенная болезнь. Симптомы - кашель, удушье, головная боль.
3. Вабари - крупное тягловое животное,ближайший родственник кричайгам и крукайсам. Широко используется в перевозках грузов и сельском хозяйстве.
4. Ириды (феи) - самая крошечная раса из псевдоразумных. Живут в симбиозе с другими разумными расами, так как зависят от стеклянных контейнеров с строго выдержанной температурой и химическим составом инертного газа в них. В естественной среде давно не водятся. Погибают от контакта с воздухом и при резких колебаниях температуры.


Рецензии
Глава определённо понравилась. Немного смутило суховатое описание в начале, но потом... Мне нравится этот доктор Зорон. Он не такой трусливый мальчуган, как казалось в начале.

А что касается сносок... Ну ... кричайги и крукайсы - они в каждом подворье есть... А псевдоразумные... шикарное объяснение... если хотели заставить читателя задуматься, то у вас это получилось. Я думаю до сих пор только об этом.

В общем, глава неплохая, довольно красочная. Появились действия, мысли... но всё же текста по-прежнему много, а должно быть наоборот.

Но я уверена, что вы справитесь - такую шикарную идею можно и НУЖНО развивать и раскрывать!!!

С теплом и пожеланием вдохновения,

Мария Новик   13.09.2016 08:28     Заявить о нарушении
Сноски обязательно появятся)

Дария Степанова   13.09.2016 11:45   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.